💎
…Дед держал на руках собачонку, которая с укоризной смотрела сверху вниз на Шена. Кто придумал строить аудитории так, чтобы докладчик был в подчинённой позиции — снизу? Ведь студенты в буквальном смысле смотрят на своего лектора свысока! И даже пёс… — Итак, мальчик мой, — гулким голосом продолжил дед, — какова твоя позиция, как последователя эвдемонизма? — Я отождествляю счастье и удовольствие, — убеждённо ответил внук. — Высшее благо для человеческого существа — стремление к счастью. — Допустим, — сказал пёс, но это не удивило Шена, а лишь вызвало раздражение. — Дедушка, с собаками в аудиторию нельзя. — Ха! — тут же парировал пушистый. — Это argument ad animal, да? Как не стыдно, Жю! — и гавкнул возмущённо. — Совершенно не стыдно! Защищая докторскую диссертацию, я не планировал, что моим оппонентом станет животное. — Знаете, коллега, — дидактично начал пёс, — согласно последним исследованиям, общение с собаками помогает избавиться от стресса, тревоги, агрессии, гиперактивности, привить навыки коммуникации людям, испытывающим трудности с адаптацией… …Спор был прерван — в дверь настойчиво звонили. Шён приоткрыл глаз и обнаружил себя распластанным на полу одновременно в кабинете и в гостиной — его рост позволял это сделать. Животом он лежал на пороге между двумя помещениями. Новый звонок продолжил его движение между мирами: с пересохшим ртом, с диким стуком в голове и с отрицанием императива Канта, которое он не успел озвучить… собаке? Жю распахнул дверь и получил возможность продолжить дискуссию: на него смотрел рыжий пушистый пёс, явно готовый к любым доводам оппонента. — Нет у меня никаких затруднений…— пролепетал человек, глядя в маленькие умные глазки. — Э-э-эм… добрый день, — поприветствовал его Мин, перехватив удобнее собаку-философа. — Я ничего такого не подразумевал, вообще-то меня Пак попросил зайти… Как ты? — спросил он, оценивая плачевное профессорское состояние. — Привет, — прошептал Жю, тыкая пальцем в чёрный нос из своего сна. — Это к-кто? — Это пёс. Абрикос. — Пёс Абрикос… Говорящий? — Н-да… Не зря Пак Чимин волнуется, хоть он и зануда. — Пак? А где он? — В универе. Он ждал тебя, а ты не пришёл. Вчера вы типа договорились о встрече на девять утра. Но твой телефон не отвечает, ты сам не приходишь, вот господин проректор и снизошёл до звонка мне. Иди, говорит, проверь, всё ли в порядке с профессором Шеном. Ты не открывал на стук, мне пришлось звонить. — И? — Что «и»? Ты явно не в порядке. Как минимум потому, что псы вообще-то не говорят. Даже Абрикос. — Точно? — Гм, сосед. Я думаю, что тебе не помешает ещё пара часов сна и аспирин. Справишься? А я через два часа снова приду. Паку сам позвоню, не волнуйся, — как доказанную теорему разложил всё Мин. — Дивум! — Привет, Мин Юнги! — отозвалась ИИ-шница. — Поставь будильник через два часа, пожалуйста. — Сделано, — бодро отчиталась колонка. — Да, — покорно качнул головой Шен и застонал от сотрясения своего несчастного серого вещества. Пёс посмотрел без сочувствия, но очень проницательно. — Всё, мы гулять, а ты спать, — сказал, судя по всему, Юнги. Шен без сил доплёлся до дивана и рухнул лицом в кожаную обивку… …Журчащие и позвякивающие звуки мягко разбудили страдающего философа ровно в 11:35. Голова гудела. Язык шершавым ежом царапал нёбо. Шен разлепил веки и попытался сориентироваться в пространстве. Так: он в своей гостиной, лежит на диване, противно прилипнув вспотевшей щекой и грудью к коже… Он тяжело вздохнул и попробовал аккуратно перевернуться, чтобы не потревожить и без того неудобно лежащий в черепе мозг. И как, интересно узнать, он умудрился так надраться? Ведь старался контролировать. Но нет, не смог. Фу, как же мутит… Жю Ли скользнул змеёй на пол и с трудом пополз в направлении ванной. Она его встретила ослепительно-мерзкой белизной. Мужчина плескался, плевался, полоскался и просто отмокал в прохладных восстанавливающих струях не меньше часа. И, скорее