***
Ребекка, вечная хохотушка с раскосыми глазами, выгнулась змеей на каменном полу, сдирая ногти. Боль, эти нечеловеческие мучения, причиняемые черной магией, отзывались в каждой клетке ее тела, в каждой крупинке ее бессмертной души. — Я вроде ясно выразилась, что неподчинение карается муками, — на ее хрупкую, смуглую ладошку Анна наступила кованным сапогом, ломая кости. — Раньше вас могла защитить Жозефина, — корона ее слегка наклонилась, стоило ей обвести взглядом замерших в ужасе ведьм, — но ей здесь нет. И мне надоело нянчиться с отребьем вроде вас. Я — здесь слово и я есть Хлидскьяльв. Я не убиваю, я дарю желание умереть поскорее.***
Неделя тянулась долго. Герцог Пемброк, человек движения и приказов, в позабытом егерском домишке чувствовал себя если не бессмысленно, то уж совершенно точно бесполезно. Он убивал магов-ренегатов на Аргосе всю свою молодость, держал в узде собственную ненависть к Жозефине, истребившей всю его семью, и даже надумывал помереть молодым, в самом расцвете сил, не оставив ни потомства, ни какой-либо другой памяти, кроме воинской, а теперь сидел здесь, на лавке, наблюдая, как омега, сверкающая и лучистая, обучает высшую ведьму давно забытым заклинаниям древнего мира. С одной стороны, не будь он альфой, он бы составил Жозефине приличную пару — в отличие от этой безмозглой дуры, больше похожей на малолетнего нашкодившего кота, чем на шестисотлетнюю женщину, повидавшую все то, что было ему, смертному, недоступно, он хотя бы запоминал стойки и движения руками с первого же взгляда. С другой, он чувствовал себя так, как мог чувствовать только герцог Пемброк в егерском домишке. То есть совершенно ни к месту. В предстоящей битве, а что битва предстояла, сомнений у Робба не возникало, он мало чем мог отличиться. Ведьма могла двигать горы, менять течение рек, в конце концов отравлять воду и воздух, а он? Что он мог сделать огненными демонами с одним мечом? Против варгов выстоял бы, тут вопросов не возникало, а вот против иллюзий? — Эй! Любимый мой, — Жозефина выглядела так, будто бы с нее сошло не только семь потов, но и вся спесь. — Водички бы! — Наколдуй, — дернул верхней губой, обнажая клыки, Робб и встал. — Пойду, проветрюсь.***
— И долго ты будешь здесь лежать? — омега, с которой он был знаком уже несколько месяцев, казалась теперь совсем уж незнакомой. — А ты? — Робб решил пойти в контратаку, приподнимая локтях под сенью тополя. Здесь он уединялся, дабы привести мысли в порядок, вспомнить каждую деталь и каждый незначительный диалог с Анной. Ведь в незначительных диалогах и крылись все черти. — Жозефина попросила пощады. Разве я не милосерден? — Николас подмигнул, приседая рядом. — О чем думаешь? — светлая, легкая голова ткнулась ему в плечо виском, а тонкие руки обвили его каменные мышцы. — Не слишком переживай. В конце концов, ты герой войны. Твои преданные люди будут… идти за тобой. — Каждый посчитает меня самозванцем, — тут же парировал Робб. Не будь этого приказа, он уже давно бы отправился в южные гарнизоны и призвал несколько тысяч мечей. — Необходимо обойти каждого. И каждого убедить. — Кто-то может отказаться? — Разве ты не знаешь, какой может быть Анна? — И вправду, — хмыкнул Николас, прижимаясь крепче. — Но я так скучал по тебе… Разве не мог бы ты просто побыть со мной?.. Робб отчего-то поморщился. — Считаешь меня моим дедом? — А кто ты, если не он? — мягкая ладошка аккуратно повернула лицо к себе, нежно проведя по небритой щеке. — Разве ты не чувствуешь, — рука Николаса легла на каменную грудь, — как влюблен в меня? Омега оказалась к тому же и дерзкой. Роббу почему-то это даже нравилось, и, улыбнувшись, он проговорил: — Тогда почему я до сих пор тебя не трахнул? Николас не смутился и даже не оскорбился, только закатил глаза, звонко рассмеявшись, чтобы пробубнить, вовлекая в сладкий поцелуй: — Если бы ты знал, как я по тебе скучал. И хотя Робб не мог полностью себе в этом признаться, отказываться от приглашения он не стал.***
— Цапля их скрывает, моя госпожа, здесь мы… — Если бы Цапля, — Анна сломала очередное перо. — Видимо, восстановил все свои силы и постарался научить ее парочке приемов. Крыса, блядь, стоило его придавить раньше, чем он вообще вылез на свет. Хлекк поежилась. Никогда прежде она не видела на лице Анны столь отчетливое, искренние безумие. — Николас не мог восстановить свои силы так быстро. — Быстро? — усмехнулась Анна. — Сколько месяцев он ходит под Пемброком? Почти полгода? А сколько он в нашем мире? Пять лет? Два года? Сколько, Хлекк, я спрашиваю? — Виновата, — она спряталась глаза в пол. — Молчи, если ничего умного в твою голову не приходит. И найди Жозефину. Принеси мне ее без рук и ног, но чтобы эта шавка была здесь, под моим присмотром.***
