Пламя и кровь

Визерис Таргариен третий имени своего всегда знал, кто он и кем ему суждено стать. Он – наследник Железного трона, Король Андалов, Ройнаров и Первых людей, правитель и защитник Семи королевств. Он – младший сын безумного короля. Он – дракон. Однако сейчас, стоя на коленях перед дотракийским вождём, пока кровь от крови Кхала держат его за руки, он не может не усомниться в полезности бесконечной вереницы этих титулов. Они не защитят в бою, подобно доспехам, не одолеют врагов, подобно мечу, и на них нельзя купить провизии, подобно деньгам. У короля нет реальной власти. Так почему же миром правят короли, а не наёмники? В детстве Визерису приходилось быть хитрым и изворотливым – одно неаккуратное, спешное решение и он с сестрой мог навсегда остаться гнить в подворотнях Браавоса. Позже, когда Иллирио забрал их к себе, надобность в чрезмерной осторожности пропала; Визерис воспрял, расслабился, а Иллирио не забывал подкармливать сладостными речами его эго. Итак, Визерис изменился, почувствовав власть, которой у него никогда не было, и твёрдую опору союзников. Он стал таким, как подобает царю: уверенным, гордым, решительным, но вместе с тем невольно изменил свой характер на очень требовательный, не терпящий отказов. Сейчас, будучи окружён ордой недружелюбных дотракийцев, он вспоминал детство: грязное, голодное и до смертельного унылое. Это было неправильно. Это злило Визериса до скрежета зубов, до побелевших кулаков и красных от крови глаз. Почему?! Почему Визерис, уже переживший весь этот ужас, должен вновь жить на улице, когда корона была уже дважды обещана ему?! Почему эти совершенно чужие дикари смотрели на его глупую сестру так, будто это она должна повести их?! Почему они так любили её – чужеземку, но ни во что не ставили Визериса?! Тогда он вспылил. Видят боги, он не хотел навредить сестре – просто не мог иначе. Визерис был глуп. И он знал это, возможно, даже с самого начала, однако понял – по настоящему – только сейчас. Напиться до беспамятства и прийти к Дейнерис на праздник было плохой идеей, очень плохой. Возможно, худшей из всех его умозаключений, среди которых, очень вероятно, не нашлось бы и одной действительно разумной. Он посмел угрожать Кхалиси самого большого на Красных землях кхаласара и её ребёнку – своему собственному племяннику, на глазах у Дрого. Способа умереть глупее и придумать нельзя, ибо здесь – в священном месте – ему не отрубят голову, не прольют кровь, и не подарят быструю смерть. Золото медленно плавится в котле всего в двух шагах от него, и Визерису не остаётся ничего, кроме мольбы – величайшего для законного короля унижения: – Дени, пожалуйста! – кричит он; голос дрожит, глаза сужаются от ужаса. И Дени, такая тихая и некогда робкая Дени, смотрит на него пустым взглядом: ледяным, отрешенным. Его единственная живая семья, ради которой он полжизни побирался на улицах, желает его смерти. Дейнерис не двигается, лишь смотрит и ждёт. Ждёт его последнего вздоха. Но она смотрит не так, как раньше – не так, как дракон. Да, прежде юная и робкая, но она была драконом, сейчас же, пусть тверда и уверенна, но её крылья сменила грива, а драконьи лапы – некованые копыта. Нет, она слишком много времени провела рядом с лошадьми, чтобы быть драконом. Дейнерис больше не Таргариен. Жизнь в кхаласаре слишком сильно изменила её. Здесь люди приветствовали Дейнерис как жену самого могущественного Кхала. А он – Визерис – стоял на коленях перед ней и молил о милости. Истеричный смешок почти сорвался с губ Визериса: законный правитель Семи Королевств склонился пред дикаркой! О Семеро, какой абсурд! И тем не менее, абсурден здесь был лишь его смех. Ему вдруг невольно