***
Я стою на коленях, безоружная, босая и с непокрытой головой. Кожанка сползла с плечей и верхняя пуговица на рубашке расстегнулась. Руки и ноги завязаны гдк-то сзади. Слева и справа также стоят наши ребята. А прямо по курсу парни в кубанках и с "мосинками". Ну всё. Сейчас меня убьют. Какой-то наглый матросик вальяжно ходит перед парнями с винтовками, шутит и отдаёт приказы, крутя в руке наган. Внезапно среди бойцов поднялся шум и все стали глядеть куда-то в бок. Даже матросик развернулся. К толпе подлетел на белом коне кто-то очень важный. -Шусь! Ты ебанулся? у нас патронов много чтобы продразвёрстку стрелять? Это звучало очень обнадёживающе. - Веди их вешать. Всадник кинул взгляд в нашу сторону. -Федос, ты шо?! А бабу-то зачем стрелять?! -Какую бабу? -Да вот же, посередине баба. -Да не гони ты, Нестор! Так это же и есть батька Махно. Гораздо симпатичнее, чем нам его рисовала партия. Нестор, тем временем подошёл ко мне и повертел моё лицо туда-сюда, приподняв голову за подбородок. - Ты баба? - да В этом не очень красивом человеке было столько чарующей энергии. Каждое его движение было стремительным и властным. Непонятно, как это умещалось в человеке, который ниже меня. Он подозвал какого-то парня и приказал разрезать верёвки у меня на ногах. - Пошли Я встала, ноги затекли и голова кружится. Но я пошла. Пошла за ним. Я, командир отряда продразвёрстки, пошла за ним беспрекословно. Но мне уже всё равно, что подумают обо мне мои товарищи, которых вот-вот повесят, если они не предадут свои идеалы и не вступят в эту разбойную шайку. Но я была готова уже предать всех и лично повесить каждого моего бывшего товарища. Атаман потащил меня за верёвки, которыми меня связали, а другой рукой взял коня под узцы. Крикнул тому матросу - Ты только Маруське не говори, а то ж она меня пристрелит. - А, то есть жинке твоей можно?! Батька зыркнул на него серьёзно и многозначительно, Щусь замолк. Мы пошли по тропинке через высокую траву. Чтобы на нас поменьше обращали внимание. Трава закончилась и мы вышли к каким-то сараям, возле которых тоже стояли парни в кубанках. - Где свободно? Парни кивнули в сторону. Нестор открыл дверь одного сарая и толкнул меня в темноту. Я упала лицом в сено. Не ясно, сколько времени я провела там, только солнце зашло и голоса снаружи стали тише.***
Снова пришёл он. Помог мне подняться. Стряхнул солому с волос, которые сами стали как солома, вывел из темницы, направив на меня наган. И мы пошли по безлюдной дорожке туда, где было темно и тихо. В какой-то момент все люди скрылись из виду, тогда он убрал пистолет в кобуру. Как ни странно, мне стало лучше, болят только руки, связанные за спиной ещё утром или даже вчерашним вечером. По левую руку показались виселицы, подсвеченные луной, а на них знакомые силуэты. - Не смотри туда! - цыкнул Махно и больно толкнул меня. - Мне их совсем не жаль. Мы пришли на полянку, окружённую деревьями с одной стороны и камышами с другой, с большим пнём скраю. Нестор снял папаху, кинул её на траву и оказался ещё ниже, чем я думала. Снял ножны с шашкой и кинул на пень кожанку, которую, похоже, сняли с кого-то из моих боевых товарищей. Потом он швырнул на пень меня и стащил с меня штаны. У него явно нет цели меня удовлетворить, но я уже его хочу. Когда я ощутила его внутри, кожей головы я почувствовала холодный ствол пистолета. Когда он довёл меня до пика наслаждение, я закричала, и он убрал пистолет. За всё это время я кричала так три или четыре раза. Он трахается лучше, чем любой красный, с которым я была. Довольно странно для насильника, но он кончил не внутрь.***
- Развяжи мне руки Атаман задумался, стоит ли это делать, но всё же перерезал верёвки. Руки не сразу послушались меня, но, как только, чувствительность вернулась, я обняла его. Нестор вздрогнул от неожиданности - Эво, как - Можно я буду с вами, против красных?