Влюбиться в друга детства

      Наверное, они слишком давно дружат, чтобы влюбиться.       Хёнджин знает его с садика. Ему было четыре, когда родители Чанбина переехали в их подъезд и поселились с ними на одной лестничной клетке. Хёнджин очень хорошо помнит, как мама испекла большой вкусный пирог с вишней и они пошли в гости к соседям, чтобы поприветствовать тех.       Чанбин сразу взял его за руку и сказал: "Раз мы теперь живём в одном доме, то обязательно будем друзьями!"       Да, эта фраза прозвучала вместо имени.       Хёнджин спешил парировать, ведь они не могут дружить со всем домом, но Чанбина это мало волновало. Он стал показывать свои игрушки новоиспеченному другу, отвлекаясь от глупых мыслей.       Несколько позже Чанбин даже позвал его к себе, чтобы обустроить свою комнату. Он сказал, что доверяет новому другу и верит в его отменный вкус. Маме, конечно, не понравилось, что мягкие игрушки были на скотч приклеены к стене, как постеры, а книжки лежали под кроватью, потому что на столе и полках были аккуратно расставлены игрушки из киндер сюрпризов. Тем не менее Чанбин был рад.       Время шло, и вот пора в школу, причём родители позаботились о том, чтобы и в один класс. Это было здорово — ходить вместе на уроки, а после делать домашние задания вместе, потому что их можно было делить, а остальное списывать. Особенно пригодился этот навык в средней и старшей школе.       Многие одноклассники считали их братьями, учитывая, что те всегда вместе, да и вещи у них были похожи по расцветке и дизайну. Как-то неожиданно совпали вкусы, а родители ни капельки не были против, что их дети дружат не разлей вода и меняются одеждой.       Традиция сохранялась вплоть до десятого класса, пока Хёнджин неожиданно не подрос за лето, проведённое у бабушки, а Чанбин не подкачался. Теперь уж с трудом было влезать в чужую одежду, но Хёнджин продолжал тягать футболки и рубашки Чанбина, чему никогда не было возмущений.       И вот именно тогда, когда Хёнджин гостил у бабушки, он вдруг понял, как сильно нуждается в Чанбине.       Все их глупые шутки, объятия, прогулки и драки подушками стали не то чтобы обыденными, но привычными. Не воспринимались, как нечто особенное, однако только до тех пор, пока этого не стало.       Хёнджин много думал о том, как сильно ему хочется оказаться рядом с Чанбином. Когда смотрел фильмы, часто отвлекался на то, что было бы здорово смотреть его рядом именно с Чанбином, уронив голову ему на плечо, и хрустеть чипсами, подкармливая друг друга. Когда ходил на речку с деревенскими ребятами, размышлял, как весело бы было купаться с Чанбином, брызгая в лицо друг друга водой под громкий смех. Когда гулял с бабушкой по ромашковому полю и учился плести венки, представлял, как смешно бы было сплести самый красивый для Чанбина и надеть на него, чтобы хохотать до боли в животе с того, как сильно тот похож на девчонку.       И не было плохо или скучно в деревне. Хёнджин просто считает, что с Чанбином было бы лучше.       По приезде он набрасывается на него с объятиями и практически душит в крепком захвате, показывая как сильно скучал. Чанбин признаётся, что скучал не меньше, и в эту секунду что-то щёлкает в голове, что не даёт покоя следующие несколько месяцев.       Хёнджин начинает несколько странно смотреть на Чанбина и всё чаще прячет глаза. Кусает губы, задумываясь, и мечтательно вздыхает. Ему самому немного страшно оттого, что происходит, но он очень старается перестать думать о глупом, хотя и не получается от слова совсем.       А мысли те действительно о глупом.       