Огненный путь

…Файер устроил аварию. Аварию с выбросом радиоактивных веществ. Это был его молчаливый ответ всем, кто был против убийств. Ответ злобного волчонка, похожего на римского императора. Этой ночью он ещё поджёг дома, они горели долго, как фонари. Из окон лился огонь и неровный свет… Сейчас дома стали мертвыми, черными и обгорелыми, будто справлявшими траур по погибшим хозяевам… Файер уселся на крыше многоэтажки и остался наедине с собой. Он плохо понимал, что творится в его изуродованной душе… ему было очень больно. Такая вот противная боль без боли. Ещё неделю назад он чувствовал беспрерывное душевное и физическое наслаждение, он смеялся и веселился… но в последнее время ток перестал давать кайф, чувства уже сильно притупились, и его душа как будто потеряла осязание, стала бесчувственной к удовольствию… А сейчас оно будто частично восстановилось. В истлевшем и прогнившем насквозь Файере начала пробиваться боль. Боль — естественный отклик на такое жестокое обращение с совестью и всеми элементарными нормами… Симка тогда попала в точку. Он даже смутился тогда от ее слов, настолько близко она увидела его состояние. …Отвратительная тягучая слизь зловонной рекой заливала инвалидную, неполноценную душу. «Кап, кап, кап,» — прямо на сердце медленно падали черные холодные упругие капли. Из дневной темноты высунулась зелёная когтистая рука. Шевеля длинными противными пальцами, она размазала его вместе со слизью по полу, покрыв его тонким черным слоем. — Бррр… — вздрогнул фейрик, приходя в реальность. Ужас, отвращение ко всему на свете захлестнуло горло тошнотворной слизью, забив все уголочки в нём, не оставив ни единого чистого места. А от памятного амулета шел холод, он пытался заморозить слизь и на свой странный манер утихомирить боль, не леча болезнь… Хотелось плакать, но не было слез. Одна лишь липкая гадость булькала внутри. Ещё хотелось кричать, звать на помощь кого-нибудь, того, кто бы смог хоть чуть-чуть вытереть грязь… Взвыла сирена. Она сочувствовала ему, она кричала и стонала, ничего не стесняясь. — Аааааааууууууууу… — вырвался из него сиреноподобный вой. Вой отчаяния, безвыходности и ужаса… Файер чувствовал, что превратился в зверя, неведомого зверя, который злобен и жесток, который ненавидит весь мир и мечтает только о том, как бы вцепиться в горло жертвы, учуять сводящий с ума запах крови и услышать предсмертный хрип… — Аыыыаыаыаы… — этот крик сливался с сиреной в унисон, он сообщал о жуткой беде и звал помощь… но ее нет и не будет. Несчастный убийца упал на поверхность и хотел завопить с новой силой, но обнаружил, что потревожил рану, причем сильно. От досады и непонятной обиды на глазах выступили слёзы. В истерике хрипя не своим голосом, он схватился руками за больное место. Бинты, повязанные Симкой, окрасились свежей кровью, хлынувшей из едва зажившего, а теперь снова порванного тела… Она не останавливалась, как он ни старался зажать рану ладонями… Так плохо ему ещё никогда в жизни не было. Начало темнеть в глазах. С грустью он нарисовал кровью… электрическую схему короткого замыкания — своеобразный знак смерти у фейриков. Очень печальный знак — гальванический элемент и плюс, соединённый напрямую с минусом. Без ничего. Тут же показалось, что мимо фейрика вихрем понеслось время и пространство: какие-то хаотично мечущиеся звёзды, фары и блестящие машины… И приближалось что-то роковое, неумолимое, жуткое, чёрное… с пугающей плавностью и равномерностью оно росло на глазах… - Не пойдешь в ее город! Не дойдешь, ха-ха-ха-ха! Не захочешь! Не поймаешь! Не выйдешь! Ха-ха-ха! - послышалось что-то вроде эха. Мысли спутались, смешались в кучу и заполыхали… В черном квадрате, будто голограмма, сверкнул огненно-красный знак Силы… Вращая белка́ми глаз, разинул зубастую вонючую пасть… Файер не слышал своего крика. Он не помнил, как повалился на землю и задрыгал ногами… он услышал, как амулет засветился болью. — Помогиитеее!!! Черно-красное чудище навалилось на него гладкой блестящей тушей и обожгло щёку ледяным дыханием. — Спасите… кто-нибудь… эй… не знаю, кто, хоть силы небесные!!! — крикнул он на какой-то шекспировский манер, швыряя амулет вниз. Он блеснул, улетая в пропасть. Все стихло. Ни криков, ни шума, ни чудищ… Только ветер перебирал черные, чуть завивающиеся, волосы, трепыхавшиеся над мертвенно-бледным, очень красивым лицом с закрытыми глазами.