Дилемма

      Красная ковровая дорожка, светлый коридор с позолоченными канделябрами и неуместный человек, пропахнувший грязью и кровью. Будь Хаунд прошлой версией себя, он бы пришел в это место с отверткой, чтобы позаимствовать один из настенных подсвечников, но теперь у него было дело более важное и более прибыльное. Что до остального, то на этом плюсы его нынешней работы заканчивались, сменяясь минусами и неудобствами.       Именно поэтому сейчас Хаунд быстро шагал по мягкому ковру вдоль коридора с тяжелым сердцем в груди.       Деми никогда не заботилась о своей безопасности больше, чем это было необходимо, выставляя напоказ в своей резиденции длинный мягкий ковер, заглушающий любые шаги, и тайно держала в рукаве козырную карту, которой она, словно злой фокусник, могла резать плоть и кости. Хотя в данном случае было бы уместнее сравнить это с бешенной гончей и хозяином, который натравливает ее на соседей с громким "фас". Совершенно очевидно, что никому такая собака не понравится, а некто достаточно смелый и вовсе бы решился подкинуть ей колбасы с летальной дозой снотворного, чтобы усыпить бестию. В этой метафоре Хаунд был ценным товаром, чьи услуги слишком хорошо ценились, чтобы пытаться укусить руку, которая его кормит. Если хозяйка говорит ему: "Загрызи", то он набросится и вцепится в горло своей цели, быстро и непреклонно.       Сейчас Хаунд не знал, когда его жизнь стала такой странной и безумной. Он все еще был послушен и верен, идя по приказу на аудиенцию к Истинному Доказательству, но теперь он делал это, не видя куда идет, и не запоминая повороты коридоров. Стараясь сохранить дисциплину и хладнокровие, - что было для него достаточно просто и привычно, - он отсеивал по пути непрошенные мысли и вопросы в голове, не позволяя себе саморазрушение из-за такой вещи, как приватное совещание с начальством.       Однако, Хаунд был заинтригован. Не каждый день поступает звонок с тревожным посланием, вроде: "Поздравляем! Вы были приглашены на серьезный разговор с Деми Бурбон. Просим Вас оставить свои контактные данные, чтобы мы могли прислать вам нотариуса для составления завещания." Примерно настолько же был непредсказуем будущий диалог, но что-то Хаунду подсказывало, что он знает главную тему разговора, и почему-то это его не радовало.       За очередным поворотом оказалась широкая дверь с охранным караулом. Стоявший на страже человек смеривает свысока Хаунда взглядом, полным отвращения, после чего говорит: - Проходи. Мисс уже давно ждет, - после чего презрительно отворачивается. Наемник его не винит. Он лишь молча хватается за ручку двери, когда с его пути уходит препятствие, и входит в зал, плотно закрыв за собой дверь.       Посреди ярко освещенного широкого зала стоит длинный обеденный стол, поставленный перпендикулярно двери. На нем лежат всего два набора столовых приборов и две тарелки по разные концы стола, а у противоположной от входа стены встроены широкие окна, плотно зашторенные красной бархатной тканью. На другом конце стола восседает роскошная женщина, уже с бокалом вина в руке, которым она с игривым изяществом отсалютовала новоприбывшему.       - Как я рада видеть своего любимого работника в добром здравии! Садись.       Услышав приказ, Хаунд подходит ближе к столу и садится за единственное возможное место, лицом к Истинному Доказательству. Она улыбнулась ему, и эта улыбка могла бы походить на ободряющую, если бы он не знал ее лучше.       На ее тарелке лежит наполовину съеденная отбивная, отставленная, пока женщина наслаждалась вином. У Хаунда же тарелка чистая, поблескивающая на свету идеально отполированным белым фарфором, и лишь стоит бокал вина, проигнорированный наемником.       - Угощайся вином, Субедар, здесь все тебе рады, - вновь дарит ему ухмылку Истинное Доказательство.       - Пожалуй, откажусь. Вы вычтете стоимость алкоголя из моей зарплаты.       Она громко рассмеялась, вскинув голову. Ее плечи слегка затряслись и вино в бокале опасно заплескалось из стороны в сторону, угрожая пролиться. Хаунд на противоположном конце стола не двигается, положив руки на колени и сжав их в кулаки.       - Признаюсь, я тебя недооценила! - С весельем сообщает Бурбон, когда перестает смеяться. - Ты быстро учишься. Это похвально. Именно то, чего я жду от своего телохранителя.       Повертев бокал в руке, она отставляет его в сторону, и складывает руки перед собой. Ее выражение лица становится похожим на улыбку Джоконды, если бы у той блестели глаза и были брови.       - Твои успехи даже выше всяких похвал. Эффективность других моих подчиненных в разы уступает твоей. Уровень вампиризма и преступной деятельности в отдельных районах значительно снизился с тех пор, как ты брался за работу в них.       От Истинного Доказательства почти забавно слышать слова о сниженной преступной деятельности, ведь ее деятельность по продаже наркотических средств ничем не отличается от деятельности устраненных конкурентов или, к примеру, нелегальной продажи оружия, которым Бурбон тоже владеет. Но Хаунд не смеется. Он осведомлен о револьвере во внутреннем кармане пиджака этой женщины и о том, что устранение вампиров было всего лишь ее хобби во благо страны.       - Однако... - Она делает паузу, задумчиво проводя пальцем по краю бокала, улыбка исчезает с ярко накрашенных губ. - Недавно я получила сообщение о том, что в части города, где ты живешь, заметили одного из вампиров, косвенно или напрямую связанного с Эмбрейсом. Мне показалось довольно странным, что ты не заметил его присутствие прямо у себя под носом за все эти две недели...       - Прошу меня простить, мэм.       - Не стоит. - Истинное Доказательство снова широко улыбается ему, от уха до уха. - Я осведомлена о том, что в последние дни ты был занят в другом конце города. Должно быть, тебе очень тяжело.       Их разделяет длинный стол, по ощущениям растянувшийся на километры, но лицо Бурбон все равно казалось совсем близко к нему, глаз к глазу. Хаунд смотрит на отполированную тарелку и вместо отражения видит лишь тень самого себя.       - Больше такого не повторится, мэм. Я исправлю ситуацию.       - Чудесно, - она кивает ему. - Буду с нетерпением ждать твоего успеха. Надеюсь, это дело не займет у тебя больше двух месяцев.       Теперь он знает, сколько будет длиться обратный отсчет. Истинное Доказательство снова салютует ему бокалом, завершая разговор, и наемник выходит из зала.

