кто-нибудь..хоть кто-то..

теперь в доме стояла гробовая тишина, разбавляемая только надрывными всхлипами.. темно но в ушах продолжает нарастать ужаснейший звон. а голова вот-вот расколется на две половинки. ощущение, будто в черепную коробку разом забили пару десятков гвоздей. как это прекратить? КОГДА ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?? как давно произошла очередная потасовка между отцом и сыном? Джонатан не знает. как давно он сидит с окровавленными руками и разбитым лицом на холодном полу ванной комнаты? Он. Блять. Не. Знает. Он сидит, прижав ноги к себе и положив на колени голову. слабо обнимает самого себя дрожащими руками. кажется, будто комната начинает вращаться вокруг него. а может не кажется? Он не в силах понять. Он думает, что мог бы прямо сейчас закончить это. мог бы, но не станет—слишком труслив. его не заботит состояние собственных предплечий: струйки крови уже засохли и теперь неприятно стягивали кожу. Порезы жутко саднили и пульсировали. некоторые снова открывались из-за слишком частых лихорадочных,на грани истерики, почесываний и боль нарастала по новой. ему только кажется, что боль внутри проходит.. не проходит. боль всегда перерастает в ненависть. но это все неважно—он хочет исчезнуть. хочет, чтобы его закопали под землю, вдавили так глубоко, чтобы не было слышно криков, и, наконец, отвалили от него, оставили в покое. он хочет покинуть себя, свое тело, хочет оставить лишь оболочку, такую безобразную,что смотреть тошно. Он хочет, но, сука, не может.. Трус. Трус. Трус. ТРУС. Это клеймо закрепилось за ним наравне с педиком. Но если педик достался ему как любезный подарок от общества, то трусом он прозвал себя сам, для коллекции, так сказать. Трус— вот, что действительно унизительно , а самое унизительное то, что он сам понимает за что. он выжег это слово у себя на подкорке мозга, каждый раз повторяя его как ебанную мантру. Каждый раз когда— поток мыслей прервался рвотным позывом, Джонатан в панике широко раскрыл глаза: он не ел уже около двух дней, что за хуйня? Несмотря на полное замешательство, превозмогая боль в окаменевших ногах, он на корточках пополз до туалета, пытаясь не запачкать кафель еще больше—убирать то, все равно ему. к его собственному счастью, он успел добраться до ободка в ту же секунду, как его желудок скрутило. Обмякшее тело приземлилось прямо перед унитазом, со стороны это смотрелось бы уморительно, но только не для Джонатана. Его руки и ноги сковало от холода, тремор не прекращал пробивать зарядами кисти, задница из-за долгого нахождения в одном положении казалась деревянной, а голова—неподъемной. Благо порезы полностью засохли. нужно смыть кровь. Опираясь на стульчак и стены он еле как поднялся с пола и подошёл к раковине. смыть кровь. не смотреть в зеркало. Он не хотел видеть себя, не хотел видеть свою слабость, не хотел признавать этого. Он из последних сил хотел верить, что у него есть шанс на спасение. Руки не с первого раза открыли кран и принялись за свое дело. Вода была ледяной, но сил поменять просто не хватало. Извилистые ручейки крови снова ожили и начали стекать с предплечий прямо в раковину. Отряхнув руки, подойдя к полотенцу, чтобы вытереть их досуха, только взявшись за его край, по привычке все же поднял взгляд прямо перед собой. Блять. Он отвлекся, не справился, и теперь из зеркальной глади на него смотрело замученное страданиями чудовище. рассеченная губа опухла от удара кулаком и кровоточит до сих пор, кажется, она даже посинела. возле носа запёкшаяся кровь, он даже не ощущал ее на лице до этого момента. с другой стороны от пирсинга бровь также рассечена, только тут уже он не помнит каким образом, возможно, это когда он вырубился на пару секунд. Джонатан смотрел самому себе в глаза, искал хоть что-то похоже на себя и просто не узнавал. по ту сторону стояло пустое ничтожество. испорченная и выброшенная кукла. в какой момент все пошло не так?! появилось навязчивое желание разбить свое лицо об чертово зеркало—все равно терять нечего. он приблизился опасно близко к зеркалу, но двойник не отводил от него взгляд, будто говоря ему: «Видишь в кого ты превратился?». Это мразь дразнила его, унижала только взглядом. Это раздражает. «Думаешь я до тебя не доберусь, тварь?»