88 on pch

ridin' round in my city, same thing i used to do got a new boy with me — i could have another one if i wanted to, but no might call another one this afternoon, i won't the neighbourhood & yg — dangerous

      Толпа настороженно затихает, замечая подъезжающее такси, но быстро возвращается к своим делам, узнавая номера — свои. Только Минхо не всё равно. Он знает, кто в этой машине.       Джисон, одной рукой поправляя волосы, другой закрывая за собой дверь, заставляет его забыть, что такое дыхание.       — Я не опоздал? — сначала он улыбается Минхо, как только подходит. Теперь он обнимает Хёнджина и Чанбина за плечи. — Привет.       Минхо чувствует на своей шее ладонь Хана, спускающуюся на плечо, чтобы немного размять, и его бешеный пульс определённо заметен. Такое простое действие, но главное — от кого.       Несколько заездов в гонке уже нашли своих победителей, но Минхо только ждёт своей очереди. Так что Джисон не опоздал. И вообще, ему льстит, что тот приехал сюда сразу, как только закончил работу — не переодеваясь, не снимая так идущих ему очков.       Буквально через пару минут слышится визг шин приближающихся машин, и Джисон, мило улыбнувшись напоследок, уходит к машине Минхо. Он не спрашивает разрешения, забирая ключи из заднего кармана спортивных брюк.       — Давно его с тобой не было, — Хёнджин сегодня даже не участвует, но он здесь, значит, Ким Сынмин один из финиширующих.       Минхо знает тому причину.       Около года назад на привычных ему гонках стало на два непривычных посетителя больше. И он бы не обратил на них внимания, люди приходят и уходят, если бы один из парней, он же — Хан Джисон, не выбрал бы его машину в качестве отличного атрибута для своей фотосессии.       — Ты ничего не перепутал? — Минхо от такой наглости даже не овладевала злость, он просто был ошарашен.       Парень посмотрел на него, вставая прямо, пока его друг прятал телефон в карман.       — Прости? Крутая тачка у тебя, такая… фиолетовенькая.       — «Фиолетовенькая»?       Джисон тогда пожал плечами, улыбнувшись, быстро пожелал удачи и скрылся из его поля зрения со своим другом.       А Минхо уже через минуту об этом забыл. Не первый раз такое было.       Через неделю Хан снова был на той же трассе. Уже без друга и, слава богу, без камеры у его «фиолетовенькой» машины.       — Ты один?       Вопрос Джисона можно было трактовать по-разному, но в каждом из смыслов сегодня Минхо был один. Мелькнула мысль, что сегодня вечером они поедут к нему домой.       — Смотря про что спрашиваешь.       — Можно с тобой прокатиться?       Хотелось пошутить в духе «А что насчёт прокатиться на мне?», но Джисон мило ему улыбался. Мысли подобные отбило на раз-два.       Минхо согласился. А Джисону скорость понравилась.       Следующая неделя, та же трасса, тот же Хан Джисон. Та же улыбка, та же просьба.       Так длилось около полугода, а потом резко ударило осознанием, что теперь на пассажирское сажать никого не хочется — кроме Джисона. И это было для него показательнее, чем что-либо другое.       Влюбился.       Что с этим делать, Минхо не знал.       Правая сторона постели теперь всегда холодная, салон спорткара пропах джисоновым запахом — вишней, а в бардачке для него есть жвачка с любимым вкусом.       И как бы мило Джисон ему не улыбался с самого начала, поверить в то, что это — взаимно, возможным не представлялось.       Но время шло, шли месяцы.       Сердце разрывалось. Когда Джисон дал ему свои соцсети, когда скидывал фотографии ночного неба, когда поздно возвращался с работы, когда писал ему шутливое поздравление с днём рождения с кучей красных эмоджи сердечек.       И сердце не выдержало.       