Как карта ляжет

      Дни тянулись друг за другом серой вереницей одинаковых переполненных трамваев, скрипучих, но на удивление быстрых. Работа в октябре выдалась плодотворной, Игорю даже выписали премию за пойманных воришек, которые слишком уже навязчиво обчищали ювелирки.       Декабрь получился каким-то скомканным, начало зимы выдалось дождливое и грязное. Зима упорно имитировала осень, или же это осень так отчаянно не хотела уходить и поливала улочки Петербурга холодными дождями в попытке задержаться ещё хоть на недельку подольше. Работалось в декабре ещё более уныло, ничего серьёзного и особо тяжкого, и Игорь откровенно скучал.       Два месяца в целом пролетели незаметно, несмотря на то, что дни сменялись днями, так сильно похожими друг на друга: мокрыми, серыми и одинокими. Игорь словно смотрел в трубу калейдоскопа, но вместе ярких цветных стёклышек — все оттенки серого.       Снег пошёл лишь во второй половине декабря, и Игорь укутался в шарф, поддел под кожаную куртку свитер потеплее и принялся игнорировать существование шапок и перчаток.       Снега тоже было мало, от этого становилось ещё грустнее.       Эту однотонную скуку в цветах мокрого бетона раскрашивала разве что Юля. Она была ярким и вечно весёлым ураганом, вырывающимся к Игорю домой. Иногда Пчёлкина, напротив, вытягивала Игоря куда-нибудь «проветриться», а то тот «паутиной в своём склепе уже покрылся весь». И тогда этот маленький ураган раскрашивал всё вокруг, куда бы они не пошли.       Юля вносила в жизнь Игоря те краски, которых ему не хватало, те, которые он уже разучился видеть сам. Это как при сахарном диабете первого типа: поджелудочная железа перестаёт вырабатывать инсулин, и в организме возникает его дефицит. Так и с Игорем: он уже не видел красок сам, а стоило Юле оказаться рядом, его жизнь тут же преображалась.       Игорь был безмерно счастлив, что травма, полученная из-за предательства Юры, хорошего друга отца, не отразилась на его жизни так серьёзно, как могла бы, и за это ему стоило благодарить тетю Лену и дядю Федю, которые воспитывали его до совершеннолетия и нанимали психологов, чтобы Гром не замкнулся в себе. Юля тоже внесла огромную лепту — стала его первым серьёзным другом во взрослом возрасте.       И вот, где-то в середине декабря, скучный выходной Игоря, который он проводил за телевизором, разбавил звонок в дверь.       Гром никого не ждал, он даже не стал предугадывать, кто за дверью.       А за дверью стоял тот рыжий программист с драматичной историей, в покрасневших от холода руках он держал коробку с тортом и авоську с бутылкой шампанского. На голове — смешная вязаная шапка с болтающимся синим помпоном, на шее — такого же цвета шарф, видимо, комплект.       — Здравствуйте, Игорь! — немного смущённо, но радостно поприветствовал парень, широко улыбнувшись.       От него веяло лёгким морозом, который во всю хозяйствовал на окном. В шапке и волосах застряли редкие снежинки.       Игорь нахмурился, но раскрыл дверь шире, пропуская нежданного гостя внутрь.       — Я хотел вас поблагодарить! — выпалил он, вручая ведуну в руки торт и шампанское. — Ну, за то, что вы сделали для меня и Олега. Вы… вы даже не представляете, как я вам благодарен. Олег же вам, Игорь, обязан жизнью… Он вообще преобразился после той самой встречи с Юлей, я не знал, как это вообще может помочь уберечь его, но теперь понимаю! Он потерял голову — абсолютно, такой влюблённый дурачок, ходит с ней на свидания, дарит подарочки, постоянно мне на ухо жужжит о том, какая же она классная, вот уже скоро будет месяц как он работает в МЧС…       Разумовский закончил тараторить и сделал глубокий вдох — всю эту речь он выпалил буквально на одном дыхании. Игорь слушал и молча держал то, что ему отдал Сергей.       