Наши фетиши и воспоминания

      — Я дома!       Дима скинул куртку с уставших плеч и повесил в шкаф возле входной двери. Голова гудела после очередного трудового дня. Дима провел ладонью по лбу и разулся. Привычный шум шагов заставил поднять взгляд на вошедшего в прихожую хозяина квартиры.       Алекс стоял в проеме двери и с обидой смотрел на Диму. Чудесные шоколадные глаза наполнились гневом, поблескивая в неверном свете люстры. Алекс скрестил руки на груди и поджал губы, наблюдая, как Дима проходит мимо него без единого слова. Развернувшись на пятках, он проследил, как его умничка прошел на кухню и нажал кнопку на чайнике.       — Голоден? — услышал Дима за спиной.       — Нет, — бросил он также кратко. Алекс прошел вслед за ним в столовую и сел за стол.       Дима не оборачивался на любовника. Уже месяц они обмениваются только короткими фразами, по утрам без слов прощаются поцелуем в прихожей, а по вечерам ужинают вдвоем и ложатся спать. И все. Месяц как между ними поселился разлад, и ребята почти не разговаривают друг с другом. А причина банально проста.       «Ты не уделяешь мне внимания!» — выкрикнул однажды Алекс, в очередной раз получив отказ на требование к Диме уволиться. Да, именно эта детская фраза стала поводом для глубокой ссоры между ребятами. Алекс не шел на мировую, считая себя абсолютно правым — Дима не мог опровергнуть его слова или на самом деле уделить любимому больше времени. Загруженный работой, он уходил до рассвета и возвращался ближе к полуночи.       Смешно поверить, но Дима настолько уставал на работе, что совсем позабыл об их сладких играх в темной комнате, времени на любимого не хватало, и Алекс не смог терпеть долгое отсутствие своего маленького хозяина. Ссора за ссорой окончательно уничтожили их интимную жизнь, и ни один не желал признать вину и попросить прощения.       — Дим, — Алекс понизил голос и сложил руки замком на столе, — я не вижу смысла продолжать этот бред.       Рука дрогнула, и Дима чуть не уронил горячий чайник с кипятком. Не сразу справившись с дрожью, он поставил его в сторону и кинул в чашку пакет с чаем. Медленно, словно они на записи кинопленки, Дима обернулся к любовнику и прижал край чашки в губам, пряча за хрупким фарфором и паром навернувшиеся на глаза слезы. Он и сам понимал, что рано или поздно они придут к этому разговору, но не ждал, что это может произойти сегодня.       — Согласен, — невнятно произнес он и отхлебнул глоток чая. Кипяток обжог язык, отчего слезы хлынули из глаз. Дима отвернулся. — Ты прав, совершенно бессмысленно продолжать…       — Так значит… — начал было Алекс, но Дима не дал ему закончить:       — Подождешь немного, пока я отыщу угол?       Алекс нахмурил брови. Создавалось ощущение, что они говорят о разных вещах, Алекс совершенно не понимал направление речи своего любимца. Привстав с места, он подошел ближе и приобнял Диму за плечи, заглядывая в покрасневшее лицо. Тот вдруг сильнее покраснел и потянул рукав к мокрым щекам.       — Дим? — Алекс прижался к нему, обхватывая обеими руками за талию. — Ты чего плачешь из-за такого пустяка?       Дима шмыгнул носом и промолчал. Алекс поднял руку по его телу и коснулся пальцами подбородка, поднимая голову. Прикосновение к дрожащим губам вмиг остановило катящиеся слезы, Дима удивленно округлил глаза и осторожно коснулся ладошкой его щеки. Алекс прикрыл веки и открыл рот, позволив языку коснуться повлажневших губ любимого. Хрупкое тело отозвалось легким трепетом. Алекс улыбнулся их первому за столько дней настоящему поцелую.       — Алекс… — выдохнул Дима, скользнув рукой по щеке на шею и крепче притягивая к себе. — Алекс…       — Но, малыш… — Алекс опустился поцелуями по его подбородку, заново открывая для себя нежность белоснежной кожи. За ссорами он успел забыть каким наркотиком были для него прикосновения к любимцу. — Я серьезно устал. Надо что-то делать.       Дима закусил губу и развернулся в тесном кольце любимых рук. Алекс в упор смотрел на него, и в шоколадных глазах за пеленой похоти мелькнули тени злости. Сердце больно кольнуло осознанием: страсть новизны угасла. И потому его любимый Алекс решил…       — Дай мне хотя бы неделю, и я съеду… — кивнул Дима и попытался уйти, но крепкие руки так стиснули его, что из горла вырвался болезненный хрип.       — Куда это съедешь?! — в ярости закричал Алекс. — Решил окончательно кинуть меня?!       — В каком… смысле? — на последних остатках воздуха прохрипел Дима, и только сейчас Алекс немного ослабил хватку. — Кхе, ты же сам сказал, что устал от этого.       — Я устал от твоей работы, малыш! — воскликнул он так громко, что у Димы уши заложило. — Увольняйся! Я хочу чаще видеть тебя!       Дима обессилено прикрыл глаза и стукнулся лбом о плечо любимого. И как он мог подумать, что Алекс гонит его? Черт, страх окончательно прогрыз ему разум. Дима так часто думал о бесконечных ссорах и пустых ночах за этот месяц, что всерьез решил, что Алекс собрался порвать их отношения.       — Боже, я так испугался расставания, — Дима всхлипнул и крепче прижался к теплой груди любимого. — Алекс мой, не пугай больше такими неоднозначными фразами. У меня чуть сердце не остановилось.       — Ты… Да ты сдурел?! Я скорее умру, чем отпущу твою руку! Дим, я ведь люблю тебя сильнее жизни! Не смей даже думать в этом направлении!       — Конечно, — Дима приподнялся на носочках и поцеловал любимого в нос. — Я тоже ужасно скучаю по тебе, но работа… — он вздохнул и обвил руками его талию, потеревшись щекой о его плечо. — На это я пойти не могу.       — Но почему?.. — с отчаянием в голосе вымолвил Алекс. Дима поднял взгляд на него и с удивлением заметил в уголках карих глаз собирающиеся слезы. — Чего же тебе так не хватает, что ты продолжаешь гробить себя. Ради чего?       — Алекс… — Дима вздохнул. С нежностью коснувшись ладонью его щеки, он мягко смахнул лишнюю влагу и наклонил его голову, чтобы тот не смог отвести взгляд. — Будь терпимее ко мне, прошу тебя. Причин много, и я уверен, ты и сам понимаешь. Но если тебе нужна главная: я не хочу быть зависимым от тебя.       — А вот я зависим от тебя и не считаю это чем-то плохим, — Алекс обиженно надул губы, и Дима не смог сдержать смеха. Иногда он действительно вел себя как ребенок. Но, как ни странно, порой такое его поведение напротив только сильнее заводило.       — Я хоть и устал, но кое-какие силы у меня еще остались, — вкрадчиво заговорил Дима, нарочито медленным движением опустил ладони по его телу и заковал запястья в плен собственных пальцев. — Как насчет правильных извинений?       Он резко завел его руки за спину и вжал всем телом в стену. Алекс тихо сглотнул, но сопротивляться не осмелился. Холодный взгляд синих глаз пригвоздил его к полу, словно сам состоял из тонких льдинок. Как по щелчку пальцев вокруг кроткого Димы вспыхнула плотная вязкая аура доминанта, будто он был рожден с этой магической силой. Ох, как же сладко. Алекс чувствовал накатывающие волны желания, лишь смотря в эти пронзительные глаза.       — Господин желает извиниться? — тихим голосом прошептал Алекс. На любимых губах появилась усмешка.       — Какие нахальные слова произносит твой грязный рот, — Дима до боли стиснул его запястья и зубами коснулся подбородка. Алекс задержал дыхание, едва справляясь с едким дурманом: голова кружилась, а дыхание застревало в глотке. А ведь игра еще даже не началась. — Не с мылом ли его помыть?       — Если господин сомневается, должен ли я произнести еще что-то грязное? — Алекс провокационно облизнул верхнюю губу и подался вперед, чтобы Дима ощутил все влияние своей ауры на его тело.       Вязкое желание заструилось по венам, а его голос патокой растекся в ушах, словно засасывал в водоворот похоти. Дима с силой сжал зубы и толкнул Алекса в сторону их игровой. Пальцы задрожали в предвкушении, ведь еще мгновение, и он вновь сможет выпустить на него всю величину своего вожделения. Прошлое или настоящее, Диме вдруг показалось, что он вернулся в те времена в универе, когда он с едва скрываемым влечением смотрел на Алекса и понимал, что никогда не сможет ощутить вкус его губ. И словно в те времена, он ощутил невыносимое желание завладеть сводящим с ума телом.       — Раздевайся и жди меня, — едва справляясь с голосом, прохрипел Дима. — Жди и не смей прикасаться к себе, как в прошлый раз.       — Слушаюсь, хозяин, — Алекс остановился в коридоре и на мгновение обернулся, чтобы перехватить чужой будоражащий взгляд. Сердце зашлось в груди, и жар, закипевшей крови, понесся к самым кончикам пальцев. Еще минута. Нет, всего несколько секунд. Лишь чтобы вернуть настоящий образ. Тот самый, от которого Алекс сходит с ума.