пришло на мысль, что, быть может, и он сам был не более чем абсурдной шуткой: последний в мире дракон, надежда величайшего дома на самом деле горделивый, самоуверенный щенок, при первой же возможности сам загнавший себя в ловушку. Воистину, пути богов неисповедимы. Визерис продолжал истерично звать свою сестру, из последних сил вырываясь из хватки дотракийцев, однако попытки его оказались тщетны. Его мольбы и крики встретил лишь морозящий душу взор, такой холодный и далёкий, что и не верилось, что им его одарила родная сестра. На глазах почти навернулись слёзы – Дени не будет ему помогать. Визерис запоздало подумал, что зря тогда назвал Дейнерис шлюхой и пообещал отдать её всей дотракийской армии и их коням. Двое крепче сжали Визериса за руки; раздался хруст, и он взвыл, точно подбитая псина. Кхал Дрого поднял котёл с плавленым золотом и понес в его сторону. Он кричал, пытался вырваться, но всё без толку: его крылья связаны за спиной, а рот оплавлен густым железом. Сейчас дракон слабее лошади. Визерис был драконом, он называл себя так, однако не был уверен в том, что сможет выжить. Всё таки у него нет чешуи, он не дышит огнём и не может летать. Слова его предков ложны, как и их доводы, и слова о драконах. И их драконы… Вероятно, тоже ложны. Визерис поднял голову и увидел лишь поток золота, заливающего глазницы. Он не помнит, о чём он думал; он помнит лишь чувство жара, стекающего по лицу и отягчающего голову. – Корона для короля, – услышал Визерис рокот Дрого перед тем, как умереть. *** Визерис Таргариен очнулся под открытым небом посреди бескрайней пустыни. На голове была золотая корона, подаренная Кхалом, спина болела, а голова раскалывалась от жары. Визерис поморщился и принялся стягивать с головы золото. Жаркий ветер, наконец, охладил кожу, яркий свет ослепил глаза. Таргариен поднялся на ноги, вдохнул пыльный воздух и рассмеялся: громко и хрипло, разрывая сухую, зудящую глотку. Огонь не может убить дракона. Визерис огляделся и увидел рядом свои немногочисленные вещи, сваленные в кучу и уже частично покрытые жарким песком. Надо же, он оказался настолько противен дотракийцам, что они не захотели оставить его вещи. Да хоть продать, сжечь, сменять на что нибудь в конце концов. Дикари просто выбросили их, как ненужный мусор, хотя сталь его кинжала из валирийской стали ярко блестела на солнце, выглядывая из сумки. Такой можно обменять на целый табун лошадей. Дыхание участилось, сердце забилось в два раза быстрее. Визерис бросился к вещам и принялся судорожно перебирать их, раскидывая вокруг мелкие безделушки. Раскрыв кожаную сумку, он вдруг застыл, запустил пальцы в пепельные волосы, перебирая мелкие крошки золота в них, и засмеялся вновь. Чего-чего, а такой глупости он не ожидал даже от дотракийцев. Визерис провёл кончиками пальцев по чешуйкам драконьего яйца, превратившегося в камень с течением времени. Подумать только, он украл у Дейнерис драконьи яйца – не одно, а целых три! – и никто этого даже не заметил. Такими темпами он мог стащить, наверное, дюжину коней и всех служанок Кхала Дрого, и спрятать их в этой сумке. Визерис поднял голову к небу. Он никогда особо не верил в богов, ни в Семерых, ни в Старых и Новых, но, видимо, у кого-то из них всё же были на него планы. Теперь у него есть драконьи яйца. Он мог бы купить на них и корабли, и войско, и даже целую армию, большую армию. Но он не станет. Пекло, он правда не станет. Подумать только: совсем недавно он продал бы за корабль собственную сестру, а сейчас вдруг преисполнился какой-то странной ностальгией к трём непритязательного вида окаменелостям. Возможно, золотая корона всё же повредила что-то в его голове, удачно