О, дивный новый мир!

      Следующая неделя пронеслась таким галопом, что дни казались чем-то вроде часов — здоровый сон в Академии на лекциях Ируки-сенсея (скучно было невыносимо, я даже не мог определить, какую именно жизненно важную мудрость чуунин старался вложить в наши неокрепшие умы), приведение себя в физическую форму путем нарезания кругов вокруг Конохи (полигончика было уже мало — привык!) и тренировки на истощение с Изуми. Лис, похоже, был занят жизненно важным делом по восстановлению силы, и меня не беспокоил, тем самым я впервые оказался наедине со своими мыслями на кажущийся годовым, недельный срок.       После достопамятной разборки с Кибо и его прихвостнями. Удалось добиться относительного нейтралитета, ну, можно сказать даже авторитета — насмехаться перестали, наверное для «местного меня» это было бы сродни тому, что Шинигами решит вспороть себе живот, чтобы устроить своим пленникам преждевременную амнистию (вечность — это порядочный срок!).       Впрочем, любимцем народным я тоже не стал — да и не слишком стремился. Но участвовать в общественной жизни все-таки приходилось — как минимум в отработке навыков командной работы, да и просто в небольших посиделках по интересам. К своему удивлению, удалось найти общий язык с Роком Ли — в моем мире мы общались дай Боги раз пять. Видимо, толстобровик смекнул, что не он один заботиться о своей физической подготовке, потому время от времени мы организовывали совместные забеги, создавая тем самым здоровую конкуренцию. Неджи, Тен-Тен, Шино, Чоджи… — с ними все выходило как-то более мимолетно, но пару интересных фактов я все-таки узнал: так в здешнем мире Неджи был не единственным наследником клана Хьюга: неподалеку от него, вечно краснея и смотря в пол, стояла невысокая брюнетка, с личиком, отражающим, казалось бы, всю скорбь мира. Странно, про нее я ничего не знаю.       Тяжелее всего вышло с моими же сокомандниками, неожиданно ставшие будущими, а не вполне себе настоящими. Главной проблемой и занозой в моей все еще толстой заднице стал Саске. Мне и так было трудно даже представить нашу встречу в этом мире, но представить себе, что мы снова будем сражаться вместе в составе Команды №7… Умом я конечно понимал, что этот «Саске» еще не стал тем чудовищем, руки которого были по локоть в крови, и который сделал из меня морального и физического инвалида, но ничего не мог поделать со своими воспоминаниями или ассоциациями. Простить ему Аяко я не мог. Дошло до того, что сидя неподалеку от него, я с удивлением обнаружил, что кручу кунай, рефлекторно достав его из своего подсумка. Едва успел спрятать, прежде чем кто-то заметил. А ведь могу и не сдержаться однажды….       Сам Учиха и вовсе не производил впечатления будущего преступника мирового масштаба: я, конечно, всякое видал, но лицезреть Саске с розой в зубах, подкатывающего к одной из девушек на потоке и говорящего нежные слова в духе «Истосковалась по любви, котёночек?»… Это… Это сильно. Но на удивление, он был не слишком успешен в этом подходе, и каждое поражение ненадолго превращало его в более знакомого персонажа: потерпев поражение на любовном фронте, Саске уходил куда-то вдаль или тренировался, после чего вновь надевал маску плейбоя-инфантила. Внутренне я посмеивался, что уж сказать — хоть где-то карма настигла, пусть даже в другом мире.              Харуно же пока оставалась сама собой — все также не слишком жаловала меня, все также бегала за носителем Шарингана. И как ни странно, тот также отталкивал её, правда перед тем говоря. Что «мы не созданы друг для друга, и не взойдут цветы любви». Даттебайо, он блин еще и стихи пишет! Кошмар, цирк, розовые сопли!..       Прогресс не оставался незаметным и для семьи, в частности для матери и обеих сестер — Изуми было просто приятно и радостно, что её труды были не напрасны, Кушина замечала, что я становлюсь храбрее и увереннее, я улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не проявить себя настоящего в полной мере — ну хоть сами себе объяснения находят, хорошо же? С отцом-Хокаге же отношения оставались никакими: крепких слов с его стороны я не слышал, случалось, что Каге нет-нет да улыбается, в том числе во время ужина, когда я или мама пересказывали события дня (либо я молчал, а мама пересказывала пересказанное). Но все остальное время Намиказе казался холодным сосредоточенным человеком, словно его что-то терзало изнутри, а на лице время от времени проступал если не страх, то некоторая тревога. Не иначе, о деревне думает.       