Раньше... было ни лучше, ни хуже, просто по-другому

У всех утро начинается по-разному. У Элеоноры оно начинается в пять утра с кружечкой теплого чая с молоком, а у Марты — с ссоры Авроры и Лики, разрушающей ее сладкий сон в семь утра. — Да дай поспать... — сонно просила Аврора, пытаясь вновь натянуть на себя одеяло, которое Лика стащила с сожительницы. Она была значительно сильнее, и не удивительно, что в этой неравной борьбе Аврора проиграла. — Чтоб ты потом ныла, что ниче не успеваешь к началу занятий? Бегом подъем и без разговоров! — приказным тоном прикрикнула Лика, бросая на пол одеяло. — Да иду я, иду... Элеонора, молчаливо наблюдавшая за сожительницами, лишь вздохнула. Девушки жили в школе-интернате, в которой практиковалось раздельное обучение у мальчиков и девочек. Корпус девочек находился за пять остановок от корпуса мальчиков, хотя виделись они чаще, чем можно представить. На разных праздниках, например. Но в обычные будни они не выходили за границы территории своих корпусов. Марта, Аврора, Элеонора и Лика жили в одной комнате. Первые три со временем подружились и были рады, что попали в одну комнату. Все портила их соседка — требовательная командирша Лика. — Собирайтесь! — прикрикнула она и получила подушкой по лицу. Ее кинула Марта, проснувшаяся из-за разногласия сожительниц и, полусонная, севшая в кровати. — Раскомандовалась тут... — пробурчала Марта. Элеонора тем временем расчесывала свои длинные, нежно-коричневые, будто молочный шоколад, волосы. Она стояла возле своего небольшого деревянного столика с двумя выдвижными ящиками и зеркалом. Столик же распологался рядом с ее уже заправленной кроватью, которую девочка обустроила, подключив всю свою фантазию. Плед, прилагавшийся каждой вместе с одеялом и подушкой, она одним концом прикрепила к высоко расположенному зеркалу столика, а второй конец привязала к углу кровати напротив зеркала так, что тот угол был дальше от столика. Другую сторону пледа, концы которой она не использовала, девочка немного завернула. В итоге Эля создала над частью кровати навес, создающий мнимую защищенность от страха ночи, преследрвавшего с детства, пугающего света луны; и ставший теперь объектом зависти сожительниц, а позже и других учениц. Даже Лика в тайне мечтала о таком. Девочки хотели создать навесы сами, поэтому Элеонору не просили, но у них не получалось так, как у сожительницы. Пледы падали. И наверное, с тех пор окончательно к Эле прикрепилось прозвище Золотые руки. Аврора встала со своей кровати, потянулась и подошла к большому шкафу с одеждой. Он был общим на всех четырех девочек, и те еще в первый день приезда разделили его: каждой по одной полке, благо, их было как раз четыре, а перекладину, на которой висели вешалки, девочки разделили почти поровну: у каждой было по две вешалки, а оставшимися четырьмя они сделали границы между вешалками друг друга. Идея того, что все нужно разделить, принадлежала Лике, а Элеонора придумала конечный вариант осуществления этой идеи. Марта заправляла свою кровать. Она очень уж не любила это дело и не видела в нем смысла, но воспитательница строго следила за порядком в комнатах обучающихся. Лика же, сидя на своей ровно заправленной кровати, следила за Мартой и Авророй зорким тяжелым взглядом той самой воспитательницы. Она уже оделась в местную школьную форму, состоящую из белой блузки, темно-синей юбки и белых капроновых колготок. Прямые черные волосы, подстриженные повыше плеч, она уже привела в порядок, расчесав. — Девчонки-и, сегодня ж контрольная по математике! — вдруг расстроенно воскликнула Аврора, застегивая молнию на юбке. — И? — холодно отреагировала Лика. — Тебе, может, и "и", а я эту математику не понимаю! Ну не тот у меня склад ума! Я писатель, а не калькулятор дробей! — Ничего, сейчас у нас шестой класс, а мы здесь до одиннадцатого, — успокаивала подругу Марта. — Ага, одиннадцать минус шесть равно пять! Еще пять лет! — Шесть, если считать все классы с шестого по одиннадцатый, — поправила Лика. — Говорю же, не математический у меня склад ума! — заключила Аврора. — Ну да, ты с целыми-то числами не справляешься, а там еще и дроби, — усмехнулась командирша. — Ну смотри, однажды дождешься: я такой рассказ про тебя напишу, такой!.. — Какой? — засмеялась Лика. — Который