***

      Тусклый свет тысяч свечей играл на облицованных черным камнем стенах. Легкий аромат темного мускуса и сандала будоражил обоняние. Холод камня впивался в обнаженную кожу ног, но за охватившем тело жаром он едва ощущался. Звонкие удары каблуков об пол и тяжесть собственного дыхания — Алекс с головой погрузился в ощущения, окончательно теряя последнюю нить с реальностью. Поднять взгляд было выше его сил, и потому перед его глазами был лишь черный пол, на котором яркими звездами мерцали оранжевые огоньки зажигаемых господином свечей.       — Сегодня ты провинился, — приглушенный голос хозяина гулким эхом прокатился по комнате и, кажется, задел тонкие струны в душе Алекса. Тело тут же бросило в дрожь. — Но я великодушно позволю тебе выбрать инструмент.       Алекс едва слышно сглотнул и поднял голову, оглядываясь по сторонам. Стены и полки были заполнены всевозможными игрушками от мягких кожаных плетей до вибраторов и кнутов, но среди них была та самая, про которую господин, похоже, забыл с того самого дня. Глупый подарок или провокация — лишь раз Дима позволил себе использовать игрушку, не купленную им самим. Но для Алекса эта вещь означала больше, чем просто очередная атрибутика. Для него она была символом их совместной свободы и собственного заточения.       — Цепь, — язык заплетался. Алекс кашлянул и подался вперед, не смея встать с колен. — Ту цепь, которой ты связал меня в машине после нашего поцелуя перед аудиторией.       Дима обернулся к нему, поставив последнюю свечку на полку. Рука с зажигалкой замерла в воздухе, словно в один миг потеряла направление. Ох, подобных слов Дима никак не ожидал услышать. Та цепь… он посмотрел в направлении взгляда Алекса и заметил ее лежащей на самой дальней полке. Воспоминания из прошлого понемногу просачивались в память, вытаскивая из глубин разума наслаждение того дня. Предъявляя права на своего парня, Дима осмелился открыть окна автомобиля и показать скованного Алекса посторонним. И в тот момент, когда его взгляд встретился с изумленными глазами однокурсников, он испытал ни на что не похожую эйфорию.       — Твои вкусы всегда меня поражали, — с мягкой улыбкой на губах произнес Дима и шагнул в выбранной цепи. Гулкий звон каблуков разнесся по комнате подобно ударам молота по металлу, словно хозяин самолично кует орудие для своего раба.       Алекс сам не заметил, как глаза его перестали фокусироваться на цепи и зацепились за фигуру господина. Облаченный в кожаное черное боди, он неторопливо шел вдоль стен комнаты, и упругие ягодицы его, почти не скрытые одеждой, мерно покачивались в такт каждому шагу. Толстые ремни на груди и спине туго перекрещивались, а металлические заклепки на них отражали желтый огонь свечей. Алекс облизнул пересохшие губы, с трудом борясь с желанием схватить его за эти ремни и грубо сорвать.       Дима остановился возле последней полки и взял в руку толстую цепь. Холод металла неожиданно обжег ладонь, словно они вновь на пронизывающем ветру. Яркие воспоминания подобно призраками кружили по комнате, проникая в беззащитные тела. Дима развернулся на каблуках и перехватил алчущий взгляд Алекса. Не скрывая охватившую его похоть, он послушно стоял на коленях в черном ошейнике и кожаных наручниках. Потрясающе, как же ему идет! Дима не удержался от желания подойти ближе и пристегнуть к ошейнику поводок, медленно наматывая на ладонь. Алекс подался чуть вперед, почувствовав натяжение. Всего один рывок — и вот он уже у ног господина, готовый исполнять любое желание.       — Лишь цепь? В чем же здесь наказание? — ласковым голосом заговорил Дима, обматывая его шею цепью. Алекс вздрогнул от ее холода, но промолчал. — Ты посмел произнести такие обидные слова и теперь надеешься отделаться простой цепью?       Холодный металл неторопливо опутывал его грудь и руки. Дима медленно обошел и опустился на одно колено позади Алекса, а затем пристегнул наручники к одному из звеньев, сковывая за спиной. Покорный до кончиков пальцев возлюбленный без слов ожидал любого решения хозяина, хотя одного лишь прикосновения к его разгоряченной коже хватило, чтобы ощутить ураган испытываемого им желания.       — Поднимайся! — приказал Дима и дернул поводок, следуя к одной из стен, где располагались многочисленные крюки и фиксаторы. Алекс кое-как удержал равновесие, но поспешил за господином. От приторного запаха сандала было тяжело дышать, отчего безумно кружилась голова. Впрочем, охваченный властью хозяина Алекс едва мог чувствовать что-то, кроме всепоглощающего давления господина на свою психику.       — Может, хозяин тоже желает использовать на мне особую игрушку? — с лукавством спросил Алекс. Дима обернулся к нему и нахмурился.       — Особую, говоришь? — в раздумьях произнес он, накидывая поводок на один из крюков. Алекс пошатнулся на ослабевших ногах и подошел ближе к стене, ведомый натягивающимся шнуром. — Пожалуй, сегодня пройдемся по нашим фетишам и воспоминаниям.       И с этими словами он так сильно рванул поводок, что Алекс едва смог устоять на ногах. Тяжелый воздух и так с трудом оседал в легких, но теперь приходилось хватать его ртом, чтобы не задохнуться. Алекс переступил с ноги на ногу в поисках более удобного положения. Дима стал его господином уже больше пяти лет назад, и все равно Алекс пропускал через себя каждую их игру как в первый раз. Дрожь в коленях, мурашки по коже и сдавленные вдохи — вожделение захватывало разум, но где-то на его задворках мелькал животный ужас перед неизвестностью. Наверное, отголоски прошлой травмы до сих пор пробивались сквозь завесу их взаимной любви.       — Кажется, я не могу угадать, какие фетеши у моего господина, — попытался хоть шутками успокоить беспокойный рассудок Алекс. А может, голос Димы и был тем успокоительным, не дающим панике всякий раз овладеть их играми.       — Неужели? — родной голос раздался так близко, что Алекс вздрогнул. — А я думаю, ты прекрасно догадываешься.       Спины коснулись нежные руки. Словно проба пера, тонкие пальцы заскользили по позвоночнику и замерли на плечах. Алекс глубоко вдохнул и задержал дыхание. Туго натянутый поводок не давал повернуть голову, а руки за спиной свело от желания перехватить ласковые ладони, так по-хозяйски гладящие его по плечам, лопаткам, пояснице.       — Ни единой… идеи… — с трудом проговорил Алекс. Позади послышался звонкий смех.       — Ох, Алекс… — Дима мягко прильнул к нему, опускаясь ладонями по бедрам. — Напряги свою память.       Даже если бы воспоминания и были, Алекс едва ли смог бы их осмыслить. Играючи, горячие ладони прошлись по бедрам и двинулись вверх, к паху. Будто безжалостно дразнили, не касаясь самого сладкого. Алекс выгнул спину и почувствовал ягодицами твердое тело хозяина. Жар обжигающей волной пробежал по венам. И словно в насмешку, влажные губы впились в шею, наверняка оставляя на ней алый след.       Алекс готов был выть и плакать, лишь бы скорее ощутить возлюбленного. Медленно и сладко распаляя каждую клеточку, господин просто играл с ним, не позволяя достигнуть наивысшей точки наслаждения. Жадные поцелуи подобно клейму обжигали кожу, оставляя на ней яркие следы. Алекс вновь поерзал, но сильные руки так крепко прижали его к разгоряченному телу, что двигаться расхотелось. Впитывая его жар, Алекс и чувствовал себя горящим в костре инквизиции за явно совершенный грех.       — Хозяин, прошу… — не смог удержаться от мольбы. — Я так хочу тебя.       — Это часть твоего наказания, — донеслось в ответ хриплым голосом. Алекс стиснул кулаки и резко выдохнул открытым ртом. Игривые ладони неторопливо поднялись по животу все выше, пока не замерили на груди. Наверняка сейчас он чувствовал, как сердце лихорадочно трепетало в глубине грудной клетки.       — Жестокий… — всхлипнул Алекс. Рассудок рассыпался осколками, оставляя вместо себя оголенное желание. Желание подчиниться. Желание обладать. Желание раствориться в его любви, какую бы форму она ни приняла.       — Что ж, если тебе настолько не терпится, — Дима отошел на шаг, и вместо тепла его тела кожи коснулась россыпь тонких шнурков. — Помнишь ли ты свою первую порку?       Алекс вздрогнул, едва его слуха коснулось последнее слово. Первую… Почти забытый день вырвался из памяти ослепляющей вспышкой. Боль и удовольствие, испытанные в тот миг, пронзили острым клинком прямо в сердце, и Алекс лихорадочно задышал открытым ртом. Именно тогда его любимый был как никогда близок к той грани, когда стирается реальность, когда черта между желанием убежать и желанием прочувствовать еще глубже растворяется, и невозможно отделить одно от другого.       — Помню, — сдавленным шепотом ответил Алекс. — Но… хозяин так редко использует порку. Я и подумать не мог.       Алекс поджал губы. Осознание ледяной волной смыло даже жар вожделения. Неужели Дима на самом деле больше всего любит порку? Но если это правда, то почему за все года, что они провели в игровой, он почти не пользовался кнутом? Ведь в тот день…       — Ты… ты боялся, что я вновь упаду в обморок? — едва слышно проговорил Алекс, и мягкие движения плети на спине остановились.       — Алекс. Ты забыл, почему мы вообще это начали? — Дима приобнял его за талию и обошел, чтобы заглянуть в лицо. Алекс тут же зацепился за возможность увидеть любимого и неосознанно расплылся в улыбке. — Моя работа как доминанта — доставить удовольствие тебе. И если ты пожелаешь, я с удовольствием поменяюсь с тобой местами. Но ведь тебе хочется именно так, я счастлив дать тебе именно то, в чем ты нуждаешься.       — Я хочу господина, но я также хочу своего умничку, — Алекс облизнул губы, и Дима поспешил подарить ему такой желанный поцелуй. — Ах, покажи мне наконец свои настоящие желания. Мне стыдно осознавать, что я впервые за столько лет увидел истинное лицо своего любимого.       Дима улыбнулся и крепче сжал в руке плеть. Может, он и слукавил в утверждении, что совсем не наслаждался своей ролью доминанта. На самом деле, видеть дрожащего в удовольствии Алекса, закованного в цепи так крепко, что невозможно пошевелиться, — самая яркая и возбуждающая картинка в его памяти. И если сегодня они решили вспомнить о фетишах друг друга, он просто не мог обойти порку стороной.       — Не смей произносить стоп-слово сегодня, — жестким тоном предупредил Дима и занял привычное место за его спиной. Опутанный цепью со связанными за спиной руками Алекс будто возвращал его на несколько лет в прошлое. Светлая кожа в обрамлении серебристого металла и черной кожи почти светится, будто так и ждет первого удара. Ах, как прекрасно на ней будут смотреться алые следы. Дима сглотнул слюну и передернул плечами — сладкая дрожь предвкушения волнами побежала по телу, готовая сорваться первым ударом плети.       — Разве я посмею, — с усмешкой ответил Алекс. Тонкие пальцы коснулись позвоночника, будто готовили его лаской к грядущей боли. От чарующих прикосновений тут же вскружило голову, и Алекс вновь провалился в пучину вожделения.       Дима вдруг сдернул поводок с крюка и несильно ударил рукоятью плети Алекса под коленями. Тот без раздумий опустился на пол и склонил голову в послушном предвкушении. Душный воздух игровой, пропитанный ароматом сандала, тяжело ложился на грудь, и ни один глубокий вдох не облегчал дыхание. Кожи спины вновь коснулись мягкие шнурки — господин впервые воспользуется новой плетью, и дрожь перед незнакомым опытом будоражит разум. Туго сплетенные кожаные ленты оканчивались небольшим узелком, и именно их прикосновения Алекс чувствовал сейчас на своей спине. Как же глубоко они вонзятся в кожу? Алекс до сих пор помнил жар и боль удара от кнута. Будет ли удар этой плети похож на него?       — О чем ты так напряженно думаешь сейчас? — послышался властный голос хозяина. Алекс вскинул голову и неожиданно перехватил холодный взгляд синих глаз.       — О плети, — честно признался он. — А еще вспоминал свой первый опыт.       — И как? — Дима склонился к его лицу и грубо схватил за цепь на шее, не давая отвернуться. — Чувствуешь страх или возбуждение?       Кофейный цвет, кажется, потемнел на тон, но в полумраке сложно разглядеть. Дима склонился еще немного, пока губы его не коснулись уголка рта, в явственном намерении поцеловать, но Алекс стиснул зубы и отвел взгляд в сторону.       — Все понемногу, — произнес он еле слышно.       Дима выпрямился и разжал руку, позволил ему уронить голову. Удивительно, даже клеймо он просил с большим энтузиазмом. Почему же какая-то плеть пугает его сильнее скарификации?       — И тем не менее, — Дима наступил ему на бедро острым каблуком и оперся локтем о колено, жадно поглаживая ладонью взмокшую спину. — Не смей произносить стоп-слово.       Алекс судорожно кивнул и тихонько застонал. Тело его мелко подрагивало, а крепкие мышцы казались долгое время напряженными, будто с их последней ночи ему не позволяли расслабиться. Что ж. Сегодня самое время подарить ему успокоение.       