Роберт - Неизбежный

Даже когда Винтерфелл начал заполняться северными лордами, Джону удавалось находить места, где можно спрятаться в последние два дня; к сожалению, Призрак оставался на псарне. Бастард всегда умел оставаться тихим и незамеченным; тем более когда его ждало наказание или он получал его в суровом виде. Это наказание было самым суровым, более болезненным, чем он мог себе представить, несмотря на то что давалось оно с любовью. Он всегда знал, кто он такой. Теперь же он чувствовал себя потерянным. Его отец... его дядя... его отец сказал, что он все еще и всегда будет Старком по крови... членом стаи... с домом в Винтерфелле. И его сын в его сердце и на виду у всего мира; ничего не изменится. Но как же иначе? Теперь Робб, Арья, Бран, Санса и Рикон - не брат-бастард, а кузен-бастард; знали они об этом или нет, но он знал. Поэтому он избегал их. Избегал их всех. Не только отца, леди Кейтилин, лорда Хоуленд и короля - четверых, кто знал. Король!? О гневе которого на Таргариенов ходили легенды. Как он мог чувствовать себя в безопасности, пока король находился в Винтерфелле? При его любви к тете Лианне... его матери? ...столь велика, как мог Демон Трезубца не замечать его драконьего семени? Неужели? Джон думал, что нет, несмотря на обнадеживающие слова; и поэтому спрятался. В старой разрушенной башне. В самых темных уголках Богороща. В самых глубоких подземных кладовых, пронося еду и питье. В склепе, глядя на ее гробницу... воображая. Конечно, он слышал много историй о ней; она была любимицей слуг, достаточно старых, чтобы учить, лелеять или играть с ней. Ходор даже произносил "Ходер" по-другому, когда Лианна упоминалась в разговоре с гигантским конюхом. В долгие часы одиночества он рассматривал каждый фрагмент воспоминаний в новом свете, ища в них проблеск себя. Ничто не проникало в эту новую бездну, разверзшуюся внутри него. Тогда лорд Хоуленд бесшумно подкрался к нему в темноте склепа. Озерный держался на почтительном расстоянии, рассказывая историю, которую Джон никогда прежде не слышал о своей тете... своей матери... своей тете. О Турнире в Харренхолле, о девушке, пришедшей на помощь несправедливо обиженному знаменосцу своего отца, и о таинственном рыцаре, вернувшем честь юному Хоуленду. — Она была рыцарем Смеющегося дерева, не так ли? Пожалуйста, расскажи мне? — умолял он, когда друг его отца, его дядя, закончил историю исчезновением безымянного защитника и гневом старого мертвого короля. — Неужели это так важно для тебя, Джон? — Да. — Ему нужна была ниточка героического самосознания, чтобы укорениться в том, что сейчас было лишено корней. — Тогда создай свою собственную правду. Лианна хотела бы, чтобы ее сын поступил именно так, — с улыбкой посоветовал ему невысокий мужчина, после чего снова скрылся во мраке склепа, оставив Джона наедине со своими собственными, очень растерянными и обиженными мыслями. Его внимание привлекли звуки очередного турнира, чтобы вывести его из ступора и вывести из последнего затворного состояния. Отчетливый звук металла о металл, который издают мечи, и радостные возгласы толпы - он не смог устоять. Сначала он вытащил Призрака. Поначалу было трудно сдержать буйный восторг волка, когда его выпустили из псарни, но в конце концов Джон взял его под контроль. Несколько минут игры в Богороще успокоили его, а затем они пробрались к задней части оружейной и поднялись на мостик, ведущий к храму, с высоты птичьего полета. Теперь на тренировочном дворе под присмотром сира Родрика не было ни серых цветов дома Старков, ни золотисто-малиновых оттенков членов королевского дома, ни тускло-серебристой синевы Проныр. Алые и серебряные кулаки дома Гловер, темно-зеленые русалки Мандерли, коричневые и черные рога дома Хорнвуд, соболиные топоры Сервинов, сосново-зеленые дозорные с Торрхенова Удела и еще несколько мелких северных домов сгрудились вокруг спарринга нынешнего дуэта: Теона и Бенфреда Толхарта. Только Робб и люди Винтерфелла болели за ублюдка Кракена. Джон улыбнулся, когда Призрак