А что, если?...

— Прошу… избавь меня от этого!.. — вымученно простонал Верховный инквизитор, медленно наступая и тем самым оттесняя девушку к холодной каменной стене. — Пожалуйста… Призрачный свет полной луны мягко очертил его мужественные черты, яркими звездами отразившись в широко распахнутых от изумления глазах ведьмы. Мужчина тяжело дышал, опустив голову и зажмурившись, чтобы, не дай Первозданный, не встретиться с ней взглядом, не увидеть в её глазах испуг или, что ещё хуже, насмешку. Но вместе с тем упёр руки, затянутые в чёрные кожаные перчатки, в стену по обеим сторонам от девушки, не давая шанса на побег. Ричард хотел быть близко, чувствовать её судорожное тёплое дыхание на своём холодном лбу, но словно не решался выпрямиться, податься вперёд и порывисто уничтожить это жалкое расстояние между ними. Думал об этом, представлял. Но всё же не решался. Почему? Чего он желал на самом деле? Чего опасался? За что бы корил себя до конца дней? У Ричарда Блэкуотера не было ответа, была лишь твёрдая убеждённость в том, что впускать ведьму в своё сердце нельзя. Но сердце рьяно протестовало, доверчиво распахивая для неё все двери и радостно приглашая войти. Его тянуло к этой женщине так же неистово, как холодный разум Верховного инквизитора пытался этому сопротивляться, отталкивая девушку, оставляя в одиночестве и недоумении каждый раз, когда она делала крохотный шаг ему навстречу. Ведьма приносила с собой беспокойство и острую потребность искать её в толпе, а найдя — не отрывать взгляда ни на секунду. Была ли это банальная страсть к женщине, что была недоступна? Или же недостойна, запятнана грязью ведающих, но манящая словно запретный плод? Или же это какая-то иная одержимость? Быть может, он выслеживал её словно хищник добычу, чтобы напасть в удобный момент?.. Может, тяга коснуться губами шеи на самом деле было лишь желанием перегрызть горло? Ричард Блэкуотер ненавидел «ведающих». Всех без исключения. Верховный инквизитор искренне полагал, что шаг к ней — это шаг от бога. Шаг к тому, чтобы потерять себя. Шаг в бездонную пропасть. Шаг, который никогда не должен был быть сделан. Эстер Кроу. Ведьма, что околдовала Ричарда Блэкуотера ещё семнадцать лет назад, едва он посмотрел в эти на первый взгляд невинные золотые глаза совсем юной девочки. Но теперь это была женщина, что мучила его во снах и наяву, вызывая мысли и желания, которые Верховный инквизитор был не способен осознать и принять. Казалось, своей сдержанной, но такой утончённой красотой, мягким, но таким вкрадчивым голосом, осторожными, но такими меткими словами она собиралась поставить инквизитора на колени и сделать своим рабом. И Ричард каждый раз с ужасом ловил себя на мысли, что если ведьма попросит, если даст хоть один призрачный намёк, если предложит ему хотя бы миг… он будет готов пасть к её ногам. Это помешательство не могло быть естественной любовью, не могло быть выбором сердца. Хотя бы потому, что неконтролируемое желание прикоснуться к Эстер Кроу немедленно отзывалось в мужчине жгучей волной ненависти — к себе, к ней. Борьба с этим наваждением разрушала душу Ричарда изнутри. И Верховный инквизитор чувствовал, что его сопротивление с каждой их встречей — случайной или неслучайной, с каждым её словом или взглядом, становящимися день ото дня теплее и будто интимнее, стремительно ослабевает. Он медленно и с боем, но всё же поддавался этому искушению — терял себя. И это было катастрофой, это нужно было предотвратить. Ведьмы — зло, сводящее с ума. Их нежные речи — яд, а вся эта красота — лишь маска дьявола. Теперь мужчина убедился в этом на собственном опыте. «Он бредит?!» — Эстер различила возмущённый голос своего фамильяра. «Не знаю, всякое может быть после увиденного». — Ричард, что с тобой? — обеспокоенный, чуть дрожащий голос, тёплая нежная ладонь на его холодной щеке, словно проверяющая нет ли жара. Тонкие пальчики Эстер скользнули к подбородку мужчины и слегка надавали, вынудив его поднять