Осечка

      Питер искренне считал, что это будет просто провернуть. Предложить законному мужу провести бурные выходные на их вилле на Гавайях — что может быть проще? Нет ведь ничего необычного в том, чтобы проводить время вместе. Салли никогда не подводил Питера. В отличие от собственного организма. Так уж вышло, что доктор запретил слишком активничать в постели, пока не завершится первый триместр. — Вот во втором уже можно будет не бояться за ребёнка, — заключил он.       "Во втором уже поздно будет выдавать бастарда Тони за ребёнка Салли", — подумал про себя Питер и всё же дал распоряжение своим людям подготовить их частный джет к вылету в пятницу. Тони он, конечно, любил, но деньги и праздный образ жизни он любил тоже. И не догадывался, что Салли давно почуял его беременность своим старым носом. Практически с первой недели. Да и до наступления беременности невозможно было не почуять другой, более плотный запах на молодом муже. Питер стал отказываться от алкоголя на мероприятиях. И изменился внешне. Стал ещё красивее, свежее, кожа приобрела приятный молочный оттенок, появился блеск в глазах. Его инстинктивно захотелось защищать. Салли было жаль, что он родился на сорок лет раньше Питера. Но и в разнице в возрасте были свои плюсы. В конце концов, он смог дать мужу то, чего тот заслуживал. Роскошную жизнь и отсутствие материальных проблем. Питер был достоин большего за то, что скрасил прошедшие десять лет жизни. И уж точно заслуживал счастья стать родителем. Этого, к сожалению, Салли дать ему не мог — его доктор ещё лет тридцать назад "обрадовал" его диагнозом "первичное бесплодие".       Так что Салли решил провести с мужем эти выходные, насладиться напоследок, а после отпустить Питера в свободную счастливую жизнь, полную радостей, секса с молодым и красивым наследником гостиничной сети и родительских хлопот. Извергом он не был. Конечно, он понимал, что Питер постарается выдать ребёнка от того официанта со слишком активными сперматозоидами за его, но осуждать за это омегу не мог. Что плохого в том, чтобы хотеть дать ребёнку лучшее будущее, если, по мнению Питера, биологический отец никогда не будет на это способен?.. В этом и заключается родительский инстинкт.       Питеру было нехорошо ещё в самолёте. Он постоянно отлучался в уборную и с каждым разом цвет его лица становился всё зеленее. Салли заботливо гладил его по голове, когда омега лёг к нему на колени. — Что-то укачивает сильно, наверно, надо проверить желудок, — пожаловался Питер. — Конечно, по прилёте домой обязательно запишем тебя к врачу, — заверил его Салли. — Давай сразу пойдём к океану, а? Уверен, в воде тебе станет лучше.       И Питеру действительно полегчало. Прохладная солёная вода быстро привела его в чувство. Тошнить перестало, но остались отголоски головной боли. Питер тяжело вздохнул, пока плыл на спине в сторону заката. И как он собирался провести выходные, занимаясь сексом, если его тошнило от одной только мысли о возвращении на сушу?..       Салли же предусмотрительно принимать стимуляторы возбуждения не стал. Просто наслаждался видом плавающего Питера с берега. Мысленно прощался с ним... И внезапно ощутил, что на сердце ему становится легко. Он не злился на Питера и не ревновал. Словно знал, что это произойдёт рано или поздно. По крайней мере, отпустит он его не к нищему альфонсу. Когда Питер вернулся на берег, Салли заботливо предложил стакан кока-колы. — Боже, я мечтал о ней, — простонал Питер. — Как ты догадался, что я захочу именно колу? — Она помогает от тошноты лучше многих противорвотных препаратов, — просто ответил Салли.       