Освободи моё сердце

На Арене ядер-мобильчиков в полдень было шумно. Едва двери распахнулись перед Кари, что за локоть тащила сюда за собой Арчера, в системе оповещения парка Ядер-Тауна раздался задорный голос Красного Глаза, объявляющего об очередном счастливчике, прошедшем Испытание. Общий гомон голосов, рейдерский хохот, крики и стук оружием по металлической сетке больно ударили по барабанным перепонкам. — Говорят, опять какая-то парочка Стрелков забежала. — Думают, прошли комнату с газом, и теперь смогут выиграть? Послышался дружный смех пары рейдеров из Стаи, что тащили ящик с довоенным пивом и местной бражкой в грязных бутылках в сторону трибун. Народа становилось всё больше, и Кари едва удалось найти незанятый уголок в секции для Адептов с хорошим видом прямо у окна. — Эй, а мясо ты нахрена сюда притащила? — фыркнул какой-то мужчина в капюшоне и металлической маске с россыпью небольших отверстий, но Кари лишь шикнула на него, притягивая Арчера ближе к себе. — Обещаю, тебе понравится шоу. Может быть мы даже урвём пару сувениров, — хихикая, сказала налётчица, разглядывая бледное лицо своего возлюбленного. Она невольно облизнула губы, чувствуя, как от волнения перед предстоящей бойней начали дрожать руки. Под «сувенирами» она должно быть понимала оторванное ухо или палец, а то и кусочек мозга, что прилетят в зал… Арчер старался не крутить головой, глядя в одну точку перед собой — грязное, покрытое трещинами стекло арены. Комментарии других его мало заботили, да и в принципе рейдеры не особо обращали на него внимание — не больше чем на уцелевших в Ядер-Тауне роботов или сломанные игровые автоматы. Взгляды женской половины Адептов ощущались липкими, но Кари цеплялась в его руку как злой ястреб, ясно давая конкурентам понять, чья он игрушка. Шум становился все громче — ублюдки распалялись под комментарии местного диджея Красного Глаза — им не терпелось увидеть своими глазами новое мясо, которое Кольтер пошинкует на шашлык. Босс уже стоял на арене — привычными движениями его шестерка Гейдж заканчивал возню с его силовой броней, подключенной к заряженному током потолку через длинный металлический штырь. Именно эта броня и делала босса непобедимым, но Арчер считал его лишь ссыкливым мошенником, на деле не оставлявшим своим жертвам ни шанса. Всего через несколько минут почти все рейдеры Ядер-мира собрались на трибунах, и шум в зале резко возрос, едва Гейдж ушёл с арены, и металлическая дверь за ним захлопнулась. — Адепты! Вы готовы испить крови?! — громкий мужской голос Кольтера словно гром прокатился по залу, и рейдеры из числа Адептов закричали, стуча оружием по хлипкой сетке на грязном стекле. — Стая! Вы готовы к буйству?! — члены Стаи начали выть, точно волки, и орать что-то про бойню. — Операторы! Вы готовы засвидетельствовать мой очередной триумф?! — налётчики в отполированной до блеска металлической броне начали аплодировать и кричать что-то в поддержку своего босса. — Смерть! Смерть! Смерть! — почти хором орали рейдеры из всех банд, и даже Кари отпустила Арчера, пальцами вцепившись в ржавую сетку, пока взгляд её был прикован к происходящему. Наконец, развернувшись, Кольтер высокомерно уставился на дверь в другом конце зала, где уже ожидали три человека в боевой броне, явно напуганные, но решительно настроенные бороться до последнего. — А вы! Вы готовы сдохнуть, неудачники?! Броня Кольтера покрылась искрящейся электрической сетью, когда тот шагнул к своим жертвам. Зрительный зал превратился в единый организм, дающий энергию своему боссу, что как хреновый родитель, обращал на них внимание лишь тогда, когда сам в нем нуждался. Кари захватил общий азарт и жажда крови, и она совсем позабыла про Арчера, которого не слишком-то интересовал этот изначально нечестный бой. Он начал озираться по сторонам, пробегая глазами по рядам зрительного зала, напоминающего сейчас копошащийся улей касадоров. Многие как и Кари заводили себе любимчиков в ошейниках, приводя их на шоу — красные лампочки мигали тут и там. Справа от сектора адептов он заметил Мэйсона, сидевшего на своеобразном троне, сделанном из чучела