Чанбин берёт его за руку, переходя дорогу, и мысли Хёнджина неустанно твердят, что жест этот является не совсем дружеским.       Чанбин обнимает его со спины, укладывая подбородок на плечо, чтобы заглянуть в его телефон и подколоть, а Хёнджин думает, что так делают парочки.       Чанбин покупает ему вкусняшки и даже кормит с рук, приговаривая: "Жуй, щеночек, жуй". Смеётся до боли заразно и гладит по голове, как какую-то собачонку. Душа Хёнджина, которая отчаянно требует романтики, и это воспринимает, как нечто слишком милое и трогательное.       Хёнджин позволяет положить себе в рот ещё одну мармеладку и случайно проводит языком по подушечками пальцев Чанбина, а после замечает как тот той же рукой засовывает и в себя сладость, облизывая пальцы и причмокивая оттого, как вкусно.       Хёнджин невольно думает, а считается ли это за косвенный поцелуй?       Ругает себя мысленно за это, но всё равно думает, потому что ему бы очень хотелось поцеловать Чанбина. Вот прям сейчас стереть эти сантиметры расстояния между ними и прижаться к его губам своими.       Интересно, как быстро Чанбин оттолкнёт его? А ударит ли за такое? Да, наверное, получить в нос — самое незначительное, что ему светит после.       Хёнджин хочет забить на все и поцеловать его, была ни была, но мозг вторит, что это скорее всего разрушит многолетнюю дружбу, чем и сдерживает от радикальных действий.       Хёнджин ходит задумчивым и немного отрешённым, словно находится в своём собственном мире. Рисует на полях тетради сердечки, не сдерживая мечтательные вздохи, и немного переживает, чтобы случайно не написать имя объекта своих грёз.       — Признавайся, — Чанбин садится рядом с ним за парту и опускает руку на плечо.       — Ч-чего? — Хёнджин дёргается от неожиданности.       — Да ты уже почти месяц ходишь с влюблёнными глазами, сердечки вон рисуешь, — младший бросает взгляд в тетрадь, и Хван её тут же захлопывает.       — И что? — хмыкает он.       — И говори уже давай, ну, и так всё понятно, — Чанбин закатывает глаза.       Хёнджин смотрит на него своими красивыми глазами-бусинками и хлопает ресницами так часто, словно взлететь хочет.       Чанбин действительно всё понял? И он... не против? Хёнджин не доверяет теперь своим ушам.       — Так скажешь или нет? — Со щёлкает пальцами у него перед глазами.       — Прям вслух? — испуганно спрашивает Хёнджин.       — Ну извини, придётся, да, я пока не научился читать мысли, — Чанбин цокает языком.       Хёнджин уже собирается что-то сказать, как тот продолжает.       — Ну же, рожай быстрее, кто она? — подгоняет он.       И Хван искренне радуется про себя, что не ляпнул то, о чем изначально подумал.       — Да так, неважно, — отмахивается он, разрывая зрительный контакт, и открывает книгу по математике.       Чанбин делает ещё несколько попыток его уломать на признание, но тот молчит как рыба, потому что и врать не хочет, и правды сказать не может.       Спустя пару дней, когда они зависают у Хёнджина, выбирая, какой фильм посмотреть, Чанбин вдруг снова поднимает эту тему.       — Слушай, мы же друзья, — начинает издалека.       — Ну, да, — отвечает Хёнджин, отрывая взгляд от телефона, где читал отзывы о новом триллере. — Есть сомнения?       — Нет, — пожимает плечами Чанбин и откидывается на спинку дивана. — Просто не понимаю, почему ты тогда что-то скрываешь от меня?       — Не понял. Ты про что? — хмурится Хёнджин.       — Невооружённым глазом видно, как сильно ты влюблён. Почему скрываешь? Или ты признался и тебе отказали? Тогда тем более должен был прийти ко мне и поделиться, чтобы я утешил тебя и уверил, что она тебя не достойна, — немного обиженно рассуждает Чанбин.       