☆
— Хен, это было круто! — говорит Джисон в микрофон и улыбается. Скоро уже полночь, и они с Минхо последние, кто работает в студии звукозаписи, все остальные уже закончили и вернулись домой. Джисон снова слушает запись Минхо, поражаясь тому, как хорошо она звучит. Именно так, как он себе это представлял, когда писал припев. Джисон не может поверить, что у него получилось записать все с первой попытки, и повторное прослушивание подтверждает, что нет ни одной секунды, которую он хотел бы изменить. — Оставим этот кусок, он просто охуенно звучит, — подтверждает он, показывая Минхо большой палец вверх. — Спасибо-о, — сонным голосом пропевает Минхо, вытягивая руки над головой. — Все благодарности идеальному вокалу моего чаги. Моего чаги. Джисон застенчиво улыбается и встречается взглядом с Минхо через стекло кабинки. Они часто называют друг друга ласковыми прозвищами, но недавно Минхо придал их обычным поддразниваниям собственнический оттенок, и это маленькое безобидное дополнение заставляет сердце Джисона учащенно биться, когда он слышит это. Он надеется, что Минхо не заметит его покрасневшие щеки и восторг в глазах. — Лучше себя похвали, Минхо, — говорит Джисон, когда Минхо выходит из кабинки. Джисон останавливает запись и проверяет, все ли сохранено, после чего выключает компьютер на ночь. Он поворачивается в кресле и снова встречается взглядом с Минхо. Тот стоит перед ним, пряча зевок вытянутой ладонью, а другой рукой хватается за подол худи. Его волосы не уложены, немного взъерошены и на ощупь кажутся невероятно мягкими. Минхо просто очарователен. Джисон чувствует, как его грудь наполняется теплой негой. Его мысли переполняет желание протянуть руку и погладить волосы Минхо, сказать ему, что он хорошо поработал и что он надеется, что они останутся друзьями навсегда. Как только мысли доходят до того, что ему хочется отчаянно умолять Минхо никогда не покидать его, — пожалуйста, — он вынужден остановить себя, чтобы не зайти куда-то не туда. Джисон прочищает горло и откидывается на спинку кресла. Он закидывает руки за голову, надеясь, что его поза излучает только беззаботность и спокойствие. Он поклялся, что сможет быть спокойным под взглядом своего краша. Как только Джисон набирается смелости и снова смотрит на Минхо, он замечает, что тот засунул руки в карманы и пристально смотрит на него в ответ. — Я очень волнуюсь, когда приходится работать с тобой, — продолжает Джисон, надеясь, что его голос звучит профессионально и уверенно. — Горжусь, что ты так улучшил свой вокал. На лице Минхо ничего не прочесть, но он с любопытством наклоняет голову в ответ на сказанные слова. — Я… — добавляет тихо Джисон, внезапно почувствовав желание поделиться маленьким секретом. — Я представлял твой голос, когда писал эту песню, понимаешь? — признается он, затаив дыхание. Послевкусие от его откровенности тяжело ложится на язык. Джисон с трудом читает выражение лица Минхо. Его веки полузакрыты, челюсть сжата. Наверное, это не очень хороший знак. Может, он переборщил с откровениями? Он не хотел, чтобы Минхо чувствовал себя неловко. Он кусает губы и мысленно обещает, что в будущем будет сдерживать себя. Джисон не знает, стоит ли ему держать зрительный контакт, а может, отвернуться от железного взгляда Минхо, ведь будучи под ним он слишком нервничает. От тишины, воцарившейся после его скромного признания, у Джисона звенит в ушах. Извинение уже вот-вот хочет вырвать из его уст, когда он видит, как Минхо снова наклоняет голову и делает шаг вперед. — Спасибо, Джисон-и. Я… — в конце концов говорит Минхо, и Джисон выдыхает, не подозревая, что задерживал дыхание. Выражение лица Минхо ничего ему не говорит, но Джисон слышит искренность в его голосе. Он с облегчением улыбается. Губы Минхо слегка приоткрываются, и Джисон замечает легкий румянец на его щеках. «Боже, он выглядит очаровательно», — снова думает Джисон. Ему хочется признаться Минхо в этом прямо сейчас. В животе и уже пищеводе порхают бабочки, грозящие вырваться наружу, если он не закроет рот. Минхо протягивает руку Джисону, предлагая свою ладонь. Точно, уже за полночь. Им действительно пора обратно в общагу, ведь им снова рано вставать. Джисон, встав, хватается за ладонь для равновесия. Пора покинуть уютный пузырь внимания Минхо и сосредоточить свои мысли на том, чтобы нормально поспать. Минхо не отпускает его руку. Внезапно Джисон чувствует, как мир под ногами смещается, и его затягивает в объятия Минхо. Джисон не может дышать, в его мозгу короткое замыкание, когда другая рука Минхо прижимается к его спине, крепко обнимая его. — М-минхо? — Джисон говорит слегка приглушенно, прижавшись к плечу Минхо. — Я люблю тебя, Джисон. Что? У Джисона перехватывает дыхание, и он прикусывает язык. Кровь приливает к ушам, слух захлестывает шум океанских волн. Он