Минхо пытался сказать об этом так мягко, будто провинился и боится наказания. Он собрал столько своих нежных чувств и эмоций, сколько в нём когда-либо было, вложил в чужие ладони с тихим вдохом, а в ответ получил поджатые губы и извинения, что нет, пока нет.       Джисон давал ему надежду, и Минхо это на первых порах злило до жути, а иногда — до жутких слёз. Но потом это стало единственной веточкой жизни, потому что на гонки Хан приезжать перестал. Сначала отнекивался работой, хотя раньше мог ею пожертвовать, ради него, потом Минхо сам перестал звать, чтобы не давить.       Они всё ещё списывались, иногда созванивались, и Минхо уже не ждал заветное «Я тебя тоже». Но сердце, глупое сердце, до сих пор желало, чтобы в машине Джисон был с ним рядом. Рядом везде. И по жизни рядом.       Неделю назад, получив сообщение «когда там следующий заезд?)», Минхо чуть не разбил телефон о стену. И голову свою тоже. Прошло два месяца с момента его признания, два месяца без личных встреч, и Ли чертовски соскучился по этой милой улыбке.       А теперь Джисон — ждёт его в «фиолетовенькой» машине. Снова.       Когда Минхо садится внутрь, плейлист Хана уже включён, и он жуёт свою любимую жвачку, несколько пачек которой до сих пор лежат в бардачке. Минхо скучал.       — Как дела? — Джисон улыбается мило. Ему.       По Минхо наверняка всё невооружённым взглядом видно. У него всё хорошо. Наконец-то.       Джисон такой красивый, и он так давно его не видел, что чуть не пропускает первый призывной к старту гудок.       — Пристёгивайся, — напоминает Минхо, делая то же самое и подъезжая к линии.       — Удачи.       Он еле держится от того, чтобы ответить что-то сопливое в духе «Ты — моя удача».       Грид-гёрл показывает два пальца, что означает готовность в две минуты. Джисон молчит, спокойно смотря вперёд. И это не ощущается неловко. Будто всё так и должно быть, будто всегда так было.       Флаг опускается, Минхо выжимает газ. Он в гонках шесть лет, движения руля — продолжение его рук. И тем не менее, с каждым заездом скучнее не становится, пусть некоторые действия и доведены до автоматизма. Соперники тоже растут, совершенствуются; всегда есть, чему противостоять и учиться.       Они идут вторыми. Тогда Джисон начинает подпевать редким словам в песне. Он знает, что это по-странному действует на Минхо. На его лице сразу появляется хитрая ухмылка, а на дороге он творит какие-то манёвры, названия которых Хан так и не выучил, но наблюдать за этим ему нравится.       Вперёд Минхо вырывается за пару минут до финиша, только увеличивая расстояние от других машин с каждой секундой. Он чувствует взгляд Джисона на себе. И почти видит его милую улыбку боковым зрением.       Финиш. Но они не останавливаются.       Тут так, можно сказать, принято — гордо покидать пьедестал. Фальшивые номера друг друга всем известны, а выигрыш приходит на специальный счёт. А Минхо просто покататься с Джисоном хочется. Вдруг это разовая акция.       Скорость сбрасывают почти в два раза, открывают окна, чтобы впустить тёплый калифорнийский весенний воздух. Куда они едут — Минхо не думает даже. Прямо. Главное, вместе.       — Как всегда первый, ты умница.       Видел бы Джисон это «как всегда», когда его не было рядом. Особенно первую пару недель стабильных третьих мест.       — Спасибо.       На спидометре «88», пульс примерно равен, когда Хан смотрит на него своими задумчивыми глазами.       Ещё немного тишины.       Теперь Джисон глядит в окно, хотя смотреть там, правда, особо не на что — едва ли освещённые ряды деревьев. Минхо глядит на Джисона.       Минута, десять или час прошли — Ли не в курсе. Он возвращается в реальность, когда Джисон коротко касается его бедра.       — Остановимся?       Только сейчас Минхо замечает обрыв слева от них, немного вдалеке. Море.       Музыку Джисон выключает, закрывает глаза откидывая голову назад и слушая едва достающие до их ушей тупые звуки разбитых о скалы волн.       Минхо ничего не ждёт. Но Джисон поворачивается к нему, их взгляды встречаются, потому что Минхо глаз с него не сводил ни на секунду.       Раз, два, три.       — Я тебя люблю, ты знаешь? — Джисон поджимает губы, пряча улыбку, потому что на лице Минхо за секунду успевает измениться столько эмоций, сколько он за свою жизнь не испытал.       Он мог только догадываться, что значит загадочное джисоново «пока нет» после его признания. Потому что тот не давал никакой конкретики. Хотелось верить, что это именно то «пока», которое сейчас закончилось. Наступило «теперь».       — Нет, — если в уголке его глаз собираются слёзы, то спишите это на дождь, да. — Скажи мне это.       — Я люблю тебя.       Для Минхо замирает время, он чувствует в своих волосах пальцы Джисона, видит его лёгкую обнадёживающую улыбку. Он едва не упускает момент, когда к его губам прикасаются джисоновы, мягкие и влажные.       — Мы обязательно с тобой поговорим чуть позже, да? И я тебе всё расскажу.       Одна из ладоней Хана спускается на его скулу, потирая большим пальцем. Он снова мило улыбается.       — Что расскажешь?       — Как я тебя люблю.       Джисон целует его нежно, давая время прийти в себя и поверить в реальность.       Реальность, где Хан Джисон целует Ли Минхо.       — А я повторю тебе всё то, что сказал в тот раз, — Минхо выдыхается и отстраняется на пару секунд. — Даже больше.       Чувств у Минхо много, и теперь, когда он знает, что они взаимны, они все проявляют себя в неизведанном объёме. Ему это нравится — дышать любовью.       Он бы мог заниматься этим вечность или, как минимум, до конца своих дней. Пальцы Джи щекочут его затылок, несильно подталкивая ближе.       Это ощущается так, будто они оба нуждались в этом.       Минхо кусает джисонову нижнюю губу, чуть оттягивая, в ответ чужая ладонь собирает его волосы в кулак. Он задушенно, почти беззвучно стонет в поцелуй, умещая руки на талии парня.       А потом Джисон кладёт ладонь на его член через ткань брюк.       И он даже об этом не думал, целоваться с Джисоном — уже осуществление его самой большой мечты. Но если у Джисона есть, что ему предложить, Минхо не станет ему отказывать.       — Можно?       И о чём бы Джисон не спрашивал, ответ — да.       Хан возвращает руку в его волосы, перемещает их на щёки, чтобы поцеловать сильнее. И в какой-то момент, уже через секунду, Джисон оказывается на его бёдрах, почти ударяясь головой в низкий потолок, трётся о него.       Ещё мгновение — он внизу, между его ног, наверное, в самой неудобной на свете позе, в тесноте, но с раскрасневшимися губами и готовыми к большему глазами. У Минхо дыхание спирает.       Джисон тянется к нему, чтобы ещё раз поцеловать. Очень, очень неудобно. Но ему всё нравится.       Минхо почти в забвении чувствует, как ему расстёгивают ширинку, похлопывают по бёдрам, призывая подняться, стягивают с него брюки, бельё.       Всё похоже на его глупый эротический сон, которые иногда преследовали его. Но Джисон настоящий. И засосы на ляжках он ему тоже по-настоящему ставит.       Джисон обхватывает его член ладонью, распределяя влажную смазку, и смотрит прямо ему в глаза. Минхо подставляет руку под его затылок, чтобы тот не ударился о руль.       Джисон целует его тазовую косточку в последний раз, прежде чем взять в рот. Сначала головку, обводя языком по кругу несколько раз, после — глубже, до середины.       