{<''Отец, могу я проводить этого ребёнка в гостевую комнату? ''>
<''Отец, могу я идти? ''>
<Молча уйти>}
Кейл до ужаса не любил ввязываться во что-то хлопотное, но ещё больше он не любил, когда из-за глупой прихоти взрослых страдают дети. Уйди он сейчас, герцог поручил бы заботу о девочке слугам, и новая леди Эккарт подверглась бы издевательствам. Кто в своём уме так поступает? Как бы Кейлу ни хотелось выбрать последний вариант и уйти спать, он всё же остановился на первом. — Полагаю, вы устали, отец. Позвольте мне проводить этого ребёнка в гостевую комнату. На лице мальчика не отобразилось ни одной эмоции. Он стоял и смотрел, ожидая ответа герцога. — Да, конечно, если ты этого хочешь, — тут же согласился мужчина, чувствуя растерянность. Он, конечно, понимал, что реакция его детей не будет положительной, но совершенно не мог себе представить, что всё будет именно так. — Позаботься о Пенелопе. — Пойдём со мной, — Кейл протянул руку девочке, но ни на шаг не приблизился к ней. Дети, выросшие на улице, зачастую, пусть и кажутся агрессивными авантюристами, на деле очень пугливы и недоверчивы. Любой неверный шаг в их сторону мог быть расценен как нападение. Девочка, которую герцог назвал Пенелопой, некоторое время смотрела то на протянутую руку, то на мальчика, не решаясь что-либо сделать. Кейл продолжал молча ждать, не говоря ни слова. Вот наконец малышка осмелилась подойти ближе и взяться за протянутую ладонь. «Какие у неё ледяные руки», — тут же подумал Кейл, но ничем не показал этого. — Брат? — робко произнесла Пенелопа и зажмурилась, сжавшись всем телом, ожидая удара. — Да, с этого дня я твой брат, — согласился юный Эккарт. — Пойдём со мной. Девочка кивнула, и направилась следом, всё ещё опасаясь нового человека, но уже не боясь так сильно. — Спокойной вам ночи, отец, — попрощался с герцогом Кейл, и тише добавил. — Нам не нужна была новая сестра. И Деррику, и Рейнольду нужен был отец. Кейл, сжав кулаки, потянул Пенелопу за собой. Ее маленькая рука лежала в его ладони, холодная и безжизненная, словно птичка, которую только что вытащили из гнезда. Она шла, не глядя ни на что, сгорбившись, словно опасаясь удара. Эта девочка, не знавшая любви и тепла, была для Кейла чужой, но он понимал, что обязан ей помочь. «Как же я устал от всего этого», — подумал Кейл, вздыхая. Он не любил детей, не любил шум и суету. Ему нравилось уединение, книги, и тихий уют его кабинета. Но теперь, когда на него свалилась эта маленькая, испуганная душа, он чувствовал, что должен был хоть как-то позаботиться о ней. — Феннел, — мальчик подозвал дворецкого, мужчину уже в возрасте, чем-то похожего на Рона Молан, но не такого устрашающего. — Распорядись, чтобы в ванную в гостевой комнате восточного крыла набрали тёплую воду, и подними двух-трёх дежурных горничных, чтобы помогли юной госпоже принять водные процедуры. Ещё было бы неплохо раздобыть еду, что-то лёгкое вроде куриного бульона или каши на воде. И завтра на счёт лекаря распорядись, чтобы ей руки-ноги посмотрел. Всё понял? — Да, молодой господин, — кивнул мужчина. — В таком случае иди, но запомни, я лично проверю, чтобы всё было как подобает, — мальчик смерил дворецкого тяжёлым нечитаемым взглядом, и тот поспешил удалиться. Герцог остался один. Он смотрел на пустое место, где совсем недавно стоял его сын, и чувствовал, как его сердце разрывается от стыда и раскаяния. — Я… я все испортил, — прошептал он себе под нос. — Я все испортил. Кейл шёл по коридору, ведя за собой маленькую Пенелопу, изредка останавливаясь, чтобы дать девочке передохнуть. Он понимал, что в настоящий момент положение малышки очень шаткое. То, что герцог принял её в семью, совсем не означало, что слуги с радостью согласятся принять её и будут относиться подобающе. Сейчас было важно дать всем понять, что девочку признали, и что к