вправила на место мозги, ибо теперь Визерис – удивившись собственной спешности и горячности – наконец понял, что спешка в делах политики была не к месту. Совсем нет. Здесь нужен был точный просчёт. Визерис Таргариен умер. И Визерис Таргариен воскрес. «Корона» помогла ему обрести здравомыслие, помогла переродиться драконом. Пламя и кровь – девиз Таргариенов, и именно с их помощью он собирается вернуть своему дому былое величие, даже если дракон в этом мире остался всего один. Визерис так увлёкся своими мыслями, что не заметил, как на горизонте поднялся столб пыли, а после, с громким ропотом, из него показалась кучка дотракийцев на своих конях. Он увидел наездников слишком поздно, хотя, учитывая свое незавидное положение, вряд ли смог бы сделать с непрошенными гостями хоть что-нибудь. Те приближались быстро и двигались в одном направлении, было сразу понятно – их целью был Визерис. Ну конечно, стоило только чему-то хорошему произойти в его жизни… – Ты потеряться, красавица? – приблизившись, заговорил главный всадник на ломаном общем языке. «О боги», – подумалось Визерису, – «Да помогут мне Семеро». *** Дотракийцы, похитившие Визериса, оказались кровными всадниками Кхала Моро. Его Кхаласар был меньше, чем у Дрого – это Визерис мог сказать едва окинув взглядом толпу дикарей – однако страха этот Кхал внушал не меньше. Он был таким же высоким и плечистым, с длинной плетёной косой, восседающий на своей кобыле, аномальных, для лошади – даже дотракийской – размеров. Этот Моро всё время пялился на Визериса, будто на какую-то распутную девку, пока Таргариен шёл по его Кхаласару весь в пыли и грязи, с одной единственной сумкой за плечом. Никто из дикарей Моро не видел таких фиолетовых глаз и блестящих серебристых волос у человека, тем более у молодого. Визерис был красив, безусловно. Как принц, а тем более Таргариен он был таким с самого рождения. Что уж говорить, Дракон был намного женственнее здешних девок даже такой: немытый, грязный и уставший. По кхаласарам уже начали ходить слухи о бледной Кхалиси Дрого, однако никто не ожидал встретить ещё одного бледного в Красных землях. Моро молодой Дракон понравился сразу и он немедленно пожелал сделать Визериса своей Кхалиси. Дотракийцы брали в супруги и мужчин – не от каждой жены нужен был ребёнок, да и их обычаи сильно отличались от общепринятых. У Моро уже было три жены, но Визериса он оставил – как сувенир, диковинку или, что вероятнее, символ достатка. Бледный, худой, аристократично красивый, он сильно выделялся на фоне диких дотракийцев. У Дрого была бледная Кхалиси с белыми волосами – благословенная самой луной – а такие в Красных землях считались настоящим чудом, но воспринимались, впрочем, как и все чужеземцы, скорее как породистые кобылы. У каждого Кхала было несколько тысяч лошадей, а вот бледных на Красных землях было всего двое, и обладание таким вполне могло прославить на всю Красную пустошь, как прославило Кхала Дрого. Таргариен, хоть по дотракийски говорил плохо, всё же понял, что от него хотят и новостью этой сильно оскорбился. Чтобы он – Визерис Таргариен, законный правитель Семи Королевств – стал шлюхой дотракийского дикаря? Нет уж, он лучше действительно сгорит в огне. Той ночью Визерис попытался сбежать, но к пустыне он был адаптирован плохо, потому вскоре его поймали и привели прямиком к Кхалу. Тот не стал более ждать и тут же потребовал свадьбу с Визерисом. Слово Кхала – закон, потому старейшина немедленно провёл церемонию бракосочетания и объявил Визериса Кхалиси Моро. Нельзя придумать для Таргариена большего оскорбления, чем свадьба с дикарём, ни разу не бывавшим в Вестеросе. И сама судьба будто плюнула Визерису в