всего, продолжил бы такую прекрасную реабилитацию, если бы не звонок в дверь. На первый «трень» философ философски решил не обратить внимания. Ну, мало ли кто это? Этому кому-то может и не очень нужно в квартиру В. Может, этому кому-то именно в D надо попасть, к Юнги? Но прозвучал и второй «трень» — утроенный. «Трень-трень-трень!» уже было сложно игнорировать. Шен выключил душ, накинул халат и, предупреждая «Иду-у!», пошёл открывать. Даже не заглядывая в глазок, он распахнул дверь и увидел два растянутых в улыбке лица: мужчина и женщина. А затем уже, опустив взгляд, обнаружил крепкие вёдра с чистящими средствами, тряпками, перчатками, щётками. Точно! Ведь сегодня — то самое завтра, когда ему нужно принять уборщиков. — Добрый день! А я вас ждал, — почти не солгал Жю. — Прошу! — и плавно повёл рукой в квартиру. Несмотря на то, что уборщики явно старались сделать свою работу максимально беззвучно, всё-таки присутствие чужих людей второй день подряд его начинало угнетать. Хорошо, что вчера в его кабинете побывала лишь Джанди, когда принесла бумажные документы, и философ Намджун. Довольно весёлый и почти не сумасшедший. Так что в кабинет уборщиков он не станет приглашать, сам сотрёт пыль с поверхностей и польёт два цветка. Кожаный чемоданчик уютно привалился чёрным боком к собранию сочинений Фомы Аквинского на книжной полке. Небольшой стол уместил и ноутбук, и подставку для папок А4, и несколько блокнотов. Ручки и острые карандаши в резном стакане из настоящей слоновой кости — самый ненадёжно расположенный здесь объект. Шен переставил его на подоконник. О, очень даже рифмуется с матовыми белыми кашпо цветов. Отлично! Тут и будет стоять. Философ угнездился в удобном кожаном кресле и сделал сам для себя вид, что сейчас ка-а-ак начнёт работать! И сразу передумал. Голова всё же гудела… Надо было аспирин принять. Да, сейчас ещё немного вот так посидит — и обязательно сходит за таблеткой. Тихое монотонное шуршание, гудение пылесоса, редкие переговоры уборщиков — весь этот фон не настраивал Шена на работу. Ну что ж… Тогда нужно подумать. Самое важное: почему он ни сном ни духом не представляет, как дошёл до состояния нестояния? Последнее, что он чётко помнил — он провожает Мина и желает ему что-то вроде спокойной ночи. А потом? Нужен кофе. Жю Ли отправился на кухню, насколько смог ободряюще улыбнувшись работникам — они действительно привели большую гостиную в более чем блистающий вид. Так же, как и коридор. Мужчина протирал зеркальный шкаф в прихожей, а женщина шлифовала мраморные поверхности разделочных столов. Быстро, однако! — Простите, — протиснулся Жю ближе к холодильнику, чтобы взять с собой нарезку сыра к кофе. Машина уже призывно гудела, почти приготовив напиток. И открыв стальную дверь, Шен замер в диком недоумении. В шоке. Да почти в ужасе! На двери холодильника красовалась чуть больше чем наполовину пустая бутылка «Шато Дюар Милон»-2006. Ка-а-ак?! Кто-о-о?! Как и кто мог уговорить его выпить эту гадость?! Этот мерзкий шедевр, который нещадно вырывал из памяти Жю целые куски?! Он аккуратно закрыл холодильник и так же аккуратно усадил себя, словно снежинку в ладонь, на высокий стул. — Ваш кофе, господин? — напомнила уборщица. — Э-э-э? — не вспомнил об этом мужчина. — Ваш кофе готов, — деликатно поклонилась женщина, указав рукой в резиновой перчатке на аппарат, роняющий в чашку последнюю кофейную слёзу. — Ах… Действительно. Спасибо! — на негнущихся ногах добрался он до нужного места и в задумчивости уставился в густо-коричневую поверхность с лёгкими хлопьями светлой пены. Как он мог быть таким дураком? Выкинуть нахрен эту бутылку! И для верности запихнуть туда капсулу со словами «Ни в коем случае не давать ЭТО Шен Жю Ли!». И дату. И подпись. Кровью! Шен, наконец, взял себя в руки, потряс головой и забрал чашку с платформы кофемашины. Он даже не успел допить, как в дверь кабинета негромко поскреблись. — Минутку! — культурно отозвался он и