Рука с плетью взметнулась в воздух, и Алекс весь подобрался, услышав слабый свист. Дима отступил на полшага и крепче сжал рукоять плети. Время будто бы остановилось для обоих в ожидании удара, и лишь Дима способен заставить его течь вновь. Склоненный перед его ногами возлюбленный рождал в глубинах порочной души яркое желание причинить ему столько боли, чтобы он уже никогда не оправился. Но одновременно с этим отвратительным чувством в сердце горело другое, более жадное и теплое — безудержное стремление оберегать и все глубже топить в удовольствии. Пока его голос не сорвется в криках. Пока его шепот не начнет сбиваться в имени. Одном-единственном имени и единственной просьбе.       «Еще!»       Свист — и острые узелки вонзились в плоть с первым ударом. Алекс отчаянно вскрикнул и непроизвольно выгнул спину, словно всем телом желал сбежать от боли. Дима шагнул вперед и склонился над ним, с нежностью касаясь покрасневшей кожи. Пальцы жгло желанием впиться в нее ногтями, оставить более глубокий след, но Дима кое-как сдержал свой животный порыв.       — Не слышу, чтобы ты считал, — грозный тон вырвал Алекса из пучины наваждения. Он тихо сглотнул и с трудом произнес едва слышимое:       — Один.       Взмах руки. Спину вновь обожгло ударом, подобным тысячам впивающихся игл. Алекс вздрогнул и закусил губу, чтобы вновь позорно не закричать от боли. Вязкая эйфория как мед растекалась по коже, и словно он в океане патоки, Алекс не мог пошевелить ни единым мускулом. Голова тяжело упала на грудь, а прерывистое дыхание сливалось с таким же рваным биением сердца. И почти невозможно отделить раздирающую тело боль от опутывающего раскаленными цепями вожделения.       — Два.       Голос срывался. Алекс не видел движений господина, но острый слух каждый раз выхватывал из зудящей тишины громогласный свист плети. Новый удар выбил из легких последний воздух, и Алекс не смог сдержать сорванного крика. На спину словно упал огромный валун, придавливающий все тело к земле. Алекс с трудом хватал ртом живительный воздух, но вместо сладких глотков кислорода ощущал лишь стоящий в глотке ком.       — Т-три… — хриплым шепотом выдавил из себя Алекс.       — Ох, куда подевалась вся твоя выдержка? — Дима склонился к нему и грубо схватил за подбородок, поднимая голову. Покрасневшее лицо и стоящие в глазах слезы на мгновение погрузили его в тот самый день, когда они впервые вошли в их новую игровую. Ах, Господи! Трепет в груди вмиг охватил собой каждую частичку души, заставляя тело содрогаться в удовольствии.       — Больно… — голос его кажется искусственной дымкой. Дима облизнул губы и отпустил его голову, позволив той снова упасть на грудь. И ответ вновь ввергнул его разум в порочный туман забвения.       — А разве наказание бывает другим?       Очередное прикосновение плети к пылающей алым коже выбило из него пронзительный крик. Дрожь в руках мешала сосредоточиться, Дима крепче стиснул пальцы на рукояти, пока костяшки не побелели. Тяжелое дыхание вырывалось из груди, словно удар приходился по нему самому. Дима сжал зубы и вновь взмахнул рукой. В ушах звенело, но даже сквозь этот звон он смог расслышать:       — Четыре.       Последний удар. Плеть с глухим стуком полетела на пол, а Дима упал на колени перед Алексом, обеими руками хватая его за голову. Собственные губы так естественно впились в чужие, будто их хозяин старался высосать саму жизнь из партнера. Спутанные выдохи их смешались сладким ароматом вожделения, словно яблочный сидр приходилось запивать апельсиновым соком. А в самом центре праздничного застолья красовался огромный букет приторно пахнущих лилий.       Алекс упрямо подавался навстречу ненасытному языку, что так яростно хозяйничал у него в рту. Сладкий вкус возлюбленного, так явственно отдающего ароматными апельсинами и лилиями, пронзал все его тело удовольствием и терзал алчным желанием. Ах, вот бы схватить его! Алекс дернул руками за спиной и тут же пожалел о необдуманном движении — болезненные следы от плети на коже в тот же миг вспыхнули невыносимой мукой.       — Что бы я с тобой ни делал, у тебя колом стоит, — манящим шепотом заговорил Дима, отстранившись от него лишь на краткий миг. Левая ладонь плавно скользнула по животу, и тонкие пальцы с силой стиснули крепкий член. Алекс задержал дыхание, но с губ все же сорвался сдавленный стон. — Как же давно я хотел почувствовать тебя.       — А я был уверен, что хозяин трахнет меня, — с улыбкой ответил Алекс и зажмурил глаза, едва справляясь с дыханием.       — Так и будет, — усмехнулся Дима и отщелкнул наручники от цепи. — Я буду трахать тебя, пока ты не потеряешь сознание.       Алекс от удивления распахнул глаза, но не успел он и рта раскрыть, как властные руки с силой надавили на грудь, заставив его упасть на спину. Холод камня тут же вонзился в пылающие раны, то ли принося облегчение, то ли сильнее терзая несчастную кожу. Впрочем, и свобода в руках оказалась лишь мимолетным видением — едва разложив партнера на полу, Дима в ту же секунду накинул цепь на крюк и пристегнул к его звену наручники. Алекс поглубже вдохнул и сглотнул ком. Запястья уже саднило, хоть и кожаные ленты берегли их сильнее жесткого металла. Но даже так они напрочь лишали его возможности прикасаться к желанному телу.       — Господин так ненасытен, — Алекс облизнул губы и порочно улыбнулся, не спуская взгляда с синих глаз. Где-то в их глубине притаился его любимый умничка, но сейчас в них горел только алый пожар похоти. — Смею предположить, что и ему сложно терпеть целый месяц.       — Ты шутишь? — Дима схватил его за цепь на шее и рванул на себя, сжимая бедрами талию. Алекс закусил губу и согнул колени, едва сдерживаясь от заливистого смеха. — Кто виноват в моем воздержании?       — Пяти ударов явно мало для моего наказания, — гнев в любимых глазах затемнялся похотью, но даже этого Алексу казалось мало. Ноги до сих пор дрожали после порки, а спина нещадно горела, впитав в себя весь холод камня и согревая его своим теплом. Волнами пульсирующей боли отдавался каждый вдох, но ощутив на губах чувственный поцелуй возлюбленного, Алекс вмиг забыл о ней, вновь и вновь желая покориться господину.       — Не провоцируй меня! — зашипел ему прямо в лицо Дима.       И одним резким толчком насадился на сочащийся член. Алекс застыл и вместо крика лишь раскрыл рот. Вот так грубо и без подготовки — хозяин волен издеваться над его телом, но не над своим собственным! Из любимых глаз потекли слезы, а тесные стеночки так туго обхватили его член, словно всерьез намерены оторвать. Так безумно больно, что наслаждение в сто крат возрастает, стоит лишь поглубже вдохнуть головокружительный аромат сандала.       — Зачем… — только и смог вымолвить Алекс. Дима в ответ лишь ухмыльнулся и разжал пальцы на цепи, выпрямляя спину. Верхом, словно на необъезженном жеребце, он выглядел поистине берейтором, укрощающим дикого скакуна.       — Ты научил меня этому удовольствию сквозь боль, — от сладкого голоса закружилась голова, а разум потонул в его словах.       — Сомневаюсь. Только с тобой я впервые его испытал, так что кто из нас учитель — большой вопрос.       — Ну, мне нечего возразить.       Дима оперся ладонями о его согнутые колени и попробовал первый мягкий толчок. Ох, как же восхитительно вновь почувствовать его пульсирующий член внутри! Алекс запрокинул голову и протяжно застонал, сжимая кулаки. Тело его ритмично вздрагивало, будто передавало биение сердца. И Дима не смог удержаться от еще парочки пробных движений, чувствуя всем телом каждый сантиметр его желания.       — Хозяин, я едва сдерживаюсь, — застонал Алекс, хватаясь пальцами за цепь. — Сейчас с ума сойду.       — Мы только начали, а ты кончаешь? — Дима шире развел бедра и вновь приподнялся, чтобы так же медленно опуститься. Алекс зажмурился и отвернул голову — видеть место их соприкосновения слишком мучительно-желанно, чтобы осилить.       — Позволь мне, господин! — взмолился он, вздрагивая от каждого нежно-томительного толчка. — Хоть раз!       — Воу! — Дима закусил губу и сильнее насадился на его член, закатывая глаза. Его самого разрывало от возбуждения, но Алекс… он и правда едва ли ни на грани. — Учти, на этом мы не закончим!       А дальше Алекс не слышал ни слова, потерявшись в сладостных ощущениях. Отрывистые движения хозяина вмиг стали быстрыми, жадными, поглощающими его без остатка. Сладкий жар любимого тела сливался с огнем от ссадин на спине, вспыхивая искрами в напряженных мышцах. И нет ни единого средства погасить это пламя, единожды разожженное в их телах.       