лицо, когда послала к нему ещё одного Кхала. *** Визерис Таргариен третий имени своего теперь был Кхалиси, а дотракийцы были дикарями, – хуже, чем животными – поэтому в их безумную рутину он погрузился быстро и увяз в ней по самое горло. После его свадьбы с Моро каждый день был похож на предыдущий: Визерис просыпался с болью во всем теле от жёстких лежанок, приводил себя в порядок и давился вяленой кониной. Вскоре кхаласар сворачивался и бесконечно бродил по жарким пескам, прежде чем остановиться и снова расставить палатки на совершенно идентичном месте. К тому же эти дикари грабили всё, что попадалось им на пути: каждую деревню, каждое поселение, не пропускали ничего. Дотракийцы успевали разгромить всё чуть больше чем за четверть часа. Визерис смотрел на это безучастным взглядом – он уже устал поражаться невежеству этого народа. Однажды, во время очередного грабежа, кто-то дёрнул его за край одежды. Визерис обернулся и наткнулся взглядом на старую неухоженную женщину, сжимающую своими корявыми пальцами его дорогую, вестеросскую одежду. – Пощадите, господин, – взмолилась она, так же, как когда то молил Дрого Визерис, – Я обладаю искусством врачевания и могу помочь вашим людям, – она указала на кровь от крови Рхалко, трахающих похищенных девиц. На их коже кровоточили свежие раны, – Если раны не обработать, они могут загноиться. Визерис фыркнул. Будто ему было дело до этих невежд. Помрут и ладно. – Ты колдунья, – утвердил Таргариен, рассматривая женщину, та едва заметно кивнула, – Ты знаешь как воскресить из мёртвых? Женщина испуганно застыла. – Господин, это страшный ритуал…! – Ты знаешь, или нет? – заткнул её Визерис. Старуха посмотрела на него исподлобья, будто раздумывая. Позади неё закричали захваченные в плен девушки. – З-за жизнь должно платить смертью. В глазах Визериса блеснул опасный огонь. – Смертью значит, – он постоял, подумал, заглянул в застеленное дымом костров небо. Фиалковые глаза засияли неожиданным осознанием. Визерис наклонился к женщине, намотал её спутавшиеся волосы на кулак и резко дёрнул на себя, ухмыляясь во все зубы, – Что ж, благодарю, – и швырнул её в кучу дерущихся дотракийцев. Визерис понял, что, кажется, был не намного лучше дотракийцев. И это не сказалось на нём их длительное влияние – он всегда был таким. И теперь он застрял среди себеподобных, обречённый до конца дней своих скитаться по пустыне. Одно было утешение: женщины интересовали Кхала гораздо больше и Визериса он брал не часто, однако от этого легче не становилось – если Визерис не заставит этого… Моро двинуться на Вестерос, всю оставшуюся жизнь он проведёт как шлюха дикаря, а не король, которым он должен быть. Он плохо ладил с дотракийцами, у него совсем ничего не получалось, и это приводило Визериса в бешенство. Он часто срывался. Не на Кхала, конечно нет. Также он быстро понял, что затевать драку с кровными всадниками – плохая идея. Единственный раз, когда он попытался, его поставили на колени, сдавили ладонью щеки, оттянули за волосы и засунули в рот член, ибо причинять физический вред Кхалиси нельзя, а про моральный в их правилах написано, видимо, не было. В любом случае, Моро это не волновало. Поэтому Визерис срывался на своих служанках – единственных, кто не сопротивлялся. Было так приятно влепить им пару пощечин, когда они делали что-то не так, или трахнуть, слушая их скулеж, когда было настроение. Но даже если это и позволяло ему чувствовать себя немного сильнее и могущественнее, длилось это недолго – Кхал быстро возвращал его в реальность и ставил на место. Визерис должен был быть королём а не таборной шлюхой, пусть и высокого положения. День, когда Кхал Рхалко убил Моро, стал