Звезда морей

Они спускались по широкой нарядной лестнице, украшенной скульптурами античных богинь в длинных одеждах, держащих в руках круглые светильники. Карпатия шла легко, ее босые ноги едва касались ступенек, и Олимпику подумалось, что, наверное, и в корабельном облике она так же легко идёт по здешним морям, словно паря над гребешками волн. - Здесь две пристани: Солнечная и Лунная, - рассказывала Карпатия. - С Солнечной пристани отправляются на Землю и в ближний космос, а с Лунной - к другим галактикам. А в городе две пароходные компании: Солар Лайн и Стеллар Лайн. - Они конкурируют, как конкурировали Уайт Стар и Кунард? - спросил Олимпик. - Нет, - с улыбкой ответила Карпатия. - Эачем конкурировать? Каждый делает свою работу. Солар Лайн обслуживает рейсы в Солнечной системе, а Стеллар Лайн - в дальнем космосе. Ты будешь работать в Стеллар Лайн и отправляться с Лунной пристани. - А ты? - А я с Солнечной. Я ведь не плаваю далеко. - Она чуть виновато улыбнулась: - Я как была, так и осталась тихоходом. - Ну, судя по тому, как ты мчишься, я бы так не сказал, - заметил Олимпик. - Я еле поспеваю за тобой. Карпатия рассмеялась: - Так то на суше, а не в море. Лестница закончилась. Опередив Карпатию, Олимпик толкнул массивную резную дверь, и они вышли на оживленную улицу. Нарядная толпа тут же подхватила и понесла их, будто морское течение. Олимпик сжимал в руке маленькую ладонь Карпатии. Без неё он немедленно бы заблудился. Она же находила дорогу как опытный лоцман. - Я как будто у тебя на буксире, - пошутил он. - Вот и держись за меня! - весело отозвалась она. - Здесь с непривычки можно потеряться. А сегодня в городе фестиваль, поэтому так много народу. Олимпик подумал, что сейчас и они с Карпатией ничем не отличаются от горожан. Молодой капитан, вернувшийся из рейса и гуляющий с подругой по праздничному городу. А ещё он думал, как это непривычно. Будучи кораблём, он с интересом наблюдал кипевшую у него на борту жизнь, ведь он сам на время рейса превращался в плавучий город. А теперь он будто оказался на чьей-то палубе, в бурлящем круговороте жизни, готовом захлестнуть его с головой. Улицы то забирались вверх, то сбегали вниз каменными ступенями, то совершали неожиданный поворот, а то вдруг разбегались перекрёстками или разливались площадями. Площади украшали яркие цветочные клумбы и фонтаны. Олимпик уже заметил, что здесь много фонтанов. И он отметил ещё одну интересную особенность: в конце каждой улицы, вдалеке, виднелась голубая полоска воды, словно бы улица уходила в море... Город был многоярусным, и это ещё более увеличивало сходство с океанским лайнером. Казалось, они с Карпатией переходят с палубы на палубу: вот только что шли по улице, а это, оказывается, мост, и сейчас они проходят под его аркой. И как на палубах лайнера во время рейса, в городе царило праздничное оживление. Всюду играли небольшие оркестрики. Танцевальные площадки под открытым небом были заполнены. Мужчины во фраках и ярких мундирах, женщины в нарядных платьях... Олимпик слышал вокруг и привычную ему английскую речь, и испанскую, и русскую, и ещё на каких-то языках, которые он не знал. На небольшой уютной площади, обставленной каменными чашами с цветущими геранями, он услышал знакомый ирландский наигрыш. Музыканты с барабанами и скрипками играли быструю, озорную мелодию, и на деревянных подмостках лихо отплясывала пара - молодой человек в белой рубашке и жилете, и девушка в длинной пышной юбке. Олимпик остановился. Музыка остро напомнила о Белфасте, о верфи, где они с Титаником стояли на стапелях. Может, здесь, среди музыкантов и танцующих, кто-то из строивших его на верфи "Харланд энд Вольф"? Узнали ли бы они сейчас в молодом человеке, остановившемся послушать музыку, построенный когда-то их руками огромный корабль? Почему-то ему казалось: да, узнали бы... И снова они с Карпатией влились в поток горожан, вынесший их на просторную площадь между двумя нарядными зданиями с