открыл: — Да? — Мы закончили, закройте, пожалуйста, за нами дверь, — синхронно поклонились уборщики. — О, спасибо вам! Вот, прошу, — подал он две купюры сверх оговоренной с агентством суммы. — Спасибо, господин! — ещё ниже стали кланяться работники. — Всего хорошего, — улыбнулся Шен. Щёлкнув замком, он на несколько мгновений прислонился лбом к двери. Полотно приятно холодило гудящую голову. А воздух из-под двери неприятно холодил голые ноги. Вино… Красное вино… Его просто нельзя даже в доме держать! И решительно развернувшись на пятках, Жю вознамерился вылить свой личный яд в раковину. Всего несколько шагов отделяли его от безоговорочной победы духа над зелёным змием в красном обличье, как… в дверь постучали. Да что ж за ёб твою мать?! Он сегодня вообще отойдёт от входной двери?! Как фурия бросился открывать, желая сразу же прибить стучащего. Чуть не сняв дверь с петель, Шен распахнул её и сдулся — это были Юнги с собакой. — Абрикос? — Жю показал пальцем на миниатюрную мордочку. — Да, это всё ещё он. Ты как? — Я недоволен… — Чем? — Собой. Мне хреново, и у меня есть несколько вопросов к себе. Или… Слушай, Юнги! Ты мне можешь помочь! — с умоляющими нотами в голосе простонал Шен. — Заходи! — Подожди, я только собаку отведу, а то она тебе натопчет. Семь с половиной минут, — пообещал математик и, подхватив пса под мышку, почти бегом завернул за угол дома. Шен поёжился — он по-прежнему не переоделся из банного халата. Тоскливо взглянул на гардероб, виднеющийся через приоткрытую дверь спальни, и со вздохом собрался в поход за приличной одеждой. Но, видимо, боги сегодня устроили отдельному философу Шену испытание на прочность. Он не успел даже пересечь экватор гостиной, как в спину ему ударила трель дверного звонка. Почти убитый этим, Жю чуть не заплакал… Ведь если звонят — значит, это не Мин. Тот всегда стучит, как и просил его Шен. А если это не Мин и не его Абрикос, значит это неизвестно кто чужой, кого Шен сейчас точно убьёт и сядет за решётку. И даже не станет вызывать адвоката, потому что совершит преступление с диким удовольствием! А за удовольствие нужно заплатить. Сейчас бы любой, кто увидел красавца Жю Ли, безмерно удивился его беззвучному рыку, оскаленным зубам и скрюченным, как у самого злого колдуна длинным пальцам. Философ выпускал невообразимый излишек отрицательной энергии, которая рисковала разрушить его жизнь и карьеру. — Х-ху-у-у-у… — выдохнул он и, потуже затянув пояс, решительно пошёл к двери, выслушав уже второй и третий звонок. Ну что ж, если наша жизнь театр, то после третьего звонка положено развернуться каким-то ужасным событиям! — Добрый день! Господин Шен? — красиво улыбнулся довольно молодой мужчина в униформе. — Да, я, — потерял смысл расправы названный господин. — Установка сейфа! — радостно доложил молодой человек. — Оу… — тем более исполнился миролюбия Шен. — Прошу вас! — и привычным жестом плавно указал в глубину своей квартиры. Де жа вю. Парень представился именем Бла-Бла-Бла, которое даже не попытался запомнить Шен — с него событий сегодняшнего утра было настолько слишком, что он чувствовал подступающую тошноту от переизбытка впечатлений. Этот Бла-Бла-Бла довольно бодро рассказывал, какая система распознавания отпечатков пальцев будет использована в сейфе, показывал план установки, тыкал стилусом в схематические изображения и уверенно вёл профессора в его же кабинет. — Здесь? — обрадовался Бла. — Да, — устало выдохнул Шен. — Отлично! Я совсем немного должен посверлить. Если есть какие-то особо хрупкие вещи, на которые может попасть пыль, то их лучше прикрыть полиэтиленом или вынести из комнаты. Шен кивнул и принял из рук Бла упаковку строительной невесомой плёнки. Постоял, глядя на неё и, видимо, вызвал сочувствие установщика сейфов. — Давайте я вам помогу, — забрал тот пачку и ловко прикрыл книжную полку, стол и кресло, закрепив защиту скотчем. — Стойте! — опомнился Жю. — Я заберу цветы и вот это. Он взял