Питер задумчиво взглянул на него, но промолчал. С токсикозом действительно лучше всего справлялась простая "кола", это ему когда-то рассказали знакомые беременные омеги. Питер тогда смотрел на них и не представлял, как можно хотеть ребёнка. Но иногда жизнь не даёт нам выбора... И именно это подарило Питеру ощущение счастья впоследствии. Когда течка не наступила, всё стало ясно. Ребёнка от Тони он бы оставил в любом случае, поскольку за пару месяцев до беременности его врач во время скрининга обнаружил довольно маленький запас яйцеклеток для тридцати лет и настоятельно велел начать планировать беременность, если Питер хочет когда-нибудь стать родителем. Омега тогда лишь отмахнулся от его слов и подумал, что успеет позже. До осечки. А когда пришёл на осмотр беременным, врач только не танцевал от радости. И радость эта передалась и Питеру. Ребёнок стал важен. Всегда был важен, с момента зачатия. Ребёнку, такому крошечному, размером с грецкий орех, уже на этапе вынашивания хотелось подарить весь мир.       Дальше свидание с Салли пошло по известному сценарию — они решили "уединиться" прямо в гостиной на диване, прямо как в первый их вечер вместе. Словно ведя друг друга по аллее воспоминаний, они медленно целовались, периодически прерываясь на смену позиции. И всё шло хорошо, пока Салли не начал раздевать Питера. Представив, чем они сейчас будут заниматься, омеге вдруг стало плохо и он еле успел соскочить с колен мужа. Его вырвало прямо на ковёр. — Боже, Салли, прости, — виновато простонал Питер, закрыв лицо руками. — Я не знаю, что со мной происходит.       Подняв взгляд на мужа, он понял, что... что из его задумки всё равно ничего не получилось бы. По лицу Салли всё стало ясно. — Мы оба знаем, что с тобой происходит, — мягко сказал Салли. — И оба знаем, что эта ночь последняя.       Питер громко всхлипнул — ему было стыдно и грустно одновременно. Стыдно, потому что изменял и хотел обмануть. Грустно, потому что ему придётся развестись с мужем, которого он любил по-своему и жутко к нему привязался. А ещё ему стало страшно — что же его ждёт там, в неизвестности? Развод ведь не зря считают очень сложным периодом. — Салли, я боюсь, — признался Питер. — Боюсь стольких вещей... боюсь кардинально менять свою жизнь. Я именно поэтому хотел... ну, хотел обмануть тебя. Сказать, что ребёнок твой. Чтобы между нами всё оставалось по-прежнему, понимаешь? — А как же тот парень, от которого ребёнок? — Тони... я хотел оставить его для души. Салли, я никогда такого не испытывал и никогда в любовь не верил. В любовь такую, какую описывают в романах. Я ведь всегда был человеком с холодным разумом... и ты это знаешь. Все эти десять лет я не предавал тебя, а тут не знаю, что нашло... Моё тело словно мне забастовку объявило. Да и доктор сказал, что если я не забеременею сейчас, то не факт, что получится потом... Это стало одной из причин, почему аборт делать не стал...       Салли молчал некоторое время. А потом просто добродушно улыбнулся. Взял руку Питера в свою, поцеловал её и сказал: — Я понимаю тебя. За эти десять лет я сильно к тебе привязался и хочу, чтобы ты был счастлив. Поэтому я дам тебе выбор. Либо мы разводимся и я навещаю племянника или племянницу по праздникам, дарю ему или ей дорогие подарки несколько раз в год; либо ты забываешь о Тони и мы воспитываем ребёнка вместе. Но Питер — выбор ты должен сделать прямо сейчас. Без звонков и встреч с любовником, без взвешивания за и против, без обсуждения, что кому достанется после развода. Хочу, чтобы ты выбрал то, что чувствуешь, чего действительно хочешь.       