Все, что было до тебя, не существенно

POV Алиса Разочарование, грусть, отторжение. Мне было стыдно перед своей сестрой за то, в каком состоянии к нам пришел Слава. Честно говоря, на Андрея мне было все равно. Красные глаза, пьяная улыбка — всё это показалось мне отвратительным в тот момент. Да, я знала о проблемах Карелина. Знала, что он, вероятнее всего, употребляет и дальше, но мне, как и любой девушке, хотелось думать, что я — особенная, что со мной он изменится. Сначала мне хотелось заплакать. Настолько я не верила в то, что увидела перед своими глазами. Два взрослых мужчины, а повели себя в тот момент хуже, чем дети. И ведь хватило им наглости прийти к нам. О чем они вообще думали в этот момент? Неужели не понимали, какая у нас с Кирой будет реакция? Я влюблялась в этого темноволосого творческого человека с двумя льдинками вместо глаз. Но многое в его поведении вызывало вопросы. В особенности теперь. Но я прекрасно понимала в тот момент, что повышать голос на Славу — не лучшая идея. Кира была куда более эмоциональнее в этом плане, но и ее я пыталась успокоить. Если я могла еще закрыть глаза на такой поступок, то она явно не сделала бы так. Я видела, как девушка с солнечным цветом волос, возмущалась. Видела, как больно ей было смотреть на такого Андрея. Ей никогда не нравились плохие парни, а в Замае она рассмотрела что-то не потому, как он вел себя на сцене или в интернете. С ней этот мужчина был другим. Тот самый ценитель хорошего вина и искусства. Она могла обсуждать с ним разных поэтов ночами, и это ее зацепило. Может, в этом и была проблема Киры. Она не хотела, как и я, видеть минусы в человеке, который успел запасть ей в душу. Тем не менее, насколько мне известно, у них все равно начались ссоры. Моя старшая сестра, привыкшая делать все самостоятельно, привыкшая высказывать свое мнение, вдруг поняла, что ее во многом ограничивают. Она не была против того, что Андрей иногда мог сделать ей замечание. Не была против того, что какие-то ее проблемы решал он. Но ей, как одинокой натуре, было тяжело свыкнуться с тем фактом, что она больше не одна. А еще ей было тяжело осознать тот факт, что между ними все серьёзно. Кира называла Андрея домашним диктатором, но я не была уверена, что она действительно так считает. Просто та женская сущность была спрятана глубоко внутри. Как мне казалось, она всегда мечтала именно о сильном мужчине, который, если так будет нужно, сделает ей замечание. Моя старшая сестра чаще всего не думала о том, что говорила. Даже родители всегда подмечали, что у нее язык без костей. И сама Кира признавала, что это является ее самым большим минусом. Пока она выясняла отношения с Замаем, стоя в коридоре, я увела Славу в спальню. Он практически не соображал. Разговаривал странно, тянул слова. Я видела, как ему постоянно хотелось сесть, потому что стоять было тяжело. Я смотрела на него и мысленно задавала себе вопросы: «смогу ли я его принять таким?», «получится ли у меня изменить его?». Сама не поняла, как из глаз потекли слезы от дикой обиды. Я всю жизнь жила рядом с людьми, у которых не было никаких зависимостей, а тут… Он — мужчина, который так глубоко засел в моем сердце и в моих мыслях. Сложный, совсем не принц из сказок, а скорее какой-то отрицательный герой. Но мне Слава так нравился, что я не хотела видеть рядом никого другого. Он смотрел на меня, пока по моим щекам текли слезы. Я тогда прикусила губу, чтобы не всхлипывать. Я помнила, как он протянул руки ко мне, но мне впервые за все это время не хотелось к нему в объятия. Когда мы только познакомились, этот факт, что он употреблял, меня хоть и смущал, но не слишком сильно. Каждая верит в то, что сможет заставить поменяться негодяя. И, самое главное, мне не хотелось его отчитывать. Хотелось опустить