гориллы. Главарь Стаи напоминал Арчеру рыжего гиббона, чья морда была раскрашена в яркие желто-голубые полосы. Он вальяжно развалился на троне, следя за боем но не забывая тискать какую-то девушку, устроившуюся на его коленях. Раздались первые выстрелы, и девушка повернула голову. Сердце Арчера в эту минуту заискрилось сильнее брони босса Ядер-Мира. Это была Милли. Когда дверь со скрипом поднялась вверх, трое Стрелков тут же выбежали и скрылись за ближайшими ядер-мобильчиками от возможного свинцового дождя из пуль, однако Кольтер не торопился — редко когда им удавалось захватить целую группу стрелков, а значит, стоило растянуть бой. Всё равно все знали, кто в итоге победит, поэтому даже не делали ставок. — Их размажут! — в восторге бормотала Кари, сжимая тонкую проволоку сетки. Стрелки выбрали довольно логичную тактику — пока двое пытались стрелять по Кольтеру, что, конечно, не оставляло и царапинки на защищённой электричеством броне, третий попытался прокрасться к нему сзади. Похоже, план состоял в попытке отключить поле силовой брони, вот только они были не первыми и не последними, кто пытался подобное провернуть. Резкий разворот — тяжёлый кулак босса ударил Стрелка прямо в голову, когда тот попытался подскочить к его спине. По грязному полу посыпались кровавые осколки зубов, что вызвало у толпы восторженные крики. Никто не сводил взгляда с происходящего, потому что редко шоу обещало быть настолько интересным, даже если его итог был заранее известен каждой псине. Звук ломающейся челюсти не спутать ни с чем, и Арчеру показалось, что и у него зубы трещат. Все это происходило на фоне, но для него зрение сузилось до одного единственного лица. Аккуратное личико Милли было раскрашено в цветах Стаи, но Арчер узнал глаза — небесно-голубые, распахнутые в сторону арены и внимательно следящие за боем. Он думал, в них будет ужас, но там был интерес, как у других рейдеров без масок или очков. Одна ее рука зарылась в рыжие волосы Мэйсона, другая покоилась на его груди, перебирая в тонких пальцев ожерелье из крупных костей, напоминающих когти крупного зверя. И она улыбалась. Она никогда не радовалась насилию. Плакала над каждой убитой дикой собакой, и сердце у нее было мягкое, как нагретая солнцем летняя трава. Что-то было не так — на тонкой шее Милли не красовался ошейник — она не была рабыней. Из-за мелькающих голов зрителей Арчер не мог разглядеть ее ниже шеи — возможно, ошейник закрепили на лодыжке. Она притворялась заинтересованной, взволнованной, похотливой по отношению в Мэйсону, как это делал Арчер с Кари — иначе он себе объяснить ее поведение не мог. Ему нужно было улучить момент, чтобы поговорить с ней, и тогда, Арчер был уверен, все сразу станет ясно. Когда тяжёлый ботинок брони опустился на грудь упавшего Стрелка, что выл как раненый пёс, хватаясь за челюсть, звук громкого треска рёбер и крика агонии перекрыла бушующая толпа. Вновь налётчики арены застучали по стеклу, затопали ногами и завопили, едва ли не пуская изо рта пену. Где-то звякнули бутылки и прозвучали тосты в честь первой смерти. Кто-то хлопнул Кари по плечу, и она обернулась, увидев своего неплохого приятеля — Ларс протянул ей психо и жгут и предложил «закинуться» для большего драйва. Уговаривать её не пришлось, ведь если угощают — бери и не спрашивай. Девушка закатила рукав, и тонкая игла вошла точно в вену на бледной руке, покрытой шрамами и синяками. Через стиснутые зубы раздалось довольное рычание, когда наркотик разлился в крови, точно мёд на душе. — Смерть! Смерть! Смерть! — продолжала кричать разгорячённая толпа, и Кари кричала вместе с ними, словно и позабыв про существование Арчера рядом, а может просто будучи уверенной, что никуда он не уйдёт. Разогретый боем, Мэйсон вскочил, и Милли слетела с его колен, будто кошка. Девушка умудрилась удержаться на ногах, лидер Стаи что-то буркнул ей, и она начала спускаться, пригибаясь от прыгающих повсюду задранных рейдерских шипящих локтей. Арчер наблюдал за ней, идущей прочь из зрительного зала, пока ее фигура не скрылась в толпе. Сейчас или никогда. Другого шанса не будет. — Я принесу тебе выпить, — громко