ней нужно относиться, как к молодой госпоже. — Почему? Кейл вздрогнул, не ожидавший услышать тихого голоса девочки. — Что «почему»? — уточнил мальчик. — Почему вы всё это делаете? — Пенелопа потупила взгляд, смотря под ноги. — Потому что ты не виновата в том, что оказалась здесь, — спокойно пояснил Кейл. — Не могу сказать, что я был рад встрече с тобой, но ты не должна страдать из-за прихоти нашего отца. Второй молодой господин устремил свой взгляд вперёд, ничего больше не добавив. Он чувствовал на себе недоумённый взгляд девочки, но не обращал на неё внимания. — А другие молодые господа? — робко спросила Пенелопа, осмеливаясь поднять взгляд на «брата». Он казался ей величественным, уверенным и, она сама не знала почему, добрым. Девочка не знала, как описать чувство, возникающее у неё при общении с этим человеком, но оно не было неприятным. Со стороны мальчик мог показаться равнодушным и даже грубым, однако то, как осторожно он держал её израненную руку, как он шёл, останавливаясь, если видел, что она не успевала… Такой человек в её понимании просто не мог оказаться плохим. — Братья… — Кейл задумался, подбирая правильные слова. — Тебе не стоит попадаться им на глаза. Если говорить на чистоту, то сейчас большинство людей в поместье ненавидят тебя. Отец привёл тебя, чтобы заполнить пустоту пропавшей сестры… Эккарт был предельно честен. Да, вероятно это было слишком жестоко по отношению к девочке, однако он не хотел, чтобы Пенелопа строила иллюзий и сама же в них разочаровывалась. Он считал, что подобные вещи были намного более жестокими, чем то, что делал он сам. — Вот как… — слова Кейла явно огорчили девочку, но она не заплакала. — Тогда вы… вы тоже ненавидите меня? — Нет, — ответ мальчика был очень прост. — Если кто-то из слуг станет обижать тебя, ты всегда можешь обратиться ко мне. — С-спасибо вам… Девочка всхлипнула, затем ещё раз, а после и вовсе разрыдалась, заставляя Кейла застыть в недоумении. Что он такого сделал, что заставил этого ребёнка плакать? Он действительно с большим трудом понимал, что творилось в головах детей. А Пенелопа продолжала тихо плакать, слёзы катились из её глаз, стекая по лицу и капая на пол. Она пыталась стереть их, но делала только хуже. Их путь привел их к огромным двойным дверям, украшенным гербом герцогства. Такими были все гостевые комнаты, но эту скоро переоборудуют под комнату юной госпожи Эккарт. — Мы пришли, — Кейл остановился, отпуская руку Пенелопы. — Теперь ты можешь вздохнуть спокойно. Ты в безопасности. — А ты? — спросила малышка, ее взгляд был полн искренней заботы. — Ты тоже в безопасности? Мальчик на секунду задумался, глядя на девочку, а затем рассмеялся, тепло, совершенно беззлобно. — Не волнуйся, меня никто не тронет, — второй господин Эккарт покачал головой, отворяя дверь. — В конце концов я живу здесь с самого рождения.{<Пропустить Пенелопу в комнату> <Войти первым>}
Поправ некоторые правила этикета, Кейл вошёл в комнату первым, тут же порадовавшись своей предусмотрительности. В комнате было много людей, намного больше, чем должно было находиться в покоях леди, в том числе дворецкий и главная горничная. И если присутствие первого Эккарт мог понять, в конце концов он сам отдал ему распоряжения, то вот на счёт второй у него были сомнения. Мальчик нахмурился. До этого у него не было возможности пересечься с этой женщиной, однако ситуация говорила сама за себя. — Феннел, что тут происходит? — Кейл намерено проигнорировал главную горничную, в любом случае ей стоило бы знать своё место и не заявляться непрошенно в покои молодой госпожи. — Две-три горничные, чтобы помочь с водными процедурами, разве я неясно выразился? Что это за проходной двор в покоях юной леди? — Прошу прощения, молодой господин, — дворецкий склонил голову. Бывший Хенитьюс мельком подумал, что даже стоя в