Освободи моё сердце

      В последние дни октября золотистые лучи солнца почти не выходили из-за суровых свинцовых туч, а ветер становился всё сильнее, почти вымораживая до костей, но в Ядер-мире, расположенном посреди безжизненных серых пустошей, раскинувшихся на десятки миль вокруг, всё ещё было довольно тепло. Жизнь в парке развлечений текла столь же бурно, как и до войны, но если раньше здесь раздавался звонкий детский смех, то теперь это были крики отчаяния страдающих, гогот мучителей и рёв диких зверей, запертых в ржавых клетках. Ядер-Таун, раньше являвшийся хабом Ядер-мира, а теперь единственным обитаемым городом на ближайшие мили вокруг, принадлежал рейдерам. Три банды, столь отличные друг от друга и едва терпящие присутствие прочих рядом, заполонили улицы — кто-то патрулировал окрестности, кто-то издевался над плохо трудящимися рабами, пытаясь их «мотивировать» угрозами, а некоторые просто отдыхали, балуясь наркотиками в стороне, стреляя по мишеням на стенах или играя в карты на выпивку. Мало кто обращал внимание на очередной конвой невольников, что стройным рядом плелись за надзирателями. Нескольких из пленённых отправили в Амфитеатр, где располагалось логово Стаи, другие же были посланы в Салон — основное пристанище Операторов, ну а последним четверым оставалось лишь ловить соболезнующие взгляды других рабов, подметавших улицы или латавших вывески, пока конвой двигался к горе Физзтоп — к жестоким Адептам. В технических помещениях искусственной горы было холодно как в морге, и пахло разложением и спиртом. Уже с первого взгляда на прибежище Адептов стало ясно — никто из пойманных не уйдёт отсюда живым. Кишки висели на стенах, как гирлянды, а из костей были скреплены подобия люстр и украшений. Несколько ванн стояли в одной из служебных комнат, наполненные багровой кровью, пока над ними на мясных крюках висели обезглавленные трупы без конечностей со свисающими из вспоротых животов внутренностями. Двоих девушек сразу же забрали, и едва их отвели в сторонку, как послышались громкие женские вопли и следом хохот налётчиков, получивших свежую порцию мяса, которую они собирались растянуть надолго, чтобы хватило до следующего поступления рабов. Одного мужчину отправили наверх, где с помощью прожекторов на стене искусственной горы создавалось какое-то жуткое теневое шоу, похожее на кинотеатр смерти. Не стоило даже гадать о том, что ждало несчастного… Последнего же отвели в самую дальнюю из комнат — техническое помещение с нерабочим оборудованием и пустыми металлическими стеллажами, покрытыми слоем древней пыли. Старые кровавые следы тянулись по полу от стула до двери. В центре комнаты стоял лишь металлический стул, на который и посадили парня, связав руки за спинкой сиденья. Грубо сунув ему в рот кляп, что защёлкнулся на затылке, надзиратели, посмеиваясь, ушли, даже не потрудившись запереть дверь, потому что знали — этот раб уже никуда не денется. Никто не выходит из горы Физзтоп живым, кроме Адептов.

***

Тёмный женский силуэт двигался вдоль мрачного коридора, вдыхая вонь сырости и гниющей плоти. Его шаг был уверенным и твёрдым, а осанка ровной, почти солдатской. Металлическая дверь, покрытая брызгами ржавчины поверх зеленоватой краски, со скрипом отворилась, а тонкие пальцы нащупали на стене рядом заветный выключатель. Люминесцентная лампа на потолке несколько раз мигнула, прежде чем наконец загорелась белым светом, заполняющим небольшое помещение. Металлическая маска, закрывающая верхнюю часть лица, поблёскивала на ярком свету. Несколько неровных горизонтальных разрезов на ней позволяли разглядеть вошедшей девушке свою добычу, которой она добивалась уже очень долго. Месяц. Почти месяц Кари следила за крупным бостонским караваном, а если точнее — за одним охранником, чьи черты лица рейдерша могла рассматривать в пыльных линзах бинокля часами, заняв удобную позицию где-нибудь в скудных сухих зарослях на холме, откуда открывался хороший вид на старые автомобильные шоссе. Её работа была проста — находить потенциальные источники ресурсов и рабов, а затем сообщать о них другим налётчикам из Ядер-мира. В этот раз всё затянулось, но едва Кари увидела бледное лицо мужчины, сидящего на стуле со связанными сзади руками, как она поняла: это всё было не зря. — Наконец-то ты здесь… — выдохнула девушка, не сдержав широкой улыбки. Мужчина щурился от яркого света и из-за кляпа