Он проводит языком по всей длине, не разрывая зрительного контакта, сжимает руку на его бедре.       — Джисон-и.       — Мм?       — Ты такой красивый.       Хан снова тянется его поцеловать, продолжая дрочить ему, и это для Минхо много. Он не успевает. Он хочет остаться в этом моменте подольше, растянуть каждое действие, каждое слово.       — Иди сюда.       Как бы Минхо не нравилось то, что Джисон делает своим языком, ему хочется быть ближе — грудью, сердцем.       Джисон аккуратно поднимается, снова усаживаясь на его бёдрах и головой упираясь в потолок. Он немного отодвигается назад, садится на коленки Минхо, губами тянется к его шее, чтобы и там оставить синяков.       Минхо стонет негромко, но прямо ему на ухо — и этого достаточно.       Джисон снова начинает раскачиваться на нём, подбираясь вплотную. И Ли остаётся только ухватить его под задницу, помогая.       Ближе, ещё ближе.       Член отзывчиво реагирует на грубую ткань брюк Джисона, которые он уже, вообще-то испачкал, но не собирается по этому поводу паниковать.       Темп Джисона размеренный, он делает себе приятно и знает, что ему это тоже нравится.       — Разденешься? — Минхо откидывается на кресло полностью, чтобы выдохнуть.       — Хочешь посмотреть на меня? — Джисон тянется за ним, лбом упираясь в чужое плечо и тяжело дыша.       — Хочу.       Джисон сбрасывает с себя кроссовки. Минхо усмехается.       Так как Хан приехал к нему после работы, одет он был строго. А выглядел всё равно мило. Чёрный костюм-тройка, пиджак от которого давно валяется сзади, а жилет уже как несколько минут расстёгнут на половину пуговиц, смотрится на Джисоне очень хорошо.       Но без него лучше.       — Ну, тогда раздевай.       Джисон кусает его за мочку уха и откидывается спиной на руль.       Минхо медленно тянется руками к чужой талии, до конца снимая жилет и скидывая его на пассажирское. Он тянет Хана на себя за галстук, целует, попутно расслабляя узел, и кидает к остальным вещам.       Джисон остаётся ближе к нему. Когда Минхо наконец расстёгивает первую пуговицу белой рубашки, то тут же оставляет поцелуй на открывшемся месте. На джисоновом теле дорожка из багровеющих засосов и слюны, а одежда наконец в стороне. Ну, почти.       Минхо уже готов кончить, а Джисон до сих пор себя не трогал. Это преступление.       Он разбирается с ширинкой, засовывает ладони в джисоновы брюки, подставляя их под его задницу. И Джисон мычит ему прямо на ухо, поднимая бёдра, насколько это возможно, чтобы Минхо стянул его штаны вниз. На самом Минхо, вообще-то всё ещё футболка, на что Джисон обращает внимание, как только оказывается обнажённым.       Теперь они оба полностью голые. В его «фиолетовенькой».       Джисон заставляет Минхо обхватить его член ладонью лёгким подталкиванием, а потом накрывает его руку своей, показывая, что и как ему нравится. Быстрее, нежнее, и чтобы глаза в глаза друг другу смотреть.       Второй рукой Джисон дрочит Ли, и тот тоже кладёт свою ладонь поверх. Быстрее, жёстче. Глаза в глаза.       Кажется, жизнь постепенно покидает тело Минхо вместе со спермой.       Джисон всё-таки не избегает удара о потолок, кончая, а потом смеётся, целуя Минхо.       — Поехали ко мне, — Хан только вытер их удачно нашедшимися в бардачке салфетками. Они ещё даже не одеты.       Минхо ведёт медленно. Он устал и он счастлив. Джисон готовит им очень поздний ужин, пока он принимает душ. А потом валит рядом с собой на кровать, окутывая своим тёплым телом со всех сторон. И Минхо не может мечтать о большем.       — Мне вставать через четыре часа, оставлю тебе тогда ключи, и уйдёшь, когда захочешь, м?       — Тогда я никогда не захочу.