опустился на корточки; один взгляд через перила удовлетворил его любопытство по поводу глупости людей. Может, Север и не был поражен восстанием Грейджоев, но они помнили, как сражались с Железнорожденными по приказу отца... по приказу Винтерфелла. Поединок закончился. — Почетное звание достается юному Теону, — объявил сир Родрик. Теон победно оскалился, но не преминул поздравить почти столь же невыносимого Бенфреда. Вскоре Дарин Хорнвуд, вполне приличный человек, вышел против Робба. Джон лучше владел мечом, чем его отвар... его кузен, и с нетерпением наблюдал за происходящим, пытаясь уловить, что он будет делать не так, как его... Дарин был на год или два старше Робба и Джона и неплохо владел клинком, но, похоже, смог нанести лишь одно попадание в щит Робба на каждые два или три от своего... Призрак потянул его за рукав. Не отрывая взгляда от поединка, он рассеянно высвободил руку и погладил друга по голове. Эх, мне бы вмешаться и придавить Хорнвуда своим щитом, - подумал он, оценив преимущество, которое Робб не заметил и которым не воспользовался. Призрак низко зарычал. Это привлекло внимание Джона. Он перевел взгляд на мостик и увидел, как из двери оружейной вышел человек в белом плаще. Нехорошо, решил он и переместил свой вес с перил моста, готовясь броситься в другую сторону, к замку. — Проклятье, — горячо выругался он. Большая, нет - очень большая, фигура уже шла от хранилища; казалось, она заполнила всю ширину моста. Джон посмотрел в окно, прикидывая. — Прыгай, если чувствуешь, что должен. Ты молодой и ловкий, наверняка ничего не сломаешь, — весело буркнул такой же крупный голос с закрытого моста. Джон сглотнул и в сомнении пожевал губу, оставаясь на месте. — Умный парень, — прокомментировал приближающийся толстый король; затем, подойдя ближе, он несколько нервно прочистил горло. — Зверь ведь не укусит? Бастард посмотрел вниз на своего верного волка. Призрак был... внимателен... любопытен, но не проявлял никаких признаков враждебности... в данный момент. Это придало Джону уверенности. — Нет, пока я не скажу ему, ваша милость, — сказал он более смело, чем чувствовал. — Ну что ж, не будем давать тебе повода говорить ему об этом, не так ли? — заявил король с вынужденной веселостью. Джон заметил, что на лице и бровях толстяка выступили капельки пота. Уже не в первый раз он замечал, как сильно потеет король. — Не хотите ли погладить его, ваша милость? — спросил он невинным голосом, в котором сквозило злобное ликование. Люди опасались люто-волков. Это были звери из легенд, даже полувзрослые. Это заставило короля замереть. Он остановился, посмотрел на свои руки и пошевелил пальцами. Затем он рассмеялся и странно сказал: — Мои пальцы не настолько крепкое мясо, чтобы выдержать зубы этого зверя. Может быть, в другой раз, Джон. А потом толстый, потный мужчина окинул его взглядом с ног до головы. Неужели я похож на Лианну? снова задался вопросом Джон. В ее склепе стояла статуя Старка. Но это был всего лишь высеченный камень, а не дышащая плоть, кровь и кости. Король смотрел на него неловко долго. Дольше, чем могло выдержать сердце Джона. — Я сильно похож на Рейегара? — с горечью спросил он. Рядом с собой он почувствовал, как напрягся Призрак. Друг его отца... его дяди, лорд Семи Королевств и легендарный ненавистник драконов, испустил усталый вздох. — Нет, скорее жаль, — добавил он с горечью. Это замечание не могло смутить Джона еще больше. — А Нед ничего не говорил тебе о моем интересе к тебе? Он покачал головой: — Только то, что ты каким-то образом узнал, кто... кто мои настоящие родители. Король сразу же нахмурился и начал активно покачивать головой взад-вперед с поджатыми губами и словами: — Рейегар мог породить тебя, Джон, добровольно или через изнасилование. И Лианна родила тебя, но никогда, никогда не верь ни во что, кроме того, что Нед Старк - твой родитель, — произнес он со страстной, гневной уверенностью. — Он вырастил тебя, и, как я слышал, хорошо. Он называл тебя своим сыном. Он обращался с тобой как со своим