почтительной позе, он совсем не был похож на Рона, который всё время источал жуткую ауру. — Сейчас всё будет. — Почему ты всё ещё здесь? — обратился Эккарт к главной горничной, всё ещё не сдвинувшейся с места. Подобное поведение было неуважительно по отношению к аристократу, но без герцога и Деррика эта женщина, видимо, ощущала собственное превосходство. Она явно служила в герцогстве давно и была у хозяев на хорошем счету. — В моих словах было что-то непонятное? Или, быть может, вы сами хотите послужить новой госпоже? — Молодой господин, вы забываетесь, — женщина нахмурилась. — Вы же не думаете, что с этой девчонкой будут обращаться… — Это ты забываешься, — в голосе Кейла звучала сталь, в красно-карих глазах читалось холодное превосходство, перед которым невозможно было устоять.{Система 315. Ассоциация попаданцев}
{Навык: <Аура доминирования> <активирован>}
— Я принадлежу семье Эккарт, поэтому имею право отдавать приказы в том числе и вам. Отец, Герцог Эккарт, лично привёл Пенелопу и принял её в семью, поэтому будьте добры относиться к ней соответствующе. Я лично буду за этим следить. А теперь я прошу покинуть покои леди всем, кроме тех, кто будет помогать с купанием. Женщина плотно сжала губы, глядя на ребёнка, у которого ещё молоко на губах не обсохло, но который уже смотрел на неё с превосходством. Перед глазами на мгновение возник образ покойной герцогини Эккарт, которая смотрела точно так же на тех, кто отказывался повиноваться. Болезненная и хрупкая леди в такие минуты была страшнее самого герцога. Второй молодой господин в самом деле больше всех походил на неё. Кейл скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как горничная, на миг растерянная, неуверенно пытается оправдаться. — Но, молодой господин, — начала она, но мальчик перебил ее резким, властным голосом. — Я сказал, что все, кроме тех, кто будет помогать леди Пенелопе с купанием, должны покинуть покои. Вы все прекрасно знаете, что такое приличие и как следует себя вести в присутствии юной леди. Он бросил взгляд на дворецкого. Тот, как будто пытаясь унять подступающую панику, отдал распоряжение: — Всем, кроме тех, кто будет помогать леди Пенелопе, покинуть покои! — Слушаюсь, — пробурчала она, поправляя передник, и направилась к выходу. Все остальные слуги, пришедшие просто поглазеть на уличную оборванку устремились за ней, не желая встречаться с гневом мальчика. — Теперь, пожалуйста, — обратился молодой Эккарт к оставшимся горничным, голос его звучал более спокойно. — Следите за тем, чтобы леди Пенелопе было комфортно. Убедитесь, что у нее есть все необходимое. — Как пожелаете, молодой господин, — ответили горничные в один голос.{<Репутация: 10>< -3>}
Пенелопа смотрела на брата с искренним восхищением. То, как этот человек спокойно общался с ней, но при этом становился грозным и хладнокровным, когда что-то шло не так, как ему было нужно… Это должно было пугать, но девочка, почему-то, наоборот, почувствовала себя под защитой. Только теперь Кейл обернулся на девочку. В голове вдруг мелькнула запоздалая мысль о том, что вот так ругать слуг у неё на глазах всё же не стоило. Нет, репутация не волновала Кейла уже очень давно, просто дети воспринимают этот мир иначе, мало ли что могло произойти. — Я не напугал тебя? — уточнил Эккарт, возвращаясь к своему спокойному безразличию. Так с виду и не скажешь, что он несколько мгновений назад отчитывал прислугу давя на всех присутствующих своей жуткой аурой. Пенелопа отрицательно покачала головой, завороженно наблюдая за тем, как на лице мальчика появляется едва заметная улыбка. Даже не верилось, что такой невероятный человек будет ей братом. — Хорошо, раз так, — Кейл потрепал малышку по голове, жестом приказывая слугам приступать к выполнению своих обязанностей. — В таком случае на сегодня я оставлю тебя, завтра загляну