одним их самых счастливых в жизни Визериса. Так бывает во время стычек разгневанных Кхалов: одного убивают, от кровных всадников избавляются, а один кхаласар присоединяется к другому. Моро убили, и Визерис был за это благодарен, но как оказалось – совсем не долго. Нового Кхала также привлекла необычная внешность Визериса. Бледные в Красных землях были настоящей экзотикой, потому и Рхалко возжелал заполучить в свои руки необычную диковинку. – Вы не посмеете! – кричал Визерис, когда кровь от крови Рхалко тащил его к Кхалу. Визерис был Драконом, поэтому даже сейчас он шёл гордо: высоко подняв голову и расправив плечи. Уже год он провел среди дотракийцев, но всё же упорно отказывался становиться Лошадью. Он – не Дейнерис, поэтому от звания Дракона Визерис не откажется даже под страхом смерти. – Этот. Мой. – объявил Рхалко на общем, указав на Визериса. Вообще то, Таргариен нисколько не походил на женщину телосложением, но дотракийцам было на это плевать. Кхалы могли брать в жён кого угодно, и – думает Визерис, с вызовом смотря на очередного Кхала – вероятно, лошадей тоже. Чёртовы дикари. Попробуй только расслабиться в их компании, как они тут же воткнут тебе кинжал в спину, или – Таргариен стиснул челюсти – поимеют при первой же возможности. – Ты меня не тронешь! – ответил Таргариен на чистом дотракийском, – Я был Кхалиси великого Кхала Моро! – великим его Визерис конечно не считал, да и Кхалиси был едва ли, но это… Звучало как-то более внушительно чем “Законный правитель Семи Королевств без войск, союзников и короны”. Рхалко нахмурился. Он ожидал, что бледный человек – лишь раб Моро. Дотракийцы редко берут себе в супруги чужеземцев. Кхал был удивлён, но ничего говорить не стал. Их законы строго воспрещали брать чужих Кхалиси, поэтому Рхалко подал знак своему всаднику и Визериса отпустили. Тот отряхнулся от сажи и громко фыркнул на Кхала и его людей. Проклятые дотракийцы, гори они все в пекле. – Никому нельзя брать чужих Кхалиси, – Рхалко рыкнул на своих кровных всадников, которые уже потянулись к Визерису, – Его не трогать, а то я лично отрежу вам руки, – он запрыгнул на коня, прокричал что-то неразборчивое, а после добавил тихим рокотом: – Мы едем в Ваес Дотрак. В Ваес Дотрак Визериса доставили быстро, после чего сразу передали его в Дом Кхалин. Дейнерис здесь, к удивлению, не было, значит, она со своим Кхалом ещё были живы. Овдовевшие жёны Кхалов объяснили Визерису, что до конца дней своих он вынужден будет остаться здесь. Дракона это не устроило и он потребовал отпустить его. Кхалиси не выглядели слишком впечатлёнными его заявлением, но просьбу выполнили и организовали Дракону встречу со здешними Кхалами. У Визериса с собой была лишь сумка с драконьими яйцами – единственная ценность из его немногочисленных вещей. Остальное либо отобрали дотракийцы, либо оно вовсе не имело цены. Кхалы в храме восседали полукругом вокруг Визериса и, казалось, внимательно его слушали. Дотракийцам нельзя трогать и покрывать Кхалин, однако некоторые Кхалы не слишком чтили эту традицию, бесстыдно разглядывая Визериса. Теперь то они понимали, почему Дрого так дорожит своей бледной Кхалиси. Если она так же хороша, как этот Кхалин Моро, то она определённо стоила своего. – Чего ты хочешь? – голос одного из Кхалов, имени которого Визерис не знал, был хриплым, гортанным, больше похожим на рык. – Я хочу уйти из Ваес Дотрак. Я не Лошадь, моё место не здесь. – Ты не можешь, – отказал другой Кхал, – И ты не уйдёшь. Ты останешься здесь, как все Кхалин. – Мне не нужно ваше дозволение, – Визерис сцепил пальцы рук за спиной, – Я лишь хочу сохранить вам жизни. Нет смысла проливать здесь кровь. Дотракийские вожди хором