сыном. Ни один человек, рожденный и воспитанный истинным или природным или иным образом, не мог бы надеяться на лучшего отца. Никто. Эта ярость ошеломила его. Как и предположение, что... она... могла добровольно уйти... к нему? И правда этих слов о его... отце... они были правдой... но не с легкостью... — Хуже для тебя то, как леди Кейтилин обошлась с тобой; хотя я понимаю ее точку зрения. У меня больше бастардов, чем я могу вытрясти из палки, и если я приведу хоть одного в Красный замок, Серсея непременно позаботится о том, чтобы с ними случилось несчастье. — Из уст короля вырвалась грустная, язвительная усмешка. — Не то чтобы я был им отцом, — продолжил он. — Я и так был дерьмом для трех своих истинно рожденных детей. К счастью, Мирцелла и Томмен, кажется, растут хорошо. К сожалению, Джоффри - маленькое дерьмо, — сказал король с явным неудовольствием. Разве так должны были говорить короли бастардам? У Джона голова шла кругом от неожиданных откровений. Возможно, именно поэтому он не смог сдержать ухмылки, когда король оскорбил собственного наследника. — Что?! — почти прорычал толстяк, но тут же сбавил голос, чтобы не привлекать внимания двора внизу. — Ты думаешь, это неправда? Я видел тебя за трапезой вместе с оруженосцами в Большом зале; глаза следят за всем. Ты, наверное, каждое утро наблюдал за спаррингом Джоффри. Скажи, что я ошибаюсь? — бросил он. — Нет... нет, ваша милость, — наполовину задыхаясь, наполовину захлебываясь, проговорил Джон. Большая рука сильно хлопнула его по плечу. Толстая, но все еще сильная. — Значит, у нас есть хотя бы это общее. Джон не заметил, как Призрак в какой-то момент улегся на спину, что свидетельствовало о том, что драконий волк ничуть не беспокоился о короле, который должен был его ненавидеть. — И я хотел бы развить эту мысль. Я слышал, ты хотел присоединиться к своему дяде Бенджену в Ночном Дозоре. — Король сделал паузу, явно ожидая ответа. — Да, ваша милость. Хочу. Король кивнул. — Ночной Дозор - почетное призвание, хотя предупреждаю, что в их рядах гораздо больше насильников и убийц, чем людей благородного происхождения Бенджена. Это вызвало в Джоне нотки неповиновения, но, будучи бастардом, он знал, когда следует держать рот на замке. — Тебе там будет хорошо, парень. Я уверен. Но у меня есть для тебя другое предложение. О, — сказал гигантский олень, а затем сделал паузу. — Похоже, пришло время моему маленькому говнюку помахать турнирным клинком. Он жаловался на отсутствие живой стали? Джон выглянул в окно. Робб шел к ведрам с водой, положив руку на плечо Дарин Хорнвуда. Зрители хлопали обоих по спине. Робб в основном не обращал на них внимания, сосредоточившись на разговоре с Хорнвудом. Принц Джоффри занял место в центре толпы, размахивая рукоятью меча, чтобы расслабить ее. — Кто это перед ним? — спросил отец у сына. — Клей Сервин. — Как он? — Неплохо, — сообщил Джон, не желая очернять скромные способности нормального подростка. Из всех молодых дворян, собравшихся в Винтефелле, Клей был тем, кого они с Роббом знали лучше всего благодаря близости замка Сервин. И наследник лорда Сервина, хотя никогда особенно не стремился к его дружбе, также никогда не дразнил его своим природным статусом. — А жаль. Джоффу нужен крепкий удар, чтобы вбить хоть унцию здравого смысла в его мозги размером с горошину. Придется тихонько попросить сира Родрика выставить против него завтра зачинщика. Может, даже пустить в ход живую сталь, которой он так жаждет. Стрижка короля и его излишняя фамильярность не давали Джону покоя. Он не видел в этом смысла. Отец никогда бы не повел себя так в присутствии сына другого лорда, истинно рожденного, не говоря уже о природном. Они наблюдали за тем, как новоиспеченные поединщики дошли до первого удара, который Джоффри нанес уверенно и убедительно. Может, принц и не так хорош, как Робб или он сам, но он был выше сил Клея. Только члены королевской семьи и несколько лизоблюдов приветствовали слишком легкий удар. — Засранец, — пробормотал король. Еще один усталый