— У меня есть план, — решила поделиться Жозефина, совершенно не обращая на растрепанную прическу Николаса и раскрасневшегося герцога Пемброка, который, казалось, краснел только после многочасовых битв. — И я готова с вами поделиться своей гениальностью. — Я надеюсь, что он и вправду гениален, иначе, — Николас уселся на край кровати, кутаясь в шаль, — Анна сможет нас схватить. — Во-первых, — подняла она палец вверх, — ни в коем случае не разделяться. В одиночку эта бешеная сука сможет нас победить, однако если мы будем хотя бы, — здесь она с головы до ног одарила Робба настолько презрительным взглядом, что он аж брови приподнял в удивлении, — вдвоем, не считая эту бесполезную гору мышц, шансы на выживание повышаются. Во-вторых, необходимо собрать союзников. В культе их искать бессмысленно, Юфь сообщила, что они все трясутся от черной магии этой сумасшедшей. Поэтому предлагаю заручиться помощью… ну, догадаетесь? Николасу эта детская улыбка не понравилась. — Боюсь представить, — признался он и нахмурился. — Фанатиков. Охотников на ведьм. М? — Ты придешь и скажешь, что ты ведьма, а после попросишь их выступить против Анны, нынешней императрицы? — решил уточнить Робб. — Я скажу, что меня оболгали. — После тех сестер тебе веры нет… — Вообще-то, меня подставил Трист… то есть, вообще меня подставил эта блядская стерва. Никого я не приказывала сжигать на кострах и никому я не доносила, что они якобы ведьмы, что за бред! Нечем мне заняться больше что ли? — Всю мою жизнь ты только этим и занимаешься, — напомнил герцог Пемброк, прищурившись. — С тобой не о чем разговаривать, — Жозефина отмахнулась, вновь повернувшись к Николасу. — Ну? Нравится? Если мы сможем убедить их, что нынешняя венценосная сука отравила императора, убила кронпринца, а теперь еще и оболгала великий дом, который больше не захотел подчиняться ей… М? В противостоянии, может, и не выиграем, но смуту посеем. — Смуту? — отозвался эхом Робб. — Волнения в столице и ропот дворян. Всяко лучше, чем ее военные походы тысячелетней давности. Ну? Николас, что ты молчишь? — А в огне смуты сгинут самые ярые фанатики? — подмигнул он. Идея была сносной, в конце концов Жозефина долгое время отвечала за разведку культа. — Обратив ее планы против нее самой. — И с кем ты намереваешься встретиться? — С канцлером ордена, м? В прошлом году мы провели парочку прекрасных недель на побережье, предаваясь исключительно духовным практикам… — Даже слушать противно, — Робба едва наизнанку не вывернуло. — А что? — пожала плечами маркиза Карнейская. — Он мне хоть и в отцы годится, а технику не растерял. Проблема только в одном. Пемброк помассировал переносицу с глубоким вздохом: — С нее и следовало начинать… — Как только я сниму барьер, сюда явится Хлекк. И это будет наша первая битва, Николас. Ты готов? — Стой! — Робб подскочил на ноги. — Он не будет участвовать в битвах. — Одна я могу не справиться, — глаза ее сверкали то ли гневом, то ли предвкушением долгожданной битвы, — слишком много моих магических сил уходит на поддержание барьера. Даже если я перестану его создавать, а создается он постоянно, обновляясь и укрепляясь, силы мои мгновенно ко мне не вернутся. Поэтому мне нужна поддержка. Желательно не словесная и не воинская, а магическая. М? Ну? Николас, ты готов?***
Больше всего Хлекк ненавидела в Жозефине даже не ту самую бешенную кровожадность, с которой она стремилась исполнять любой приказ бесноватого Тристана, а ее невероятное самодурство, ее стремление рисковать, ее желание жить на лезвии ножа. Она сама была подобна огню, и именно он давался ей лучше всего, подчинялся и искрился счастьем, стоило ей небрежно взмахнуть рукой, но Цапля всегда была подобна смерчу. Везде она сеяла смерть, хаос, раздор и несчастья, наслаждаясь при этом своей собственной жизнью. В этом она уж слишком сильно походила на Анну. — Ну? — Хлекк оглядела поляну, будто не веря собственным глазам. Маркиза Карнейская — и в таком хлеву? — Намеревалась сбежать? Не получилось. — Надоело взаперти сидеть, — Жозефина сидела на толстом суку в самом неприглядном цветочном крестьянском платье позапрошлой моды. — Что ж. Раз ты нас так быстро нашла, может, быстро и разберемся? До Хлекк не сразу дошло, что это было не «меня», а «нас».***
Робб с трудом узнал в сгорбленной фигуре у фонтана канцлера. Широким, быстрым шагом он пересек тенистую галерею и оказался возле него в мгновение ока. — Ты! — удивился побледневший мужчина, бета, не альфа, а от того страстно желающий доказать собственную значимость в этом безумном мире. — Я, — согласился Робб снисходительно и даже кивнул головой, то ли в подтверждение собственных слов, то ли в качестве приветствия. Пока Николас и Жозефина решали главную проблему в виде Хлекк, ведьмы незаурядной и оттого опасной, он был отправлен в качестве посла в самое логово тех, кого раньше ненавидел больше всего на свете. — Есть разговор. — Но ты! Ты! — Мертв? — с усмешкой угадал герцог, чьи доспехи в лучах солнца слепили даже птиц. — Как раз про это досадное недоразумение и я хотел с вами, достопочтенный, поговорить.***
— Скорее всего, — проскрежетала Юфь сквозь зубы, — они попытаются заручиться поддержкой охотников на ведьм. А после — перейдут к твоим врагам. Каждый герцог, каждый маркиз здесь жаждет твоей крови. Многим ты перешла дорогу и многим ты насолила. Одумайся, Анна. Но та лишь повела плечом, стоя у окна и даже не взглянув на нее ни разу с момента аудиенции: — Если счет теперь не на недели, а на дни… то это лишь приближает начало моего правления, Юфь.