Ким и фисташка

Юнхи прилежный человек. Тринадцать лет упорных занятий тхэквондо, во время которых его бесчисленное множество раз роняли, били и загоняли в угол, научили его упрямству. Тем не менее, он вежлив. Почтителен, как хороший ученик и правильный младший. Это, однако, не мешает ему твёрдо и постепенно — так же, как постепенно малыши учатся отбивать сокрушительные удары ногами — продвигаться к своей цели. А у Юнхи уже довольно давно вполне конкретная цель. Ю Сону. Которого, наверняка, раздражает то, с каким надоедающим постоянством макнэ старается дотянуться до него. Но Сону тоже вежлив. Порой, до излишества. Юнхи прекрасно знает, что Сону чувствует себя обязанным ему за то, что на шоу никогда не оставался в стороне во время вечерних звонков. Это тешило его самолюбие. Давало некоторую уверенность в том, что он не потерял в баллах. Кто-то мог бы посчитать, что некрасиво использовать чужое чувство долга для назначения негласных свиданий, однако Юнхи был настроен вполне творчески. В конце концов, это честно. Он ничего не требует, но твёрдо продолжает появляться рядом — и намерения его вполне ясные. Когда они только покинули шоу, было непонятно, что будет твориться дальше. Сону, видимо, вознамерился с головой уйти в работу, посчитав, что шоу закончилось ничем. Джисон ему не достался. Как и Сонхо. И хотя они частенько появлялись в «Melted»… ловить было нечего. Кроме, разве что, увеличения продаж мороженного и внезапных визитов сладкой парочки посреди рабочего дня. Эти двое накрепко приклеились друг к друг. Третий бы туда не вписался, хотя иногда казалось, что Сонхо думает о чём-то подобном. Конечно же, это оставалось лишь фантазией. Юнхи тихо фыркает и записывает на следующей чистой линейке недостающий ингредиент. Листок уже почти весь исписан, — он потратил несколько последних дней, чтобы придумать совершенно новый рецепт мороженого. Сону нравились необычные вкусы. За семь месяцев, которые прошли с окончания съёмок, Юнхи успел попробовать все сочетания в меню, которые можно было бы вообразить. Поначалу он просто ел. Приходил и молча ел, кивая в знак того, что ему нравится. Потому что в магазине теперь постоянно толклись толпы фанаток, а расточающий мёд Сону вводил Юнхи в состояние глубокого восхищённого ступора. Он с трудом находился, что же ему такого сказать, чтобы выглядеть достаточно взрослым, достаточно крутым, чтобы старший посмотрел на него, как на возможного партнёра… словом, Юнхи нервничал. Однако, чем больше дней проходило, тем слабее становилось беспокойство. Постепенно рядом с Сону он перестал яростно краснеть, научился смотреть ему в глаза. Научился шутить с ним. И внезапно недосягаемый прекрасный человек, который казался чем-то несбыточным… внезапно он стал обычным смертным. И это оказалось во сто крат лучше того удушающего восхищения, которое Юнхи испытывал раньше. Теперь это была нежность, перемешанная с желанием и радостью. — Как ты сказал, это называется? — Сону внимательно глядит на яркий жёлтый листок, который одним поздним вечером Юнхи кладёт перед ним на столик. В «Melted» они сидят вдвоем, уже две минуты после закрытия. — Wedding Peach. Это йогуртовое мороженое и персиковое желе с лёгким сиропом. «Свадебный персик». Я придумал его специально для тебя. Сону кидает на него быстрый взгляд. — Ааааа, — уважительно-участливо тянет он, пробегаясь взглядом по строчкам рецепта, — это здорово, Юнхи-я. Спасибо большое. — Тебе нравится? — Юнхи внимательно смотрит на него, разглядывая каждую чёрточку. У Сону слегка неправильный нос, который он забавно морщит, смущённо улыбаясь при попытках скрыть неловкость. Вот прямо как сейчас. — Это очень оригинально. Я ещё не использовал желе в таком сочетании… — Можем приготовить его вместе? — с надеждой говорит Юнхи. «Я очень хочу тебя обнять» — думает он. Сону сидит рядом и Юнхи, чёрт возьми, так нравится его запах… Однако, когда Юнхи в следующий раз приходит в кафе, Сону уже успевает приготовить его рецепт вместе с