высокими шпилями. На фасаде одного был герб с солнцем, на фасаде другого - герб со звездой. Видимо, это и были два местных пароходства - Солар Лайн и Стеллар Лайн. Посередине площади располагался фонтан - огромная бронзовая чаша, по краям её восседали плечистые мужчины с рыбьими хвостами вместо ног, тритоны из древних мифов. На поднятых руках они держали земную сферу, над которой плыл на волнах парусный корабль. Неподалёку от фонтана была устроена эстрада под открытым небом. На эстраде играли музыканты в кремовых с белым концертных нарядах. Струнный квартет. Двое мужчин со скрипками и две женщины - альт и виолончель. - Мисс Карпатия! - из-за столика уличного кафе поднялся человек в бежевом костюме и шляпе, с добрым и немного рассеянным лицом. Подойдя, он сняв шляпу и поздоровался с поклоном: - Добрый день, мисс Карпатия! - Здравствуйте, мистер Салливан! - ответила девушка улыбкой и лёгким наклоном головы. - Позвольте представить вам Олимпика. Мы когда-то вместе плавали по Атлантике. - Очень, очень приятно! Джонатан Салливан, к вашим услугам. - Прижимая шляпу к груди, мистер Салливан пожал руку Олимпика. - Вы старший из троих братьев-"олимпийцев", так ведь? Только что прочёл о вас в газете. Он подал Олимпику свежий номер "Городского Курьера", где на первой странице была фотография, сделанная Митчелом О'Киффом: трое братьев-кораблей и Томас Эндрюс. - Нас же сфотографировали совсем недавно! - удивился Олимпик. - А фотография уже в газете. Карпатия рассмеялась: - Здесь всё делается гораздо быстрее, чем на земле! - Особенно если за дело берётся такой специалист, как Митчел О'Кифф, - добавил мистер Салливан. - Название рубрики забавное, - отметил Олимпик. - "Маяковости". - Ну да, новости с маяка, - пояснил мистер Салливан. - Маяк всегда сообщает о новоприбывших в Звёздную гавань. Ну а мистер О'Кифф делает репортаж, чтобы все об этом узнали. Да, мисс Карпатия, - обратился он к девушке, - у вас не предполагается в ближайшее время рейса к Сатурну? - Нет, пока только на Землю, по обычному расписанию. Но вы можете оставить заявку в пароходстве. - Так и сделаю. Кстати, я написал в книге отзывов Солар Лайн благодарность вам за прошлый рейс. - Ой, за что? - смутилась Карпатия. - Вы же из-за меня тогда опоздали на встречу! - Не из-за вас, а из-за солнечного шторма, о котором метеослужба не удосужилась вас вовремя предупредить. Да и не так уж сильно я опоздал. А провести лишнее время в вашем обществе только приятно. - Спасибо, мистер Салливан! Вы всегда так любезны. Карпатия глянула в сторону эстрады, где усатый распорядитель в чёрном фраке и ослепительно-белой манишке объявлял следующее выступление: - Мне нужно кое-что спросить... Я на секундочку! - Лёгкая и стремительная, она убежала, только мелькнуло белое платье в праздничной толпе. - Вы тоже работали в море? - спросил Олимпик. - Нет, - ответил мистер Салливан. - Я был школьным учителем в Белфасте. Так что можно сказать, мы с вами земляки. А теперь решил посвятить себя старому хобби, астрономии. Ну а здесь, в Звёздной гавани, можно находиться ближе, так сказать, к предмету научного интереса. Сейчас, правда, в моду входит дальний космос. Но я считаю, мы недостаточно знаем свою собственную Солнечную систему. Он посмотрел на Карпатию, что-то выяснявшую у распорядителя возле эстрады: - Пусть иные лайнеры ставят рекорды и оспаривают Голубую ленту (нет, вы не думайте, я ничего не имею ни против вашего брата, ни против мисс Лузитании, ни против состязаний в скорости вообще). Но если меня спросят, я вот что скажу: во всей Звёздной гавани нет парохода лучше, чем мисс Карпатия. Она всегда так внимательна к пассажирам, с каждым добра и любезна. И приходит ровно по расписанию, если, конечно, не случается никаких эксцессов вроде шторма, о котором её не предупредили вовремя. Да, в космосе, бывает, штормит, а я, вы знаете, плохо переношу сильную качку. Но на борту мисс Карпатии я всегда чувствую себя прекрасно. Я стараюсь