— пронеслось за долю секунды в воспалившемся сознании. Он хотел достать этого урода из зеркала, хотел, чтобы он ответил, за все, что Джонатану пришлось пережить по его вине. Он резко занес кулак для удара и нацелился прямо в середину этого самозванца. Звонок в дверь. Тело будто окаменело, он так и застыл с кулаком напротив зеркала, навождение пропало и на его место пришел дикий ужас. «Отец…»— шепот вышел больше похожим на хрип, сколько же,мать его, он здесь просидел? Звонки в дверь продолжились с больше настойчивостью. Джонатан не может дышать, он не представлял, что этот ирод еще с ним может сделать. У Джонатана перед глазами попытки утопления, морение голодом и замахивание ножами и молотками. Джонатан задыхается. Джонатан больше не слышит звуков, кроме биения своего сердца. Он задыхается. Слезы начинают пробивать с новой силой, когда входная дверь резко распахивается. ощущение будто она и правда слетела с петель. Джонатан не видит. он зажмурился так, что перед глазами начали появляться белые всполохи. Он (не) готов. Он слышит как тяжелые ботинки ступают по полу и все его тело сжимается перед ударом. «кто-нибудь, хоть кто-то.. помогите..» Он отворачивает голову и прижимает руки к груди и попытке обороняться. Удара не последовало. Его тело сжали с такой силой, что, кажется, новая порция рвоты не заставит себя ждать. спустя несколько секунд одна рука перекочевала прямо к нему на затылок, но хватка от этого слабее не стала. сжали его еще сильнее, будто боясь, что он растворится Его.. обнимают? «Джон, боже мой..»— до боли знакомый голос раздался прямо возле уха, мурашки стадом пробежали по телу. Руки сами начали цепляться за футболку со спины, не заботясь о ее сохранности, а также невредимости кожи ее хозяина. Он вцепился в футболку так, что еще чуть-чуть и она затрещит по швам. но сейчас это неважно — он спасён. «Брайан…»—из глаз снова потекли горькие дорожки слез, Джонатан просто не верит. это не может быть правдой он ведь никому не нужен, он… тело стал бить жуткий озноб, руки как будто перестали слушаться, ему хотелось кричать, но осипший голос мог выдавать только приглушенные жалкие всхлипы. Помогли не забиться в истерике теплые ладони. они перехватили его лицо и отодвинули от себя, заставляя его смотреть прямо в глаза своего обладателя. такие красивые глаза.. пронзительный взгляд, полный… чего? жалости, строгости?.. боже, в них было слишком много всего, да и Джонатану нет до этого никакого дела. главное, он рядом. Джонатан спасен. тело, измученное бесконечными травмами и голодовками, стало ватным, ему нужен отдых. ноги подкосились сами собой. Джонатан медленно, не прерывая зрительного и телесного контакта начал сползать вниз. сильные руки тут же подхватили его, не давая рухнуть на пол, как мешок картошки. Два молодых человека, будто в замедленной съемке опустились на кровавый пол. Джонатан закрыл глаза. Брайан держал его в крепких объятьях, стараясь как меньше тревожить еще не зажившие ссадины на его теле. Он не заботится о чистоте своей одежды, сейчас это наименьшее, что его тревожит. Брайан лег прямо на холодный кафель и переместил легкое и замолкшее тело на себя. только бы не заболел.. Ему потребовалась пара минут застывшим взглядом смотреть перед собой, чтобы наконец осознать, что только что могло произойти произошло. Тревожность противной тягучестью начала заполнять его разум. Что-то он уже давно не слышит никаких звуков. Он резко поднес ладонь к лицу Джонатана, устало расплывшегося по всему его телу. дышит. просто спит. Брайан облегченно вздохнул и прикрыл глаза. Его руки обвили податливую тушку и сжали, чтобы на всякий случай убедиться, что он все еще чувствует. Двое парней так и застыли в отчаянных объятиях на ледяном полу ванной. Наконец настало долгожданное спокойствие, разбавляемое лишь тихим дыханием. Джонатан не боится. пока Брайан с ним, ему нечего бояться. «Все будет хорошо» — надрывный шепот отскочил от стен ванной и растворился в липкой тишине. Это стало последним звуком, который произносился в этот отвратительный день. I need somebody, someone... Can’t somebody help me? All I need is to be Loved just for me.