Написать научную работу или захватить мир

Диппер проснулся в холодном поту. За окном было уже светло, хотя из-за серых облаков понять это толком и не получилось. Со вчерашнего вечера солнце так и не вышло. Засыпать в толстовке было очень плохой идеей. Его спина была мокрой от пота, а голова раскалывалась. Диппер больше всего ненавидел это состояние. Ему повезло, что сегодня он мог хоть целый день лежать на кровати. Стягивая с себя толстовку, Пайнс кидает ее на пол, следом за ней летит и футболка. Снова эта противная мигрень, Дипперу только пару недель назад исполнилось двадцать четыре, а он, по собственным ощущениям, кажется, постарел лет на сорок. Спускаясь вниз, Диппер находит щиток, переключает рычажок вверх, на кухне включается свет, а после с небольшими щелчками появляется электричество и в других комнатах. Устало потирая глаза, Пайнс смотрит на себя в зеркале в ванной. Проводит холодными пальцами по мешкам под глазами. Ему действительно стоило отдохнуть, вместо того, чтобы садиться за новую работу, но, жажда признания была сильнее. И к тому же, что он скажет родителям, которые и так вложились в его обучение, хотя, изначально смотрели на это с огромным недоверием. Единственный люди, который его поддерживали с самого начала были Мейбл и Форд, но никого из них не было рядом. Был только Диппер и его «улей» мыслей, которые были готовы изжалить до смерти, стоило только Пайнсу хоть на секунду подумать о том, что он может расслабиться и перестать контролировать все вокруг себя. Диппер умывается, вода холодная, видимо, не успела еще прогреться, но так даже лучше. Удается прийти в себя за каких-то пару минут. Головная боль не уходит окончательно, но, кажется отступает на второй план. Душ Пайнс принимает также быстро, во-первых потому, что вода холодная, а во-вторых, мыться в хижине одному было слишком непривычно, и, Диппер соврет, если не скажет о том, что где-то на подкорке сознания были мысли о том, что за шторкой кто-то или что-то стоит и ждет, пока Диппер вновь перестанет держать все под контролем, а затем эта тварь сожрет Пайнса целиком. Тварь с лицом Диппера Пайнса. Лучшим способом отвлечься была прогулка. В свои тринадцать лет Дипп отвлекался, когда спасал всех и вся от разных существ, сейчас спасали сигареты и глупые видео в интернете. На улице было прохладно, а холодный ветер только усугублял ситуацию. Несмотря на то, что на улице только-только близился конец сентября, многие листья уже успели попадать и теперь болтались по пыльным дорогам без дела. Выглядело всё, мягко говоря, грустно. Возможно, для писателя, эта картина была бы толчком в написание нового детектива или слезливого романа, где герои расстаются навсегда, но Диппер не был писателем. По пути к кафе Сьюзан — именно его Диппер решил посетит в первую очередь — Пайнсу встретились лишь пару стариков с собаками и вороны. Когда-то в Гравити Фолз жизнь била ключом, здесь все время были подростки из старшей школы, который разрисовывали стены домов. Диппер проходит пару домов, но кафе не замечает. Он вновь отсчитывает дома, начиная с самого крайнего и останавливается около кафе, правда, это уже не то, что было. Разглядывая через стекла, Пайнс понимает, что Сьюзан здесь уже давно не работает и от прошлого осталось лишь помещение. Да и, видимо, дела у заведения шли не очень хорошо, народу было мало, а туристов скорее всего и вовсе не было. Интересно, насколько просроченное мясо подавали здесь? Диппер проверять не стал. Вообще, он планировал посидеть где-то час и ностальгировать, глядя в окно. Если быть честным, то Диппер действительно надеялся встретить кого-нибудь из знакомых, но с каждой секундой надежда превращалась в едва осуществимую мечту. Диппер шел дальше, упрямо игнорируя мысли о том, что возможно все действительно уехали отсюда? Робби, Венди, Пассифика, Томпсон, Тэмбри, Дипп мог продолжать этот список еще долго. Неужели за эти несколько лет никто так и не думал вернуться? А может они и возвращались, просто Пайнс так самозабвенно был погружен в науку, что и забыл про всех. А теперь, когда