Это было сложные несколько часов. И всё же спустя неделю, собирая свои вещи и вспоминая прошедшие десять лет, Питер чувствовал себя по-настоящему счастливым. И свободным. Отныне он никому не принадлежал. Его вещи перевезли в новый особняк. Он был куда меньше, чем дом Салли, однако от этого он не был менее шикарным. Пока что Питер снимал его, но планировал выкупить в будущем. Когда наступит это будущее, он не знал и ему нравилась эта неопределённость. Он планировал пожить месяц у тётушки, а потом, когда пройдёт токсикоз, переехать к себе. Мэй, конечно же, была рада этому. — Когда-то это должно было произойти, — мягко сказала она, увидев любимого племянника на пороге с дорожной сумкой. — И да, я счастлива, что это произошло, милый, ты уж прости.       Питер не знал, что она позвонила Салли, когда он уснул после приветственного чаепития. И отругала влиятельного бизнесмена так, как никто бы не посмел. Потом, конечно, она остыла, узнав, что Салли выплатил бывшему супругу приличные отступные при разводе. А услышав, что вообще-то инициатором расставания был сам Питер и никто его никуда без денег никогда бы не выкинул, она искренне извинилась. — К тому же, он беременный, как бы я смог? — Он что?! — сказать, что Мэй была удивлена, значило не сказать ничего. — От кого? — Может, он сам вам расскажет? — Салли аж зажмурился от того, как жалко прозвучал его голос. Он хоть и был старше Мэй, но она всё равно внушала ему страх. — Ну уж нет, Виктор, расскажите мне всё.       И Салли рассказал. Мэй долго удивлялась, как же Питеру хватило выдержки хранить верность мужу все эти десять лет. Сама она не смогла бы даже года продержаться в браке по расчёту. Все эти годы душа её была не на месте. Она боялась, что с Питером что-то может случиться. Но повлиять на его решения не могла, он ведь был совершеннолетним и мог перестать с ней общаться. Теперь же, когда этот нелепый неравный брак закончился, а Питер носил под сердцем ребёнка, Мэй успокоилась. Она осторожно задавала вопросы об отце малыша, однако неизменно получала один ответ: — Тётушка, отныне я принадлежу только себе. После нашего последнего разговора с Салли я вдруг понял, что никогда ещё не принадлежал самому себе, не был один. Всегда был кто-то с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать... — задумчиво произнёс Питер, вспомнив Уэйда и череду альф, которые могли владеть его телом, но никогда не владели душой. — Сейчас я один и мне так хорошо от этого. Да и мы будем жить вместе, ты переедешь ко мне, разве это не прекрасно? Вместе будем воспитывать малыша. Ты знаешь, мне так повезло забеременеть. Если бы не эта осечка с Тони, я бы от Салли не ушёл. И не пришёл бы к самому себе, как бы пафосно это ни звучало.       Однако, несмотря на все эти громкие речи, временами он тосковал по Тони. Ему хотелось поделиться этой радостной новостью и искренне поверить в то, что слова юного альфы про свадьбу были правдивы... Начитавшись однажды форумов на свою голову, Питер действовать не решился. Он не знал, как вести себя и о чём говорить даже с ровесниками, не говоря уже о том, кто значительно младше. И панически боялся измен со стороны партнёра. Особенно если говорить о равноправном партнёре, не том, кто старше и влиятельнее. Те на интрижки право имели, Питер это понимал. А с Тони ситуация другая, ведь он молодой, красивый, не нагулялся...       Тони же считал иначе. Когда Питер перестал отвечать на его звонки и сообщения, он решил найти его во что бы то ни стало. В прессу просочилась новость о тихом мирном разводе с Виктором Салливаном и это стало одним из лучших дней в жизни Тони. Однако он нигде не мог найти омегу. Задействовав своих знакомых, он нашёл адрес особняка, но покараулив его пару недель, понял, что там никто не живёт, несмотря на активную деятельность, связанную с ремонтом. Подключив к поискам людей отца, он нашёл адрес тётушки Питера.       