в одну руку кашпо, в другую — чемоданчик, после чего в растерянности перевёл взгляд на стаканчик слоновой кости и на второй цветок. — Я помогу, — повторил заклинание Бла и подхватил хрупкие вещи. — Сюда, пожалуйста, — показал на журнальный столик Жю и проследил, как аккуратно мастер приземлил цветок, а рядом с ним и стаканчик. Он поставил и свой цветок туда же, а потом как подломленный обрушился на диван, с которого какое-то астрономическое время назад началось его убийственное утро. И наконец в дверь постучали. Мин. А может и кто-то другой, кто тоже любит стучать, а не звонить. Сегодня было возможно всё. Наверное, если бы на пороге стоял Санта-Клаус в подвязках, например, то Шен уже несильно бы удивился. — Привет ещё раз, — сказал Юнги. — Я немного дольше, прости. Пса покормил. — Откуда он взялся? У тебя же нет собаки. — Так это и не мой, мне приятель оставил на два дня. Сегодня заберут. — Слушай… Я сейчас умру, если не окажусь где-нибудь, где тихо и я один… — первая часть мечтания накрылась прямо в эту секунду — из-за двери кабинета завыла дрель. — Бля-а-а-ать! — почти заплакал Шен. — А чем я могу помочь? Пойди в мою квартиру, а? Там только Абрикос. — Нет, не дойду — умру по дороге… Давай я пойду в спальню, заткну ухо подушкой и полежу в шавасане. А ты последи, пока этот мастер сделает всё с сейфом. Когда он закончит — позови меня. Хорошо? И не дожидаясь согласия Мина, нетвёрдой походкой пошёл в спальню. — Хорошо, — тихо сказал ему вслед Юнги. Но тут в дверь позвонили. — Не-е-ет! — завопил Шен и неимоверным прыжком оказался в спальне, хлопнув дверью. — Ну ничего себе… Точно не в порядке господин профессор, — покачал головой Мин и пошёл открывать. — Хоба! — радостно воскликнул он и тут же приложил палец к губам. — Тихо, Гуки. Хозяин болеет, я у него сиделка. — Ха! — крепко пожал руку своего друга Чон Чонгук. — А то я уже успел охренеть. Вроде же твоего имени нет в документах! Я потому и взялся доки привезти, потому что вижу — оп! Твой адрес! Только квартира другая. А тут ты! — Да тихо ты! — математик осадил этот счастливый поток. — Я же тебе сказал, что хозяину плохо, перестань голосить! Пошли на кухню лучше. — Подожди, я поздороваюсь с нашим спецом, — показал Гук в сторону звука дрели. — А, ну да. А потом на кухню. Пока Чонгук что-то негромко бубнил из кабинета дуэтом с мастером, Мин углядел на подоконнике чудом оставшиеся от вчерашнего несколько бутылок пива. — Всё в порядке, — вернулся к другу Чон. — Скоро закончит с сейфом, — и на вопросительно поднятое пиво ответил: — Не, не буду. Мне же нужно ещё Тэ встретить. И Рико взять. А документы — вот. Тут, где написано «заказчик», твоему соседу надо расписаться. А потом отдать экземпляр «А» — желтый — мастеру, а экземпляр «В» — зелёный — оставить заказчику. Понял? Только посмотри, чтобы он везде-везде закорючки поставил, — с серьезными лицом представителя архитектурного бюро взглянул на Мина. — А классно наши все сделали, скажи? Я как раз кухню больше всего проектировал, — Чон с удовольствием осмотрел свой осуществлённый проект. — А хозяин тогда ещё не приехал. Он старый? — Ты чего-о! Он мало того, что молодой, так он ещё и пиздец красивый! Ты к нему Тэхёна не пускай, не рискуй напрасно, — специально позлил Гука друг. — Пиздец, говоришь? — прищурился Чонгук. — А может, я посмотрю на него, а? Дождусь? Скажешь, и пальцы у него длинные? — стал себя накручивать Гук. — Вот пальцы у него, пожалуй, длиннее тэхёновых, — задумался Юнги, помогая Чонгуку получше завестись. — Он, наверное, на полголовы тебя выше! Если не на голову! — Да иди нахуй! Он что, европеец? — Вроде нет… — Короче. Где пёс? — разозлился Чонгук. — У меня дома, где же ещё? — Ключ, — протянул раскрытую ладонь Чон. Мин порылся в джинсах и выудил небольшую связку: — На. Только не забудь обратно мне занести. — Не забуду, — пробубнил Чонгук и вышел из кухни. И вот к чему, позвольте спросить, Мину понадобилось расписывать прелести