даже не мог с облизнуть губы, на которые попадала кровь из разбитого носа. Его мужественное, обветренное лицо покрывали многочисленные порезы и кровоподтеки: он боролся как лев с этими разукрашенными ублюдками, но всё же проиграл. Не смог защитить ее. Мелиссу, которую он всегда ласково звал Милли, эти ублюдки увели куда-то на его глазах, едва они достигли города. Его ангелу, что так мужественно переносила все тяготы жизни караванщиков, отрезали крылья буквально на его глазах. Руки за спиной туго стянуло, оцарапанное пулей плечо обжигало ослепляющей болью, но он нашел в себе силы поднять карие глаза на высокую светловолосую рейдершу, что нависла над ним, скрывая лицо за маской. Он слышал истории о Ядер-мире и об Адептах, и прекрасно осознавал, что последние песчинки в часах его жизни сейчас снесет с лица пустошей ядерный ветер. Или не сейчас — через много часов страшных мучений. А его голова еще долго будет гнить под равнодушным солнцем на потеху холодным садистам. Он всегда был смелым. Нельзя родиться на пустошах и дожить до двадцати пяти, не будучи таковым. Да и смерть не виделась ему чем-то ужасным — за его спиной тянулась красная вуаль из трупов, и пока не появился его ангел, он не и не думал бояться ее. Эта рейдерша тоже походила на ангела, но другого, что носит лезвия в перьях своих черных крыльев, и она отправит его в его личный ад. Перевязанный рот не позволял ему даже спросить имя своего палача, но он буравил ее взглядом. Отец всегда учил его не отворачиваться от хищников, даже если те были сильнее, зубастее и страшнее. Это он и делал: неотрывно смотрел волком и ждал боли еще невыносимее, чем сейчас. Медленно, точно крокодилокоготь, крадущийся из засады, Кари подошла к связанному мужчине и без какого-либо стеснения села ему на колени. Ладонью рейдерша провела по его мягкой щеке, не скрывая своей довольной улыбки. — Вблизи ты ещё прекраснее… — прошептала она, рассматривая лицо пленника, каждую его черту: слегка выступающие скулы, острый нос, отточенный подбородок и лёгкие мешки под глазами от бессонных ночей в пути с караваном. Они были близко, даже слишком. Лишь металлическая маска, поблёскивавшая от яркого света потолочной лампы, оказалась барьером, мешающим пересечься их взглядам. Наклонившись к шее охранника, Кари вдохнула его запах, стараясь насладиться моментом, запомнить его. Это определённого того стоило. Время, деньги, просьбы — теперь ничто не могло разлучить их. — Эти твари из Стаи получат своё за то, что навредили тебе, обещаю, — говорила она, пальцами бережно коснувшись его пропитанной кровью куртки. Он ожидал от неё только боли, но никак не прикосновения, которое в иное время могло бы считаться нежным, а теперь — напоминало лезвие ножа, прислоненного к коже. Мужчина едва подавил желание резко откинуть голову и силился что-то разглядеть в разрезе маски, но глаза незнакомки оставались недоступными, в отличие от тела, которое так и льнуло к нему. Это какая-то жестокая игра, думал он. Правила известны только рейдерше, а он будто мышь в лапах у кошки — замер и не в состоянии даже мычать сквозь кляп. Сквозь маску охранник ощущал перечно-жгучий взгляд охотницы, что будто умоляла его: «только дай мне повод». Кари не могла отвести взгляда от человека перед ней. Каждый день с того самого момента, как она увидела его во время наблюдения за караваном, она мечтала оказаться с ним так близко, что будет слышать его тяжелое дыхание. Это казалось какой-то музыкой, тихой и чарующей… написанной только для неё одной. Рука Кари переместилась на его затылок, пальцы слегка погладили пыльные чёрные волосы, а затем послышался щелчок на ремешке, и кляп изо рта парня полетел куда-то в сторону, отброшенный рейдершей прочь. — Так-то лучше… Я хочу слышать твой голос, дорогой, — протянула она, продолжая поглаживать парня по слегка загорелой на пустошном солнце щеке. — Скажи, как тебя зовут? — Арчер, — послышался сдавленный хрип. Пересохшие, окровавленные губы разлеплялись с трудом, собственный голос показался ему слабым и неуверенным, как бы он ни старался показывать обратное. Простреливающая боль в раненом плече усиливалась с каждой минутой, постепенно сосредоточивая его сознание в одну точку. Руки за спиной словно сковывало в колючие тиски из-за неудобной позы, в которой он провел уже некоторое время. Легкое тело девушки на коленях не давало пошевелиться, и Арчер мог двигать