Хёнджин качает головой, тихо посмеиваясь.       — Мне никто не отказывал, потому что я не признавался, — объясняет он.       — Почему?       — Потому что я трус и боюсь это сделать? — поджимает губы Хван.       — Мм, как честно, — хмыкает Чанбин.       — Как есть, — вздыхает Хёнджин и возвращает взгляд в телефон.       — А в чём проблема? Ты же такой красавчик. Даже если у неё есть парень, он точно отойдёт на второй план, — не унимается Чанбин.       — Вот бы в жизни так же просто было, как на словах.       — Так у неё есть парень? — заинтересованно переспрашивает младший. — Хм, это Соён? Она совсем недавно сошлась с Дахёном. Или Ёнин? Она вроде с Сюмином сейчас.       — Господи, о чём ты думаешь вообще? — шлёпает себя по лбу Хёнджин.       — Я перебираю самых красивых девчонок школы, у которых есть парни. Ты можешь просто сказать, когда я попаду в цель.       — Уверяю, ты не догадаешься.       — Почему? У неё нет парня? Или она не красотка?       Хёнджин смеётся с него.       — Какие же глупости у тебя в голове, — он тычет пальцем в висок Чанбина.       — Эй! Веди себя прилично, — ругает Со. — Я же веду!       — Так это ещё прилично?       — Вполне. Со своей ревностью я мог бы обидеться на тебя за то, что твоё сердечко не принадлежит мне, твоему верному другу! — вскидывает подбородок Чанбин. — А так я пока только злюсь, что ты секретничаешь.       — Давай так, твоя ревность не имеет почвы, потому что в ближайшие годы твоё сердце я точно не предам, — старается усмехнуться Хёнджин, но выходит это страдальчески.       — Правда, совсем в себя не веришь? — кривит губы Чанбин.       Хёнджин тяжело вздыхает и чешет нос, задумываясь. На самом деле, он верит в себя, но в его влюблённости это не решает.       — Давай фильм смотреть, — переводит стрелки Хван.       Чанбин противится немного, но соглашается.       Триллер немного разочаровывает, потому что внимание режиссёр больше уделил любовным линиям, чем апокалипсису, но один момент напрягает больше, чем вся атмосфера фильма. Главный герой на грани смерти признается в любви своему другу и притягивает того для поцелуя. Хёнджин тут же бросает взгляд на Чанбина, чтобы увидеть хоть одну эмоцию и понять, испытывает ли тот отвращение, но лицо младшего не выражает ничего, кроме заинтересованности, словно тот пропустил моментный поцелуй двух парней на экране.       Хёнджин возвращает глаза к фильму, но думает совсем не о том.       — Как тебе фильм? — интересуется, когда начинают идти титры.       — Неоднозначно. Я так болел за то, чтобы он выжил, а он сдох, падла, — вздыхает Чанбин.       — Ну, да, грустно, — поджимает губы Хван.       — Грустно? Ты серьёзно? Это буквально до слёз! Смотрел бы я один и точно разревелся. Он обещал вернуться и защитить их, а сам... Это настоящее предательство!       — Но он же умер...       — Вот именно! — хмурит брови Чанбин. — В чувствах признался, засосал, дал надежду, а потом сдох! А если бы послушал ту деваху, то... может, и не сдох бы, — обиженно бубнит Чанбин.       Хёнджин начинает смеяться из-за потешных эмоций друга.       — И что ты ржёшь? — пихает его в бок младший.       — Просто ты мило реагируешь на фильм, — признаётся Хван, поглаживая его по плечу.       Чанбин только глаза закатывает.       — Если честно, то я спросил именно про эту пару, а ты так... развернуто ответил.       — А ну, вообще я удивился. Непонятно было весь фильм, что у них любовь. Вот у второстепенной пары да, а тут... даже не заметил.       — Возможно, прозорливость — не твой конёк, — Хёнджин похлопывает его по бедру. — Посмотрим что-то ещё?       — Нет, погоди, ты о чём? — хмурится Чанбин. — Я чего-то не замечаю?       — Возможно.       — Это что-то конкретное или... ты в общем говоришь, что я невнимательный?       — Забудь, — отмахивается Хёнджин.       — Так не подойдёт. Хватит интриги подвешивать.       — Я так не делаю.       — Только этим и занимаешься, — обижается Чанбин.       — Слушай, я не хотел тебя задеть. Ляпнул, не подумав, и всё. Извини, хорошо? — Хёнджин смотрит извиняющимися глазами.       — Скажи, что ты имел в виду, м?       Хёнджин встаёт с дивана, отворачиваясь, и думает над тем, что же сказать. Он наливает себе воды в стакан из графина и ощущает нервозность. Возможно, Чанбин тоже это замечает по трясущимся рукам.       Хёнджин и хочет и не хочет тешить себя надеждами. С одной стороны, Чанбин, кажется, совершенно нормально относится к нетрадиционным отношениям, а с другой — это никак не влияет на его ориентацию.       Чанбин молча сидит на диване в ожидании хоть каких-то слов и не давит, что радует, но смотреть на него Хван не может, поэтому продолжает стоять спиной. Ему правда страшно увидеть осуждение в его глазах, как только он скажет правду.       — В общем, я не могу признаться в своих чувствах, потому что они не к девушке, — очень тихо говорит Хёнджин, действительно боясь быть услышанным.       — А, ну, — Чанбин мнётся и слова будто сами по себе слетают с его губ. — Тогда понятно, да.       — Осуждаешь? — Хван пересиливает себя и поворачивается, чтобы взглянуть на друга.       — Нет, — легко бросает Со. — Это просто неожиданно, но не плохо. Ты волен любить того, кого хочешь. Всё в порядке.       Хёнджин сдержанно ему улыбается, кивая головой, словно благодаря за его понимание. Чанбин молчит какое-то время, а после, кажется, собирается развеять неловкость очередной шуткой, судя по игровому прищуру.       — Он хотя бы красивый? — хмыкает Чанбин.       Хёнджин смущённо прикрывает глаза и шепчет тихое:       — Да. Очень.       — Он завидный красавчик школы? — уточняет Со, вскидывая бровь.       — Непризнанный, но определенно да, — всё более застенчиво отвечает Хёнджин.       — О, тогда я осуждаю тебя, — дует губы Чанбин.       — Что? Почему?       — Ну как ты мог влюбиться в кого-то там, когда истинный красавчик всегда рядом с тобой, м? — Со бросает в него подушкой и тихо смеётся, оголяя ряд белоснежных зубов.       — Так в того, кто всегда рядом, и влюбился, — вдруг смелеет Хёнджин и жалеет о сказанном далеко не сразу.       — А? Нет, погоди, я же пошутил.       — А я нет.       Чанбин смотрит непонимающими большими глазами, и в эту секунду Хёнджин жалеет. До сковывающего чувства в сердце жалеет. Он не выдерживает взгляда младшего и опускает свой.       — Ты разводишь меня? — подаёт голос Со.       — Нет, но не бери в голову, ладно? — спрашивает с некой надеждой.       — Извини, я даже подумать не мог, — Чанбин нервно сглатывает.       — И не стоит об этом думать, — вздыхает Хёнджин, жуя свои губы. — Я не хотел переносить на твои плечи этот груз, но ты просто так много спрашивал... В общем, давай забудем? Такая ерунда...       — Нет, погоди, почему ты считаешь свои чувства ерундой? — Чанбин тоже встаёт с дивана и делает шаг в сторону старшего.       — Может, потому что не взаимно?       — Это застаёт врасплох, знаешь?       — Знаю, — кивает Хёнджин. — Но мы же можем сделать вид, что всё как прежде?       — Ну, наверное, — неловко улыбается Чанбин.       — Посмотрим ещё какой-нибудь фильм?       — Давай.       