Art épistolaire

[Запись в дневнике без даты, но по ходу чтения становится понятно, что пометки сделаны в один день с промежутком в несколько часов. Лист порван по середине ровно полоской, как если бы кто-то неаккуратно перевернул страницу.]       Последние несколько дней Астарион прибывает в невероятном предвкушении от возможности посетить поместье Транбелле. Должно быть, сама мысль о том, что он выйдет в свет не потому, что кто-то это приказал, или потому, что это часть его «работы», будоражит до глубины души.       Последний раз я видела его таким ликующим, когда в таверне «Последний свет», он случайно нашел один из томов о приключениях Дриззта До’Урдена. Он тогда еще издал такой торжествующий возглас, но быстро взял себя в руки, демонстративно скривив гримасу, посмеялся над тем, что эта книга для детей и вообще не представляет из себя никакой ценности, а потом и вовсе швырнул ее куда подальше.       Наверное, потом в одну из своих «ночных прогулок» он вернулся и забрал книгу, потому что следующие четыре дня в лагере, я была готова поклясться, что он читает именно тот самый сборник, который давеча выбросил. Еще и каждый раз вздрагивал, прижимая рукопись к себе, когда кто-то проходил мимо его палатки. Можно подумать, кто-то стал бы отбирать у него книгу.       N./B.: Найти переплетчика и заказать книги о До’Урдене.       Что касается нового дублета с золотой вышивкой, доставленного вчера утром, конечно же, первым делом он его сразу же примерил, чтобы порадовать свое тщеславие. И когда моим комплиментам перестало хватать разнообразия, его внимание переметнулось на служанку, тихо прошмыгнувшую в гостиную с доставленным письмом.       Бедная Марика. В момент, когда он попросил оценить его костюм, ее взгляд начал наполняться таким ужасом, как будто ей приказали воткнуть себе нож прямо в глаз. Девочка так смяла письмо, что на конверте потерлись чернила в месте, где был указан отправитель. Может, все дело в интонации, с которой Астарион к ней обратился, но этот простой вопрос стал дня Марики таким потрясением, что мне даже пришлось ее заверить — никто ее не накажет, если она скажет что думает. Несчастная смогла выдавить из себя только: «очень красиво», не отрывая испуганного взгляда от пола, аккуратно пятясь к дверям, чтобы, наконец, убежать из столь неловкой ситуации.       Почему прислуга неожиданно начала его опасаться?

***

      Поймала себя на мысли, что не разделяю такого восторга по поводу близящегося события. Последний раз я посещала подобные мероприятия вместе с Нэлласом, и они оставили не самые прекрасные воспоминания.       Тогда я проводила практически весь вечер в одиночестве, натянув вежливую улыбку, осушая бокал за бокалом. Временами кто-то и подходил, приглашал на танец, но делали это исключительно из вежливости и по большей части — корысти. Ведь это очень выгодно, познакомиться с младшей дочерью богатого лорда со связями в Эвереске, чтобы потом использовать это знакомство в своих интересах. К счастью, после обучения и переезда в дедушкино поместье во Вратах я могла игнорировать приглашения.

***

      Вечером принесли еще один заказ от портного. Сначала подумала, что это какая-то ошибка или та дурная портниха все равно решила получить деньги за выполненный заказ, хотя в ее услугах я более не нуждалась. Эмбер уверила, что никакой ошибки нет, другое ателье занялось срочным пошивом за дополнительную плату по ранее снятым меркам, и сегодня доставили наряд, чтобы к балу успеть исправить возможные несовершенства наряда.       Черное платье с вставками из тёмно-красного бархата на корсаже и рукавах, черные кружева на лифе, прикрывающие вырез… Золотая вышивка, повторяющая тот же узор, что и у дублета. Напоминает траурное платье вдовы. Очень целомудренно, тяжело и мрачно.        «Я клянусь, Эмбер просто сокровище! Уверен, если ее попросить достать камешек со Слез Сэлунэ, она спросит: «к которому часу?»! Что за кислый вид? Тебе не нравится?» — определенно, Астариону не нужен червь, чтобы понять, что творится в моей голове: меня выдало выражение лица в момент, когда я рассматривала платье в отражении зеркала. Не знаю, сколько он простоял в дверном проеме прежде, чем подойти и начать поправлять шнуровку корсета, пока я была озабочена своим внешним видом.       — Нравится. Просто не понимаю… почему черное? Мы же не на похороны идем.       — Похороны тоже праздник. Там и банкет, и музыка, — ответил он в привычной колкой манере с усмешкой.       Произошедшее после было таким странным, я даже на секунду усомнилась в своем здравомыслии. Я ощутила его присутствие у себя за спиной и касание ледяных губ к щеке. Почувствовала его руку, обвившуюся вокруг моей талии, и его ловкие пальцы начали расшнуровывать только что завязанный корсет. Слышала его голос, шептавший как мне идет это платье…       Но в отражении была только я, стоящая в пустой комнате, в платье, облетавшей с меня подобно шелухе.