сказал он в самое ухо Кари, хотя не был уверен, что даже так она его слышит. Девушка только что вмазалась по самое не балуй, и он надеялся что ярость, что растекается по венам вместе с психо, не заставит ее нажать на кнопку пульта ошейника, когда она не обнаружит своего раба рядом с собой. Он осторожно скользнул вбок, чтобы не задеть никого из рейдеров и не получить пером под ребро, и быстрыми шагами двинулся вслед за Милли, лавируя между зрителями, как кротокрыс между бочками на свалке ядерных отходов. Бой на арене продолжал набирать обороты — осталось только двое Стрелков, и было видно, что они осознали невозможность своей победы. Выбор был один — тактическое отступление, однако все двери оказались закрыты. Теперь же задачей стало «выжить столько, сколько получится». Кольтер не торопился — словно танк, он двигался на противников медленно и гордо, зная, что в любом случае и мокрого места от них не оставит. Молодой парнишка с коротко стриженной головой продолжал стрелять, однако внезапно рейдерский босс оказался совсем близко — он схватил его за горло и поднял вверх над землей, а затем развернулся вместе со Стрелком к трибунам. Рейдеры снова завопили, они хотели крови, много крови, и Кольтер собирался им её дать. Тело словно мешок полетело в окна, и, ударившись о него, упало возле заграждения. Парень был жив, однако тонкая струйка крови потекла с его разбитого затылка. Те налётчики, что оказались в первых рядах, возбуждённо заорали, а кто-то даже начал стучать по стеклу, будто бы пытаясь самому добраться до брошенного мяса. Кари и не заметила, что место рядом опустело — кажется, Арчер что-то ей говорил, но она не разобрала слов. Всё вокруг казалось размытым, и лишь запах крови раздражающе царапал ноздри, вызывая желание лично броситься на арену и голыми руками забить кого-то из пленников насмерть. Под трибунами гогот рейдеров стих, а их самих не было — только рабы, таскали ящики с пойлом поближе к лидерам банд. На одном из них устроилась Милли — разбавляла виски нюка-колой в ярко-красном пластиковом стаканчике. — Милли… — тихо позвал Арчер, приближаясь. Девушка резко вскинула голову — в ее русые волосы были вплетены ярко-рыжие ленты с россыпью кротокрысьих клыков. На ней было платье из окрашенного в синий меха и ожерелье из перьев. Если бы Арчер не знал ее, то решил бы, что она одна из Стаи. — Не зови меня так, — она полоснула его льдом своих голубых глаз. — Здесь меня называют Лисой. Она будто совсем не узнавала его — либо так вжилась в роль, спасая свою жизнь, либо… Совсем растерянный, Арчер приблизился и взял второй пластиковый стаканчик, решив приготовить для Кари такой же «коктейль». Так он хотя бы объяснит свое отсутствие, если рейдерша это заметит. — Я думала, ты давно мертв, — сказала Милли, которую все звали Лисой. — Адепты редко держат своих рабов в живых так долго. Она даже не выглядела обрадованной, словно все эти полгода, что они провели вместе, для нее ничего не значили. Каждый день делить вместе еду, кров, постель… И совершенно ничего не чувствовать? — Мне повезло, — бросил он, стараясь лить медово-золотой напиток медленно и затянуть разговор. — Я найду способ вытащить нас отсюда, — пообещал он, не глядя на нее, будто они незнакомы. — Не надо, — жестко отрезала Милли, поднимаясь. Что-то холодное, скользнуло по лодыжке и поползло по телу, пытаясь добраться до сердца. Никогда голос его возлюбленной не был настолько равнодушным. Он едва не разлил ядер-колу, когда вздрогнул от этих резких слов. — Что это значит? — непонимающе спросил он. Девушка возвышалась над ним, сидящим на корточках, высокомерная, как хозяйка над рабом. Лиса повела худыми плечами, яркие перья на ее шее блестели в свете потолочных ламп. Перья, а не ошейник. — Ты не сможешь нас вытащить, — взгляд ее мазнул по красному огоньку под его подбородком. — А даже если сможешь, пустоши на много километров вокруг, а здесь… Здесь я нашла свое место, — она оглядела его с ног до головы — все-таки он выглядел немного лучше остальных рабов, и уж точно лучше любых рабов Адептов. — Ты тоже, как я вижу. — Место на коленях у Мэйсона? — вспылил