И напряжение, царящее в воздухе, можно ножницами резать. Хёнджину вообще всё равно на фильм, он даже суть не улавливает, хотя пристально смотрит в экран. В целом, ему кажется, что Чанбин тоже не о происходящем на экране думает.       — А что ты хочешь? — вдруг спрашивает он.       — Ч-что?       — Ну, ты же представлял как-то наши отношения, если бы мы действительно встречались, верно?       — Ну, да, — робко отвечает Хёнджин, не совсем понимая, к чему эти вопросы.       — И как это было в твоей голове? — Чанбин выглядит так серьёзно, что мурашки бегут по спине.       Хёнджин призадумывается, и Чанбин покорно ждёт ответа, опуская руку на спинку дивана и сгибая в локте, чтобы опереться о предплечье подбородком.       — Ничего на ум не идёт? — спустя пару минут всё же подаёт голос. — Я вот тоже сейчас подумал об этом и... мы смотрим с тобой фильмы, сидя в обнимку, гуляем чуть ли не за ручку, а если с ночёвкой остаёмся, то спим под одним одеялом, крепко прижавшись друг к другу; да и в целом ведём себя, как парочка. Мне почему-то кажется, что ничего особо и не поменяется, если мы будем встречаться.       — К чему ты это говоришь? — Хёнджин закусывает губу, нервно перебирая пальцы.       — Мм, возможно, я был бы не против узнать, каково это — тебя целовать, — с лёгкой улыбкой на лице, произносит Чанбин.       — Ты сейчас шутишь?       — Нет, совсем нет, — качает головой Со в разные стороны. — Я не могу заявить, что люблю тебя как парня, но точно люблю как друга. Однако это только потому что у меня не было отношений, и я пока не понимаю, насколько сильно отличаются дружеские чувства от чувств в отношениях, но точно хотел бы узнать.       У Хёнджина во рту пересыхает от того, что говорит Чанбин. Он нервно облизывает губы и смотрит широко раскрытыми глазами.       — Знаешь, мама рассказывала, что они с папой поженились через тринадцать лет после знакомства и через семь после начала отношений. То есть получается, они сначала дружили, а потом уже всё остальное. Может, с этого и начинается всё самое прочное и крепкое? Моя семья мне кажется именно такой, и построенной на здоровых отношениях.       Чанбин говорит так искренне, что у Хёнджина под рёбрами бабочки кружить начинают. Он берёт старшего за руку и нежно ему улыбается.       — Ты правда так просто примешь мои чувства? — не веряще спрашивает Хван.       — Мне кажется, что если отношения начинаются с чего-то сложного, то они будут проблемными, — пожимает плечам Чанбин. — А с тобой легко и хорошо. Так и почему тогда нет?       У Хёнджина слёзы на глаза наворачиваются и грудная клетка тяжело вздымается из-за участившигося дыхания. Он крепче сжимает руку Чанбина в своей и смотрит на него стеклянными глазами, невольно улыбаясь.       Чанбин тянет свободную руку вперёд, чтобы погладить Хёнджина по голове.       — Ты чего так расчувствовался-то? — морщит нос в ласковой улыбке Со.       — Не каждый день на мои чувства отвечают, знаешь, — Хван снова облизывает губы, несколько раз быстро моргая.       — Такой милый, — шепчет Чанбин и опускает руку ниже, чтобы притянуть Хёнджина к себе за шею и аккуратно поцеловать.       Хёнджин прикрывает глаза и расслабляет губы, позволяя их нежно сминать. У него руки дрожат, а сердце стучит где-то в глотке. Внутри точно разливается пожар и приятное чувство окутывает всё тело.       Хёнджин думает, что чужие губы на своих собственных пьянят лучше, чем односолодовый виски, который отец хранит на кухне во втором ящике слева, а чужие касания бьют разрядами тока хлеще, чем если два пальца в розетку сунуть.       Однако всё это не чужое. Давно нет. Ведь родное и очень нужное, мгновение назад и вовсе ставшее своим, закреплённое нежным поцелуем.