жалеет, что не записал эти слова. Хотел бы он хранить их в телефоне и слушать, когда захочется. Он хотел бы, чтобы Минхо сказал их так, как Джисону очень нужно. На несколько драгоценных секунд Джисон уходит в свои мысли. Он чувствует свою руку, зажатую между их грудными клетками, и прижимается к Минхо еще сильнее. Другая его рука неуверенно поднимается к талии Минхо. Спустя, казалось бы, целую вечность, у Джисона начинает кружиться голова, перед глазами появляются звезды. Они напоминают ему, что нужно начать дышать. Что нужно вернуться в реальный мир, пока он не потерялся в своих фантазиях. Его руки дрожат. — Я тоже тебя люблю, хен, — говорит Джисон, идеально контролируя голос. Он надеется, что звучит непринужденно. Он надеется, что звучит как лучший друг, отвечающий на нежность своего лучшего друга. Джисон перемещает руку с талии Минхо на его спину и несколько раз похлопывает по ней. — А теперь пойдем отдыхать. Минхо отпускает его, но не отпускает Джисонову руку. Тот вопросительно улыбается ему, в ответ получая сонную улыбку. — Не против, если мы еще немного подержимся за руки? — немного застенчиво спрашивает Минхо. А может быть, желание Джисона затуманивает его чувства. В любом случае, Джисон чувствует необходимость поддразнить его, чтобы вернуть ощущение нормальности отношений между ними. — Конечно, что угодно для моего чаги, — улыбка во весь рот, и он видит, как Минхо снова трет глаза, явно нуждаясь в отдыхе. Так, блять, очаровательно. — Я бы загрузил тебя работой раньше, если бы знал, что после полуночи ты такой милый. О-оу. Джисон жопой чует, что из его рта вылетела одна из бабочек. Он отводит взгляд от Минхо и сосредотачивается на уборке рабочего места свободной рукой. Минхо молчит. Немного глупо, что они передвигаются по студии взявшись за руки, выключая все источники света. Было бы быстрее, если бы они отпустили друг друга хотя бы на минуту. Но Джисон никогда не откажет Минхо в простой просьбе, особенно если это делается наедине. Он понимает, что снова потакает своим фантазиям, но уговаривает себя не чувствовать вины за это. Все-таки это просьба Минхо. Они вместе идут к общежитию Минхо, и Джисон заполняет тишину между ними всякой бездумной, нервной болтовней. Джисон просит себя помолчать хоть немного, но энергия, накопившаяся в нем от безнадежной тоски, распирает его как ничто другое. И может быть, если бы он никогда не замолкал, Минхо никогда бы не замечал, как Джисон смотрит на него. Как на него влияет то, что они держатся за руки. Он рассказывает о песнях, которые сейчас пишутся, о том, что надеется быстро заснуть и проснуться выспавшимся, о том, что снова хочет увидеть котов Минхо. Минхо тихонько поддакивает ему, кивая и изредка сжимая его руку. Когда они доходят до общежития, Джисон смотрит на их сцепленные руки. Он пытается запомнить это ощущение и отложить его на черный день. Когда он поднимает глаза, то замечает, что случайно наклонился к Минхо слишком близко, и их близость заставляет его подпрыгнуть и отпустить руки. — Увидимся, хен, — говорит он и машет рукой. Минхо кивает ему, отпирая дверь. — Спи сладко, Джисон. Когда Минхо исчезает из виду, Джисон глубоко вздыхает и впервые за эту ночь расслабляет плечи. Он чувствует себя безнадежным.☆
Сынмин открывает ему дверь. — Нет дома, говоришь? — говорит Джисон, входя в общежитие и снимая обувь. Он поднимает бровь. — Не смотри на меня так. Я просто сделал свое дело, — отвечает Сынмин, и Джисон замечает, что тот собирается уходить. — Мы идем в магазин. — Сколько он заплатил тебе, гаденыш? — кричит Джисон вдогонку, а Сынмина след простыл. Джисон стоит один в тишине. Минхо, вероятно, в своей комнате. Конфликт вызывает у Джисона нервозность, поэтому он медлит, давая себе время подготовиться к разговору. Он должен извиниться лично. Несмотря на то, что он точно не знает, что именно расстроило Минхо, извинения — отличный способ сгладить углы, перед тем как стереть их вовсе. Джисон нервничает. Его руки липкие от пота, он переминается с ноги на ногу, не находя удобного положения. Давненько он не был один на один с Минхо. В последний раз сердце Джисона было в смятении. Он боялся, что любое одиночество с Минхо станет точкой разрыва для горы чувств, которая неуклонно росла. Когда они оставались наедине, без безопасности других людей рядом, было еще тяжелее. Джисон проглатывает своих бабочек и стучит в дверь. Вскоре он жалеет об этом, так как стучать было совсем не в его характере. Обычно они просто входят друг к другу. Он кринжует с самого себя и пользуется привилегией лучшего друга, открывая дверь без разрешения. — Хей, — приветствует он. Бегло осмотрев комнату, он понимает, что Минхо нет, но через дверь ванной комнаты слышен приглушенный звук работающего душа. Джисон садится на кровать Минхо и ждет. Каждая минута