Минсоном, снять влог и раздарить тысячи улыбок. Юнхи не ревнует. Фанатки все девушки, а Минсон вряд ли захочет хёна. А даже если бы и захотел… что-то упорно нашёптывает Юнхи, что у него самого шансов куда больше. Именно поэтому он и не сдаётся. Сону шутит с ним всё свободнее, его глаза посверкивают, когда Юнхи появляется со своим стадикамом, а на шутки реагирует смущённым смехом. Провоцирует. Дразнится. Юнхи готов прыгать он счастья и придумать ещё хоть тысячу рецептов. Потому что это всё значит… значит… Юнхи победно улыбается. Это значит, что Сону, даже если ещё сам того не понял, готов дать ему шанс. Поверил, значит. Понял, что желание Юнхи получить его — не просто детское упрямство. Так что теперь Юнхи точно знает, чем занять своё свободное время. Он завёл специальную тетрадку, куда выписывает сочетания, вкусы, виды мороженного, основы, посыпки и прочее, и прочее, и прочее. Реши Сону взять его в ассистенты, — Юнхи мог бы сразу включиться в работу, честно выиграв соревнование на место. О мороженном он мог бы теперь прочитать лекцию. Вечер на улице тёплый и в сетку на открытом окне упорно ломится беспокойный мотылёк. Юнхи думает. Он нашёл путь к искренней благодарности Сону — восхищение, надёжность и мороженное. С первым двумя проблем нет. А вот фантазия на тему рецептов… — Нужно что-то особенное… — тянет Юнхи задумчиво, — что-то… Он раздумывает некоторое время и набирает знакомый номер. Трубку берут почти сразу. — Юнхи-я, — улыбается голос Сону на другом конце волны. — Привет, хён. Ты ещё не спишь? Время десять. — Я не ложусь так рано, — слегка насмешливо говорит трубка, — ты что-то хотел узнать? — Я…да. Какой твой любимый вкус мороженого? Тот молчит некоторое время. — Хён? Ты тут? — Фисташковое, Юни. Это такие дорогие зелёные орехи, помнишь, когда мы… ? Юнхи помнит. Тогда он в первый раз переступил порог «Melted» и вёл себя, как смущённый молодой осёл. — Которые ты посыпаешь сверху? — Вот-вот. — Ага. Ну… вот. Время позднее… Сону фыркает на том конце. И ничего не говорит. Видимо ждёт, когда же Юнхи начнёт снова позориться. — У меня для тебя будет сюрприз, — Юнхи прижимает трубку плечом, и улыбается, — я кое-что придумал. — Что? — любопытно спрашивает Сону. — Секрет. Я приду завтра… не говори продюсерам. Не пиши в чат. И никакого Минсона. Вообще никого не зови. Сону смеётся: — Ты ревнуешь, не так ли? — Пока, хён. Увидимся завтра, — быстро говорит Юнхи, и сбрасывает вызов. Ещё чуть-чуть и он бы начал говорить глупости. Нет, нет, нет. Отвлекаться нельзя. А Сону пусть понервничает, сам говорил, что ему нравятся те, кто способен его взволновать. Дзинь! «Что это? Юни-я?» Юнхи с дурацкой улыбкой закрывает ожившие чат-сообщения. Нет уж. Пусть теряется в догадках. Благо, идея ему в голову пришла почти тут же, — а значит надо успеть в магазин, пока всё не закрылось на ночь. Нужен тест. *** На следующий день Юнхи открывает знакомую стеклянную дверь и под восторженные писки нескольких девушек в уголке, идёт прямо к стойке. Сону забавно щурится, когда замечает его приближение: — Ты уже пришёл? Хочешь кофе? — Бесплатно? — слегка насмешливо уточняет Юнхи. Строго говоря, его немного злит, что Джисон единственный человек из всей восьмёрки и стаффа, который никогда ни за что не платит в «Melted». Будь это кофе или мороженное. Конечно, тот старается не злоупотреблять… но Сону всё равно продолжает делать его избранным. «Ты особенный для меня» будто бы говорит каждый пустой чек. Должно быть, их мышка-мороженщик всё ещё грустит, глядя на главную пару сезона… Сону задумчиво потирает нос. — Так уж и быть, сегодня я могу сделать его бесплатно, — он кидает быстрый взгляд на посетительниц, навостривших ушки и тихонько хихикающих, — что ты мне принёс? — Сначала кофе, хён. Потом подарки. Школьницы переходят на ультразвук. Сону смущённо отворачивается к кофе-машине, а Юнхи не торопясь разглядывает его. Ему нравится шея хёна, — милая линия того, как аккуратно подстриженные волосы переходят к светлой коже, синяя