Конечно, Гром знал, что у этого Волкова и Юли всё хорошо. Он был главным слушателем всех её свиданий с ним (Юля рассказывала ему всё в мельчайших подробностях) и главным обзорщиком всех милых и трогательных моментов в переписке этих двоих (Юля с радостными воплями совала ему в руки телефон и тыкала в сообщения или же скидывала скриншоты, если была не рядом). Гром помогал ей выбирать рестораны и кофейни, когда на свидание Олега приглашала именно она, участвовал в подборе нарядов и оценивал луки самого Волкова, с фотографиями которого у Юли на телефоне уже образовалась солидная папка в пару гигабайтов. В общем, против своей воли (почти) Гром принимал активное участие в отношении Юли и Олега. У них шёл этот розовый романтический конфетно-букетный период, и оба были на седьмом небе от счастья.       — Я Олега таким никогда не видел, — шмыгнув красным от мороза носом, признался Серёжа и большими глазами, как у чёртового оленёнка, посмотрел на Грома.       Игорь нервно сглотнул и едва не выронил из рук торт от этого нежного, полного благодарности взгляда. Он поёжился, как от холода (а, может, и от него), и повёл плечами. Не привык он к такому… Ну, к вот такой вот благодарности. Ну, помог и помог, чего уж там, разве он мог иначе? Иначе — это обречь одного человека на смерть, второго на ужасные страдания и возможный суицид, а третьего — лишить любви? Получается, если бы Игорь не вмешался, Юля не встретила бы своего мужика, этот Сергей бы вскоре после трагической смерти Олега в горячей точке выпилился бы, не сумев справиться с болью.       Если бы Разумовский не пришёл… Получается, к Игорю его привела сама судьба.       — Он счастливее, чем был несколько месяцев назад. — «И намного менее гомосексуален» — подумал Серёжа, но вслух сказать это не решился. — Эта девушка Юля, которую он спас в том переулке, творит с Олежей чудеса.       — Знаю, — кивнул Игорь.       — З-знаете? — Разумовский растерянно моргнул, а потом хлопнул себя по лбу и протянул: — А-а-а! Ну да, точно, вы же ведун! Вы же наверняка знали и то, что я приду, да? — Сергей неловко хохотнул, завёл руку за шею и потрепал помпон на шапке.       — Да нет, — невозмутимо бросил Гром, беззастенчиво рассматривая лицо рыжего. — Не знал. А про Олега и Юлю я в курсе, потому что Пчёлкина моя… — Игорь тяжело вздохнул и отвёл взгляд. — Моя лучшая подруга ещё с института. Короче, лет десять уже где-то.       Разумовский открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же в шоке его закрыл и вновь уставился на Игоря этими большими удивлёнными глазами. Оказывается, номер олеговой теперь-уже-девушки был в телефоне Серёжи ещё с самой первой встречи с Игорем. На объявлении ведь был указан номер не Грома, а его… секретарши? По крайней мере, они с Олежей подумали именно так. Теперь всё стало на свои места.       Разумовский так и стоял, поджав губы и что-то анализируя у себя в голове.       Гром сдержал рвущийся наружу вздох и побрёл на кухню. Обернулся, чтобы через плечо бросить застывшему на пороге прихожей Сергею:       — Ну ты это, проходи, разувайся, что ли, а то что я, один это всё есть буду?       Уже через пять минут Серёжа, сбросивший с себя всю верхнюю одежду, вымыл руки и резал торт, треща о том, как долго выбирал начинку и как переживал, что у Грома есть какая-то аллергия на ингредиенты.       — Но я подумал: наверное, он предвидит, что я приду, а, значит, знает, какой торт я принесу, и если мне до сих пор никто не позвонил или не дал знать другим способом, всё нормально. Я просто взял тот, который, как мне кажется, вам, Игорь, должен понравиться… — На последнем предложении Сергей покраснел и спрятал румянец за ниспадающими на лицо рыжими прядями волос.       