Ярче звезд, темнее бездны

Ветер неприятно ударяет в лицо. Также неприятно стоять в холодный вечер на краю крыши. Но в степень абсурда возводит то, что это казалось пустым выходом. Никто в здравом уме не стал бы решать свою проблему подобным образом. Но Коннор видел в нем спасение. Такое щекочущее желание. Но что стоит за ним? Пустое стремление взять билет в один конец. Не тревожило бы это, если руки так сильно не чесались причинять себе вред. Первый раз, бывший первым и самым безболезненным способом. В очередном срыве парень разворошил аптечку. Было больно. Но не настолько, как в последующие. Ибо с каждым новым разом становилось все хуже. Замутненный рассудок с быстротой генерировал все новые и новые причины и изощренные ситуации членовредительства. Пыток тела. В которых обжигание кончиков пальцев были вкусно пахнувшими побегами цветочков черешни. Коннор не один десяток пробовал таскать свое тело и себя самого по психотерапевтам. Это помогало. Правильный подход и медикаменты делали свое дело. Все врачи в один голос твердили диагноз — депрессия. Но уже спустя пару месяцев детектив посетил последнего своего врача. Диагноз после первой же встречи изменился в другую плоскость. Аутоагрессия плюс хроническая депрессия. Вот после этого на своей жалкой жизни можно ставить крест. Один. Желательно могильный. Желание жить значительно спадало. Точнее даже перестало посещать Коннора совсем. Началось то, чего он всегда боялся. Полное равнодушие к себе. Один день как другой. Чертова петля. День сурка. Что угодно. Самое главное, что теперь, перечеркнуто все, чего достиг Коннор. Вся его жизнь. Все достижения. Все цели и мечты. Последнюю неделю он перестал посещать терапевта. Ни то от стыда, что мог взболтнуть лишнего, ни то от понимания, что все напрасно. Ведь уже ни таблетки, ни общение с людьми, ни то, что Коннор так любил не приносит удовольствия. Точка невозврата. И сейчас, стоя на краю, становилось легче что-ли. Будто внутри как плотину прорвало, барьер, держащий на коротком поводке от самого ужасного. Может была когда-то цель в жизни. Или даже может несколько. Сейчас все же одно. Уйти из жизни, остаться эхом в головах людей. Но такая боль, что будет сковывать тело до самой души. А ведь всему виной поганые мысли и этот чертов… милый терапевт. Все мысли в голове гнусны. И на пару тяга причинять себе боль. И черт возьми, правда намного пугала. Ведь как могло случиться, что виной всем проблемам с башкой… сам психотерапевт. О да. Как же слащаво и необычно необычно слышать это. Но правда в том, что с ним Коннор познакомился в разгар декабря. Месяца снегопадов, расставаний и начало депрессивных эпизодов. Они не закончились и в январе, и в феврале… и сегодня снег валит как в тот день. День, когда они познакомились. Элайджа. Приятно познакомиться. Отпечатолось в голове. Необычно тёплая встреча в последнее время для парня. Уютная квартира, пред новогоднее настроение и свет гирлянд под потолком. И блеск этих светлых, хитрых глаз. Прошло около двух недель, прежде чем до Коннора дошло. Эти глаза манят его. Хоть и так по-хитрому. Вроде просто прорабатывают проблемы, но беглым взглядом по фигуре в тени комнаты, мозг так не думал. Подарком на новый год стал ин интересный вечер вдвоем. В полумраке квартиры. Тогда всё и произошло. Коннор по-пьяни вывалил все как есть. Всё что накопилось за месяц. Все чувства, боль и мысли. Тогда он увидел его реакцию. Хитрый оскал, пускай и незаметная искра в глазах. И… Вдох. Утро января. Чужая квартира. Пустота в голове. Пустота в квартире. Боль во всем теле. Мандраж. Тишина. Записка на столе, стакан воды и пара таблеток.       Коннор. Благодарю за чудесно проведенный вечер. Самый мой невероятный пациент… Было очень приятно иметь с тобой дело. К сожалению, меня не будет с утра дома. Так что, выпей таблетки и собирайся домой. Я заеду за ключами после десяти.