Шена? Какой в этом смысл? Разозлил ревнивого Гука. Всем ведь известно, как он готов ревновать своего Тэхёна к каждому человеческому существу. А если оно — не приведи господи! — красивое, то локальная сокрушительная война обеспечена. Блин… Надо было сказать, что Шен старый и толстый! И ушёл бы Чон счастливый! Мин, окрылённый это идеей, вышел в прихожую, приоткрыл дверь и стал ждать Гука с Абрикосом. Чонгук появился через несколько минут, неся собаку в переноске. Видимо встреча с этим пушистым оптимистом на Чона повлияла самым положительным образом: он был спокоен и даже улыбнулся Мину. — Гуки! Я пошутил, — соврал Юнги. — Это профессор действительно старый и некрасивый. Ну, такой себе дедок — симпатичный. Как гном. Но добрый! Он же философ, — поскорее насочинял математик. — Очень прекрасно! — всплеснул свободной рукой Чон. — И какого хера ты мне вливал про красавца с длинными пальцами? — Не знаю даже, — повинно улыбнулся Юнги. — Как-то само собой. Наверное, я тоже хочу, чтобы рядом со мной были красивые мужчины. Вот как вы с Тэ рядом друг с другом, — опустился до откровенной лести он. И Чонгук, вспомнив про красивого и про рядом друг с другом, успокоился совсем. — Дурак ты, Мин. Всё у тебя будет! А может, и с женщиной. Ты ведь ещё не определился? — хохотнул давно определившийся Чонгук. — Ну… Как бы да. Так, всё, беги! А то мне надо за хозяйством следить. Пока! Передай привет Тэ! — Передам! И спасибо за Рико, друг! — вспомнил о благодарности Чонгук и, махнув на прощанье, бодро пошёл к машине. Всего два кофе и две шахматных партии Мина с самим собой — столько мастеру понадобилось времени, чтобы закончить устанавливать сейф. Он вышел из кабинета, аккуратно и привычно сворачивая защитный полиэтилен. Мин вопросительно-приветственно взглянул на него, отставив чашку. — А-а-а?.. — начал мастер. — Спит, — ответил на этот вопрос Мин. — А он э-э-э?.. — Сейчас разбужу. Кофе? — С удовольствием. Мин загрузил капсулу и нажал кнопку аппарата. — Минута — и наслаждайтесь, — радушно предложил Юнги и пошёл в спальню к Жю Ли. Шен в горизонтальном состоянии показался ещё длиннее, чем в вертикальном. «Есть существа, высота которых измеряется длиной» — вспомнил Мин довольно философскую сентенцию. — Шен, — присел он на корточки рядом с философом и легко потряс его за плечо. Бац! — и Шен словно катаной врезался в глаза Мина острым трезвым взглядом. — Да? — спросил он. — Тебе сделали сейф, — серьёзно сказал Юнги. — Зачем? — тоже хороший вопрос. — Надо, наверное. Вставай подписи ставить. — Две минуты, — пообещал Шен. Мин вышел к мастеру: — Пять минут, — с запасом сориентировал он. — Приходил ваш архитектор, Чон Чонгук, принёс документы. Сказал, что один экземпляр нужно отдать вам. Правильно я понял? — Да-да. И спасибо за кофе! — На здоровье! — раздался бас хозяина. — О, здравствуйте ещё раз, — поприветствовал мастер. — И вам. Что подписать, уважаемый? — Вот здесь, здесь… Тут ещё… Да-да, вот в этих полях. Ага… К сожалению, пока ваши коттеджи достраиваются, сейф невозможно поставить на сигнализацию в охранную фирму. Это буквально на две недели — не больше! — заверил мастер и улыбнулся. … Мин внимательно проследил, чтобы зелёный экземпляр попал в руки Шену, а жёлтый отправился в контору Чонгука. Мрачно посмотрел улыбчивому сейфисту (а как его назвать? Сейфер? Тьфу, муть) в спину и закрыл за ним дверь. — Дивум, включи что-то умиротворяющее, примерно на 440 герц, пожалуйста. — Прошу, Мин Юнги! — с готовностью отозвался баритоном искусственный интеллект, и по помещению полился музыкальный дзен. — Ты знаешь, Юнги, сегодняшний день подверг основательному подрыву мои философские устои, — издалека начал Жю, устало устроившись на диване. — И в чём же ваши устои, уважаемый? — почувствовав, что другу нужна философская разрядка, Мин уселся напротив него — в кресло. — Я — последовательный сторонник эвдемонизма. И всё было хорошо буквально до сегодняшнего… — Прости, Жю, пожалуйста! Давай