Что вы не знали о Галадриэль

Каждый раз, когда Фэанаро проходил мимо, Артанис чувствовала недостойное дочери Арафинвэ раздражение. Разумеется, родичей не выбирают, лишь те, что даны Эру, могут быть как награждением, так и наказанием, но Фэанаро словно смотрел не на нее, точнее, смотрел и не видел саму Артанис, а видел только переплетение в ее дивных локонах света великих Древ Тельпериона и Лаурэлин. Сошедший с ума на своих произведениях искусства, он жаждал – а это Нэрвен свободно видела в разуме – обладать тем, что ему не принадлежало, и она порою боялась оставаться с ним один на один. Отец только улыбался на жалобы дочери о том, что она порой думает, что Фэанаро, будучи сильнее, чем она, как физически, так и ментально, может схватить ее и отрезать золотые пряди насильно. Артанис понятия не имела, что же именно заставляет ее так сильно пугаться Фэанаро, но словно веяло от него тьмой и холодом, словно всегда он думал только о себе, а все прочее, кроме Финвэ, было для него игрушками, словно ценил он свои творения выше, чем иных нолдор. Что же он способен сотворить? Что бы не задумал сильней, мудрейший и прекраснейший из нолдор, нрав его казался деве злым, и не хотела Нэрвен участвовать в этом. На просьбы и уговоры дяди неизменно отвечала она твердое: «Нет!», даже перестала лишний раз распускать волосы, хотя и могла бы просто попросить защиты у любимого дедушки. На каждый ее отказ в глазах мастера Фэанаро, наследника короля нолдор, загорался неистовый гнев, даже становился он похож на валу-отступника, преступившего волю Эру, на Мелькора. Артанис пугалась еще больше, трепетала как пойманная голубка, быстро убегала к братьям, а догнать ее не мог даже этот совершеннейший из нолдор, ибо было сие под силу лишь легконогой Нэссе, легко и быстро обгонявшей ее. Лишь обретя оружие и научившись с ним обращаться Нэрвен почувствовала себя в безопасности, хотя и не собиралась она нападать пусть и на нелюбимого, но все же родного дядю, ибо запрещает Эру бить и убивать родичей (пусть даже последнее слово не произносилось еще в бессмертных землях). Нэрвен еще тверже произнесла: «Нет!», и глаза еще сверкнули нолдорской сталью, и отступил тогда окончательно первенец короля Финвэ. Именно тогда приняла она решение о том, что никто и никогда, пока стоит Арда, не получит ее локона без ее согласия.

* * * *

- Какой же дар хочешь получить ты, о Гимли, сын Глоина? Она могла ждать какого угодно ответа, но прозвучавший удивил Галадриэль, но не напугал: душа гнома была беззлобной, сердце чистым, он умел быть и мудрым, и благородным, и станет он другом эльфов. Мастер, как и пребывающий ныне в чертогах Мандоса, дядя Феанор, он не имел таких амбиций, а вот ум и талант в нем владычица Лотлориэна прекрасно чувствовала. Вне всякого сомнения, смотрела она ныне в глаза истинно благородному существу, что не принадлежал к ее народу, но так ли уж это удивительно? Уже у многих народов рождены были достойные и благородный мужи и мудрые и прекрасные жены. Создания вала Аулэ не стали исключением. Улыбка осветило прекрасное лицо Утренней Звезды эльфийского народа, и взяла она ножницы, и отрезала три сверкающих локона, и, положив их в драгоценный ларчик, с поклоном вручила благородному Гимли, сыну Глоина. Она видела, что миру суждено возродиться, что, может быть, замыслы Эру все же сбудутся, Арда перестанет быть Искаженной, и исцелиться она, может даже не грянет Дагор Дагорат. Ах, как хотелось Галадриэль пройти по Арде Исцеленной! Такие, как Гимли, сын Глоина, с сердцами горячими и добрыми, с умами честными и смелыми, объединившись для истинной дружбы, смогут помочь всему миру. Прекрасная Галадриэль бросила быстрый взгляд на Леголаса Трандуилиона и слегка улыбнулась ему одними глазами, озадачив юного синда, но он достаточно мудр, он поймет. - Намариэ…