лишь головой. Задрав подбородок, он глядел на девушку, силясь понять, какие пытки ей нравятся. Одни из самых извращенных, судя по ее странному поведению. — Арчер… — на её лице вновь расплылась широкая довольная улыбка, когда она смаковала имя на языке. — Что ж, Арчер, меня зовут Кари. Взяв из кармана небольшой серый платок, девушка аккуратно стёрла кровь с губ и носа пленника, наклоняя голову набок. — Сейчас мы тебя подлатаем. Негоже на первом свидании сидеть с простреленным плечом, правда? — Кари тихо усмехнулась. Мысль о том, что теперь Арчер был полностью ей подвластен, пьянила, заставляла облизываться в нетерпении. Какое еще, к чёрту, свидание? Парень морщился от каждого касания ткани к коже, словно ту пропитали ядом. Из-за маски улыбка девушки напоминала оскал, от которого по задней стороне его шеи пробежали мурашки. Он скосил глаза, глядя на комнату, к яркому свету которой уже привык. Кроме одной единственной двери здесь не было никаких иных выходов, даже маленького окошка, да и нет никакого смысла искать его, когда он в таком состоянии. Поэтому Арчер просто стиснул зубы, ожидая того, что случится, когда рейдерше надоест эта игра и она перейдет к тому единственному, отчего люди вроде нее действительно получают удовольствие — к насилию. — Что со мной будет? — тихо спросил он. — М-м… Ничего плохого. Здесь тебя никто не тронет, потому что если посмеет, я его подвешу за кишки к потолку, — торопливо заговорила девушка, поднявшись. Кари стянула куртку Арчера вниз и достала из кармана моток серых бинтов, начав накладывать плотную повязку на плечо под его футболкой. — Мы проведём много времени вместе… — тихо посмеивалась она. — Только ты и я… До конца наших дней. Ее смех напоминал Арчеру шорох опавших листьев, и он казался жутким в тишине его импровизированной камеры. Он стиснул зубы, стараясь не показывать Кари свою боль. Следил за её уверенными движениями и понимал, что возможно, подвешенных на крюках ждала более милосердная судьба, чем его. Он ни на секунду не поверил ни её словам, ни тому, что эта забота может быть искренней. Возможно, Адепты направили к нему самую жестокую из своих шестёрок, потому что во время атаки на караван он сопротивлялся больше всех, и теперь ему придется ответить за каждого из убитых им рейдеров. — А остальные люди, что были со мной — их тоже не тронут? — спросил он, из осторожности избегая произносить чьи-либо имена, и имя Милли в особенности. На секунду Кари замерла, явно не совсем ожидав подобного вопроса сейчас. Зачем ему знать об остальных? Арчеру что, не хватало её общества? Или это было… Кари осторожно завязала концы повязки, после чего обняла парня, тихо засмеявшись. — О, дорогой, у тебя такое доброе сердце! — проводя пальцами по растрёпанным тёмным волосам, рейдерша вдруг помрачнела, сняв с пояса металлическую флягу. — Это не важно. Сначала нам надо привести тебя в порядок. Не спрашивая, Кари поднесла горлышко фляги с холодной водой к губам мужчины. — Пей. Первой мыслью было дернуть головой и выплюнуть драгоценную жидкость, но вместо этого Арчер жадно прильнул губами к горлышку. Нельзя было злить ее раньше времени, по крайней мере до тех пор, пока он хоть что-нибудь не узнает про Милли. Вкус вроде бы обычной воды оказался приятным, будто она была последней в жизни заключенного, приговоренного к смертной казни. «Подстраивайся», — учил отец. — «Пустоши сожрут тебя, если не будешь здраво оценивать положение». Своё положение Арчер оценивал как до крайности хреновое. — Спасибо, — пробормотал он, когда вода во фляге закончилась. Исподлобья смотрел в то место на маске, за которым должны были находиться ее глаза. Повесив пустую флягу обратно на пояс, девушка дёрнула плечами, услышав такую простую благодарность. Это казалось ей сном, несбыточной мечтой, слышать такие слова из столь прекрасных губ. — Итак, чем бы ты хотел заняться, Арчи? — улыбнулась она, сев на корточки перед парнем и наклонив голову набок, внимательно изучая его карие глаза, своим цветом напоминающие кору клёна. — Мы можем сыграть в карты или… Или я могу прочитать тебе что-нибудь! Кари облизнула сухие от волнения губы, когда вдруг вспомнила одну вещь, с которой стоило начать. — Ох, что я говорю… Ты же наверняка сначала хочешь увидеть мой подарок, да? Лучшим подарком, наверное, сейчас была бы пуля в голову, потому что о такой вещи как свобода Арчер даже не помышлял. Кари