перед завтраком. Слишком долго не засиживайся, ложись спать. — Брат, а вы тоже пойдёте спать? — Пенелопа посмотрела на мальчика. В её глазах читалось искреннее беспокойство. — Хах, нет, мне нужно ещё кое-что сделать, — Кейл легко рассмеялся и направился к двери. Спать ему сегодня было ещё рано, перед этим он собирался навестить сначала Рейнольда, а затем Деррика. Было мало вероятно, что герцог навестил их после того, что случилось, однако это было важно. Вырастив Раона, Он и Хона, а затем и детей Он (Кейлу всё ещё не нравилось то, что его малышку забрал себе какой-то "проходимец", пусть он этого и не говорил, ведь счастье его дочери всегда было на первом месте), бывший Хенитьюс мог сказать, что каким бы взрослым не выглядел ребёнок, он тоже хочет внимания и заботы, особенно в такой сложный период жизни. — Тогда… Доброй вам ночи, — девочка слабо улыбнулась. — Да, доброй ночи, сестрёнка.{Пенелопа: <Уважение:0><+10> <Доверие: 0><+2>}
Кейл вышел, оставив девочку в недоумении. Она ещё смотрела какое-то время на закрытую дверь, из которой только что вышел молодой господин, пока одна из горничных не выдернула её из мыслей. — Госпожа, вода готова, — после слов Кейла никто не рисковал унижать неизвестно откуда взявшуюся девчонку, по крайней мере пока что.***
Второй господин Эккарт быстрым шагом шёл по пустому коридору, ориентируясь по фонариком от системы. Вокруг не было ни души, оно и понятно: банкет закончился и большая часть людей уже ушли отдыхать. Мальчик шёл к Рейнольду, надеясь, что он ещё вменяем. Судя по тому, что творилось в комнате его брата во время последней истерики, на лучшее можно даже не надеяться. Этот ребёнок был очень эмоционален, поэтому конфликт с отцом и появление нового члена семьи просто не могло не повлиять на него. Подойдя ближе к покоям Рейнольда, Кейл не услышал криков, биения посуды и звука ломающихся вещей. Можно было подумать, что Третий молодой господин уже уснул, устав от тяжёлого дня, однако, прислушавшись, Эккарт понял, что это не так. Из комнаты доносились тихие, почти неслышные всхлипы. Уставший от переживаний и эмоций, ребёнок плакал, закрывшись в своей комнате. Кейл улыбнулся, мягко, очень по-отечески нежно. Он вспомнил, как Раон приходил к нему в комнату, когда был чем-то расстроен, сворачивался калачиком под одеялом и затихал. «Не говори со мной, Человек,» — всегда говорил этот сорванец, но на самом деле хотел, чтобы его послушали. Но Хенитьюс всегда покорно молчал, ни о чём не спрашивая, пока юный дракон сам не начинал разговор. Кейл осторожно постучал в дверь, предчувствуя что-то нехорошее. Тишина внутри комнаты казалась еще более пугающей, чем грохот посуды, который раздавался раньше. Посуду и мебель всегда можно было купить, в отличие от человеческих чувств. Наконец, так и не дождавшись ответа, мальчик сам приоткрыл дверь, и перед ним предстала печальная картина. Рейнольд сидел на кровати, уткнувшись лицом в подушку, плечи четырнадцатилетнего мальчишки сотрясались от рыданий. Его короткие, нежно-розовые волосы, и до этого не слишком опрятно уложенные, сейчас торчали в разные стороны, а на щеках блестели слезы. Кейл невольно нахмурился, глядя на эту картину. Ему действительно не нравилось то, что он видел перед собой. — Рейнольд, — тихо произнес он, стараясь не испугать мальчика. Тот вздрогнул и поднял голову, его глаза были красные и опухшие от слез. Он посмотрел на Кейла, как будто видел его впервые, заставив брата невольно почувствовать укол совести, и сдавленно произнес: — Убирайся отсюда. Если ты пришёл поговорить о той мерзавке, то лучше просто проваливай. Кейл посмотрел на брата, внимательно вглядываясь в его лицо. Он уже давно понял, что когда дети кричат «Убирайся» и «Не говори со мной», они не всегда имеют в виду именно это. Нужно было только понять, что этим хочет сказать