просторная рубашка, длинные руки с тонкими запястьями. Он весь такой… фарфоровый. Но сильный, хотя слабый. Сплошной парадокс. — Ты обедал? — спрашивает Юнхи, когда Сону ставит перед ним стакан с айс американо, — посиди со мной, хён. — Я на работе, знаешь ли. — Но ведь новых посетителей пока нет, — возражает Юнхи и отодвигает стул рядом с собой, — пожалуйста, Сону-я. Тот быстро вскидывает глаза. Юнхи редко позволяет себе фамильярничать, особенно когда они на людях и вокруг посторонние. Но сегодня ему отчего то особенно хочется быть нежным. Сону немного мнётся, но потом всё же присаживается рядышком. — Я не обедал, — признаётся он, откидываясь на стуле, — вокруг только кофейни и магазины со сладостями. Юнхи понятливо кивает: — И ты пил кофе. — И я пил кофе. Мнооого кофе. Так что даже не пытайся напоить меня своим, Юни. Иначе я действительно стану мерзким типом. Юнхи улыбается красивой пенке в своём стакане. «Шути со мной. Я от этого становлюсь счастливым». К тому же, у него молниеносно зреет план. — Это же значает, что ты не брал обеденный перерыв? — уточняет младший. — Нет. Пока нет. — Уже половина четвёртого, хён! Ты закрываешься в семь. — Осталось совсем чуть-чуть, — раздумчиво кивает Сону, поправляя тейп на запястье, — смысла нет идти… — …одному, — заканчивает за него Юнхи. — Что? — Я тоже не обедал. Пойдём вместе сейчас? Я знаю хорошую закусочную с корейской кухней буквально в нескольких улицах отсюда, и у них лучшие Накджи Боккём, какие я вообще пробовал. Идём, хён! Сону рядом напрягается, явно внутренне готовясь быть неудобным. Юнхи тяжко вздыхает. Он рад, что понимает, как думает старший, — это всё облегчает. Однако, иногда ему до мурашек хочется посоветовать Сону думать чуть поменьше привычного. — Это просто обед, хён, — примирительно уточняет Юнхи, — не свидание. Если бы я приглашал на свидание, то выбрал бы какой-нибудь хороший итальянский ресторан, где в меню есть иностранное вино и подают те маленькие бутерброды… — Брускетты… — автоматически подсказывает Сону, но тут же спохватывается, — я не могу уйти сейчас! У меня клиенты. Я не настолько голоден, чтобы… Именно в этот момент его живот издаёт громкое урчание, которое похоже на гром в тишине почти пустого кафе. Юнхи приподнимает бровь. А потом, окончательно оборзев, поворачивается к притихшим посетительницам: — Дамы, кажется, уже доели… — Юнхи! — шипит Сону, ощетиниваясь, будто камышовый кот, — ты прогоняешь моих клиентов! — Понимаете, — не моргнув глазом продолжает тот, — я хочу украсть этого очаровательного повара, чтобы как следует его накормить. В следующий раз мы готовы все вместе сфотографироваться или дать бесплатную порцию мороженого в качестве компенсации за внезапный перерыв. Вы же не будете возражать? Дамы не возражали. Они подхватили сумочки и, как только дверь за ними закрылась, взорвались восторженными хихиканьями. Уходили девушки чуть ли не спиной, и Юнхи был готов поклясться, что они притаятся в ближайшем переулке с телефоном наперевес. Это его мало волновало. Сону скрещивает руки на груди. Вид у него на редкость угрожающий: — Ким Юнхи… — Сону-я, — примирительно говорит тот, снова становясь вежливым мальчиком, — поверь мне, теперь они будут постоянными клиентами. Ты же голодный. И я голодный. Давай просто поедим, хорошо? — Не делай так больше. —Ладно, не буду. Так как, мы идём? Я действительно очень хочу есть. Щиктан оправдывает ожидания. Осьминоги оказываются именно той остроты, которой нужно. Кроме того, они с Сону съедают целую порцию Кальби и заедают его кипабом. Они настолько увлечены, что даже не волнуются друг о друге. Наконец, тарелки пустеют. — Мне лучше, — удовлетворённо говорит Сону, — иногда даже я устают от десертов. — Ты же не ешь, всё что готовишь, — смеётся Юнхи. — Но я обязан пробовать. Иногда это утомляет. Так что…спасибо. Здесь действительно вкусно. — Да, — довольно говорит Юнхи, разглядывая капельку острого соуса в уголке чужих губ, — здесь настоящая корейская кухня. Тебе