Гром фыркнул и сморщил нос.       — Не-а, это так не работает. Первое, — он загнул большой палец правой руки. — Я понятия не имел, что ты придёшь. Второе: я в душе не ебал, какой торт ты притащишь. Третье: аллергии у меня никакой нет, повезло родиться здоровым в этом смысле. Четвёртое: я не провидец, мои силы работают не так, но я не хочу сейчас вдаваться в подробности, лучше скажи, какой тебе чай заварить к торту?       — А может, вместо чая шампанское? — Невинно предложил Серёжа.       — Мне нравится твоё предложение. — Игорь одобрительно ему подмигнул и вынул из авоськи красивую бутылку явно очень дорогого и хорошего шампанского, хмыкнул, принявшись распечатывать защитный слой.       Пили они из чайных кружек, торт же ели из обеденных больших тарелок. Игорь благоразумно предложил гостю одну единственную маленькую ложечку, себе же для торта взял, не церемонясь, вилку. Серёжа не привык к такому хаосу, но, к собственному удивлению, был спокоен и очень быстро расслабился.       После двух «бокалов» шампанского язык у него развязался ещё сильнее, и он принялся болтать без умолку. В основном молча сидящий и слушающий его Гром тоже как-то слегка оживился, начал отвечать, на лице даже проступили какие-то эмоции. Серёжа мог ошибаться, но ему показалось, что даже глаза у Игоря заблестели.       Они делились историями об Олеге и Юле. Эти двое стали их общей темой. Игорь расщедрился на воспоминания, и рассказал об их первом с Пчёлкиной знакомстве, о том, как они пытались встречаться, о том, как она когда-то заставила сделать его генеральную уборку в квартире, а он вместо этого напился до посинения и обблевал весь пол, диван и кухонный стол. Серёжа, не привыкший к таким откровениям от не особо знакомых людей, сначала неловко кивал, а после третьей кружки уже вовсю хохотал над историями ведуна.       — Я предвидел, что нихрена не уберусь, поэтому просто решил надраться.       — А, то есть то, что тебя вырвет на все поверхности в квартире, ты не предвидел? — вытирая с глаз слёзы смеха, уточнил Серёжа, хватаясь рукой за край стола. В груди было приятно легко. Телефон в кармане звякнул уведомлением, но парень на это не обратил никакого внимания.       — Не-а, я в душе не ебал, что это произойдёт, всё как в тумане было. — Игорь прыснул со смеху.       — Всё было как в тумане до или после пьянки?       — И до, и после!       — Видимо, ты всё же что-то предвидел. В следующий раз, когда будешь натыкаться на туман, знай — за ним очередная пьянка и, возможно, с последствиями. — Серёжа, не стесняясь, по-дружески хлопнул Игоря по плечу и на несколько секунд дольше, чем положено, задержал на нём руку.       Игорь замер, в каком-то странном оцепенении рассматривая лицо Серёжи. Он нервно сглотнул и скользнул взглядом по его губам. У Разумовского на секунду подкосились колени — слава чёрту, что он ровно сидел на стуле и никуда не собирался падать. Игорь продолжал молча пялиться. Пару рыжих прядей соскользнули с уха и упали Серёже на глаза. Он хотел было убрать их, потянулся даже рукой, но Гром оказался быстрее — он ловко заправил волосы обратно за ухо, а Сергей столкнулся с его ладонью кончиками пальцев и вздрогнул.       По телу Серёжи словно пробежал электрический ток. Мурашки расползлись от макушки до поясницы. Игорь не убирал руки от волос своего нежданного гостя. Ведун только сейчас заметил, как вкусно от них пахло каким-то явно хорошим шампунем. Какой-то конкретный запах он выделить не смог, но обычно твои волосы пахнут так после похода в парикмахерскую. Игорю хотелось уткнуться в них носом и вдохнуть полной грудью.       