все сильнее мотает нервы. Он сидит на краю кровати Минхо в ужасно не ествественной для их дружеских посиделок и скромной позе. Он быстро горбит спину и скрещивает ноги. И тут его начинает беспокоить, что он выглядит слишком непринужденно: что, если Минхо подумает, что он не воспринимает все это достаточно серьезно? Он стонет и ложится животом на кровать, закрыв глаза и зарывшись лицом в подушку Минхо. Обычно это его фирменная манера поведения, когда он вместе с Минхо. Джисон оплакивает смерть своей способности вести себя нормально рядом с Минхо. С того самого дня, как он оказался в студии, Джисон не хочет ходить к Минхо в комнату. Он с ужасом понимает, что это была плохая идея, но все равно не решается вдыхать запах Минхо через подушку. Это поможет ему успокоиться, врет он себе. Это всего лишь один разговор. Он должен взять себя в руки. Джисон чувствует, как его ноги беспокойно трясутся, пытаясь сбросить нервную энергию. Он переворачивается на спину и закрывает лицо руками. Холодный воздух комнаты Минхо контрастирует с огнем в его груди. Он делает глубокий вдох. — Хан Джисон. — Хен! — Джисон вздрагивает и приподнимается, упираясь предплечьями в матрас. Его взгляд встречает обнаженная грудь. Минхо стоит у изножья кровати, одной рукой придерживая пушистое полотенце на шее, на нем одни шорты. Другой рукой он проводит по мокрым волосам, догадывается Джисон, поскольку его взгляд по-прежнему прикован к блядской голой груди Минхо. — Эм, — хрипит он и наконец берет себя в руки. Он встречает взгляд Минхо. — Ты так извиняешься? — спрашивает Минхо, так медленно и напряженно оглядывая фигуру Джисона, что тот невольно сводит ноги и сжимает ладонями простыни. — Я не прощу тебя только потому, что ты так на меня смотришь. — Нет, я… Эм… Я немного нервничаю. Может, присядешь? Голова Джисона гудит. Он чувствует, как по виску стекает капля пота. Он падает на спину и пытается ухватиться за последнюю ниточку здравого смысла. Минхо обходит кровать и устраивается рядом с Джисоном, прислонившись спиной к изголовью. Он сгибает одну ногу в колене и опирается на нее локтем. — Говори, — произносит Минхо, и Джисон чувствует на себе его пристальный взгляд, не осмеливаясь смотреть в ответ, боясь, что у него начнут течь слюнки. — Окей. Ну. Прости меня, — неуверенно начинает Джисон. — Прости, что вчера тебя игнорил. Я не хотел. — Мх-м. И? — Минхо кладет руку на голову Джисона, начиная нежно поглаживать его по волосам. Джисон думает, что сойдет с ума. — И… Я обязательно повеселюсь с тобой во время следующей тусы. Обещаю! — Джисон старается не потеряться в ощущениях пальцев на своих волосах. — Так… Пожалуйста, не избегай меня больше, окей? — добавляет он с придыханием. Минхо на мгновение замолкает, и рука в волосах замирает. — Спасибо, — говорит Минхо. — И? — И?.. — Феликс. — Эм… А что с Феликсом? Минхо легко посмеивается. Но как только до него доходит, что Джисон спрашивает искренне и без смеха, он успокаивается. — Сон-и, посмотри на меня, — Джисон только собирается сделать это, как рука хватает его за подбородок и заставляет посмотреть на Минхо. — Я что, должен объяснить тебе по слогам, чтобы ты понял? — в голосе Минхо раздражение. Нет, он звучит снисходительно. — Да, пожалуйста, — заикается Джисон. Его сердце бешено колотится, голова трещит от попыток понять потребности Минхо, и в то же время он делает вид, что все это никак не влияет на его чувства. Он чувствует себя глупо из-за того, что не понимает. — Я не знаю, что я сделал, хен. Я не понимаю тебя, — добавляет он шепотом. Теперь он может высказать все, что думает. — И я не могу просто смириться с тем, что ты игноришь меня, особенно когда я не знаю, что я сделал не так. Пожалуйста, скажи мне. Я извинюсь, и мы сможем вернуться к нормальной жизни. Да? Большой палец Минхо нежно поглаживает щеку Джисона, но Минхо при этом хмурится. — Ты меня запутал, — вздыхает он. — Меня разозлило не только то, что ты забыл о моем существовании на весь вечер, — Джисон слегка морщится от такого тона, но молчит. — Как, по-твоему, я должен чувствовать себя, когда твоя жопа всю ночь ерзала на коленках Ликс-и? Джисон не знает, что ответить. Он застывает, продолжая смотреть на Минхо с расширившимися глазами, как у оленя при свете фар. — Видеть, как вы воркуете друг с другом, голубки, как Феликс играет с твоими носками и массирует твои ноги, было пиздец как неприятно, — продолжает Минхо, и все лицо Джисона краснеет. Он не знает, что сказать. Он этого не ожидал. — Я привык, что мы все довольно близки. Но вчера это было просто… Ты типа даже больше не сидишь у меня на коленках! — добавляет Минхо вместе с щелбаном. — Ай! Что за насилие? — Это за то, что ты сказал: «Ох, Феликс, какие у тебя бицухи», а потом хихикал, как ребенок, когда он флексил ими. Какого хуя, Джисон? Я был буквально