взгляд. — Тебе нехорошо? Нехорошо?.. Верховный инквизитор тяжело вздохнул, но сопротивляться заботе не стал. Во взгляде ведьмы было столько тепла и человеческого участия, что Ричард на мгновение забыл о том, что его душевные метания — её рук дело. Мужчина, не снимая перчаток, взял руку Эстер и вернул на свою щёку, желая продлить мгновение их такой простой, но желанной близости хоть немного. Большего он бы себе не простил, но всё же… кто не без греха?.. За подобное всё ещё можно рассчитывать на прощение — Первозданного и её. И себя. Прикосновение обнажённой кожи к коже сейчас было бы уместнее по всем правилам приличия и здравого смысла, но это было бы слишком много. Пусть будет так, оставляя место для фантазий. Ричарду хотелось потереться о руку ведьмы чуть тронутой жёсткой щетиной щекой, словно ищущий ласки кот, ощутить мягкость и запах её кожи… Но не дать своего тепла взамен. Не показать, что он ищет не сочувствия, а… — Просто избавь, — повторил Ричард почти шёпотом, закрыв глаза и пытаясь отогнать этот заполнивший сознание бесконечно притягательный, но такой коварный образ. Эстер отшатнулась бы, если б имела хоть какое-то пространство для манёвра. И желание оттолкнуть его. Но она замерла, растерянно блуждая взглядом по исказившемуся непонятной мукой лицу Ричарда. Мужчина пугал этой внезапной и пока ещё неясной просьбой, но вместе с тем и будоражил. Так же, как и его сбившееся дыхание, чуть шевелившее тонкие пряди волос, обрамлявшие её начинающее краснеть от смущения лицо. «Не поддавайся!» — зашипел фамильяр. — «Он инквизитор, а ты ведьма! Вы по разные стороны, он никогда…» — От чего же?.. — произнесла Эстер, легкомысленно проигнорировав предостережения и скользнув взглядом по губам мужчины, непроизвольно опустив свободную руку на его плечо то ли в поисках опоры, то ли намереваясь держать расстояние между ними под контролем. Этот человек раньше всегда был так холоден и далёк, учтив и немногословен, что теперь его внезапный и столь горячий порыв застал ведьму врасплох. Что ему нужно?.. Ричард резко распахнул глаза, оглядел растерянное лицо девушки и с какой-то злобой выпалил, сбросив с себя её руки: — От колдовства, во имя Первозданного! Эстер чуть нахмурилась. Упоминание Первозданного было сейчас неуместным и с необычайной лёгкостью остудило то маленькое пламя, что начинало разгораться в её груди. — Просишь об этом «ведьму»? — с явным сомнением в голосе уточнила девушка. Ричард всегда говорил «ведьма», а не «ведающая», как было бы правильнее. Мужчина нервно закусил губу. — Молитвы мне помочь не способны. Быть может, ты. — Что же с тобой не так, Ричард Оливер Блэкуотер? — риторический вопрос. — Я не вижу на тебе следов магии… «Ты со мной не так, Эстер Кроу», — не озвученный, но такой правдивый ответ. «Кажется, струсил, увидев, на что ты способна», — замурчал фамильяр. — «Просто скажи, что поможешь.» «Я даже не понимаю, какая помощь нужна. Страх перед ведающими? Конечно, это могло кое-что объяснить…» «Мужчины… просто дай надежду, успокой.» Эстер подняла взгляд на Верховного инквизитора и слегка улыбнулась. Дать надежду сейчас она точно могла. Да и кто из ведающих посмеет тронуть защитника веры? Это же значит подписать себе смертный приговор. — Близится день осеннего равноденствия, когда солнце и луна не спорят за главенство на небосводе. В этот день ведьмы могут получить больше, прося помощи у обоих, — проговорила девушка, робко сделав шаг к Ричарду, боясь спугнуть. — Загадай желание, а я попрошу, чтобы оно сбылось. Мужчина опешил: как он мог открыться ей?! Как он мог сказать, что причина его страданий — она?! — Я не могу назвать его, — бросил Ричард, отворачиваясь. Кажется, попытки спастись были тщетны. Эстер усмехнулась, подняв руки раскрытыми ладонями вверх в успокаивающем жесте. — Нет, нет, говорить его мне не нужно. Я верю, что ты не желаешь ничего дурного. Просто попрошу за тебя. Главное, реши для себя сам, чего хочешь. Реши, что тебя тревожит больше