Арчер, вскакивая и ощущая в горле жгучую, как дешевый виски, обиду. — Ты настолько не верила, что я приду за тобой, что легла под него? Он хотел пробудить в ней злость, ярость — хоть что-то живое, но она даже не дрогнула. Неужели Стае так быстро удалось сломать ее, и какие методы она использовала? — С ним я остаюсь в живых. Ты же сам всегда говорил, что надо подстраиваться. С этим нельзя было не согласиться — Арчер ведь тоже подстроился, но ради Милли, а не… — Все кончено, Арчер, — сказала она, не дав ему возразить что-то еще. — Здесь выживут только клопы и безумцы, и я решила, кем быть. А ты лучше позаботься о себе. Не успел мужчина открыть рот, как она развернулась и вышла на трибуны, скрывшись в гуще пьяных, обколотых и обкуренных тел. Пленник медленно пошел следом и на автомате двинулся туда, где ему было здесь место — к Кари. Он совершенно не понимал, что произошло, но знал точно — всё, ради чего он жил и держался все эти дни — этого больше нет. Когда Арчер вернулся в зону Адептов, Кольтер уже добивал последнего Стрелка, что отползал к ядер-мобильчику, зажимая рану на животе и оставляя за собой кровавый след. Несколько пуль оставили в броне большие зияющие дыры, порвали плоть под ней. Всё закончилось довольно быстро — Кольтер развернулся к толпе и поднял руки, вызывая шквал эмоций у зрителей. Бои на арене всегда проходили стремительно, но обычно это было лишь началом общего праздника. Члены Стаи вскоре устраивали сражения на собственной арене в Амфитеатре, в Салоне начиналась большая пьянка, а Адепты… Они развлекались, кто как мог, и обычно это переживал мало кто из рабов и пленников. Кари смеялась вместе с другими членами банды, чувствуя, как быстро колотится в груди сердце, словно бы вот-вот готовое проломить рёбра и выскочить наружу. Когда она увидела вернувшегося Арчера, то переключила всё своё внимание на него, вцепившись в его грязную футболку. — Как тебе бой? Фантастика! Это же был новый рекорд! — бормотала она так быстро и сбивчиво, что её слова едва ли можно было разобрать. Крики рейдеров, звонкий голос Кари — все было будто в тумане. Девушка явно была на заторче, причем коллективным, словно всех Адептов сейчас накрыл общий приход. Ощущение опасности кольнуло Арчера в шею грязным коготком, но он проигнорировал его как что-то, больше не имеющее значения. — Это было красиво, — равнодушно кивнул он, балансируя стаканом в руке, чтобы не разлить виски с ядер-колой. — Я принес тебе выпить. Он надеялся, что круто замешанный коктейль вырубит ее, и тогда он… Просто вернется в свою клетку, которая даже не запиралась, но хотя бы ненадолго избавится от нее и посидит в тишине. О, ему очень хотелось остаться одному, но рваные движения Кари и ее крайне возбужденный вид говорил о том, что до отруба ей так же далеко, как трем несчастным стрелкам было далеко до победы. Схватив стакан, она почти залпом выпила всё, что намешал ей Арчер, а затем, улыбнувшись, схватила его за руку и потащила прочь с арены. О, у неё были определённые планы на сегодня, это точно, и в них едва ли входило участие в общей пьянке. Впрочем, может быть потом… Но сначала тело хотело чего-то другого. Пока они шли к горе Физзтоп, Кари продолжала что-то рассказывать, но все время сбивалась с мысли, резко начинала говорить о чем-то другом или вовсе просто смеялась, даже не обращая внимания на то, что невольник, идущий за ней, её вообще не слушал. Лишь когда они оказались в логове Адептов, а позади хлопнула металлическая дверь технической каморки, рейдерша, опираясь руками на вытянутый стол, тяжело дышала, стараясь немного прояснить плывущее сознание. Арчер прикрыл дверь, скидывая плотную коричневую куртку прямо на пол, и уселся на спальник, исподлобья глянув на согнувшуюся над столом Кари. Он прекрасно знал, чего она хочет — после боев и ярких зрелищ рейдеры всегда трахались как стадо бешеных кротокрысов. Казалось, что его тело сейчас работало как механизм по производству душевной боли и унизительных страданий. При мысли о том, что сейчас его используют как секс-игрушку, какая-то деталь вдруг сломалась, и боль перестала производиться — все теперь работало «вхолостую», и сердце билось лишь для того, чтобы перекачивать кровь. Наверное, это был пик. Предел, после которого душа отключает человечность. Той девочки, которую он любил, больше нет. Была только эта холодная, чужая Лиса. Какая-то часть не верила, что она говорила искренне, но в основном он ее даже понимал. Выживальщики редко осуждают друг друга за способы выживать. Та же часть Арчера, которая осознавала происходящее, просто умерла там под трибунами, в зассаном углу среди мятых красных стаканчиков. Наконец, немного придя в себя, Кари выпрямилась и подошла к Арчеру, сев перед ним. На её лице светилась яркая улыбка, а взгляд был диким, хотя его не было видно за металлической маской, поблёскивающей на свету потолочной лампы. — О, дорогой, я так долго этого ждала… — прохрипела она, толкая того в грудь, заставляя лечь, и нависая над ним. Сейчас Арчер казался ей невероятно красивым, и Кари почувствовала сильный жар ниже живота, заставляющий дрожать от нетерпения. Больше не медля, она затянула парня в грубый, требовательный поцелуй, языком проникая в его рот. Хотелось большего. Хотелось страсти, хотелось наконец-то овладеть тем, кого она так долго добивалась, и наркотик в крови только больше подгонял её. Он ответил на поцелуй, и не потому что хотел, а просто повторял ее действия, как безвольный болванчик. Губы у Кари были мягкие и горячие, от нее пахло потом, алкоголем и металлом, а может быть, кровью. Ее кожа будто обжигала, но маска оставалась холодной, и эту маску Арчер ненавидел в ней больше всего. С ней эта девушка никогда не стала бы для него человеком, какими бы громкими ни были ее признания. Девушка не стала медлить — её рука сразу же потянулась к собственной рубашке, которую она расстегнула, оголяя грудь, которую украшали множественные шрамы и ожоги. Взяв ладонь Арчера, Кари положила её на свою левую грудь, тихо простонав через поцелуй. Внутри будто горело яркое пламя, с каждой минутой распалявшееся все больше. Отстранившись, рейдерша заглянула в глаза Арчера, улыбаясь. Арчер провел пальцем по розовому набухшему соску, коснулся неровной кожи, что вовсе не напоминала кожу молодой женщины, а скорее истерзанное снарядами поле сражения. Эти шрамы и ожоги, расчерченные сеткой по ее груди — были ли они результатом многочисленных рейдов или тем, что сделало ее такой безумной? Незнакомое обнаженное тело и улыбка Кари, которую маска превращала в хищный оскал, вызывали у него скорее отторжение, чем страсть, и Арчер вообще рассчитывал, что в таком опустошенном состоянии он не сможет возбудиться, но стремительно растущее напряжение в паху, вызванное трением ее бедер через одежду, оказалось ему неподвластно — организм еще продолжал функционировать, в отличие от души. Проведя ладонью по животу Арчера, Кари взволнованно выдохнула, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Она облизнула сухие губы, опуская руку ниже и расстёгивая ремень на штанах раба. — Я хочу тебя… — прошептала она, наклоняясь и мягко кусая мочку его уха. Нетерпеливо стягивая его штаны вместе с нижним бельём, Кари ухмыльнулась, пальцами нежно проводя вдоль его члена, уже почти готового к тому, что она собиралась сделать. На самом деле, рейдерша уже давно мечтала это сделать, но считала, что не стоило торопить события. Теперь же ничто не могло остановить её от задуманного, пока внутри всё кипело. В затуманенном похотью и психо рассудке ей казалось, что и глаза Арчера горели, как её собственные. На самом деле в них была пустота. Арчер проклял свою мужскую суть потому что, черт бы его побрал, он тоже ее хотел. Ну или какая-то его животная часть, что пыталась убежать от боли в ее вагину, как зверь от лесного пожара — в нору. Еще час назад он бы начал договариваться с совестью, убеждать себя, что даже такие гадкие вещи, как измена, он совершает ради Милли. Теперь же он делал это просто так. Потому что кроме этой сумасшедшей рейдерши, что сняла с него штаны, но оставила ошейник, у него не осталось ничего. Чувствуя, как руки дрожат от нетерпения, Кари, не выдержав, и сама стянула с себя низ одежды, а затем, опираясь