До встречи

И сердце билось сильнее. Душу будто отпустило. Распахнулась клетка. Жизнь обрела краски. Последующие из встречи были ничем больше, чем обычным приемом. Но оба знали, это ведь продолжается не просто так? Пускай и так. Но теперь Коннору стало сложнее контролировать себя. Стало трудно дышать рядом с терапевтом. Взгляд долго не задерживался на Элайдже. В джинсах становилось теснее, в голове полная анархия и беспощадная путаница. И так каждый раз. Каждый раз. Но ведь… Исчезла причина приходить к нему на прием… Значит они больше не встретятся? Нет. Нет, конечно. Любят друг друга. Никогда не потеряют друг друга… Никогда. За окном февральская вьюга. Нетипичная для городской суеты. Но все же она здесь. А Коннор у порога квартиры Элайджи. Переминается с ноги на ногу. Боится звонить в дверь. Боится. Но чего. Душающее чувство сковывает горло. Как перед смертью… Но почему? Звенит тихая трель. Пульс в голове стал быстрее. Да от чего? Ладони потеют. Взгляд метается по темной плитке подъезда. Прячется. От страха. Страха, взявшегося из ниоткуда. Дверь распахивается. Перед Коннором в свете утреннего тусклого света в панорамных окон явилась его пасия. Его личный свет. С растрепаным и небрежно собранным волосом в пучок. Черной оверсайз футболке, темных шортах. И с непонимающим взглядом. Я соскучился… Звучит в голове. Долго. Протяжно. Эхом раздается по коридорам сознания. — Элайджа, я… Соскучился. — он делает шаг вперёд, падая в теплые, так давно ставшие, родные объятия. Но те быстро обернулись холодными прикосновениями. Элайджа делает шаг назад. Отстраняется, строго прячет руки за спину. Парень глуповато улыбается, не веря происходящему. Его любовь не желает видеть его? — Элайджа… Что с тобой? Ты не рад меня видеть? — Только не в не сеансов. Ты что-то хотел? — на мгновение он закатывает глаза. Жест пугает парня, но решается ответить. — Конечно, я же пришел к тебе не просто так… ты же помнишь наш совместный новый год? Эл цокает языком. — Не помню. Ну и? — Что и? Разве для тебя это ничего не значило? — Нет, совершенно не значило. Я понятия не имею о чем ты. — Аа… вот оно как. — Коннор делает паузу на мгновение. — Ну… Элайджа, хороших выходных. Я пожалуй пойду… Коннор толком не помнит как сбежал вниз по лестнице. Как он ронял слезы, бежал по заснеженной улице. Дальше от дома, где разбили тогда ему сердце. Вдребезги, намертво, на тысячу осколков стекла. А сейчас он совсем не плачет. Нет. Стоя на краю крыши, так спокойно стало. Не будет больше их сеансов. Не будет того горячего шепота. Не будет больше тёплых прикосновений. Ничего не будет. Раны на руках щиплят под тканью одежды. Воздух приветливо встречал в своих прохладных объятиях. Не как Элайджа в то утро. Солнца пускай и не видно, но оно уже скрывалось за горизонт. Там далеко. Это мой последний закат Пронеслось в мыслях, словно раскат молнии. И ведь правда. Коннор ничего не оставил после себя. По сути он просто растворится в вечности без следа в истории, как тириум на полу. Неплохо, наверное. Быть собой… Снег продолжал валить на заснеженный город. Промозглая погода, с затянутым небом, тучами. И сам город без еще видимого света. Он и не нужен на улицах в фонарях. Как минимум сейчас. Парень собирался с мыслями, что жались по углам сознания. Так явкущуе событие, что должно произойти. Давай Подначивал повреждённый рассудок. Сделай это Вторило сознание. Но и там и там львиная доля правды. Не будет разницы. Сейчас или завтра. Готовится последняя мысль. Но сцена кажется пустой, такой как я внутри… — Коннор. Он узнает этот голос из тысячи. Гиперопека. Гиперопека от дока… ха… мило. Парень медленно разворачивается. Все также. Но Элайджа учащённо дышит. — Я слушаю тебя. Холодно цедит он. И ведь руки даже не трясутся пока тот стоит спиной к безусловной пропасти. Ярость и принятие дали надежду на лучшее. Но пустили яд в кровь. Разгонять токсины по телу, прямиком к сердцу. — Подожди, выслушай меня… я задел тебя, верно? — Как ты нашел меня? — Коннор игнорирует слова собеседника. Они ему совершенно неинтересны. Все слова, которые он говорил от трезвого ума, от чистого сердца, давно стухли. Перестали быть проникновением в самую блять душу. — Коннор… Мы ведь сами, вдвоем, помнишь? Устанавливали трекер. После твоего обострения психоза. Психоза?.. — В каком смысле, психоза? — недоверчиво щурится он. Чувствует как к горлу подкатывает ком. Ладони вспотели, в мыслях путаница и след из тысячи нитей по углам не думает заканчиваться. Элайджа заметно меняется в лице. Промелькнула в глазах искра обиды, на сухих губах след грусти. Врач, словно пытался что-то этим сказать, пытался но… — Я задал вопрос. В каком смысле психоз? — Кон. Неужели ты совершенно ничего не помнишь? Вместе с тобой мы несколько лет работаем над твои недугом. И довольно успешно... — Ты опять нагло врёшь мне! Врешь и не краснеешь. Я несколько ме-ся-цев справлялся с депрессивным эпизодами и аутоагрессией. Это... — Это громоотвод. — все-таки заканчивает фразу Элайджа, не обращая внимание на паренька. — Своеобразный громоотвод твоего сознания и ЦНС. Кон, у тебя никогда не было депрессии. Ни-ког-да. Слова стали внезапным оружием. Орудием пыток. Ножом в спину. Пулей в затылок. Дробовиком в сердце. И так… пусто в душе? Да, пожалуй… — Коннор, извини, прошу, я знаю, тебе сложно это принять и понять. Но мы со всем справимся. Уже сейчас есть прогресс. Коннор! Услышь меня. Улови мысль… Есть выход, и он не за твоей спиной, пойми. — Если я никогда не лечился от этих эпизодов. Значит… между нами ничего никогда не было? — безразлично бросает он в пустоту, глядя в шершавое покрытие крыши. И он знает, он прав. Это была иллюзия. Влажная фантазия, как проекция на реальность. — На протяжении всего времени ты мне нагло лгал. А теперь соглал еще раз… «Улови мысль». Хах… впечатляет. Я уловил мысль. Теперь же… — Коннор делает еще один маленький шаг назад. Ветер уже будто раздирает кожу. Нещадно рвёт на куски ошметки сознания. И молит… о чем? Он сам не знает. — Поймай меня…