всего… Я помогу, я ведь всё ещё в долгу перед тобой. Ричард кивнул. Верно — в долгу. Отлично, пусть ведьма сама избавит его от своего проклятья. *** Близился рассвет, когда луна должна была встретить солнце, а Верховному инквизитору следовало произнести своё желание. Мужчина не думал о нём в течение всех этих дней с последней встречи с ведьмой, отнесясь к её словам легкомысленно. И вместо этого всё это время жестоко упрекал себя за ту минуту слабости, когда предстал перед этой женщиной таким уязвимым. Что она подумала тогда? Просто пожалела?.. Как же унизительно. Попробовать ли и унизить себя ещё больше? Хм, хуже уже точно не будет. Чего просить «у солнца и луны»? Чего просить у ведьмы? Она сказала «ничего дурного». Дурно ли желать свободы и покоя? «Избавиться от проклятья Эстер Кроу» — он точно не знал, о чём речь. Вдруг у ведающих своя терминология? Вдруг не проклятье, вдруг приворот или что-то ещё? Вдруг в таких делах важна точность формулировки? «Избавиться от одержимости Эстер Кроу» — а вдруг он ошибся, и это всё же что-то иное? Страсть, любовь, благоговение, идолопоклонство, зависимость? Кто знает, на что хватило фантазии ведьмы… «Избавиться от Эстер Кроу — не видеть, не слышать, не желать, не думать о ней…» Да, кажется, именно это позволило бы решить его проблему наверняка. Позволило бы, но мужчина был уверен, что затея глупая, а ведьма солгала, чтобы сбежать от него в тот вечер. В назначенный час Ричард сделал то, о чём она просила, после чего сразу же почувствовал небывалую лёгкость, словно его слова сразу же стали явью. Хотя Эстер Кроу сказала, что желание сбудется лишь на закате, когда солнце встретит луну. Сбудется, как же! Образ рыжеволосой ведьмы снова захватил сознание Ричарда. Девушка неодобрительно покачала головой, словно была недовольна его пренебрежением. Нет. Это не работает. Глупости. Окунувшись в бумаги, Верховный инквизитор сразу же забыл о своём желании. Довольно на сегодня ребячества. В день осеннего равноденствия, когда ведающие устраивают свои шабаши, всякое может произойти. Впереди ждёт непростой день. *** Закончив дела, когда солнце уже давно утонуло в опасной сегодня темноте ночи, Ричард Блэкуотер, отложил бумаги и откинулся на спинку кресла, запрокинув голову и прикрыв глаза. Он вымотался, был морально истощён, но мысли о ведьме не покидали весь день. Чем она занята сейчас? Как вообще он мог довериться этой женщине?! Хотя, отчего же так разочарован? Разве могло сбыться нечто подобное? Когда ближе к полуночи пожилой секретарь постучал в дверь, как всегда принося почту, полученную из Совета, Ричард раздражённо бросил: «Входи, живее!» Помощник быстро вошёл и привычными движениями положил на стол перед Верховным инквизитором перевязанную красным шнурком пухлую пачку корреспонденции, на вершине которой лежал сложенный вчетверо лист бумаги. — Только что привезли, до утра не терпит. — Почему так много? — вздохнул Ричард, снова принимая рабочую позу. Безумный день плавно перетекал в беспокойную ночь. Другого он и не ждал. Секретарь замялся, нервно поправляя очки на переносице и теребя манжеты рукавов. — Сегодня день осеннего равноденствия, ведающие вызывают бесов… Всякое случается. Вот и жалоб столько… Верховный инквизитор кивнул. — Помню. Останься здесь на ночь. Мало ли что, ночь только начинается. Старик нервно пожевал губы, будто собираясь с силами, чтобы на что-то решиться. — Что-то ещё? — Из академии пришло сообщение, что ведающая Эстер Кроу… обнаружена мёртвой в своей комнате. Кажется, она была здесь пару недель назад… Ричард замер, словно его ударили по голове чем-то тупым и тяжёлым. Голос секретаря казался приглушённым и ужасно медленным. Что он сказал только что?.. — Что?.. Повтори! —… слышал, недавно почил и её брат, который тоже был профессором… — Повтори! — гневно выпалил Ричард, ударив ладонями по столу, грубо пресекая череду бесполезных слов. — Синьорина Кроу… что приходила недавно. Девушка с рыжими волосами… Он уже