засмеялись. – Он мне нравится, – отозвался первый Кхал, прищурившись. Визерис продолжил напирать и улыбки медленно сошли с лиц правителей. – Аккуратнее, мальчик. Твой Кхал мёртв и никто уже не защитит тебя, – предупредил тот, что сидел в центре, – Мне нравится твоя резкость, и если ты хорошо попросишь, я подумаю над тем, чтобы забрать тебя к себе. Кхалиси ты, конечно, не будешь, но, – он наклонился вперёд и, уперевшись локтями в колени, ощерился, – Сойдешь за слугу. А если будешь угрожать… Знаешь, сколько за тебя готовы дать чужеземцы? Те, что плавают через солёную воду. Мы продадим твои волосы, вырвем глаза и обменяем у тех людей на хороших лошадей. Визерис вздыбился. Он огляделся, остановился взглядом на горящих факелах и принял совершенно спокойный вид. Осознание заполнило разум. Вот он – шанс. Визерис пробежался глазами по присутствующим. Один, два… Шесть. – Вы все глупы и слабы. Вы, великие Кхалы, – произнёс Таргариен с явной насмешкой, – Не способные ни на что, кроме грабежа мелких деревень. Вы – мелочные дикари. И вы не достойны вести дотракийцев, – он плавно скользнул к ближайшему факелу и схватился руками за раскалённое железо. Боль не опалила пальцы, напротив: жар огня аккуратно лизнул бледную ладонь, мостясь к Визерису, чувствуя своего хозяина, – А я достоин. Поэтому вместо вас это сделаю я. – И ты думаешь, мы последуем за тобой? – Нет, не последуете, – с улыбкой, сквозящей предвкушением, Дракон сжал пальцами края железного факела. Шесть Кхалов. Получается, два человека на три дракона. Что ж, – улыбается Визерис – он будет ждать драконов вдвое больше и сильней, – Ведь вы умрёте. Дотракийцы вскочили со своих мест, но было уже поздно: Визерис опрокинул факел и огонь мгновенно распространился по помещению. Они были в пустыне, здесь было жарко и сухо, поэтому здание вспыхнуло огромным костром за считанные секунды. Пламя объяло Кхалов и Визериса. Дерево трещало, кожа пузырилась, сгорая в пожаре вместе с предсмертными криками Кхалов. Огонь убил правителей Красных земель, а Визериса он принял с обожанием. Горячие языки пламени принялись с охотой блуждать по телу Дракона, обращая в пепел ту тонкую ткань, что служила преградой между кожей и огнём, мешая его полному слиянию с Визерисом. Дракон осел на пол и взял в руки три драконьих яйца, прижав их к груди. Он чувствовал, как из-за жара начали дрожать и осыпаться маленькие чешуйки, как что-то под скорлупой царапалось в ответ на его прикосновения. Пламя и кровь – девиз дома Таргариен. Чтобы разбудить драконов нужна драконья кровь. Визерис резко провел рукой по чешуе, и в тот же миг почувствовал, как кровь бежит из его раны. Он разбудит своих драконов. *** Около распаляющегося пожара кругом столпились дотракийцы. Кто-то горевал, кто-то радовался, кому-то не было до этого дела. Но все до одного они смотрели на огонь. Такой яркий и влекущий, он манил их, заставлял подойти ближе и посмотреть внимательнее. И никто не в силах был отказать. Огонь вдруг затрещал, завыл и сгустился, словно вокруг кого-то. В пламени показался силуэт; люди замерли в ожидании. Визерис вышел из огня весь в пепле и саже. Его одежда сгорела, но волосы остались нетронуты, так же, как и его бледная кожа. Трое новорождённых драконов сидели на нём, цепляясь за Таргариена когтями. Дотракийцы задрожали в благоговении, когда драконы распахнули крылья и запели, приветствуя нового родителя в лице Визериса. – Довахкин! – прокричал кто-то в толпе, указывая на Дракона. – Довахкин! Довахкин! – подхватили остальные, падая на колени перед Визерисом. Губы Таргариена тронула улыбка. Ради армии в сто тысяч дотракийцев можно пойти на много, а его армия будет гораздо больше.