он потерял все, то вдруг решил вернуться с надеждой, что его примут обратно. Какой же Диппер идиот. Ведь он даже не узнал, как именно Венди оказалась в Калифорнии, он не интересовался ее жизнью, и весьма по-детски решил, что все наладится само собой. Мейбл же, наверное, была чуть более внимательной к ней, заваливала ее сообщениями и присылала котят по сто раз на день. Его сестра всегда была чуть лучше, чем Диппер. Пайнс сначала не узнает это место, точнее, вновь где-то голос разума твердит что это шатер Гидеона. Раньше, этот мелкий пиздюк выел Дипперу весь мозг. Но, если быть честным хотя бы с самим с собой, Пайнс был рад тому, что на месте шатра ничего не осталось, только плешь земли, а на рекламном щите оборванный постер 2014 года сеанса экстрасенсорики с Гидеоном. Хотя, возможно, он уже тогда понял, что великим шарлатаном ему не стать, потому разводит каких-нибудь старушек, к примеру, в Северной Каролине. В любом случае, он точно отобрал себе место под солнцем. Вообще, Диппера совсем не волновала судьба Гидеона, во-первых потому, что он пытался убить его сестру, а во-вторых потому, что Пайнс просто не переносил мелких и заносчивых детей. Диппер проходит через дома, кажется, где-то здесь раньше жили подружки Мейбл. Одну из них Пайнс даже как-то умудрился поцеловать, но потом все закончилось так, как заканчивались все поездки с дядей Стеном. Девчонку кажется звали Кенди, Диппер плохо помнил ее имя и за это стало стыдно. Зато он точно помнил, что Гренда встречалась с каким-то там принцем, которые приезжал к Пассифике на день рождения. А ведь в тот день, когда он спас ее дом от призрака. Нет, это она всех спасла, а Диппер только помог тем, чем смог, тем вечером Пайнс разглядел в ней ту Пассифику, которую и любил все эти несколько лет. Горечью в горле вспомнилось недавнее расставание. Нужно покурить. Срочно. Мозг уже бил тревогу без утренний дозы никотина, а ведь Диппер даже не завтракал. Есть все равно не хотелось, как минимум из-за того, что живот скрутило от мерзкого коктейля тревоги и беспомощности. В карманах джинс как назло сигарет не оказывается, да и с чего им там быть? Диппер с утра ведь натянул первые попавшиеся штаны из сумки, а переложить пачку как-то и не додумался. Возвращаться в хижину не хотелось, потому что остаться наедине со своими мыслями, означало—снова забиться в угол и рыдать до конца дня. Потому Пайнс отправляется в магазин, в место, где должен был быть этот самый магазин. Одиннадцать лет назад, Дипперу пришлось танцевать там танец барашка, дабы призраки бывших хозяев не прикончили его и компанию Венди. Кто-то за это время ведь додумался открыть на этом месте новые магазин, если и их не убили призраки. Диппер надеялся, что нет, слишком хотелось курить, да и он хотел питаться чем-то эти пару месяцев. Супермаркет в Гравити Фолз смело можно было называть одним из семи чудес света. Во-первых, кто-то сумел открыть новый супермаркет вместо старого и, видимо, дела шли вполне удачно, иначе никак нельзя объяснить то, что пока все владельцы были живы, а в газетах не печатались имена убитых подростков. А во-вторых, на полках даже были продукты, пусть и многие из них просрочены, но пережить это можно, точнее, у Диппера просто не было выбора. Голодным Пайнс не останется. Диппер обменивается с кассиром, лицо которого к слову не узнает, типичным набором фраз: здравствуйте; ротманс обычные; по карте. Пайнс хотел бы увидеть за кассой кого-то из компании Венди, поболтать о тяжести судьбы, а после возвратиться в хижину с закрытым гештальтом, но снова никого. Судьба видимо нагло смеется над ним и показывает зубы. В любом случае Диппер не верил, что никого не осталось. Нет, такого просто не может быть! На улице, уже держа сигарету между губ и закуривая, Пайнс снова сталкивается с дилеммой: он мог бы пройтись до памятника и свернуть в хижину, а мог бы походить еще чуть-чуть. Все же целью этой вылазки было найти кого-то из прошлого, а Пайнс был тем еще упертым ослом. Видимо именно поэтому, он сворачивает в абсолютно другую сторону от хижины и