в метре от тебя, — Хенджин был прав. Минхо ревнует. — Ну вот. Я тебе все объяснил. Теперь извиняйся, — Минхо в ярости сжимает челюсти, а его рука тянется к голове Джисона, чтобы сжать волосы. Не настолько крепко, чтобы сделать больно, но достаточно, чтобы представлять угрозу. — Прости, хен, прости! — тут же бормочет Джисон. Его сердце колотится, дыхание сбивается. При мысли о том, что Минхо ревнует его, у него заныло в животе. Он не может удержаться от нервного смеха из-за абсурдности ситуации. Он просто на седьмом небе от счастья, что имеет на Минхо такое влияние. — Я больше так не буду! Минхо крепко цепляется в его волосы. — Ах! — Джисон зажимает рот рукой, глаза чуть ли не выпали. Этот звук вышел из его рта… Этот стон. Минхо не дает времени на подумать. — Ты больше не будешь так делать, и?.. — И я… Я… — мысли Джисона бегут и падают, бегут и падают, возбуждение затуманивает разум, он пытается понять то, что хочет услышать Минхо. — И я снова буду садиться к тебе на коленки? Минхо наконец улыбается. — Да, будешь, — Джисон почти хнычет от тона Минхо. Будет плохо, если Минхо посмотрит на его пах. Ему неловко и неприятно, но тело каким-то образом не понимает, что напрягаться во время разговора с другом — неподобающая реакция. Джисон знал, что приходить сюда было плохой идеей. Минхо садится на кровать, выпрямляя ноги, и хлопает по своим бедрам, и Джисон понимает, что сегодня он умрет по-настоящему. — Сон-и, иди ко мне, — воркует Минхо. Джисон узнает этот тон. Я люблю тебя, Джисон. Тело Джисона приходит в движение прежде, чем мозг успевает вмешаться. Он садится, бедра Минхо теперь меж его колен, руки обхватывают мягкую плоть чуть ниже Миновых шорт. Они такие крепкие и нежные одновременно. Джисон медленно обводит глазами живот и грудь Минхо, задерживается на его губах, а затем встречается с глазами. Ему не нужен переводчик, чтобы понять это выражение. В памяти всплывают воспоминания о такой же улыбке Минхо. Когда Минхо смотрит на своих котов. Когда Минхо смотрит, как он ест приготовленный им завтрак. Когда Джисон заставляет его смеяться. Лицо Минхо переполнено нежностью. Джисон наклоняется и целует его. Его губы задевают зубы, прежде чем улыбка Минхо стирается, и ощущение мягких губ захлестывает его чувства. Джисон не двигается с места, прижимается к Минхо, закрыв глаза, и желает, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Потому что если так, то ему бы не пришлось сталкиваться с последствиями своих поступков. Спустя вечность Минхо мягко возвращает его в сидячее положение. Взгляд Джисона быстро перебегает с глаз на губы и обратно. Лицо Минхо раскраснелось, кончики ушей покраснели. — Прости, Джисон, я просто пошутил, — почти заикаясь, произносит он. — И я уже принял твои извинения. Пожалуйста, не думай, что ты должен сделать это, чтобы я тебя простил. Это просто прикол… Я просто повел себя как мудак, — Джисон не может поверить, что Минхо не отталкивает его и не говорит, чтобы он отвалил. Нет. Наоборот. Он чертовски взволнован. Огонь в груди Джисона охватывает все его тело, и ему кажется, что он стоит на улице и греется на летнем солнце. — Я сделал это, потому что хотел, — словно почувствовав вкус Минхо, он полностью разрушил все стены, воздвигнутые им вокруг своих чувств. — Я думал об этом все время, хен… М-мх! Рука, лежащая на его затылке, втягивает его в поцелуй. Другая рука обхватывает его талию и притягивает к груди Минхо. Они беспорядочно двигаются друг к другу, губы не смыкаются, зубы клацают. Минхо наклоняет голову Джисона, заставляя его стонать во весь рот. Руки Джисона лежат на плечах Минхо, он цепляется за полотенце, накинутое на них. Когда Джисон отрывается, чтобы глотнуть воздуха, Минхо откидывает его голову назад и осыпает поцелуями щеки и челюсть. Джисон кусает свои пухлые губы, чтобы не стонать во весь голос, и тяжело дышит через нос. — Я ждал этого целый месяц, — говорит Минхо в шею Джисона. — Что поменялось? — Что… О чем ты? — задыхается Джисон. — Я думал, ты не хочешь торопиться, — Минхо останавливается и обхватывает талию Джисона обеими руками, прислоняясь головой к изголовью кровати, чтобы посмотреть на Джисона. — Учитывая то, что ты никогда не проявлял инициативу и не позволял мне целовать тебя, я решил, что ты слишком стесняешься, — Джисон снова потерял суть разговора. — Я не знал, что ты хочешь этого… Как я должен был догадаться? Минхо рассмеялся. — Обычно, когда люди в отношениях, им хочется целоваться, — говорит Минхо, взрывая сознание Джисона. Он застывает, глядя на Минхо. — С тех пор, как мы признались друг другу, я не переставал думать о том, что хочу тебя поцеловать, — Минхо целует Джисона в шею. — Но когда я приглашал тебя на ночевки, ты отказывался. Так почему сейчас? Не, не подумай, я не жалуюсь, просто интересно. Джисон чувствует