***
— Проиграл. «Вот проклятье», — Юджон закусил губу. Это четвертый или пятый раз кряду. Лучше бы Кюбин спал в самом деле... Но нет, теперь, когда капитан поймал удачу за хвост, он даже останавливаться не собирался, куда там спать. Юджон проиграл два дежурства на мостике, половину гонорара, запонки в форме радужных единорогов... Что теперь-то?.. Ему и самому было интересно. Все-таки шестой год в связке — Кюбин и сам должен понимать, что ничего более ценного, чем единороги, у старпома не осталось. Какое счастье, что внутреннюю транспортировку так удачно заклинило — шестая пара бокалов с шампанским самосервировалась в боковом отсеке, и Юджон без напоминаний принес все к лежбищу комсостава звездолета «Дора Маар». — Эдак Джисон нам все внутренние запасы прикончит, — проворчал он, вручая чуть запотевший от пальцев бокал Кюбину. — А ты говоришь, что он тебя не любит, — Кюбин кивнул, с благодарностью наблюдая «ш-ш-ш» в исполнении дорогущих праздничных пузырьков. — Давай-ка последнюю партию. — Мне больше нечего ставить, — пожал плечами Юджон, выставляя параметры новой игры на коммуникаторе со встроенным генератором ютнори. Он отвлекся от Кюбина — и совершенно зря, потому что, отставив в сторону свой бокал, тот пересел поближе к Юджону и, протянув руку, осторожно приподнял подбородок своего красивого старпома. — Один поцелуй. От такого нахальства у Юджона перехватило дыхание. — Иди-ка ты, КейБи... Я тебе не Укджини! — Ах, ты все еще не забыл эту пьяную выходку... Ну прости. Взгляд Кюбина переместился в область губ и подбородка Юджона, дыхание опять перехватило, и на сей раз не факт, что только от нахальства. — Подожди возмущаться, может, я проиграю, — хохотнул Кюбин, — и ты вернешь себе и запонки, и спокойный сон — пока я за тебя буду нести вахту на мостике.***
— Нет, с меня довольно. Я пойду открою эту треклятую капсулу... Штурман Риэ бегал по стенкам — то развлекая, то раздражая бортмеханика Джунхёна, неотлучно занятого наблюдением за показателями жизнеобеспечения «нерабочей» лифтовой капсулы. — Это уже какой-то фарс. Мало того, что пришлось на них извести полугодовой запас шампанского... Я просто не в силах... На очередном вираже Риэ что-то отвлекло от праведных — и правильных, в общем, речей, — и он приник к монитору видеонаблюдения. — Ну вот. Юджон опять проиграл... С большим усилием Риэ заставил себя отвернуться от щекочущей нервы картинки — капитана, самозабвенно прижимающего собой красавчика Юджона к ближней стенке. Видео было не очень, зато звукопередача — восхитительная. С ходу не разберешься — и можно подумать, что Джисон решил продемонстрировать что-то из особо закрытых корабельных архивов. — Нет! Это недопустимо! Я... Бортмех приподнял бровь. — Никуда ты не пойдешь. Помнишь, что у нас приказ? И не шуми. Ты хочешь, чтобы сюда прискакал младший офицерский состав?***
Это блядское шампанское. Это чертов искин. Это ебанутые макнэ пошутили... Это долбанный Кюбин, не собиравшийся останавливаться на одном поцелуе. Юджон, позабывший обо всем на свете, очнулся от блаженной неги в тот момент, когда пальцы Кюбина забрались под резинку форменных трусов — как и положено, с тремя звездочками. Голова кружилась неистово, как в гиперпространственном прыжке — только лучше, пятое измерение никогда не возбуждало Юджона так, как Кюбин, наконец получивший доступ к телу и собиравшийся оторваться за все шесть или сколько там их было лет. Сопротивляться все равно бесполезно, да и какой смысл — если продолжения Юджону хотелось больше, чем единорогов обратно, чем выходных вместо дежурств, чем... да чего угодно — все равно у него и ценного ничего нет. Кроме Кюбина. Кроме его жадных взглядов, обжигавших в те мгновения, когда Юджон ловил их на себе. И, не в силах выдержать, он отворачивался, закусывая губы и щеку изнутри — чтобы не стонать, чтобы найти силы дышать — и все равно не помогало. Очнуться тоже не помогло. Приподнявшийся на локтях Юджон с оглушительно бьющимся где-то в районе глотки сердцем наблюдал, как рот Кюбина неторопливо — нарочно медленно! — забирает головку мучительно напряженного члена Юджона. Как губы плотно обхватывают головку — Юджон готов был поклясться всеми небесами, что никогда в жизни больше не сможет смотреть на ухмылочку своего капитана, — как горячий язык, все так же неторопливо, оббегает окружность, как спускается по уздечке — вниз, как побелевшие пальцы Кюбина стискивают талию Юджона, не давая пошевелиться. А ему и не надо. Только бы эту херову капсулу еще сто лет не починили. — Бля-а-а-а... Свет потолочных ламп померк перед глазами откинувшегося обратно на спину Юджона, где-то под веками уже расцветали первые искры будущего салюта.***
— Эй! Еще же не все! Все-таки явившаяся на вопли Риэ легкая кавалерия в одухотворенных лицах Милла и Найна с негаснущим интересом наблюдала разворачивающуюся в лифте сцену окончательного соблазнения капитаном неуступчивого старпома. Но на самом интересном месте штурмана все-таки сорвало с места, и плевать было, что звук все еще был великолепен, как и отборная лексика, которую кончающий Юджон в количествах выдавал в адрес капитана и корабля, корабельного компьютера, команды, их родителей, космической погоды и всего мироздания в принципе. Заслушавшиеся зрители без перевода понимали, что старпому сейчас очень, очень хорошо; но Риэ внезапно обуяла стыдливость — и он, встав спиной к мониторам, перегородил весь обзор. — Ну... ну, хён, дайте же досмотреть! Но Риэ был непреклонен и возмущен: ему вся задумка не нравилась изначально. — Это неприлично! Из динамиков донеслась фраза такой этажности, что у Милла покраснели уши. — Судя по звукам, все уже кончилось! Проваливайте обратно — работа не ждет! Что скажет Кюбин, когда мы наконец освободим их? — вспыхивал Риэ. — Чтобы мы нахуй отвалили от них, — ответил ему ласково бортмех. — Идите, ребятки, работайте. Наш предусмотрительный Джисон все равно все записал — впрок. Потом посмотрите...