идет к кладбищу. Раньше они зависали там, а лично Диппер смеялся над Робби и его любви к свежевырытым могилам. А теперь, повзрослев и получив синяки под глазами и минусовое зрение, как знак его зрелости, Пайнс с уверенностью мог заявить, что прекрасно понимал Робби. Здесь было тихо, а еще пахло хвоей и травой. Диппер обходит надгробия, что уже лет как двадцать поросли мхом. Имена, выцарапанные на камнях, Дипп не узнавал. Он недолго думает падает на сырую землю около выкопанной ямы и свешивает ноги, закуривает и прикрывает устало глаза. Диппер хочет слиться с природой, стать деревом или камнем, лежать здесь сотни лет, пока какой-нибудь мальчишка не кинет его в озеро или не срубит на дрова. — Извините, сэр, здесь нельзя сидеть. — Диппер оборачивается от внезапного голоса и на секунду замирает, не веря своим глазам. Перед ним стоял Робби, повзрослевший и без его уродской челки. Если бы не большой нос Робби, Пайнс наверное бы его не узнал. — Диппер? — Робби его узнал, что в принципе было не так и трудно. За все это время Пайнс обзавелся только очками, уставшим взглядом и парой сантиметров в росте. — Привет, Робби. — Дипп поднимается с земли и отряхивается. Ему неловко. Очень неловко. Он не знает, что будет уместным: пожать Робби руку или обнять, поэтому не делает ничего, стоит и зажимает сигарету между пальцев, чтобы не кидать окурок. — Я думал ты со своей сестрой в Калифорнии. Видел ее фотографии в Инстраграмме. — Улыбка пропадает с лица Диппера, и он все же прячет окурок в карман, выдыхая. Робби, видимо, замечая это изменения продолжает, виновато пожав плечами. — Вы же всегда не разлей вода были, ну одиннадцать лет назад точно. А потом, я как-то вас ни разу и не видел. У тебя вообще как жизнь сложилась? — Я поступил на биолога, а теперь приехал писать научную работу. А Мейбл. — Было ли нормальным говорить с Робби о Венди и о всем, что произошло? В любом случае, Диппер просто не хотел вспоминать. — У нас с ней разные пути, как-то так. Я думал встретить здесь кого-нибудь, но нашел только тебя. Робби понимающе кивает и даже улыбается. Диппер только сейчас замечает, что он вылечился от акне и сейчас выглядел вполне симпатично. От прошлого Робби остался только большой нос и кладбище. — Все разъехались как-то после школы. Тэмбри кажется работает в IT, а Нэйт и Ли где-то в Колорадо имеют собственный безнес. С остальными как-то номера потерялись. — Вот как. — Значит Диппер никого не забыл, просто все сами забыл про Гравити Фолз. Иронично, что Робби тот, кому Гравити Фолз не нравился больше всех в итоге остался. — А ты почему не переехал? Я всю жизнь думал, что ты музыкой хочешь заниматься. Робби смеется, убирая темные пряди с лица. Он отрезал свою длинную челку и теперь у него было обычное каре. — Я после школы уехал в Калифорнию, создал свою металл-группу, даже название соответственного было. Не знаю, слышал ли ты «Пидорасы уронили стул» ПУС сокращенно. Мы пару раз выступали в небольших клубах. — Нет, не слышал, прости. — Диппер смеется про себя. Видимо, Робби перерос свою эмо-фазу. Но, название все равно Пайнса удивило. И как можно было назвать группу именно так? В любом случае, все в духе Робби. — Так и что? С музыкой не пошло? — Распались в девятнадцатом году, колледж бросил, потому приехал сюда, теперь помогаю родителям с похоронным бюро. Папе совсем трудно одному, поэтому можно считать, что полноценный владелец. — На щеку Диппера падает мелкая каплям, затем еще одна мелкая капля падает на лоб, затем еще и еще….