тебе не понравится. И покажу его всем девчонкам. И мальчишкам, когда мы с ними встретимся! Уверена, Мик оценит... — Аврора! — взвившись на ноги, крикнула Лика. Писательница использовала запрещенный прием — шантаж. И если стыд перед девочками еще можно было как-то пережить, то позор перед мальчишками — конец света. Особенно если одним из мальчишек окажется Мик... — А что? — Аврора тряхнула рыжими кудряшками по плечи. — Ты можешь ставить условия, а мы нет? Ты здесь не главная. После этого Аврора села за свой столик и достала из ящичка косметичку. Все, теперь, когда она села краситься, до нее не достучишься. Бесполезно пытаться ее отвлечь, пока она не закончит. Марта пыталась расчесать свои длинные светлые волосы, спутавшиеся за ночь. И кто ее просил ложиться спать с хвостиком? Волосы так запутываются больше, чем распущенные. — Рюкзаки свои хоть собрали вчера вечером? — снова смеряя Аврору и Марту строгим взглядом, спросила Лика. — У меня вообще-то сумка! — хмыкнула Марта. — Неважно, — отрезала Лика. — Я собрала. А вот тебя я за этим занятием не видела, — Марта прищурилась, на время оставив в покое свои волосы. — Я тоже собрала и тоже, кстати, не видела, что ты собирала свой рюкзак, — подхватила Аврора. — Свершилось чудо! Аврора, красясь, обратила внимание хоть на что-то, кроме зеркала и косметики! — съязвила Лика. — И не рано в двенадцать-то лет? — это она произнесла точь в точь, как воспитательница, даже ее высокий и немного писклявый голос понизился и стал похож на голос той женщины. После этого Лика повернулась к Элеоноре. Она сидела на своей кровати под навесом, подогнув к себе колени, и что-то рисовала карандашом в блокнотике. Школьная форма была уже на ней, рюкзак стоял, поддерживаемый ножкой столика, прическа была готова — из части волос она собрала пучок, украсив его толстой резинкой в виде венка цветов, а остальные волосы оставила распущенными. Можно было увидеть, что они у нее очень длинные — еще сантиметров пять, и будут до колен. И если Марта любила экспериментировать с одеждой, а Аврора — с макияжем и аксессуарами, то Элеонора обожала придумывать прически. Девочки очень хотели когда-нибудь объединить свои склонности и сделать настоящей, по их мнению, красавицей тусклую Лику. Но та наотрез отказывалась. — Девочка-Золотые руки, ты собралась? — вздохнула Лика. — Девочка-Ржавое металлическое сердце, Эля собралась еще полчаса назад. Она мне даже предлогала помочь с прической, — заступилась за вздрогнувшую от неожиданности подругу Марта, повернулась к своему зеркалу и, взяв расческу, вновь принялась сражаться с паутинами волос. Этим она дала понять Лике, что разговор окончен. — А ты проверь свой рюкзак, вдруг не собрала, — посоветовала Аврора и тоже отвернулась к зеркалу. Перед ней предстоял непростой выбор: какой оттенок помады выбрать в этот раз? Лика шумно выдохнула и закатила глаза, но в свой рюкзак заглянула. Там лежали учебники и тетради для уроков предыдущего дня. Она даже не доставала все учебники, и конечно же, она была совершенно не готова к новому дню. Осознав это, она впопыхах вытряхнула все из рюкзака на кровать, открыла дневник и принялась сужорожно искать учебники для сегодняшних уроков. В итоге ей удалось справиться раньше, чем Марта закончила со своей прической, а Аврора — макияжем. Но скоро и они закончили собираться. Аврора оказалась последней. Девочки столпились у двери. — Ну, — вздохнула Лика, обхватив дверную ручку, — поехали. Нас ждет новый учебный день... Уроки прошли спокойно. Аврора к своему удивлению сделала больше половины заданий на контрольной работе по математике, хотя и не была уверена, что выполнила их правильно. После занятий девочки поспешили сделать уроки. А вечером, после ужина, подруги собрались на кровати Элеоноры, притащив свои подушки, и принялись разговаривать, читать старые рассказы Авроры и от души смеяться над ними, причем сама писательница веселилась от своих творений больше всех. Лика, читая книгу за своим столиком, иногда оглядывалась на них: сожительницы ей мешали. Но и разрушать их посиделки не хотелось... Именно о таких днях иногда рассказывали Элеонора, Марта и Аврора Рине, Маре и Лару. — Немного скучаю по тем временем, — говорила Эля, — но и сейчас есть свои радости. И эта школа для меня уже как родная.