говорила с ним так, будто они знакомы уже много лет, и более того, находятся в отношениях, однако, он видел её впервые. Эта девушка либо издевалась, либо была совершенно сумасшедшей, и оба этих варианта делали её очень опасной. Поэтому Арчер просто кивнул, понимая, что любое сопротивление живо развернёт её настроение на сто восемьдесят градусов. Тут же поднявшись, она отошла к одному из стеллажей, и достала оттуда кое-что припрятанное пару месяцев назад на чёрный день. Эту вещицу проиграл ей один из членов Стаи во время стрельбы по мишеням на спор, а потом ещё пару дней пытался взять реванш, несмотря на её отказы. Повернувшись к связанному пленнику, рейдерша подняла руку, показывая Арчеру расстёгнутый рабский ошейник, широко улыбаясь. — В Ядер-мире ходят либо с оружием, либо в ошейниках… Но это нам нисколько не помешает, обещаю! Я даже покрасила его в красный цвет, тебе нравится?! — её голос звучал нервно и немного сбивчиво, будто бы этот момент был для Кари более волнителен, чем для парня. Арчер почувствовал, как по вискам стекают капли холодного пота, а сердце забилось как молот, вколачивая в душу гвозди. Он прекрасно знал, что это такое — быть рабом Адептов. Это означало жизнь, и жизнь долгую, но такую, что лучше умереть. Ходили слухи, что постепенно рабы Адептов лишаются конечностей, становятся жертвами извращенных пыток и жутких сексуальных утех. Даже невольники Стаи и Операторов жили почти на свободе в сравнении с этим. — Лучше убей, — вырвалось у него при виде ярко-красного пятна в руках Кари. — Не время для шуток, — закатила глаза рейдерша, что, впрочем, не было видно за её маской. Она подошла к Арчеру, и холодный металл коснулся его загорелой шеи. Послышался лёгкий щелчок, и красная лампочка на ошейнике загорелась, сигнализируя об исправной работе. Сделав шаг назад, девушка театрально выдохнула, смахнув светлые волосы со своего лица. — Ну разве не прелесть? Первое время он может натирать, но для мужчины вроде тебя это пустяки, правда, Арчи? Красная лампочка очертила контуры его острого подбородка. Ошейник болтался на шее свободно, но казалось, воздух перестал поступать в лёгкие, и Арчер жадно глотнул его. Тяжесть металла ощущалась камнем, который тянул его на дно, в темную трясину невыразимой паники. «Если меня не убьешь ты, найду способ сделать это сам», — подумал он, но потом вспомнил, что Милли тоже была где-то здесь. Возможно, у другой банды, но вероятнее всего еще жива. Он должен был жить хотя бы для того, чтобы попытаться вызволить ее. Поэтому он сжал губы и молчал, никак не отвечая на вопросы Кари. Вновь облизнув губы, Кари медленно обошла своего пленника, остановившись у него за спиной. Девушка наклонилась к самому его уху, тихо прошептав: — Теперь ты принадлежишь мне, а я — тебе. Всё как и должно быть… Из ножен она достала немного ржавый тесак кривой формы, похожий на металлический коготь. Послышалось тихое шуршание разрезаемой на руках Арчера плотной верёвки. Всего несколько мгновений, и острое лезвие разорвало путы невольника. Бледные руки обняли парня за плечи сзади, и Кари нежно потёрлась своим носом о его щёку, довольно улыбаясь. — Я люблю тебя, охранничек… Как прекрасно, что теперь мы можем быть вместе, — прошептала она. Он сидел, как сгорбленная каменная статуя. Руки повисли плетьми, с запястий по ладоням потекла кровь из царапин, оставленных жесткой бечёвкой. Арчер ощущал тепло Кари на коже, чувствовал запах металла от ее маски, а в душе разрослась липкая пустота. Его подташнивало от нежеланных прикосновений, и все эти ласковые слова вызывали лишь отвращение. Без веревок он мог просто напасть на неё и попробовать убежать, но какой смысл, а когда за этой дверью десятки Адептов, и даже выберись он живым из этого ада, за пределами Ядер-Тауна его голова просто взорвется, как переспевший арбуз. «Я люблю тебя», — говорила незнакомка, у которой даже не было глаз. А люди, как известно, влюбляются именно в них. «Я люблю тебя», — говорила Милли, и смотрела на него так, будто из самого синего неба. И тут Арчера осенило — пытаться бежать не нужно. Девушка, что так крепко обнимала его, ощущала свою полную власть над ним, но разве это не могло работать в обе стороны? Она хотела себе игрушку — она получит игрушку, мягкую и податливую, которая однажды воткнет ей в горло заточку, даже если ради этого ему придется потерять свободу. Такова цена жизни Милли.