вздох. — На чем мы остановились? Ах, да. На другом предложении. Но это не значит, что ты не сможешь присоединиться к Ночному Дозору в будущем, если примешь его, понимаешь, Джон? — Что вы хотите, чтобы я сделал, ваша милость? — вежливо спросил он, стараясь, чтобы грохот происходящего внизу не отвлекал его. Король оглядел крытый мост вдоль и поперек; на обоих концах виднелся лишь белый плащ. — Пора Железному трону заключить мир с Таргариенами в изгнании, Джон, — ответил он нарочито мягким голосом. Таргариены? Его вторая кровь была еще одним предметом, о котором Джон вычеркнул из памяти все сведения за время своего многодневного изгнания. — В Эссосе? — предположил он. Гигантский олень кивнул. — Дейенерис Таргариен вышла замуж за дотракийского кхала, пообещав своему брату Визерису, что однажды этот кхал Дрого приведет свою орду в Вестерос. Подобные глупости должны прекратиться. Я хочу отправить к ним посольство. Чтобы договориться о мирном, почетном, достойном чести возвращении или хотя бы о постоянном перемирии. — И вы хотите, чтобы я, с моей кровью Таргариенов, участвовал в этом? — сразу догадался он, видя, как умно послать дружественного Железному трону драконопаса, пусть даже молодого бастарда. Идея была одновременно пугающей и интригующей; пугающей и слегка наполняющей гордостью. Новая пропасть внутри него вдруг показалась не такой огромной, как прежде. И тут же чувство вины вонзило в него свои острые зубы за то, что он ощущает себя отвергнутым стаей. — Я хочу. — Но я даже не... ох... как они... как они могли поверить, что я один из... них? — Нам придется поработать над этим. Есть еще один Таргариен, очень мудрый и старый Таргариен, которого я надеюсь послать с вами. Ваш... — и король начал перебирать пальцами и бормотать имена, — Эйрис, Джейхейрис, Эгг... пра-пра-дядя, я полагаю. Эймон, мейстер в Черном замке. Дракон, должно быть, древний. Как такой мог пережить путешествие в Эссос? Но что он мог узнать от этого Эймона? Нет. Это было не для него. Даже если он действительно не был запятнанным плодом гнусного изнасилования. Он все равно мог бы встретить этого Эймона, если бы вступил в Ночной Дозор. Ну, это если он тоже не согласится на просьбу короля. Надо будет расспросить Бенджена... — Я вижу, ты не в восторге от моей королевской просьбы, — прорычал король, вырывая Джона из раздумий. Роберт Баратеон снова пристально смотрел на него, сурово. Джон тяжело сглотнул. Затем лицо короля мгновенно сменилось широкой улыбкой, и он снова рассмеялся печальным кривым смехом. — Не могу сказать, что виню тебя. Так неожиданно, что? Мир перевернулся с ног на голову. Не знаешь, куда бить - в голову, в живот или в оба места, и все время сердце разрывается, потому что все и все, кого ты считал знакомым, от тебя отрываются. — Большой человек поднял закрытую руку, дунул на нее и сказал "пуф". Большие пальцы, украшенные драгоценными камнями, медленно разжались, открыв пустое пространство. Джон просто кивнул, разинув рот. Это была именно... слеза, собравшаяся в уголке глаза короля? Роберт Баратеон, защитник королевства и рыцарь, все еще очень влюбленный в воспоминания о своей леди Лианне, прочистил горло. — Я так и думал. Это немного поможет. Но предупреждаю, что это отвратительная ловушка, если вы позволите ей помочь вам слишком сильно. — Другая рука передала ему что-то блестящее и сверкающее в своей огромной хватке. Бастард принял красивую флягу, украшенную золотом и жемчугом. Не стоит отказываться от возможности выпить с Робертом Баратеоном, если знаешь, что это хорошо для тебя. Он откупорил флягу и опрокинул в себя полный рот. — И тут же выдохнул, едва не выплюнув обратно крепкий, обжигающий горло алкоголь со странным привкусом. — Простите, — король усмехнулся, протягивая руку, чтобы забрать маленькую бутылочку, чтобы Джон не выронил ее. — Волантенский ликер. Нашел его в багаже моего доброго брата Тириона, который в Королевской Гавани. Крепкая штука, — извиняюще пожал он плечами. — Я бы предложил вам вина, если бы оно у меня было, но я