себя так, словно вслепую решает самую сложную в мире головоломку. Он не может думать, когда губы Минхо прижимаются к его губам, когда руки Минхо пробираются ниже и хватают его за задницу. — Минхо… — это все, на что его хватает. — Хотя, признаться, было неожиданно, что ты рассказал о нас Хенджину. Никогда бы не подумал, — это окончательно вывело Джисона из оцепенения, и он резко отстранился от Минхо. — Все окей? — Минхо-хен, — Джисон делает глубокий вдох. Он встает с колен Минхо и устраивается чуть поодаль. — Я сейчас признаюсь в самой большой глупости столетия. — Я весь внимание, — Минхо склонил голову в сторону и кивнул. Он повторяет позу Джисона и складывает ноги по-турецки, руки скрещены. — Нет, нет, нет. Сначала я должен приготовиться, — Джисон снимает полотенце с плеч Минхо и обматывает им запястья Минхо, лежащие у него на коленях. Затем он собирает вокруг них все подушки, какие только может найти. Одну он кладет на колени Минхо, еще две — по бокам, а большую складывает на грудь Минхо. Джисон заканчивает создание импровизированной тюрьмы и снова усаживается. — Джисон. — Д-да? — Че происходит? Джисон сглатывает. Почему-то то, в чем он собирается признаться, хуже, чем узнать, что ему нравится, когда его дергают за волосы в неподходящий момент. — Хен. Я… Я не знал, что мы вместе. Минхо моргнул. — Ты шутишь. Джисон моргнул. Минхо остается неподвижным какое-то неловкое количество времени. — Тогда объясни мне, почему Хенджин присылает мне ссылки на статьи о правильной заботе после секса? — Он… Он делает что? — мозг Джисона заработал на полную мощность, когда он вспомнил утренний разговор с Хёнджином. Ни хрена себе. Срань господня, Хенджин думает, что они трахаются. Ни хрена себе, Хенджин трахается с Чанбином. — Потому что я абсолютный идиот, Минхо, — пораженно произносит Джисон и глубоко кланяется, ударяясь лбом о простыню. Универсальный жест, просящий прощения. — Джисон. — Да, чаги-я? — Я щас тебя к хуям отпизжу. Джисон с визгом вскакивает с кровати и бежит в гостиную. Он знал, что это произойдет, но вдруг пожалел, что вместо подушек не воспользовался настоящей веревкой. Подушка ударяет его по спине, когда он убегает. На этот раз он точно умрет, но не может стереть улыбку с лица. Он смеется и выкрикивает извинения. — Прости меня! Прости-и! — он уже на полпути к выходу из общежития, когда чувствует, как Минхо хватает его за манжет рубашки и с силой тянет назад, прямо в свои объятия. — Я сказал тебе, что люблю тебя, и ты ответил мне тем же! — кричит Минхо, сжимая Джисона в своих руках. — Я думал, это было платонически… — защищается Джисон, задыхаясь. — Ты думаешь, я буду платонически держать тебя за руку так долго? — Ну… Мы с Феликсом иногда… Минхо кусает его за плечо. — Что за… Блять! — он начинает сопротивляться, когда его кусают еще раз. — А-а! Убивают, у-би-ва-ют! — Заткнись, блять, — Минхо зажимает рот Джисона рукой, заставляя того замолчать. Минхо продолжает с разной силой впиваться зубами в кожу, и Джисон корчится, чувствуя, как напрягается пах. — В это поверить невозможно. Слишком много всего, слишком много, а то, что творят с ним рот и голос Минхо… Джисон просто благодарен Всевышнему за то, что ему зажали рот ладонью, иначе, он уверен, он бы кричал от удовольствия. — Щас, я тебе все доходчиво объясню, — говорит Минхо и поворачивает голову Джисона, чтобы прошептать: — Я в те-бя втю-рил-ся. Джисон выдыхает через нос, его ноги трясутся, но руки Минхо крепко держат его. Он чувствует себя в космосе, в невесомости, когда Минхо целует его за ушком. Он уверен, что это, должно быть, просто помутнение разума, просто Джисон с ума сошел и выдумывает невесть что. Его сердце бешено колотится, и ему так тепло. — Я хочу тебя выебать. Ох пиздец. Джисон издает приглушенный полуписк-полухнык, когда чувствует, как Минхо прижимается пахом к его заднице. Минхо твердый, и Джисон абсолютно вне сомнений, что на нем нет нижнего белья. — Я заставлю тебя обкончаться, дорогой, — Минхо нежно покусывает мочку уха Джисона, а рука, обхватившая того за талию, медленно спускается вниз. От легких прикосновений у Джисона напрягается пресс, ведь обычно он боится щекотки, но сейчас ему не до смеха. Ладонь останавливает движение, еле касаясь Джисонова члена через слой одежды, и тот хнычет, подаваясь бедрами вперед к руке, требуя к себе должного внимания. Он слышит, как Минхо смеется ему в шею, и Джисон задушенно ноет в ответ. — Так хочешь кончить благодаря мне? Моему чаги это понравится? Член буквально пульсирует, отчего его хозяин хнычет и слишком активно кивает. Боже, он жаждет этого. — Ну-ка, послушаю, как сильно ты этого хочешь, — Минхо убирает ладонь с Джисонова рта. — Я хочу… Хочу, так сильно… Пожалуйста, я хочу… — Джисон немедленно подчиняется, его щеки пылают от смущения. — Я давно этого