Бытовое - не выбивается

Эйвор долго глядел на список выпускников. Последний год, последний семестр, последний экзамен — всё было прожито, пройдёно и сдано. Марк прислал ему результаты в грёбанные три ночи, но, первый и последний раз, был не послан нахуй куда подальше. Информацию вывесили полчаса назад, раньше срока на целый день (или и того больше). Вопрос ещё, когда бы Эйвор до неё добрался. Вместе со многими — или немногими, это ведь «смотря с какой стороны посмотреть, свет мой» — он числился под «А». Его личный лист он успел прокрутить большее количество раз, чем реальная бумага смогла бы выдержать. Ему даже пришлось выключить и отложить на пару минут телефон, чтобы восстановить дыхание. Зелёные галочки и проценты в скобках рядом стояли напротив каждого предмета, и самый маленький процент с больши́м отрывом от остальных являл косую семьдесят девять. Господи боже милостивый, это кончилось. Рядом послышалось шуршание, затем негромкий всхрап, и телефон полетел из пальцев, потому что тяжёлая абсолютно не по-сонному рука появилась из темноты неожиданно, тут же забрав в неё с собой. Сигурд промычал что-то в шею, прижимая к себе. Эйвор закрутился, пытаясь спастись от мурашек, но только оказался стиснут настойчивее. В шею дышали упёрто, не желая отпускать от себя хоть и на крошечный, но миллиметр, и щекотка живо кусала кожу за рецепторы. — Кто там тебя тормошит в разгар ночи?.. — Сигурд приподнялся, освещённый рассеянным светом дисплея. — Всё ж к хуям кончилось, пусть нахуй отъёб- — Я всё сдал, — прошептал Эйвор, и в груди в очередной раз сдавило лёгкие. Сигурд несколько раз моргнул, потом зажмурился, покряхтел секунд десять и открыл уже более осознанные глаза. Он погладил Эйвора по лицу и оставил пальцы на шее под челюстью. — Ещё ж четырнадцатое. — Ага. — Быстро. — Да. Наступила тишина. Эйвор прикусил щёку: Сигурд смотрел внимательно, а может и серьёзно, и возбуждение понемногу вплеталось плотнее своими ветвями в альвеолы, проникая сразу в кровь. Страшно. Всегда было и есть, особенно когда так: темно, тепло, тихо. — И какой результат? — спросил Сигурд, и голос его звучал ровно, но напряжение, неосязаемое и невидимое, маячило искрами за ним. Ну, конечно, он волновался. Эйвора скрутило до желудка. Когда-то давно, на первом курсе, Сигурд сказал Эйвору, что тот выпуститься с оценкой «Великолепно», и что половина потоков бездари, и что выдающийся результат — «не есть и не ест» показатель знаний и умений, а ещё что Эйвор единственный на его, Сигурдовой, памяти, кто получит это «Великолепно» и при этом будет действительно разбираться в том, что изучал. Это было в кафе, незадолго до каникул (Эйвор не помнил, каких), и они целовались потом так, что свалились на пол, благо, в тонну мешков и подушек. Выбираться было трудно, но лежать — в разы труднее. Сигурд что-то пошутил, а затем ушёл на собрание «безчленователей» и вернулся уже домой. После секса Эйвор думал, что чуть не сдох — хотя когда он так не́ думал. А до этого, на второй по счёту, но первой с «приглашённым для чтения вам избранных курсов доктором Стирбьёрнссоном» паре, они встретились. Когда ректор (или кто толкал эту речь?) распрощался, Сигурд хлопнул папкой по столу и подтвердил, что он будет читать биохимию, молекулярную «не помню что и, возможно, историю». Историю он, кстати, действительно читал, просто не курсом, а отдельными парами, на подмене. На историческом элективе, впрочем, ни один из них не появлялся: у Эйвора было достаточно забот, а Сигурд не распространился деканату о причинах отказа. Эйвор как-то раньше не думал, что всё происходившее может быть романтичным, но в каком-то плане оно ведь было. Как минимум, наверное. Сигурд читал лекции, шутил, пил чай, давал консультации, а однажды они столкнулись с Эйвором один на один в коридоре четвёртого этажа, когда до закрытия всего здания было около получаса, и Сигурд вжал его в стену, мня задницу, и говорил много слов, но Эйвор смог осознать только «красивый» и «мне». Дальше было больше, и коридоры сменились закрытыми аудиториями, а потом улицей, парком, стеной какого-то переулка и, наконец, квартирой Сигурда. Эйвор туда въехал в тот же вечер, как попал. А Сигурд «въехал» в него. Эйвор закрыл глаза, концентрируясь на своей шее, где так и лежала рука. Сигурд, как всегда, был прав. Или не как всегда. — Я среди первых десяти процентов. *** Эйвор зажмурился: Сигурд входил медленно, но они трахались дай бог несколько часов назад, и член, судя по всему, не просто так называют дубиной. Эйвор проскулил тихое и протяжное «только не быстро», когда движение изменилось в обратную сторону, а за ним потянулась лихорадка, хватаясь за мускулы по телу, заставляя их напрягаться так, что вдохнуть не получалось. И не быстро — не было. Потому что сначала было плавно, и Сигурд выходил полностью, чтобы заново вставить головку, и это было мучительно. Эйвор закашливался каждый раз, когда яйца упирались в него, но давление не исчезало, пока ему не начинало казаться, что член уже трётся о сфинктер желудка, и даже тогда — долгие секунды катились по горлу хрипами. Неспешно, пока не стало молниеносно. Заместо грома — вскрики и вопли, и электричество исправно неслось по капиллярам, находя каждый крохотный кусочек тела и проникая в него, клеймя невидимым жаром секса. Страсти. Сигурда. Сигурд должен был отвести у них толком не больше семестра, и ректор уделил чуть ли не половину своей речи на новогоднем поздравлении (видео потом около года красовалось на одной из первых страниц сайта их универа) тому, как весь преподавательский состав благодарен доктору Стирбьёрнссону за то, что тот будет читать для «молодого поколения юных учёных гениев две тысячи пятнадцатого года поступления» лекции вплоть до конца их обучения. Эйвор не помнил, как оно так вышло, но Сигурд трахнул его прямо во время просмотра ролика. А может, и во время выступления: Эйвор в тот день пришёл за своим новым пропуском и, получив его, сосал Сигурду в каком-то кабинете, после чего получил шлепок по заднице и обжигающее дыхание в ухо вместе с «жди дома, это ебучее светопреставление закончится скоро, и я приеду». По дороге он купил себе стаканчик кофе. Эйвор весь вжался в кровать, когда подушечка коснулась уретры, надавливая, а остальные пальцы скользнули по уздечке, и кончил до того, как движение сомкнулось кулаком. Сигурд долбил его ещё долго (может, он отключился?) и, кончив, навалился сверху, поталкиваясь несколько следующих вдохов подряд. Эйвору пришлось перевернуть подушку, когда они ложились — та была вся мокрая.