путешествовать только с ней. Карпатия уже возвращалась, явно чем-то огорчённая. - Олимпик, я хотела, чтобы ты увидел Уолласа Хартли и его оркестр... ты их знаешь. Обычно они выступают здесь, но сегодня, мне сказали, их не будет. Да, Олимпик знал их поимённо. Музыкантов, игравших на палубе его брата, когда Титаник медленно уходил под воду в ту страшную апрельскую ночь... Теодор Брейли, Фред Кларк, Джок Хьюм, Робер Брику, Джон Вудворд, Перси Тейлор, и руководитель оркестра, Уоллес Хартли. Они старались приободрить насмерть перепуганных людей, внушить им надежду. И может, благодаря их музыке в ту ночь было спасено больше жизней... - Не огорчайтесь, мисс Карпатия, - участливо проговорил мистер Салливан. - Если они не здесь, то наверняка на пристани. Там, скорее всего, вы их и найдёте. Тепло распрощавшись с мистером Салливаном, Олимпик и Карпатия покинули оживленную площадь. Тихая улочка низкими ступенями из светло-серого камня спускалась вниз, потом поднималась и снова спускалась, и где-то в конце упиралась в голубую полоску моря. Дома с нарядными фасадами и крытыми деревянными балконами, украшенными резьбой, стояли вплотную друг к другу. Вдоль стен были расставлены в глиняных горшках карликовые пальмы и цветущие гибискусы. - Хорошо, что здесь тихо, - сказал Олимпик. - А то у меня с непривычки... - Голова пошла кругом? - с улыбкой спросила Карпатия. - Да, вначале это странно. Ты всю жизнь перевозил пассажиров, и вдруг сам оказываешься как будто пассажиром на огромном корабле! - Вот и я подумал, что город похож на многопалубный лайнер. Только без деления на классы... А ещё здесь, я смотрю, любят праздники. - Да, здесь почти каждые выходные какой-нибудь фестиваль. - Карпатия помолчала. - Многим пришедшим в Звёздную гавань довелось на земле изведать горе. Поэтому здесь так радуются каждому дню, и простую мирную жизнь ощущают как праздник. "Да, наверное, поэтому", - согласился Олимпик. Он сам учился после войны радоваться спокойным, мирным дням, хорошей погоде в море, удачному рейсу, встрече в порту с друзьями-пароходами... И всё же есть вещи, которые невозможно изменить. Поэтому даже здесь, в Звёздной гавани, Олимпик замечал у многих тихую печаль в глазах, такую же, как у мистера Эндрюса... Да, не всё можно изменить. Но можно же что-то сделать, чтобы у тех, кто тебе дорог, было меньше грусти во взгляде!.. - Карпатия, послушай... Если твоему другу грустно, а ты не можешь помочь, не можешь изменить обстоятельства... Можно сделать хоть что-нибудь? Чтобы другу стало хоть немного легче? - Он спохватился: - Я, наверное, непонятно изъясняюсь... - Я понимаю, о чём ты, - серьёзно ответила Карпатия. - Мы можем помочь. Немного, но можем... Пойдём! Олимпик едва поспевал за легконогой Карпатией, свободно ориентировавшейся в здешнем лабиринте улочек и лестниц. Вскоре они оказались перед воротами со стрельчатой аркой. Карпатия остановилась, поджидая его. Теперь вместо лёгкого летнего платья на ней были длинные одежды. На волосы она набросила прозрачно-белую накидку. Чуть склонив голову, она прошла через ворота. Олимпик последовал за ней. Они оказались во дворике перед входом в церковь. Справа было мраморное изваяние: фигура моряка, поддерживаемого крылатой девой. Будто бы она спасала его, не давая утонуть. Слева на зелёной траве стояли три якоря, поставленные вместе. Олимпик вспомнил: у людей якорь был символом надежды... Массивная кованая дверь была приоткрыта. Вместе с тихой, серьёзной Карпатией Олимпик прошел внутрь и оказался в просторном зале с высокими сводами, теряющимися в полутьме. И остановился, поражённый. Перед ним словно разливалось живое, трепещущее море золотистых огоньков! Горящие свечи - казалось, их здесь было больше, чем звёзд на небе. А на возвышавшемся над их трепетным мерцанием алтаре белыми и голубыми цветами светилась картина, и Олимпику не нужно было объяснять, кто изображён на ней. Женщина в белом одеянии с голубой накидкой, как будто парящая над