хочу. Свободная рука Минхо проникает под его рубашку и ложится на сосок, безжалостно щипая его, тем самым вырывая у Джисона стоны. — Т-теперь я все понял, блять, прости меня, прости! — Блять, — Минхо дышит ему в шею, и его рука наконец заползает под одежду, чтобы схватить член Джисона. Его большой палец потирает кончик. — Ты убиваешь меня, малыш. — Ах-хн… Малыш. Новое прозвище в сочетании с рукой Минхо, надрачивающей ему, заставляет Джисона потерять всякий стыд. Он больше не сдерживает стонов, губы постоянно открыты, а бедра вскидываются навстречу руке, получая больше трения. И потом Минхо перестает двигать рукой. — З-за ч-что-о? — Джисон задыхается от отсутствия стимуляции. — Я передумал. Джисон вот-вот заплачет (правда, он может), если они закончат на этом, но рука Минхо захватывает член в плотное кольцо. — Мой Джисон-и сам хорошо справляется. И на этот раз Джисон, видимо, будучи возбужденным, догоняет быстрее. — Нет, пожалуйста! Хочу, чтобы ты… Чтобы ты заставил меня кончить… — Да, я знаю, — самодовольно произносит Минхо и снова радостно целует шею Джисона. — Считай это своим наказанием. Джисон мучительно стонет, и его бедра продолжают двигаться навстречу руке Минхо, пытаясь повторить прежний темп. Его член уже весь в естественной смазке, скольжение так приятно, но бедра постепенно устают от движений. Ему нужно больше, ему нужно больше Минхо. — Минхо-хен, пожалуйста… — пытается он умолить Минхо, зная, что тот удовлетворен его отчаянием. — М-мне нужен ты… Нуж-жен ты… Прошу… — Я уже у тебя есть, — говорит Минхо. Джисон снова жалобно хрипит, но не удерживается от стона. — Я не могу сам, я не могу… Пожалуйста, прошу, — Джисон уже не узнает свой голос, он стал высоким, а слова зажевываются. Он понимает, что молить о пощаде бесполезно, но остановиться не может. — Все ты можешь, малышка-врушка, — голос Минхо нужно запретить, этот сладостный голос вне закона, он сводит Джисона с ума. — Если ты кончишь, я позабочусь о тебе, обещаю, — мягко подбадривает он, звуча так пиздецки ласково. Все чувства Джисона сосредоточены на ощущении поцелуев Минхо, пальцев на его соске и разочаровывающей, но крепкой руке на его члене. Его бедра двигаются быстрее, они дрожат, ритм сбивается, в животе завязывается знакомый узел. Он так близок, будет неловко кончить так быстро. Он вытрахивает из себя все до последней капли и жалобно стонет, погруженный в блаженство. — Я люблю тебя, — стонет Джисон, повторяя слова признания, как заевшая пластинка. — Люблю тебя, люблю тебя… — Какой ты жалкий, чаги, — Минхо хихикает над ним, и это выводит из равновесия. Когда он кончает, его глаза закрываются так плотно, что он снова видит звезды. Ему кажется, что душа не в своем теле, парит где-то над, он испытывает такое облегчение от того, что его чувства взаимны, и это добивает его. Через несколько секунд у Джисона отказывают ноги, но его спасают руки Минхо, удерживающие его в вертикальном положении. — Джисон-а, ты тут? Прием? — Мх-м… Говнюк. Я чуть не сдох. Минхо прыскает со смеху. — Чуть не сдох, ты прав, — в его тоне нет ни намека на злость. Минхо держит Джисона так нежно, что тот хочет остаться в этих руках навеки. И тут открывается входная дверь. — Йа! — Чонин роняет пакет с едой и вскрикивает. Сынмин реагирует быстро, закрывая тому глаза и выталкивая того обратно в коридор. — Я все расскажу Чану, — говорит он и захлопывает дверь с обратной стороны. Минхо в таком шоке, что отпускает Джисона, а тот падает на колени и смеется. Так, как не смеялся уже давно. — Хен, видел их лица? — прохрипел он, держась за живот. — Боже, таких пиздюлей отхватим. Минхо унимает смех и снова улыбается своей задорной улыбкой. Джисон сидит на полу, чувствуя себя вытраханным от одной только дрочки, и вглядывается в черты лица Минхо, как будто видит его впервые. Десневая улыбка, неглубокие морщинки вокруг глаз, раскрасневшееся лицо, которое словно светится. Джисон испытывает непреодолимое желание поцеловать его. Джисон понимает, что теперь ему можно его поцеловать. Он тянет запястье Минхо вниз, пока не оказывается в пределах досягаемости его лица, и прижимает своего парня к себе в нежном поцелуе. Он проводит рукой по влажным волосам Минхо и прижимает лоб к другому. — Сон-и… — шепчет Минхо. Затем он приседает и поднимает Джисона на руки, как пушинку. — Воу! Куда это мы? Минхо шлепает его по заднице и направляется в ванную. — Сейчас та часть, где я забочусь о тебе.☆