на крепкую мужскую грудь, медленно опустилась на член Арчера, чувствуя, как он растягивает горячие стенки влагалища. С её губ сорвался громкий стон, и рейдерша вновь наклонилась к нему, языком проводя по бледной шее, оставляя на ней влажную дорожку. Дыхание девушки было тяжёлым и сбивчивым, а сердце в груди стучало громко, почти оглушая. Этот момент был невероятным — последний её секс, кажется, случился три месяца назад, и сейчас, оседлав возлюбленного, она понимала, что в ближайшие дни собирается наверстать упущенное, взять от парня всё, что могла. О, сколько всего они могли сделать! И в этой пыльной каморке никто им не помешает. Приближение маски к лицу каждый раз обдавало Арчера примесью крови и металла, и это совершенно сбивало с толку — расходилось с теми ощущениями, что он испытывал ниже живота. Внутри у Кари было горячо, он чувствовал, как он повлажнела от желания, окончательно теряя над собой контроль. Если все это продолжится, Арчер был уверен — это натянет колючую проволоку между ним и Милли. Где-то в самой глубине сердца он еще ощущал этот тлеющий огонек надежды на то, что он еще способен что-то исправить. Но красная лампочка на ошейнике отразилась от маски и доказала, что нет — ничего он не исправит. «Здесь я нашла свое место», — Мелисса даже не пыталась бороться, просто отвернулась от него. Арчер же не собирался мириться с положением раба, если в этом больше не было смысла. Пусть лучше эта наркоманка просто убьет его. Маску она не сняла, даже будучи полностью раздетой — оставила единственную броню, что явно скрывала больше, чем лицо. Возможно, немилосердную смерть он-таки получит, если покусится на самое дорогое, что у нее есть. И с этими мыслями Арчер запустил руку в ее светлые волосы, нащупав застежку, и ловко выдернул из колечка тонкий ремешок. Прикосновение пальцев к светлым волосам казалось мягким и нежным, до тех пор, пока вдруг не раздался тихий лязг металлической бляшки, а ремешок не ослаб. Маска почти спала вниз, но Кари резко схватилась за кусок металла, что никогда не снимала, прижав его к лицу, и выпрямилась, тихо зарычав через стиснутые зубы. — Какого хера ты делаешь?! По телу прошла лёгкая дрожь, и нервно, будто бы она почти потеряла часть себя, рейдерша застегнула ремешок на затылке, после чего одной рукой схватила Арчера за шею над металлическим обручем с мигающей красной лампочкой. Казалось, что щёки Кари покраснели не от смущения, а от гнева, когда рука сдавила чужую глотку. Девушка никогда и никому не позволяла снимать с себя маску, да и сама почти ни разу не оставалась без неё с тех пор, как вступила в Адепты… И дело было не только в правилах банды или местной моде. Маска стала частью лица, скрывала то, что могло выдать о ней самую ранящую правду — взгляд, в котором у каждого человека словно бы отражалось прошлое. А прошлое у того, кто решался податься в рейдеры, простым и бескровным быть не могло. Однако она увидела его глаза — такие тёмные, карие глаза, что напоминали кору клёнов, которые росли возле её дома детства… И рука сама собой разжалась, едва Кари поняла, что вновь почти что загубила всё. — Ох… Прости, Арчер. Ты ведь не знал, да? — слегка дрожащим голосом спросила она, и тон её казался печальным даже через наигранную мягкость. Взяв того за запястья, налётчица прижала их к полу, склонившись над парнем внизу и захихикав в явно нездоровой манере. — Конечно не знал! И что я спрашиваю? Те, кто видят лица Адептов, умирают очень долго, глупенький! «Знал!» — хотелось крикнуть ему. «Знал и хотел этого!» Ловкая дрянь — он не успел разглядеть ее лицо. А ведь Арчер хотел, чтобы оно стало последним, что он увидит в жизни — лицом бога смерти. Как назло, жестокая рейдерша, что упивалась чужой болью, как нектаром, не могла навредить ему, словно невидимый хлыст подстегивал ее под ребра каждый раз, когда она пыталась. Худшим в этой ситуации было то, что и безопаснее всего ему было рядом с ней. Со стороны они смотрелись странно: все еще слитые воедино, возбужденные и потные, и одна не контролировала себя, а другой хотел умереть. Будь что будет, пронеслось у Арчера в голове. — Прости, Кари. Я