с самого начала. Я, конечно, тоже в некотором роде философ — все математики немного того, философы — но про эвдемонизм не слышал. Прости ещё раз. Почему «демонизм"-то? — с академическим интересом спросил Юнги. — Ну пускай будет «эвдемония», как это греки называли, — вяло согласился философ, — но мне так меньше нравится — слишком женственно. — Ты что-то против женщин имеешь? Не замечал. — Против самих женщин — ничего, я только «за» них. Но науке — научное окончание: «-зм» или «-логия». — Ну да, ну да. Как, например, «математика» или «философия». Надо, чтобы «математизм» и «филосология»? Шен заторможенно моргал, вяло и чуть ли не вручную соединяя синапсы. Работало откровенно плохо. — Мин, ты меня не путай сейчас, я ведь больной. Ты ещё больше мою концепцию рушишь, — почти жалобно попросил Жю. — Прости, больше не буду, — пообещал математик, не веря сам себе. — Так что твой эвдемонизм? — Мой эдвемонизм представляет из себя этическое направление, признающее критерием нравственности и основой поведения человека его стремление к достижению счастья. Эту фразу философ Шен мог произнести и под глубоким наркозом. Как часто он её повторял! Потому что его любимую концепцию мало кто знал. А почему, спрашивается? Ведь об этом писали в своих стройных трудах Аристотель, Вольтер, Гольбах, Дидро, Монтень, Сенека, Спиноза, Фома Аквинский, Эпикур… Даже Фейербах написал «Эвдемонизм», вложив в него всю душу! И ведь стоики туда же! — Стремление к счастью? — прервал его размышления Юнги. — Мне это близко. Расскажи ещё. — Счастье — есть самое главное в жизни. Самое… — мечтательно откинул голову Шен. — Я точно знаю, что счастье — суть удовольствие. — Любое? Для кого-то и алкоголь удовольствие, так что же… — У-у-у, молчи про алкоголь, — застонал Шен, — алкоголь зло. Особенно красное вино. — Не согласен! — не согласился Мин. — Друг мой, прошу, не надо… В следующий раз я с удовольствием, достойным эвдемонистического, поговорю с тобой о разном алкоголе… Но не сегодня. Я так устал, что мне ничего не принесёт удовольствия… — Почему? Ты на сегодня предал эвдемонизм? — иронично высказался Мин. — Отчасти… Я сегодня мизантроп. Столько чужих людей в моём доме — тут никакой философией не спасёшься. Мужчины затихли, совершенно точно размышляя об общении с людьми. О том, что обмениваться словами с некоторыми — крайне сомнительное удовольствие. А с кем-то и молчание почтёшь за счастье. Они почти одновременно вздохнули. — Как твой мозг? — сочувственно спросил Юнги. — Требует активации, — потёр виски Жю Ли. — Задачку решить? — Интересная мысль… Но я думал про душ и кофе. — Нет уж. Сначала задачку, — Мин был категоричен. — Ну, давай попробуем. Но потом душ. — Потом — всё, что хочешь. Момент, — что-то поискал в телефоне и повернул экран к Жю: — Читай. «Сглсн сслдвнм лнгвств, в псьмннй рч нбзтльн псть вс бкв. Дж сглсн бкв в зпск ддт нм взмжнсть пнть смсл нпсннг», — прочёл тот. — Это что за херь, Мин? — Никакая это не херь, а очень даже предмет исследования. Ты ещё скажи, что ничего не понял! Шен ещё раз прошёлся взглядом по набору согласных. — Ну-у… Не так чтобы совсем ничего… А зачем тебе это «Согласно исследованиям лингвистов…»? — Ого! — обрадовался математик. — А дальше? Я опробовал это на своём коллеге — тот послал меня нахер. И был почти прав! Потому что математику увлекаться лингвистикой вроде бы как не комильфо. А мне нравится, — с вызовом ответил на свои сомнения Юнги. — Ну и сходил бы к Клэр или Чонха. Ох, давай попробую. Кхм-кхм… «Согласно исследованиям лингвистов, в письменной речи необязательно писать все буквы. Даже согласные буквы в записке дадут нам возможность понять смысл написанного», — Шен перевёл стрекот согласных в плавную человеческую речь. — Ты точно философ? — опешил Юнги. — Точно. Но в следующий раз я лучше буду играть с Дивумом в города. — По рукам. Пока, Дивум! — пошёл обуваться сосед. — До встречи, Мин Юнги! — отозвалась колонка.💎