приказал своим оруженосцам не давать мне бурдюк с вином, чтобы я носил его с собой в течение дня. А вот это, — и он поднес флягу к губам, вымазанным языком. Пухлое лицо здоровяка исказилось в муках и экстазе, пока он заглатывал мерзкое чужеземное варево. Большой человек вздохнул. — Разговоры вызывают жажду. И я еще не закончил уговаривать тебя отправиться со мной в Королевскую Гавань, чтобы ты мог стать частью моего маленького посольства к Дейенерис Таргариен и ее питомцам. — Ваша милость, я... — Тише, тише, тише, ты ничего не знаешь, Джон Сноу. — И тут плечи короля коротко вздыбились, что прозвучало как подавленный смех. — Я еще не закончил подкупать тебя. Так что дайте королю сказать свое слово, иначе вы можете задеть мои королевские чувства, — продолжал он с весельем. — Да, конечно, ваша милость, — торжественно ответил Джон, все еще размышляя о том, был ли этот король таким же безумным, как все Таргариены. И что делает его безумным или склонным к безумию? — Сир Барристан Отважный, величайший и благороднейший из рыцарей Вестероса, возглавит мое посольство в Эссос. Более того, этот бедный изможденный человек сейчас без оруженосца. Как вы думаете, может быть, вы подойдете для этой работы? Хм? Джон сглотнул. Барристан Смелый? Тот самый Барристан Смелый? Стать его оруженосцем? Бездна была почти забыта. На его губах расплылась огромная зубастая улыбка. — Я приму это за "да", — самодовольно сказал толстый король. А потом добродушно и серьезно: — Но ты подумай, парень. Обдумай все хорошенько. Это всего лишь ловушка иного рода, в ней больше меда, чем зубов. И я хочу получить тебя добровольно, без обид через месяц или через год. Понял? Он кивнул; ему показалось, что понял. Бран бы так ревновал! — Да, ваша милость. Благодарю вас, ваша величество. — Если ты согласишься, все должны понимать, что, забирая тебя из Винтерфелла, я оказываю услугу Неду и леди Кейтилин. Несомненно, я буду нести всякую чушь о том, что ваша внешность Старка возвращает меня в те дни, когда я жил в Гнезде с вашим отцом. Только сир Барристан и мейстер Эймон будут знать правду о вашей крови Таргариенов. Любое посольство, скорее всего, не отправится до следующего года. Так что у тебя будет много времени, чтобы начать работу в качестве оруженосца сира Барристана... ХААААРОООООООООО! — О, кто, черт побери, теперь появился! — Роберт Баратеон гневно огрызнулся на рог Винтерфелла. — Лучше бы это был не какой-нибудь жалкий лорд, как сегодня утром. Никто не прислал гонца из Зимнего города с сообщением, что это всего лишь старый лорд Кротро. Так что я отправился с Недом, чтобы передать лорду Бомжу из Западного Бе-Джезуса королевское приветствие. Пустая трата моего проклятого времени! — подытожил он свою королевскую тираду. И бастард, и король уставились в оконную раму, чтобы увидеть, кто из лордов прибывает на Совет, который король созвал через два дня. Двадцать человек на лошадях, въехавших через Южные ворота, не имели знамен, провозглашающих их Дом. Но Джону и не нужно было видеть их, чтобы определить, кто это. Все они носили на своих туниках и нагрудных плащах розовые значки. Не нужно было иметь достаточно зорких глаз, чтобы разглядеть среди розовых значков красного человека, чтобы понять, что эти люди пришли из Дредфорта. Джон украдкой взглянул на короля, на лице которого не было никаких признаков узнавания. — Это лорд Болтон, ваша милость, — вежливо предложил он. Глаза короля вдруг опасно прищурились, а мгновение спустя его язык высунулся, чтобы облизать сжатые губы. Призрак сел и издал низкий рык. — Вот еще один ублюдок, с которым я надеюсь поговорить, — пробормотал друг его отца тоном, который Джон ожидал услышать в начале их удивительно дружелюбной встречи. Продолжая наблюдать за королем, толстяк не сводил с него взгляда, даже когда поднял богато украшенную флягу-ловушку к недовольному, побледневшему лицу. Джон вздрогнул, порадовавшись, что он в шкуре бастарда, а не в шкуре бледнолицего лорда Русе. Ведь что бы ни натворил этот тихоня, Олень был в ярости.