не знал, — тихо сказал он. На некоторое время она замолчала, будто бы не ожидала, что услышит извинения… Или вообще словно не привыкла их слышать. Но затем на её лице появилась улыбка, во всяком случае, очень похожая на искреннюю, и Кари тихо хмыкнула, аккуратно отпустив запястья парня. — Ничего, дорогой… У тебя ещё будет много ночей, чтобы извиниться, — усмехнулась она, начав довольно резкими движениями приподниматься и опускаться, чувствуя, как крепко стоящий член внутри трётся о влажные стенки. Воздух из лёгких будто выбивало, и Кари, больше не настроенная на диалоги, вновь закинула голову назад, застонав. Движения Кари становились все более резкими, рваными, постепенно сосредоточивая все ощущения Арчера в одной точке между ее ног. Вернув на лицо маску, она вновь обратилась зверем, живущим лишь инстинктами, и в сексе ее ничто не сковывало, в отличии от остальных женщин, что имели свойство загоняться в комплексах из-за своего тела или неопытности. Кари всё это не волновало — она будто танцевала на нем так, будто никого больше нет, как если бы делала это одна. Последний огонек надежды на возвращение Мелиссы погас и развеялся пеплом по уголкам сердца, но вместо него проснулось что-то другое — дикое, шипастое и чешуйчатое, как новорожденный дракон. И это чудовище заставило Арчера жадно вцепиться в талию Кари и податься ей бедрами навстречу, подхватывая ее ритм. Свет отражался от ее вспотевших плеч, спускался на покрытую шраму грудь и впалый напряженный живот. Сняв одну руку с ее талии, Арчер запустил два пальца между ее половых губ, касаясь горячих влажных складок и удивляясь, как его не обжигает. Начал двигаться еще и там, усиливая ее удовольствие, и, пора было признать, своё тоже. — О чёрт… — на выдохе прохрипела она, выгибаясь в спине и ногтями оставляя лёгкие красные полосы на груди Арчера, о которую опиралась руками. Во рту вдруг пересохло, а от жара внизу становилось невыносимо. Прикусив губу почти до крови, Кари зажмурилась, чувствуя, что уже была почти на самом пике, до которого её так быстро не доводил ни один другой рейдер раньше. Сердце вколачивалось в лёгкие, которым отчаянно не хватало воздуха, а в голове вдруг всё смешалось от ощущений, хлынувших на шаткое сознание. Почувствовав, что Кари задыхается, Арчер резко притянул ее к себе и прижался к ее рту, зло и до крови кусая за губу. Движения их языков перекликались с его интенсивными толчками внутри. Арчер двигался уже сам, давая девушке и набраться сил и просто наслаждаться нарастающим оргазмом. В постели не имеет значения, кто носит ошейник. Обычно он держался дольше, предпочитая растянуть удовольствие, но Кари ждать не собиралась, поэтому и он отпустил контроль и позволил оргазму охватить его тело, одновременно ощущая, как это происходит и с рейдершей. Ноги Кари задрожали, и тихое довольно мычание послышалось через поцелуй. Наконец, отстранившись, рейдерша просто легла рядом, тяжело дыша и чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Это было невероятно, и девушка понимала, что лишь тот, кто был предназначен ей судьбой с самого первого взгляда, мог доставить Кари подобное удовольствие. Она прильнула к нему, обняв Арчера за грудь и языком проведя по его щеке, довольно улыбаясь. Даже не хотелось ничего говорить — налётчица желала просто вот так быть рядом, чувствовать чужое тепло и понимать, что теперь парень полностью принадлежал ей, весь и без остатка. Обессиленный и во всех смыслах пустой, Арчер лежал на спине, уставившись в потолок, чувствуя тепло Кари и прикосновения отвратительной маски каждый раз, когда она целовала его. Черта, за которую он так боялся перейти, осталась так далеко, что ее уже стало не видно. Бетонный потолок над головой пестрел, напоминая довоенную карту с мелко рассеченными линиями ландшафта. Тени от лампы скользили в трещинах, как крошечные саламандры, и это завораживало Арчера, который медленно впервые за последние недели начал ощущать, что сердце его бьется ровно — пустое, разбитое, не желающее рваться никуда, кроме объятий смерти, что сейчас держала свою руку над ним, но почему-то не убивала.