Хватит думать. Он выпил всего ничего, но уже начинает совершать глупости.       Серёжа судорожно коротко вздохнул и провёл кончиками пальцев от костяшки мизинца Игоря до запястья. Гром сжал скулы так, словно ему было неприятно.       — Кажется, у нас кончилось шампанское, — заметил он хрипло, отнимая свою руку и скрывая её под столом, словно в порыве стыда.       Серёжа понадобилось ещё пару секунд, чтобы прийти в себя и успокоить клокочущие в груди чувства. Игорь даже не догадывался, сколько же рисунков с ним хранили страницы серёжиного скетчбука. Или… или догадывался. Он же… он же экстрасенс. «Ведун», — поправил сам себя Разумовский, прочищая горло и натянуто улыбаясь Игорю:       — Уже пол одиннадцатого, магазины закрыты.       — Ага… — разочарованно протянул он в ответ, стараясь не смотреть на рыжего.       Между ними явно повисла стена из неловкости.       Серёжа сидел как на иголках, проклиная себя за это нелепое касание руки ведуна. Не удержался.       — Магазины, может, и закрыты, но у меня есть кое-что получше. — Игорь вдруг принялся что-то активно искать в кухонном ящике. Через полминуты он с победным выражение на лице поставил на стол почти литровую бутылку мутноватой жидкости и, довольный, сел обратно, напротив Серёжи. — Дядь Федин самогон. Отменный.       Серёжа с сомнением посмотрел на плещущаяся в бутылке жидкость и тревожно сглотнул, пока ведун доставал им рюмки. А вот их у него, оказывается, было полно, зато маленьких блюдечек и чайных ложечек — либо отсутствие, либо тотальный дефицит! Приоритеты — они такие…       — Игорь, я, наверное, не буду, я такое не пью… — попытался отказаться Разумовский, отодвигая от себя рюмку.       Но Грома уже было не остановить, он с большим энтузиазмом откручивал крышку бутылки.       — Да ладно тебе, просто попробуй! — беспечно ухмыльнулся Игорь, наливая ему полрюмки самогона.       — Обычно с этих слов и начинаются неприятности. — С недоверием глядя в свою рюмку, со вздохом ответил Разумовский. Может, ещё одна порция алкоголя заставил его чувствовать себя менее неловко из-за этой… непонятной ситуации?       Ладно, будь, что будет!       Серёжа залпом осушил рюмку с самогоном и…       …оказался прав. Обычно после слов, которые сказал ему Игорь, и начинаются неприятности. Только у них начался вечер безудержного веселья. Они пили рюмка за рюмкой и веселели ещё больше даже тогда, когда казалось, что веселее уже просто некуда. В ход пошли взаимные беззлобные жалобы на лучших друзей, мол: «Олег стал таким нежным, только о Юле и говорит», «Юлька вообще не замолкает, у неё на уме один Олег», «Олежа наперед прошлым свиданием полтора часа выбирал себе наряд, в кого он превращается, я теряю лучшего друга!», «Юля дошла до того, что закидывает меня ЕГО фотографиями»… В конце они пятнадцать минут говорили друг другу, как сильно любят этих двоих и как сильно за них счастливы.       Серёжа никогда бы не подумал, что этот вот скряга Гром умеет так искренне улыбаться.       Игорь бы никогда не подумал, что Разумовский, запомнившийся ему неловкостью и зажатостью, может вести себя так раскрепощённо.       Они очень долго болтали. Серёжа вдруг заговорил об Олеге и не смог остановиться. Рассказывал об их детстве, но преимущественно о светлых и забавных моментах. Почему-то никакие другие сейчас ему голову не лезли. Игорь зачарованно слушал. Потом пришла его очередь что-то рассказывать, и он завёл шарманку о работе, вспоминая какие-то безумные, но весёлые истории. Весёлого в работе Грома было мало, но он всё же нашёл такие моменты.       