Питер обычно мучился приступами тошноты по утрам. Стоило ему подумать, что всё прошло, как токсикоз возвращался вновь. Но этим утром что-то было не так. Самочувствие резко улучшилось. И причиной этому стал Тони собственной персоной, вновь ворвавшийся в его жизнь подобно шторму. — Ты что тут делаешь? — удивлённо спросил Питер, машинально принимая огромный букет красных роз.       Тони же вместо приветствия страстно поцеловал его. — Как это что? Приехал просить твоей руки, — ответил он так, будто это было чем-то очевидным. — Погоди, ты что, замуж меня зовёшь? — переспросил Питер. То ли энцефалопатия беременных сказывалась, то ли хотелось убедиться, что это ему не снится. — Ага, зову, — подтвердил Тони. — Я люблю тебя уже двенадцать лет, Питер. Ты можешь себе это представить? Двенадцать лет! И наконец имею возможность жениться на тебе. — Двенадцать лет?.. Тони, ты не путаешь влюблённость и вожделение с любовью? — Омеге важно было, чтобы чувства были настоящие. Он не мог позволить себе ошибиться. — Десять лет, да, — повторил Тони. — Знаешь, ты первый омега, на которого у меня встал. Да, я знаю, это неромантично и звучит просто ужасно, я должен был сравнивать твои глаза с какими-нибудь лучами света или закатным солнцем, но... ты единственный в мире омега, на которого у меня такая реакция. За десять лет никто, кроме тебя, не будоражил так мои мысли, душу и тело. Никто. А познакомившись с тобой лично и получив наконец то, о чём мечтал всю жизнь, я и вовсе пропал в тебе.       Питер пытался скрыть довольную улыбку, но это плохо получалось. — Хочешь сказать, первый раз у тебя был со мной? — кокетливо спросил он. Почему-то это было особенно приятно. — Я многое впервые испытал с тобой, — ни капли не смущаясь, ответил Тони. Достав красную коробочку из кармана, он спросил: — Ну так что, ты выйдешь за меня замуж? — Выйду, конечно…       Питер был вне себя от счастья. Он удовлетворённо отметил про себя, что кольцо было очень дорогим и нисколько не уступало тому, что подарил ему когда-то Салли. И хотя это были мелочи, его мозг автоматически подмечал такие вещи. Это был скорее профессионализм, нежели меркантильность. Почему-то Питера не интересовало, хватит ли у Тони средств содержать их обоих. Но Мэй как-то сказала, что теперь он завидный жених, с такими-то отступными после развода. И словно чёрт дёрнул Питера задать ещё один вопрос: — Любимый, а что, если я теперь абсолютно не богат? Ты всё ещё хочешь жениться на мне?       Тони продолжил наслаждаться объятиями с омегой как ни в чём не бывало и просто ответил: — Ничего страшного, я богат. Да и я всё равно не позволю тебе ни за что платить. — То есть как? — ошеломлённо спросил Питер, отстранившись на мгновение. — Ты прикидывался бедным всё это время? — Никем я не прикидывался, ты сам так решил, наверное. Просто это мой отель. Я... как бы это сказать... я из богатой семьи. Моя фамилия Старк. — Прямо как название отеля... Надо же... А что, если я делал много плохих вещей в прошлом? — Теперь Питеру хотелось проверить Тони по всем фронтам. К связи с ним он относился куда серьёзнее, чем к предыдущему браку. — Все модели делали что-то такое в прошлом, — серьёзно сказал Тони. — Мне это не мешает. Я хочу тебя в своё будущее. — Невероятно...       Их ожидало ещё много таких предсвадебных проверок. Питеру было принципиально важно, чтобы Тони был стабильным и терпеливым. Поэтому когда настал момент надевать роскошный свадебный костюм второй раз в своей жизни, Питер пришёл к выводу, что он и вправду везунчик. А все осечки в его жизни происходили для того, чтобы сделать её ещё прекраснее. Сделав глубокий вдох, он уверенно шагнул к алтарю и знал — отныне всё будет хорошо. Не без осечек, возможно… но без них ведь неинтересно, не так ли?