— Хен, это было круто! Минхо слышит голос Джисона в наушниках и поднимает глаза, чтобы увидеть, как тот улыбается ему. Уже близится полночь, и они последние оставшиеся в кабине звукозаписи, все остальные уже закончили и разошлись по общежитиям. Минхо рад возможности побыть наедине с Джисоном, пусть и по работе. Он раздумывал, не продлить ли им «свидание», на отвали спев свою партию, чтобы украсть побольше драгоценных секунд, проведенных вместе, но совесть победила. Ведь песня, которую они записывали, была очень важна для Джисона. И это была песня о любви. Он не хотел исполнять ее плохо. Когда некоторое время назад он услышал, как Джисон поет припев, чтобы после ее так же спел один из мемберов, сердце Минхо сжалось. Должно быть, в прошлой жизни Джисон был кем-то важным, иначе Минхо не смог бы объяснить, откуда у него такой ангельский голос и способность писать душераздирающие и проникновенные тексты. — Оставим этот кусок, он просто охуенно звучит, — подтверждает Джисон, показывая Минхо большой палец вверх. — Спасибо-о, — говорит Минхо и потягивается. — Все благодарности идеальному вокалу моего чаги-и, — он переводит всю похвалу на Джисона и наблюдает за тем, как Джисоновы глаза мерцают под очками и тот улыбается. Минхо выходит из кабины, ему вдруг захотелось увидеть лицо Джисона без окошка и оборудования между ними. — Лучше себя похвали, Минхо, — говорит Джисон, и Минхо наблюдает за ним, пока тот спокойно работает. Его профиль поражает воображение, лицо освещено светом из экрана, а очки висят на середине переносицы. Тот, кто купил эти очки для Джисона, наверняка лично ненавидел Минхо. Из-за них привлекательность Джисона порой становится просто невыносимой. Как часто Минхо дрочил при мысли о том, что кончит на очки Джисона… Минхо останавливает ход своих мыслей и заставляет себя вести себя как можно более обычно и непринужденно. Он делает глубокий вдох и успокаивается. Впервые за эту ночь он жалеет, что остался наедине с Джисоном. Это вызывает настоящее сердцетрясение. Он слишком долго держал свои чувства к лучшему другу за семью печатями. Ах да. Признание давно назрело. Ему часто кажется, что он должен сказать Джисону правду. Но Минхо верит, что его интуиция подскажет ему, когда наступит подходящий момент для признания, и не хочет заставлять себя. И еще он очень-очень не хочет все испортить. Он отрывает взгляд от Джисона и зевает. Когда Минхо открывает глаза, Джисон повернут к нему лицом. Минхо уставился на него. Он осознает, что странно пялится. Глаза Джисона нервно шарят по комнате. Но Минхо смотрит не на это. Он смотрит на руки Джисона, которые заведены за голову и полностью обнажены из-за спустившихся коротких рукавов. Минхо подсознательно тянется вперед, внезапно ощущая потребность прикоснуться к мышцам Джисона. Он мог бы прикоснуться к нему и выдать это за прикол, но кого он обманывает? Зная, что если он это сделает, то может вгрызться в его бицепс, а это уже нельзя будет назвать дружеским подколом. Наверное. Блять, а он мог бы? Вместо этого Минхо ставит себе мозги на место и засовывает руки в карманы, от греха подальше. Джисон встречается с ним взглядом из-под этих греховных очков, и Минхо вдруг думает, что самая по-блядски развратная вещь, которую может сделать мужчина, — быть Хан Джисоном. — Я очень волнуюсь, когда приходится работать с тобой, — задыхаясь, говорит Джисон. — Горжусь, что ты так улучшил свой вокал. Минхо затаил дыхание от этих слов, его сердце заколотилось в груди. Спасибо, Хан Джисон, я тоже очень волнуюсь, когда работаю с тобой. А можно я отсосу тебе прямо сейчас? Минхо задумался, но благоразумно промолчал. Воображение разыгралось или Джисон показался ему невероятно влюбленным? — Я… — Джисон тихо продолжает: — Я представлял твой голос, когда писал эту песню, понимаешь? Минхо напрягся всем телом. Текст? Песня о любви? Песня о любви, в которой поется о том, что лирический герой до боли влюблен? С его голосом в голове? Когда Джисон начинает кусать губы, Минхо вдруг понимает. Если Вселенная и дала ему знак признаться, то вот он. Джисон выглядит так аппетитно, что Минхо мог бы его съесть, а он так голоден, что не может больше ждать. Он решает, что именно сегодня стоит рискнуть всей дружбой ради этой маленькой надежды утолить голод. Он делает шаг вперед. — Спасибо, Джисон-и. Я… — начал Минхо. Теперь, когда его мозг наладил связь со ртом, он пришел в себя. Что он должен сделать? Что он должен сказать? Нет слов, чтобы выразить свою привязанность к лучшему другу, своему соулмейту. Он протягивает руку и смотрит, как Джисон не задумываясь берет ее. Поэтому Минхо тоже не колеблется. Джисон пытается выдернуть руку, но Минхо не отпускает ее. Он заключает Джисона в объятия и сжимает его так крепко, что тому становится неловко. Джисон идеально подходит его рукам. Он что-то шепчет в объятиях, но Минхо не слышит из-за биения собственного сердца. — Я люблю тебя, Джисон. Минхо чувствует, что едва контролирует себя, когда говорит это. Ему кажется, что Джисон украл у него признание, оказавшись таким теплым и надежным в его объятиях. Минхо не хочет отпускать его. Минхо чувствует, что его сознание уносится куда-то далеко. Он боится, что задушит