***

      Приходя домой, Наиб не забывает снять обувь, аккуратно поставить ее на полку и повесить ключи на крючок. Пиджак также оказывается в гардеробе прихожей, после чего мужчина проходит в комнату, не включая свет. В доме пахнет едой.       Его квартира была совсем небольшой, представляющей из себя спальню, ванную, туалет и кухню. Раньше она долгое время оставалась еще и очень неуютной, с голыми белыми стенами, матрасом и почти без мебели, но теперь в единственной комнате стояла двухспальная кровать, тумба, шкаф, несколько картин в рамках, и даже какое-то количество растений в горшках, которыми была любовно заставлена перегородка лоджии, вид которой выходил на тихий переулок и соседние дома. Стоит лишь пройти шаг от кровати, чтобы оказаться возле двери в лоджию, где скоро оказывается Наиб, остановившийся у окна.       Он тихо опирается о раму, с немым вопросом обращаясь к луне. Та молчит, лишь умея быть красивой, и наемник некоторое время любуется в тишине тусклым светом, освобождая свои мысли от груза тревог.       Внезапно он перестает что-либо видеть. Чьи-то ладони мягко оказываются на его глазах, лишая зрения. Наиб тихо выдыхает и поднимает руки, чтобы положить их на чужие, и в его собственных ладонях они кажутся такими теплыми.       - Ты.       - Я, - вторит ему низкий, бархатистый голос за спиной.       Наиб снимает чужие ладони со своего лица и разворачивается, чтобы увидеть перед собой лицо мертвенно-бледного мужчины на голову выше него. С этого ракурса Странник красиво освещен холодным сиянием луны, а глаза блестят как рубины, когда смотрят на другого человека, и более смуглому наемнику он кажется таким неземным. Он невольно задерживает взгляд, и от того, как Нортон дарит ему улыбку, так сильно отличавшуюся от ухмылок Бурбон, у него начинает болеть сердце. Руки вампира, даже будучи ледяными, кажутся в ладонях Наиба такими теплыми, и тут он больше не может смотреть ему в глаза. Потупив взгляд и опустив голову, Наиб утыкается лбом в чужую грудь, и холодные пальцы, начинающие заимствовать тепло, успокаивающе трут его собственные.       - Тяжелый день? - Слышится над ухом воркование. Наиб не чувствует чужое сердцебиение, но он так привык слушать на этой груди тишину и гул голосовых связок, что это кажется таким родным. Внезапно он чувствует себя незаслуживающим всего того теплого внимания, что сейчас получает, особенно когда серебряный клинок сквозь ножны и одежду прожигает ему кожу холодом.       Наиб коротко кивает, все еще прижавшись к Нортону лбом. Тот хмыкает и освобождает одну руку, чтобы приобнять его, и свободная рука наемника сразу же цепляется за чужую рубашку.       - Пока тебя не было, - начинает вампир, неожиданно звуча слегка застенчиво, - я нашел книгу с рецептами и попробовал приготовить человеческую еду. Надеюсь, тебе понравится...       Вот что это был за запах. Наиб внезапно понимает, что от его вампира пахнет карри и паприкой, и тяжело вздыхает.       Трудно поверить, что когда-то он бегал за ним по всему городу с громкими оскорблениями и высокопарными ругательствами, а закончилось это наиглупейшим образом - подвернутой ногой в какой-то канаве, больничным листом и неожиданным другом, который ухаживал за Наибом все это время.       - Разве ты можешь чувствовать вкус еды?       - Я следовал строго по рецепту! - Гордо объявляет он. Наиб не может не умиляться.       - Нортон, ты умер много лет назад... Очень много лет назад.       Над его головой раздается обиженный возглас, и плечи Наиба трясутся, то ли от смеха, то ли от горя.       - Не такой уж я и старый, душой и телом я вечно молод, - бормочет Нортон. - И я правда старался.       Теперь Наиб и правда тихо хихикает, и приподнимает голову, чтобы посмотреть на сконфуженное лицо перед ним.       - Так уж и быть, постараюсь тебе поверить. Надеюсь, ты не собрался меня отравить.       Нортон фыркает.       - А я надеюсь, что эта штука будет как можно дальше от меня. Серьезно, как можно весь день с таким дерьмом под боком ходить... - И с этими словами пояс Наиба без разрешения отстегивают и снимают, вместе с ножнами бесцеремонно откидывая куда-то за шкаф.       Наиб некоторое время молчит, провожая пояс взглядом, после чего снова обращает внимание на Нортона.       - Давай поедим. Я принес тебе пакет с кровью.       Кажется, он снова позволил своей добыче обезоружить себя. Какой же ужасный из него вышел охотник...