Разумовский, кстати, ужасно сильно удивился тому факту, что ведун работает в полиции и сразу же осыпал его тонной вопросов о том, как он использует свою силу работе.       Когда миллион историй был рассказан, а бутылка самогона опустошена, снег за окном начал валить ещё сильнее. Телефон в кармане Разумовского пиликнул ещё пару раз, но его владелец вновь не обратил на это внимания.        Они переместились на диван напротив телевизора и впялились глазами в экран. Фильм им удавалось смотреть с переменным успехом, потому что они продолжали говорить, пьяно перебивая друг друга и иногда начиная яростно спорить о ерунде.       — Господи, как скучно мы живем! В нас пропадает дух авантюризма! Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам… — с фальшивым пьяным выражением процитировал Игорь фразу из фильма за несколько секунд до того, как её произнёс герой с экрана.       Серёжа восторженно заорал и огромными глазами, полными восхищения, посмотрел на Игоря. Рука его непроизвольно, в порыве эмоций, легка на колено ведуна и слегка сжала его.       — Ахринеть, ты что, умеешь ещё и фильмы предугадывать?!       — Да нет, Серый, — сморщился Игорь и помотал головой. — Я просто этот фильм уже раз сорок смотрел, это ж «Ирония Судьбы…».       Серёжа протянул тихо и понятливое: «О-о…», кивнул и провёл рукой от колена Игоря вверх, лишь через несколько секунд осознавая, что делает. Он медленно, не дыша, поднял голову и встретился с таким же изумлённым взглядом Игоря, который явно не ожидал таких наглых касаний. Серёже захотелось убрать руку, но он не смел, тело словно не слушалось… Вот уже второй раз за день он попал в ловушку и, словно под гипнозом, всматривается в карие глаза Игоря, отчаянно пытаясь заставить себя отлипнуть.       Гром тоже не в силах отвести от него взгляд. Он слегка хмурится, глядя на обветренные тонки губы парня, и смело подаётся вперёд, не желая, чтобы Сергей убрал руку с его бедра раньше, чем Игорь соберётся его поцеловать.       Когда Грому остаётся всего каких-то жалких несколько сантиметров до желанных губ, яано пропитанных горьким вкусом самогона, в кармане Разумовского громко звонит телефон.       Серёжа, весь сжавшийся от ожидания, вдруг раздражённо выдохнул сквозь зубы и бросил виноватый взгляд на Игоря, чьё лицо замерло совсем близко с его… Руки он контролировал плохо, поэтому с первой попытки телефон достать не удалось.       — Да, Олеж, что такое? — недовольно произнёс он в трубку, едва ворочая язык.       Телевизор Игорь ключил ещё громче, когда Разумовский положил трубку и со смехом сообщил, что его лучший друг скоро приедет сюда, чтобы забрать его домой, ведь он его, видите ли, потерял!       — А я что, не могу расслабиться и культурно выпить самогона в компании такого привлекательного мужика, как вы, а, Игорь? — краснея от кончиков ушей до шеи и совсем не контролируя свою речь, спросил Серёжа, качаясь из стороны в сторону. В конце концов он едва не сполз с дивана, но Игорь вовремя придержал его за талию.       — Полегче, Серый, — пробормотал он, тыкаясь носом ему в волосы и на секунду блаженно прикрывая глаза. — Можешь, конечно, имеешь все права на это.       Гром отстранился и усадил рыжего на диван поудобнее.       — Вот именно, все права! Он мне что, мамочка?!       Поток возмущения на Олега Волкова продолжался до тех пор, пока Игорь не достал шахматную доску. Он вновь поставил её между ними на диване, как тогда, в первую их встречу. Разумовский страшно обрадовался и намерился взять у ведуна реванш.       — Ты только своими способностями не пользуйся!       — Обещаю, не буду.       Они играли целый час, громко спорили и вспоминали, кто какие шахматные ловушки знает, пробовали применить на практике сибирскую, но постоянно сбивались и отвлекались на фильм. В конце концов, они оба утомились и бросили игру, вновь принявшись болтать на бессмысленные темы. Серёжа повторял, что люди иной раз слишком просто теряют свою гомосексуальность, Игорь его отчаянно не понимал, но с умным видом поддакивал.        С телевизора, тем временем, донеслось:       — «Разве может быть запрограммированное, ожидаемое, запланированное счастье?»       Серёжа уронил голову Игорю на плечо, чувствуя себя уютно и в безопасности. До этого момента он чувствовал себя так исключительно с Олегом.       — Ты правда смотрел этот фильм сорок раз?       — Наверное, я ж не считал, — Хмыкнул Игорь, откидывая голову назад.       Серёжа сидел к нему максимально вплотную и прижимался всем телом, словно ища тепла, хотя комнате было хорошо, даже душно. Только Игорю не хотелось ничего менять. Правую руку он положил на спинку дивана, прямо с тобой стороны, где сидел рыжий, и можно было её немного сдвинуть, опустить ладонь ниже, и вот она уже лежала бы на плече Серёжи… Но не успел он подумать об этом, как дверь настойчиво позвонили, причём несколько раз.       С разочарованным вздохом Гром поплёлся открывать, путаясь в ногах. Волкова он вживую ещё ни разу не видел, но тот был ниже его на несколько сантиметров, впрочем, такой же крупный, как и сам Игорь. Он хмуро взирал на пьяного ведуна, сдвинув брови к переносице и спрятав руки в карманы утеплённой кожаной куртки.       Гром пропустил его внутрь без слов.       — О, Олежа, — Разумовский расплылся в глупой, но очаровательной улыбке.       — Я тебя забираю домой, — сообщил он тоном, не терпящим возражений, и помог рыжему встать с дивана. — Игорь, простите его, если он вдруг вам докучал, — вежливо произнёс Олег, придерживая качающегося на пятках Серёжу.       — Да всё норм было, мы… немного выпили, — Игорь развёл руки в стороны, словно извиняясь. — Кино посмотрели, в шахматы поиграли, поговорили… Короче, культурно посидели.       — Я вижу. — Кивнул Олег, заматывая слабо сопротивляющегося и что-то возмущённо бормочущего Разумовского в шарф. — Спасибо, что присмотрели за ним.       — Да не за что… Пусть напишет утром, как он. — Игорь неловко сунул руки в карманы домашних потрёпанных брюк.       — Игорь, пойдём в снежки играть! — Серёжа пьяно улыбнулся капитану и потянулся к нему руками, но Олег мягко их опустил и подтолкнул рыжего к двери. — Ну Олеж, ну пусти!       — Нет, дорогой, тебе уже давно пора домой, давай, в другой раз сыграете. — Мягко попытался уговорить друга Волков, на что тот ещё пару минут пытался возмущаться благим матом. Надо же, Гром не знал, что Сергей так умеет…       — Ладно, — в итоге сдался рыжий и, грустно вздохнув, обернулся, посмотрел Игорю в глаза и тепло улыбнулся. — Обещай, Игорь, что мы ещё сыграем.       Отчего-то горло Грома сдавило спазмом, но он свалил всё на алкоголь. Да, должно быть, дело в нём.       — Обещаю. — Хрипло ответил Игорь, чувствуя бегущие по всему телу мурашки.       А это наверняка от холода.       Олег попрощался с ним и утянул за собой Серёжу. Гром ещё минуту слышал, как Разумовский громко говорил о чём-то на лестничной клетке, а Олег ему отвечал. Даже когда голоса стихли, Игорь всё ещё стоял у входной двери и пялился в пустоту, чувствуя себя так странно, как не чувствовал, пожалуй, никогда: одновременно сча́стливо и тоскливо.       Игорь вдруг понял, что очень бы хотел сыграть с Сергеем в снежки. И шестое чувство подсказывало, что это ещё обязательно случится.