ребёнок. Второй господин Эккарт молча подошёл чуть ближе и развёл руки для объятий. Рейнольду сейчас не нужны были его слова поддержки или нравоучения, только действия. Кейл тихо подошёл к кровати, присел на край и положил руку на плечо Рейнольда. Тот вздрогнул, но не отшатнулся. Мальчик почувствовал, как напряглись мышцы под его рукой, как будто этот ребёнок боялся, что его оттолкнут. Они сидели так какое-то время в тишине, затем Рейнольд прижался ближе, стискивая в объятиях так крепко, как только мог, слёзы продолжали литься из прекрасных голубых глаз, стекая по щекам, но это мало кого волновало. Кейл молчал, не собираясь лезть в душу, а его младший брат и не горел желанием говорить. Второй молодой господин, ощущая лёгкую дрожь в теле брата, сжал руку Рейнольда чуть сильнее. Он не давил, а скорее, мягко поддерживал, как бы говоря: «Я здесь, я рядом, ты не один». В тесной тишине комнаты слышно было только шмыганье носом и редкие всхлипы мальчика, и Кейл старался не шевелиться, чтобы не нарушить эту хрупкую гармонию. Рейнольд и в правду устал. Устал от вечно холодного отца и подражающего ему Деррика, устал от сравнений и собственных переживаний. В последнее время он редко чувствовал себя спокойно, но сейчас, слушая сердцебиение брата, его размеренное дыхание, чувствуя его худощавое тело, мальчик вдруг ощутил себя до странного умиротворённым, ощутил себя в безопасности. Веки казались тяжелее, и вскоре он погрузился в царство сновидений, сморённый усталостью. Кейл осторожно уложил ребёнка на кровать, уверенный, что на утро с ним можно будет поговорить и объяснить ситуацию. Сейчас же он сделал всё, что было в его силах, чтобы сохранить в этом доме подобие спокойствия. Закончив с младшим братом, Эккарт направился к старшему, будучи уверен, что тот ещё не спит. С Дерриком было всё куда сложнее и проще одновременно. За время общения с этим человеком, Кейл понял, что несмотря на внешнюю холодность и отстранённость, его старший брат — человек достаточно эмоциональный. Это чувствовалось в том, как он бросал Рейнольду едкие, но не обидные замечания, как он хмурился каждый раз, когда кто-то из близнецов получал травмы, как обоих братьев чуть ли не за ухо тащил в столовую, настаивая на правильном питании. Деррик был заботливым старшим братом и умным и расчётливым наследником территории. Однако Рейнольд как-то отметил, что после того, как пропала их сестра, юноша стал более нелюдим, меньше улыбался и, если бы не Кейл, вряд ли бы вообще вылезал из своего кабинета. События сегодняшнего вечера должны были сильно задеть этого гордого человека. В конце концов сегодня была его церемония совершеннолетия, а отец — самый близкий человек — привёл в дом оборванку на замену горячо любимой младшей сестре. Мало кто может спокойно отнестись к подобным потрясениям. Достигнув своей цели, мальчик постучал в дверь. Открыли ему не сразу. — Заходи, Кейл, — прозвучал хриплый голос Деррика из-за двери. Он, казалось, старался говорить максимально нейтрально, но дрожь в голосе выдавала его эмоции. Мальчик тяжело вздохнул и вошёл в комнату брата. Деррик сидел в кресле, держа в одной руке бокал какого-то вина, погруженный в тёмные мысли. Его лицо, обычно надменно-спокойное и красивое, было затянуто гримасой боли. Длинные пальцы нервно барабанили по деревянному подлокотнику. Действительно печальная картина, которую Кейл предпочёл бы не видеть. Он всегда был плох во всём, что касалось человеческих отношений, и, хоть с возрастом он стал понимать чувства людей чуть лучше, всё так же предпочитал избегать тяжёлых разговоров. Почти неслышно притворив за собой дверь, Эккарт прошёл в комнату и сел напротив брата. — Как ты? — первым нарушил тишину Кейл. Раз уж он сам пришёл, то и разговор начинать тоже ему. — Отлично, Кейл. Просто замечательно, — усмехнулся Деррик, с излишне