понял. — Мертва?! — Да, господин, обнаружена в полночь, когда не явилась на… как они называют свои шабаши?.. Утром Вас ждут в академии для решения некоторых вопросов, всё же смерть человека… — Это точно?! — Да, смерть констатирована лекарем академии. Инквизитор почувствовал, как сердце его пропустило удар, а холодный пот выступил на лбу. «Мертва?! Почему она мертва?! Что с ней произошло?!» — Какова причина… смерти? — Мне это неизвестно, господин. Сообщение пришло от ректора Санторо четверть часа назад — записка сверху. Даже не запаковали в надлежащем виде… Окончив доклад, пожилой мужчина спешно ретировался, словно опасался, что, сообщив дурную новость, может пострадать. Господин Блэкуотер был лично знаком с усопшей и, кажется, был шокирован новостью о её смерти. Как жаль, такая молодая и красивая женщина, хоть и ведьма… Дверь за секретарём тихо закрылась, и Верховный инквизитор остался в своём кабинете один. Но казалось, что он остался один в Венеции, в Италии, в целом мире… Прочитав лаконичную записку ректора Санторо, Ричард издал вздох отчаяния. Дрожащие холодные ладони легли на лицо. Хотелось немедленно вскочить с места и броситься туда, лично убедиться, что она… Почему она мертва?! «Избавиться от Эстер Кроу — не видеть, не слышать, не желать, не думать о ней…» — его желание, загаданное сегодня на рассвете, отразилось от стен её голосом. Мягким, но вкрадчивым, без тени упрёка. Ричард не мог сдвинуться с места. Её голос… Какими были последние слова ведьмы, сказанные ею Верховному инквизитору, когда он последний раз видел Эстер Кроу живой?.. К своему ужасу, мужчина не помнил. Возможно, какое-то вежливое прощание? Какая мрачная ирония судьбы. Могла ли девушка знать, о чём именно он попросил? Могла ли сама звать собственную смерть?.. Понимала ли?.. Ричард уронил голову на стол и тяжело задышал. Неужели это всё из-за него?.. Да разве могло произойти нечто подобное?! Может с ней случилось то же, что и с её братом? Это же были просто слова. Слова, в которых не было ни капли силы и искреннего желания… Ни капли веры! Неужели ведьма так сильна?! Была… «Не пожелал гореть в пламени любви, в страсти, Ричард Оливер Блэкуотер, тони в океане вины, в отчаянии!» — шипящий колючий голос, разрезавший тишину, принадлежал не Эстер. Верховный инквизитор вскинул голову, кожей ощутив чужое присутствие. На тёмной стене молнией сверкнул чёткий силуэт огромного кота. Шерсть его была взъерошена, а глаза горели огнём праведного гнева. Что это?! Бесы? «Тони, тони, тони! Не простит тебя ни твой Первозданный, ни Трёхликая! Отныне ты сам себя проклял!» Ах, вот оно что… Возмездие. Нет, всё же виноват он. Ричард равнодушно наблюдал за тем, как кошачья тень, угрожающе шипя, таяла на стене, а кабинет снова погружался в звенящую тишину. Не простит… Ни Первозданный, ни «Трёхликая»… Ни она. Не увидит, не услышит, не возжелает более… да. Но… не будет ли думать? Он ведь не просил и не желал её смерти… Никогда, ни в одной даже самой тёмной мысли! Неужели единственным вариантом вычеркнуть эту девушку из своей жизни было обречь её на гибель?! Почему не отослать её куда подальше? Не отдалить его от неё? Не стереть его чувства в конце концов?! Не стереть его память… Так много вариантов, где она жива… Где она счастлива. Где счастлива без него. А он спокоен без неё. Почему же всё так?.. В самом деле эта магия — зло, которое не щадит даже своих… Колдовство — происки дьявола! Где-то глубоко внутри вспыхнуло холодное синее пламя, и Ричард застонал от прошибшей его боли, схватившись за сердце, где ещё совсем недавно пылал совсем другой огонь. Теперь ничего уже не будет как прежде. Теперь было холодно, словно сердце сковал лёд. «Ты сам себя проклял», — голос ведьмы снова зазвенел в голове. Теперь уже точно в последний раз. Мужчина вздрогнул и обмяк, уставившись в одну точку. Верно. Теперь Ричард Оливер Блэкуотер точно знал, что с ним произошло. Отныне она была мертва телом, а он — душой. Она была свободна, а он…