— Снова дождь. — Бурчит Робби, накидывая капюшон своей кофты. — Может зайдешь? Диппер хочет последовать примеру Робби, но капюшона у него нет. Потому он чуть наклоняет голову, каштановые кудри снова падают на бледное лицо. — Не стоит. Я пойду. Научная работа, все дела, ну, сам понимаешь. — Пайнс делает шаг назад. — Да, конечно. — Робби кутается сильнее. — Не теряйся. *** Диппер знал лес, словно свои пять пальцев. Он провел в нем все лето, а дойти с кладбища до хижины было гораздо быстрее, чем идти по дороге. Дождь усиливался, а опавшая листва под ногами опасно скользила. И Пайнс же успел пожалеть о том, что решил сократить путь. Не хватало заплутать в лесу, а после умереть от двухсторонней пневмонии. Интересно, Робби будет лично выбирать гроб или предоставит это Мейбл? Дипперу этот вариант не особо нравился, не хотелось гнить в земле в приторно розовом гробу. Деревья казались абсолютно одинаковыми, но Диппер точно видел свой путь, по крайней мере, пока мокрые волосы не до конца закрыли обзор. Земля вдруг пропадает под ногами, а Пайнс летит на землю с громким хлопком. Во рту оказывается вкус крови, еще и ногу сводит, видимо, подвернул. Диппер оборачивается, чтобы посмотреть на то, обо что успел споткнуться. И вместо большой ветки или пня, Пайнс видит статую, до боли знакомую. Сайфер и тут успел ему жизнь подпортить. — Я уже надеялся, что тебя дети изрисуют и в реку бросят. — Бурчит и поднимается, одежда все грязная и мокрая. Ответа от Билла не последовала, что неудивительно. Он теперь камень, гребанная статуя, и, Диппер бы не возмущался, если бы она не стояла посреди леса. — Ну и что ты смотришь так осуждающе? Это все ты виноват в том, что я весь в листьях и грязи. А еще моя сестра встречается с Венди, представляешь? До чего я докатился, боже. — Пайнс вытирает влагу со своих щек. Это все дождь. Сегодня, кажется, все и всё против него. — А знаешь я вот иногда думаю, — Диппер поворачивается к статуе и вздыхает, убирая назад кудри. — Зря мы тебя все же уничтожили. Может, если бы мы тебя каждое лето побеждали, то все было бы хорошо. — Пайнс смеется, но быстро убирает улыбку. В голове всплывают слова отца: «Хватит лыбиться без повода». Нужно домой. Срочно. — Прощай, надеюсь не увидимся. *** Диппер умел попадать не вовремя в различные места на этой земле, сегодня он попал под дождь, пару дней назад попал в автобус, который сломался где-то в середине маршрута, пришлось ждать следующий еще сорок минут. И в целом ему можно было выдавать звание мистера неудачи этого года. Грязная одежда уже крутилась в стиралке, а Диппер сидел в своих единственных домашних штанах и растянутой серой футболке. В Хижине было прохладно, летом Пайнс еще не успел этого заметить только потому, что температура редко опускалась ниже 68 по Фаренгейту. А сейчас, когда на улице с натяжкой можно было дать 55,4 Здесь было оглушительно тихо, хотелось закричать, чтобы разрушить тишину. Есть было нечего, когда Дипп заходил в магазин, он как-то и не подумал о том, что стоит купить себе хоть что-нибудь. Он сможет сходить и завтра, верно? Верно. Дипперу больно и одиноко. И это узнается не только сейчас. Ему было плохо уже несколько лет, это как болезнь, которая пожирает тебя изнутри. Пайнс бы даже сравнил с раком, на первых стадиях ты его не чувствуешь, но, когда твое тело сгнивает, а органы отказывают один за другим, болезнь бьет за все свои года «молчания». Сейчас было также. Диппер притуплял чувство одиночества, беспомощности и отчаяния встречами с Пассификой, воодушевлением новой работой, да и общение с Мейбл помогало. Нужно было отвлечься, но ни одного слова для новой научной работы в голову не приходило. Диппер как дурак смотрел на пустой вордовский лист и щелкал мышкой. Нет, так было только хуже. Может стоило найти дневники? Форд же не забрал их с собой, в последний раз он упоминал о том, что очень хочет начать новый дневник. Поэтому, все должно было остаться в подвале. Самые запоминающиеся страницы дневника Пайнс даже вытатуировал на своих руках. По большей части, это был его подарок на двадцатилетие и огромный скачок в борьбе со страхом боли. Отодвинуть автомат удается с трудом, Диппер сначала долго подбирает код по стертым клавишам, а потом старый механизм не хочет поддаваться и приходиться отодвигать силой. В подвале пыльно и сыро, а еще сильнее слышно дождь. Здесь пусто и холодно, многие свои вещи Форд все же забрал с собой. Пайнс открывает ящики, один за другим, стараясь не сдвигать вещи со своих мест. Но, в ящиках не удается найти ничего, кроме старых сгнивших бумаг. Из чего Диппер делает страшный вывод — дневников больше нет.