Джисона, если обнимет его еще крепче. Когда Джисон прижимается еще сильнее, Минхо начинает смущаться. Он чувствует, что у него горят уши. Рука Джисона обхватывает его за талию, и они стоят так посреди студии, кажется, целую вечность. — Я тоже тебя люблю, хен, — говорит Джисон, и уверенность в его голосе выводит Минхо из свободного полета. Минхо приземляется на землю, а Джисон все еще в его объятиях. Безопасно. Мягкие руки скользят по спине Минхо и поглаживают его. — А теперь пойдем отдыхать. Минхо отпускает его, но не отпускает руку Джисона. Он смотрит в его улыбающиеся глаза и клянется, что видит в них звезды. В глазах Джисона блестят непролитые слезинки, и Минхо с трудом произносит следующую фразу. — Не против, если мы еще немного подержимся за руки? — Конечно, все для моего чаги, — Джисон задумал его убийство. Минхо разрывает зрительный контакт и потирает глаза, пока, не дай бог, не начал реветь на глазах у Джисона. — Я бы загрузил тебя работой раньше, если бы знал, что после полуночи ты такой милый. Минхо подавил желание фыркнуть от такого ласкового комментария. Джисон продолжает держать его за руку, пока прибирается на своем рабочем месте. Минхо молчит. Он благодарен за перерыв, чтобы собраться с мыслями. Он всеми фибрами души стремится снова обнять Джисона, но останавливает себя, опасаясь, что может сделать что-то, к чему тот еще не готов. Джисон продолжает держать его за руку всю ночь. По дороге домой Минхо слушает, что он говорит. Он узнает этот голос. Тот нервничает. Возможно, тот нервничает так же, как и Минхо. Всю дорогу до дома Минхо смотрит на него, любуясь его чертами. Мягкие губы, нежные глаза, улыбка, которая затмит любую звезду. Даже само Солнце. Когда они добрались до общежития, Минхо все еще не хочет отпускать его. Он хочет попросить Джисона остаться. Хочет пригласить его к себе и продержать всю ночь. Он хочет побыть эгоистом, раз уж он может, раз уж ему это позволено, раз уж они теперь встречаются. Когда взгляд Джисона останавливается на их руках, Минхо медленно наклоняется. Он еще не знает, какие границы можно переступить. Ему отчаянно хочется поцеловать его. Заметив это, Джисон нервно вздыхает и отпускает их руки. — Увидимся, хен, — говорит он и машет рукой. Минхо явно отшили, но он не обижается. Он может подождать. В конце концов, он хочет, чтобы Джисону было комфортно. Теперь, когда они признались друг другу, у них есть все время мира, чтобы быть вместе. Он кивает и машет рукой в ответ. — Спи сладко, Джисон. В ту ночь Минхо взял на себя обязательство каждое утро приглашать Джисона на завтрак. Он кормит Джисона закусками в форме сердечек, когда может, и наблюдает, как лицо Джисона краснеет от проявляемых к нему любви и заботы. Минхо сдерживает себя, наслаждаясь их совместным времяпрепровождением и проявляя максимум терпения. Джисон даст ему знать, когда он будет готов. И если в один прекрасный день Минхо попросит одолжить ему очки Джисона, это не должно будет никого волновать, кроме него самого.☆
Джисон [22:40]: Значит, ты оставил меня умирать в уно. Джисон [23:12]: Надеюсь, ты норм добрался до дома Я хочу яичницу на завтрак Джисон [01:34]: [Ссылка] Это буквально Дори Джисон [10:29]: Буду поздно, только проснулся☆
Хенджин [11:23]: ты дома? Минхо [11:24]: кто интересуется Хенджин [11:25]: твой парень сидит пердит с грустным ебалом Минхо [11:26]: ??? Хенджин [11:27]: лол заботься о нем лучше [Ссылка]☆
Чану нравится думать, что у него много профессий. Айдол, продюсер, отец. В последнее время он подумывает добавить к этому списку еще и лицензированного психотерапевта. — Уф, — стонет Чан, потирая глаза. Сегодня он почти не спал. Обычно виной тому его перфекционизм, когда речь идет о музыке, которую он создает, но сегодня все было иначе. Вместо того чтобы выспаться после вчерашней игры, он утешал Хенджина из-за его проблем с Чанбином. Каково было удивление Чана, когда утром Феликс пришел к нему, чтобы тоже поплакаться о Чанбине. Чан отчаянно борется за то, чтобы не заснуть, не желая снова нарушить график сна. Чан очень любит своих друзей и детей, но ему так надоело слушать про этого ебаного Чанбина. Сынмин и Чонин распахивают дверь в студию. — Чан! Чан! Ты должен это услышать, — начинает Сынмин. На самом деле Чан не хочет ничего слушать. У него жутко болит голова, и чувствует он себя в целом так, будто скоро начнутся галлюцинации. А может, они уже начались?.. Это настоящие Сынмин и Чонин? — Че такое? — немного боязливо спрашивает Чан. — Джисон и Минхо. Они трах… То есть они траха… — Чонин заикается, а Чан снова стонет от бессилия. — Кто еще трахается с Чанбином? Сначала Хенджин, потом Феликс, теперь еще и Минхо с Джисоном?! Почему Чанбин ходит всех вокруг соблазняет?! Вы скоро меня выебете! Сынмин и Чонин переглядываются и осторожно закрывают дверь в студию.