Дима не остановился даже тогда, когда почувствовал разливающуюся теплоту в животе. Судорожная дрожь крепкого тела под его бедрами лишь сильнее распаляла возбуждение и желание двигаться все быстрее и быстрее. Дима откинул голову и с силой стиснул пальцы на его коленях, впиваясь ногтями в бледную кожу. Словно раскаленный кол, твердый член возлюбленного пронзал всего тело, готовый разорвать на две части. Восхитительная особенность любимого — после первого оргазма его член становился будто каменным. И Дима с упоением двигался на нем, выхватывая из реальности частички сверкающего экстаза.       — Господин… Хочу еще…       Дима склонился над ним и схватился обеими руками за горло, мягко надавливая на кадык. Алекс поперхнулся и выгнул спину, подмахивая бедрами. Ох, совсем как в ту ночь! Дима склонился ниже, яростно насаживаясь на влажный член. Рваные хрипы и стоны возвращали его в прошлое, в жаркие воспоминания, как их тела раз за разом сливались в экстазе. По спине потекли влажные капли пота, а дыхание растворялось в дыме потухших свечей. Но даже в этом мраке Дима мог разглядеть полыхающие алым кофейные глаза возлюбленного.       Вязкий дурман растворял рассудок в тумане наслаждения. Алекс судорожно сжимал пальцы на толстых звенья цепи, но утекающий из легких кислород заставлял их вновь разжиматься. Перед глазами темнело, хотя в темноте комнаты и так невозможно было ничего разглядеть. И если бы не подкатывающее к горлу удовольствие, он бы решил, что давно мертв.       Сорванные вдохи и хриплые стоны — словно стрелы они вонзались в уши и касались слуха тонкими нитями желания услышать как можно больше. Дима крепче сжал пальцы на любимой шее и откинул голову. Лицо Алекса краснело так сильно, будто он вот-вот готов задохнуться. Одно легкое усилие, и Дима по-настоящему может задушить партнера. Однако он давно научился чувствовать то мимолетное ощущение, когда в его легкие попадает ровно столько кислорода, чтобы Алекс не умер, но и не очнулся от царящего в его разуме тумана. Впрочем, туманом заволокло не только их разум, но и, кажется, все тело, затрудняя каждое движение.       Дима раскрыл рот и громко застонал. Грудь сжало тугими тисками, а все тело сотрясалось в судороге. Еще! Совсем немного! Дима опустил взгляд и перехватил острый взор направленных на него теплых глаз. Горло свело, не пропуская ни единого вдоха. Дима в последний раз с силой насадился на крепкий член и целиком погрузился в охватившую их души эйфорию. Каждая мышца в его теле напряглась, не позволяя пошевелиться. И лишь усилием воли он смог разжать пальцы, позволив Алексу наконец глубоко вдохнуть.       — Вот что значит… мой малыш… — с трудом откашлявшись, произнес Алекс. Дима медленно выдохнул и тяжело упал на грудь партнеру, почувствовал его резкий вдох. — Казалось, я правда на мгновение отключился.       — Похоже на то, — еле ворочая языком, зашептал Дима. Ладони его ласковым движением прошлись по широким плечам, и пальцы ловко расстегнули наручники. — Прости, я совсем разошелся.       — Ты и сам понимаешь, что я не произнес стоп-слово вовсе не из-за твоих угроз, — засмеялся Алекс и с нежностью обнял его ослабевшими руками за талию. — Мой любимый малыш, давно я не чувствовал себя настолько удовлетворенным.       — Хочешь сказать, что обычно я тебя не удовлетворяю? — насупился Дима, приподняв голову. Алекс перехватил его недовольный взгляд и лишь лучезарно улыбнулся.       — Хочу сказать, что за столько лет я впервые узнал о твоих предпочтениях, — он чуть приподнял голову и коснулся лба любимца нежным поцелуем. — Прошу, чаще делись со мной такими вещами.       — Обещаю, — куда-то в основании шеи прошептал Дима и с наслаждением уткнулся носом во влажную кожу, жадно вдыхая любимый запах зеленых яблок. — А еще обещаю, что ты больше не почувствуешь себя одиноким из-за моей работы. Вот увидишь.       — Что ж, как я могу не поверить своему господину? — рассмеялся Алекс и ласково растрепал влажные волосы ладонью. Именно таких ночей ему так недоставало, но… Откровенно признаться, он бы без раздумий променял их на вот такие сладкие минутки нежности.       Сколько бы лет ни прошло, им всегда будет мало друг друга. Игры или поцелуи. Боль или наслаждение. Ссоры и жаркие ночи любви. Для этой пары нет разницы, лишь бы дарить друг другу как можно больше эмоций. Лишь бы потакать желаниям своей самой дорогой второй половинки.