громким стуком ставя бокал на стол. Его голос был саркастичен. Кейл не поверил. Он многое повидал на своём веку, в том числе и таких юношей, да и он сам в своё время был не лучше. На три дня потерять сознание, проверяя древнюю силу, или проткнуть себе сердце ради спасения… Пусть это и было давно, да и делалось с благими намерениями, спустя годы Кейл не считал это чем-то хорошим. Если бы пришлось, он повторил бы, но, вероятно, не так, как сделал тогда. — Никто не должен страдать в одиночку, — спокойно сказал мальчик, смерив старшего брата нечитаемым взглядом. — Что? — Ты не должен молчать, когда тебе плохо, — повторил свою мысль Кейл и замолчал, ничего больше не добавив. — Я уже ничего не понимаю, Кейл, — признался Деррик. — Чувствую себя… как будто меня обманули. Эта церемония, потом отец с той девчонкой, и реакция Рейнольда… Юноша тяжело выдохнул, закрывая лицо ладонями. Было тяжело, мысли путались, сплетаясь в непонятный клубок, в горле вставал ком. Он никогда ещё не был так разбит и опустошен, как сейчас. — Рейнольд уже спит, — сказал Кейл, глядя на брата очень уверенно. — Ты не должен брать всю ответственность на себя. Деррик поднял глаза на мальчика перед собой, осмысливая то, что он сказал. Этот ребёнок всегда был проницателен и видел всё то, чего не замечали другие. Первый молодой господин молчал, рассматривая интерьер комнаты. С Кейлом было комфортно. Он словно был тем самым лекарством от всех бед. — Ты прав, Кейл, — юноша медленно кивнул, прервав молчание. Его глаза прояснились, посветлели. — Как там та девочка? — Пенелопа? — уточнил Эккарт. — Я отвёл её в гостевые покой в восточном крыле и распорядился насчёт ванны и ужина. Какое-то время за неё можешь не волноваться. — Ты всё же помог ей, — Деррик поджал губы, ощущая смутную горечь ревности. У его брата была странная привычка помогать всем подряд. — Она не виновата в том, что отец привёл её сюда, — немного равнодушно ответил Кейл. — В конце концов голодающий ребёнок с улицы пойдёт за кем угодно, лишь бы получить кусок хлеба. Юноша кивнул. Разумом он понимал, что брат прав, но в глубине души чувствовал почти детскую потребность обвинить кого-то во всех проблемах. При этом он не хотел винить во всём отца. — Однако слуги сейчас девочку совершенно не воспринимают всерьёз. Отец вряд ли будет этим заниматься, но, вероятно, если мы все продемонстрируем пренебрежение, над ней будут издеваться, — мальчик тяжело выдохнул, поднимая взгляд в потолок. Ему чертовски хотелось спать. — От моих слов не будет никакого толку. — Я тебя понял. Завтра утром отдам соответствующие распоряжения, — кивнул Деррик, чувствуя себя намного лучше. — Ты хочешь чай? — Да, — кивнул Кейл и, чуть подумав, добавил. — С лимоном, если можно. Сейчас молодому господину действительно хотелось чего-то кислого. Он до сих пор считал лимонад отвратительным, однако всё же не мог отучить себя от привычки пить его по утрам и в моменты, когда нужно было привести мысли в порядок. Тихо цедил ругательства, корчился, но, к своему удивлению, продолжал пить. Деррик смерил брата недоуменным взглядом, но против ничего не сказал, поднялся со своего места и пошёл к выходу позвать кого-нибудь из слуг. Вернувшись, он заметил, что Кейл уже уснул в той же позе, в которой сидел. Юноша мягко усмехнулся, взъерошивая мягкие волосы, поднимая удивительно лёгкого для своего возраста мальчишку на руки. — Глупый. Всё время ты так. Первый молодой господин перенёс брата на собственную кровать, та была достаточно большой, чтобы на ней могли спать двое человек. Сняв верхние одежды, Деррик оставил Кейла только в нижней рубахе и накрыл одеялом, несколько секунд любуясь его умиротворенным лицом. Сменив парадные одеяния на спальный комплект, юноша улёгся с другой стороны кровати, погружаясь в сон. Никто ещё не знал, что их путь только начинается.