морскими волнами. Руки, сложенные в молитве. Обращенный к небу взгляд. И над Ее челом - звезда, посылающая вниз светлые лучи. Stella maris. Звезда морей... Олимпик знал: Её кроткий взгляд усмирит бурное море, и маленький парусник, борющийся с волнами за Её спиной, благополучно доберётся до берега. Стояла необычная тишина, нарушаемая лишь еле слышным потрескиванием горящих свечей. Не хотелось говорить лишних слов, не хотелось даже делать лишнего неосторожного шага, чтобы он не отразился гулким эхом от сводов... Карпатия подала ему свечу и тихонько проговорила: - Когда вспоминаешь о тех, кто тебе дорог, и посылаешь им добрые мысли, Звезда морей обращается к ним вместе с тобой. И Она вместе с тобой отдаёт им часть своей души, и им становится от этого светлее. Олимпик взял свечу из ее рук. Карпатия, держа свою свечу, ушла в неслышную молитву, - прямая и серьёзная, как будто бы не она только что легконогой девочкой в коротком белом платье бежала по стертым каменным ступеням городских улочек. Наверное, сейчас она вспоминала о своих друзьях, о капитанах, с которыми доводилось плавать, о сэре Артуре Ростроне... Он подумал о тех, кого оставил на земле. Маджестик, Аквитания, Гомерик, Беренгария... Верные, надёжные друзья. Пусть их плавание всегда будет добрым. Пусть их больше не коснётся война, и они так же мирно пройдут свой земной путь, как прошёл он. И пусть они не грустят о нём, ведь на самом деле он по-прежнему с ними. Потому что Последнее море пролегает через душу каждого корабля... Он подумал о капитанах, с которыми плавал - Хэддоке, Хейсе, Маршалле... И о своём создателе, мистере Эндрюсе. Пусть Звезда морей укрепит его веру в то, что он снова встретится с дорогими ему людьми! А пока... пусть будет ощущение их мысленного присутствия рядом. Ведь те, кого любишь, в своих мыслях никогда не оставляют тебя. Свеча зажглась в его руках, и Олимпик понял: здесь свечи зажигаются от огня души. Он поставил свечу рядом со свечой Карпатии. А ещё он подумал: надо поблагодарить Звезду морей. За то, что Она принимает так близко заботы и печали других, и не оставляет без ответа ничью просьбу. - Карпатия, - тихонько спросил Олимпик. - На одном из колоколов Маяка всех дорог я прочёл слова. Как будто обращение к Звезде морей... Ave Maris Stella, больше я ничего не мог разобрать. - Вот эта молитва. - Карпатия показала на табличку с текстом, написанным необычным витиеватым шрифтом. - Её читают все, кто сюда приходит. Давай и мы прочтём. Два голоса негромко зазвучали в гулкой тишине: Ave, Maris Stella, Dei Mater alma, atque semper Virgo, felix caeli porta... Ave Матерь Божья, звезда морей златая, Приснодева, Неба сладкое Преддверье! Восприяв покорно Гавриила "Ave", дай забыть нам мирно имя древней Евы! Разрешая узы, озаряя светом, расточи напасти, дай вкусить блаженства! Буди Матерь наша! Да мольбу приимет ради нас приявший от Тебя рожденье! Пресвятая Дева, кроткая меж кротких, нас, детей греховных, вознеси, очисти! Укрепи, очисти жизни путь лукавый: да Христа мы узрим в радости соборной! Да восславим дружно и Отца, и Сына, и Святаго Духа — Трех хвалой единой! (перевод - Лев Эллис) - Кажется, что здесь никого не бывает, но на самом деле это не так, - сказала Карпатия, когда они вышли из церкви. Она снова стала босоногой девушкой в лёгком белом платье, только взгляд её теперь был более задумчивым, чем обычно. - Жители Звёздной гавани часто сюда приходят. У каждого ведь есть близкие, которых хочется поддержать добрыми мыслями. Помолчав, она добавила: - Твои братья приходили сюда почти каждый день. И мистер Эндрюс тоже. "И ты приходила с ними, - тепло подумал Олимпик. - Для того, чтобы всем вместе помолиться за нас, продолжавших плыть по земным морям. И ваши добрые мысли помогали нам держаться на плаву". - Я даже не знаю, как благодарить всех вас, - проговорил он. - За то, что были со мной. - Ты уже отблагодарил, Олимпик, - тихо ответила Карпатия. - Тем, как прожил жизнь на земле.