Лис дал о себе знать в конце недели, когда я, будучи на тренировочном полигоне вместе с Изуми, осваивал одну из не многочисленных атакующих техник Дотона — а именно метал камни как снаряды. Получалось не ахти — не хватало концентрации.       — Представь, что камень — это марионетка, которой ты можешь управлять с помощью нитей. Дернул в одном месте — поднялась ручка, дернул в другом — голоса опустилась. Ты должен почувствовать в пальцах чакру и придать ей вид нитей, после чего держать это состояние в мозгу — тогда ты сможешь спокойно поднимать вещи покруче, чем этот булыжник, — Изуми сложила три печати и выбросила руку с растопыренными пальцами, после чего полузасохший дуб, начал шевелиться, словно живой и начал резво подниматься, оставляя под собой змеиной формы корни, тащившие за собой дерн земли. Сестрица взмахнула рукой, после чего древо с шумом приземлилось на место. На лбу девушки выступил пот.       — Уф. Ну, попробую, — сказал я, призвал ещё пару клонов (да, теперь я мог создать до шести штук). И совместными усилиями, мы стали пытаться метнуть камень (к слову, вчера почти получилось). Сестрица в это время присела на собственноручно сделанную из земли табуретку и погрузилась в изучение книжицы, которую стала носить на наши тренировки едва ли не с начала наших занятий — как потом выяснилось, это был самоучитель по медицинским дзюцу, ибо в первый же раз я ухитрился заработать несколько фингалов и царапин, которые были оперативно залечены любящими руками аловолосой наставницы. Идиллия…       — Наруто?       В голове раздался басок, в котором легко угадывался звериный рык. Ответить я не мог, потому что сейчас, как выразилась Изуми, мне нужно полностью сконцентрироваться на контроле чакры. Ничего, ещё чуть-чуть…       — Наруто, как твои дела?       В голосе проступили признаки паники. Сконцентрируйся, Наруто, сконцентрируйся….       — НАРУТО?!       Судя по всему биджуу решил невесть что, потому что его эмоции страха, если не сказать паники, захлестнули меня холодным потоком, отчего у меня по спине пронеслись десятки мурашек. И этой вспышки оказалось достаточно, чтобы камень, едва поднятый мной на уровень колен, лишившись поддерживающей его чакры, рухнул вниз.       Прямо мне на ногу….       — А-а-а-а-а-а, бля… — прокричал я, схватившись за свою «травмированную конечность» и начал прыгать на здоровой, извергая слова и словечки, многие из которых даже написать нельзя. Сестрица оторвалась от чтения, удивленно взглянула на меня, после чего её янтарные глаза полыхнули праведным гневом. Так смотрят на проштрафившегося школьника строгий учитель, обнаруживший, что написанный им учебник стал картинной галерей не всегда приглядного содержания.       — Наруто, ещё один мат и я тебе врежу! — возмутилась девушка, и судя по всему для усиления эффекта, похрустела пальчиками. — Изуми, милая, дай мне минутку передохнуть, — попросил я, боль понемногу проходила, но поскольку лис всполошился явно не на шутку, или что-то случилось.       — Хорошо, но ты крадешь время у самого себя, — пожала плечами куноичи, снова занявшись чтением, в то время как я, прихрамывая, зашел в тень дерева и осторожно присел, прейдя в подсознание, где наличествовал эмообраз лиса — ведь его физическое тело было где-то в лесах под Конохой. Притом тот был ярче обычного — какой-то рыже-фиолетовый, что означало, что он был чем-то напуган. Надо же, тут есть что-то, способное напугать Девятихвостого?       — Курама, я ж блин чуть ноги не лишился из-за тебя! — в сердцах сказал я призрачному лису, который неожиданно перебил меня:       — У тебя все в порядке? Ты же почти три дня со мной не общаешься! — увидев меня, судя по всему, вполне себе здорового, но морщась от фантомной боли в задней лапе (еще один «подарок» от запечатывания — Курама ощущал мои раны, пусть и не так, как это делал обычный человек) обеспокоенно спросил лис. Сдержать умиленную улыбку мне все-таки не удалось, да и здесь я был царь и бог, потому чувство боли осталось там, в материальном мире. Я провел ладонью по проекции лиса, взъерошив призрачную, но от того не менее горячую на ощупь шерсть. Тот стремительно рыжел, возвращаясь к своему обыденному расположению духа.       — Да нет, Курама, все хорошо, просто времени свободного считанные минуты, то тут то там, то тренировки, то Академия, то семья. Да и ты как-то не выражал недовольства таким режимом, я подумал, что ты хочешь побыть наедине с собой, вернуться к своим корням, слиться с природой, — развеял я опасения лиса. Тот вдруг протестующе затряс головой:       — Нет-нет! То есть, сначала так и было, но потом… Потом я понял, что длительная изоляция от человеческого общества в любом его проявлении для меня также губительна, как цепи Гедо Мазо. Первые три дня мне действительно было очень хорошо — спи сколько и где хочешь, дыши свежим воздухом, наедайся парным мясом от пуза и мечтай о своей будущей силе. Но потом… Потом снова начала просыпаться жажда крови… Ко мне начали возвращаться мои прежние, казалось бы давно исчезнувшие благодаря тебе привычки — мне вновь понравилось мучить своих жертв перед смертью, чувствовать их ужас всем своим естеством. Если ничего не предпринять, уже через две недели у меня может опять поменяться мировоззрение, а через месяц я могу… Снова возжелать твоей смерти, — совсем тихо сказал демон. От этих слов я зябко поежился — оказывается я и понятия не имел, насколько все серьезно, ведь последние годы лис вел себя адекватнее большинства его знакомых из числа людей, за исключением того казуса в их первый день в этом мире, и привык думать, что лис полностью себя контролирует. Оказалось, это было не совсем так. — Не хочу снова становиться животным, не хочу снова потерять себя… Прошу тебя, забери меня отсюда, пока… Пока ещё не поздно, — едва слышно сказал демон, пустив одинокую слезу. Я почувствовал такую тоску, будто сердце сдавили тисаками и медленно пытались раздавить каждый сосудик.       — Хорошо… Тогда приготовься, я тебя отзову, — тихо прошептал я, удивленный такой долгой, и что удивительно еще больше, такой эмоциональной речи от Курамы. Вернувшись в обычный мир, я незаметно сложил печати, после чего внутри как-то стало резко теплее, а в сознании вновь возник сторонний наблюдатель, но от него      пришли такие искренние лучи счастья, что я снова не смог сдержаться и улыбнулся, после чего снова вернулся к занятиям.       — А ты времени даром не терял, Наруто! — сказал Курама, едва только увидел, как камень, уже познакомившийся с моей ногой, покорно взмыл ввысь и остановился на уровне живота. Я ощерился, и задал ему направление в сторону леса. Каменный снаряд просвистел как пробка, унесясь куда-то в лес и породив вокруг себя треск молодых деревьев, безжалостно ломаемых в процессе.       — Молодец! — совершенно искренне выдала сестрица, неведомым образом возникнув у меня за спиной. Не иначе, штучки АНБУ, — На сегодня хватит, отдыхай. Увидимся вечером! — и, подмигнув, унеслась восвояси.       Это что же, намеки на флирт со стороны собственной сестры?       — Нет балда, — Курама усмехнулся, возвращение ко мне подняло ему настроение, отчего тот не стал откровенно издеваться, — просто девочка видит, как ты стараешься ради нее, вот и пытается тебя соответствующим образом замотивировать.       — Эта «девочка» на три-четыре года старше меня! — запротестовал я, — И потом, какая же она девочка, тут уж девушка скорее.       «Если не женщина» — пронеслась шальная мысль в моей голове. Курама расхохотался, вынудив и меня начать посмеиваться:       — Для меня вы все мальчики-девочки, мне ж сколько лет то… Уж и не упомню… Так что, ты призовешь меня сегодня?       — А ты точно хочешь в реальность? — спросил я.       — А кто ж не хочет!       — Ну хорошо, хорошо, — я сложил печати, — Готов?       — Всегда! — рявкнул совершенно счастливый биджуу.