же нравится всё… корейское. Ты такой традиционный человек. Сону тонко улыбается. — Значит, я старомодный? — В каком-то смысле. Тебе нравятся такие мужчины, — очень корейские корейцы. У тебя здесь… Юнхи неопределённо машет в районе своего лица. И когда Сону тщетно пытается вытереться, тянется через стол и стирает пальцами с его губы остатки соуса. Губы мягкие. Тёплые. Юнхи отстраняется. — Теперь всё. Не смотри так, я просто помог. — Юнхи, — Сону мнётся и теребит салфетку, разглядывая её с таким интересом, будто нашёл какой-то древний свиток, — из этого не выйдет ничего хорошего. Я гораздо старше и это… не то, что тебе на самом деле нужно. Хоть ты и думаешь по-другому. — Откуда ты можешь знать наверняка, что мне действительно нужно? — спрашивает Юнхи, пристально разглядывая лицо напротив, — вдруг, я однолюб? Вдруг, я запечатлелся на тебе и никогда ни на кого больше не посмотрю? Хён? Сону поднимает глаза. — А вдруг нет? Вдруг через лет пять или семь ты вдруг осознаешь, что я вызываю у тебя раздражение, что я забрал у тебя твоё время, когда ты мог бы… экспериментировать. Встретить кого-то особенного, с кем тебе будет просто и хорошо. И когда ты поймёшь это, мне будет уже почти сорок, а тебе не будет и тридцати. Ты вдруг поймёшь, какой я раздражающий. И я останусь… один. Потому что у меня почти нет времени ни на что, кроме магазина и меня мало кто может принят таким, какой я есть. И уже будет поздно. А если это произойдёт ещё позже? Об этом ты думал? — Тебе страшно, — кивает Юнхи, чуть помолчав, — я могу это понять. Тебе важно, что думают люди… — И это тоже. Да. — Но всё это может произойти и не со мной. Кому-то твоего возраста тоже может наскучить, тебе может наскучить, хён. Или ты боишься, что люди будут называть тебя вором*? Сону тяжело вздыхает. — Я вовсе не такой интересный, как тебе кажется. Я скучный мороженщик, целыми сутками стоящий за прилавком, Юнхи. И если тебе захочется куда-то отправиться вместе, я, скорее всего, скажу что у меня много работы. И так будет каждый раз. Это всё…не закончится свадьбой. Понимаешь? Юнхи протягивает руку через стол и легонько сжимает ладонь Сону. Тому страшно, это ясно, как день. Он бы может и сдался, попробовал бы влюбиться, но… — Хён, — Юнхи аккуратно потирает прохладные длинные пальцы, — я знаю, что это всё сложно и кажется несерьёзным. Но если это не продлится долго, как ты говоришь, — даже если несколько месяцев, — почему бы нам не попробовать? Ты просто можешь разрешить мне быть с тобой немного непочтительным, а я буду пользоваться этим правом аккуратно и с благодарностью. Сону хохочет. В глазах прыгают бесинята: — Как сегодня? — Вроде того, — улыбается Юнхи, — со мной тебе вряд ли станет скучно. Я вообще-то выдумщик. У меня много идей. Например, я могу шантажом заставить твоего временного работника взять управление магазином на недельку, а сам украду тебя на Чеджу. Мы облазаем там все горы, какие только сможем найти. Оба прыскают со смеху. — Джисон меня сожрёт, — уверенно говорит Сону. — Я тебя защищу. Ты мой. Повисает неловкая тишина. Оно как-то само вырвалось, но Юнхи совершенно не жалеет. Это именно то, что он чувствует. Сону — его. С того момента, как зашёл в общую комнату на шоу или позже, сути это не меняет. Юнхи мало в чём бывает уверен на сто процентов, но этот вопрос не вызывает в нём никаких сомнений. Ю Сону — его. Даже если сам ещё этого не понял. Сону между тем неловко прочищает горло. — Мне пора возвращаться в «Melted», — смущённо говорит он, снова становясь похожим на мышку, спешащую скрыться в своём убежище, — меня нет уже почти час. — Хорошо, — Юнхи выпускает его ладонь, — я зайду через пару дней. Отдам тебе твой подарок послезавтра, идёт, хён? Он не забыл про рецепт. Но пусть Сону ещё парочку дней будет думать об этом разговоре, может быть, что-то в нём, наконец, перевернётся. Тот кажется заинтересованным, но гордость не позволяет расспрашивать, — так что они прощаются и расходятся по своим делам. Сытые и задумчивые.