руки, хотелось убежать от него, остаться наедине со своими мыслями, но я не могла сделать и шаг из комнаты. В моей памяти тогда всплыла картина «меланхолия»*, мне хотелось сесть где-то у озера и смотреть вдаль. Хотелось страдать, думая о наших взаимоотношениях. Кира настолько была зла на Андрея, что мне пришлось положить мужчин в одной комнате и на одной кровати. Они не были против, но даже если бы были против такого, у них не было выбора. Как я поняла, Замай и моя старшая сестра очень сильно разругались. Мне казалось, что даже соседи слышали их крики. Оба были хороши. Всю ночь мы с Кирой провели в другой комнате. Мы практически не спали. Я смотрела на свою сестру и мне было ее жаль, из ее глаз не переставали течь слезы. Я же, в свою очередь, больше не плакала. Меня пугал тот факт, что я готова была найти любое оправдание Славе, потому что мне не хотелось заканчивать эти отношения. Я не понимала, как я могла принять такое. Не понимала, как, спустя несколько часов раздумий, пыталась найти смысл в подобном его действии. Кира постоянно твердила о том, что ей такой мужчина не нужен. Постоянно говорила о том, что мы с ней достойны лучшего. Она не замолкала ни на минуту. Уснули мы, когда за окном наступал рассвет. Небо окрасилось в нежно-оранжевые цвета, словно погода не разделяла нашей грусти. Поспать мне удалось часа на три, не больше. Первым делом, когда я открыла глаза, пошла проверять Славу и Андрея. Мужчины еще спали на моей кровати, повернувшись друг к другу спинами. Я до этого с подобным не сталкивалась. Не знала я, как вести себя с Карелиным после такого поступка. Понять и простить? Или его стоило отпустить? Когда я представила, что вновь останусь одна, сердце болезненно сжалось. Я чувствовала себя розой из повести «Маленький принц»**. Кира всю ночь твердила мне о том, что я слишком спокойно отнеслась к тому, что Карелин употребляет. Она говорила о том, что я должна была устроить ему взбучку. Еще ей не понравилось, что я пустила их в квартиру. В любой другой момент я бы ее, возможно, и послушала, но тогда мне было не до этого. Я прошла на кухню, заварила кофе. Знакомый запах наполнил кухню. Я села возле окна с кружкой крепкого напитка, который часто спасал меня по утрам. Мне не хотелось смотреть на то, как я выгляжу сейчас. Я уверена, что под глазами красовались синяки, а мои и без того большие глаза стали еще больше. Взгляд, как мне казалось, был до безумия потерянным и печальным. Я поджала одну ногу к груди, делая пару глотков утреннего кофе. Не знаю, сколько я так просидела в полной тишине и в своих раздумьях, но из мыслей меня вывел звук тяжелых шагов. Я знала, что это была не Кира. Девушка всегда ходила очень тихо и аккуратно, ее сложно было услышать. Я не повернула голову, а когда сделала глоток утреннего напитка, поняла, что он успел остыть, пока я задумчиво смотрела в окно. Солнце, по привычке, пряталось за хмурыми облаками. Ветки деревьев были усыпаны небольшим количеством снегом. Люди не наслаждались, находясь на улице, каждый спешил на свою работу, лишь бы не мерзнуть. — Алис, — хриплый тихий голос заставил меня вздрогнуть. Этот голос я всегда буду узнавать из тысячи других. То, с какой любовью произносит мое имя этот мужчина, заставляет мое сердце трепетать даже в такой неоднозначный момент. Я не повернулась в его сторону. У меня не было сил смотреть на него. Я не знала, что стоит говорить в таких ситуациях. Не знала, как вести себя в таких ситуациях. Я могла бы вспылить, побить посуду, оскорбить человека, но не хотела этого делать. Я осознанно выбрала его, а значит уважаю себя и свой выбор. Я слышала, как он подходит ко мне ближе. Спиной чувствовала пристальный взгляд этих голубых глаз на себе. Я поджала губы, опустив голову ниже. Заглянула в свою кружку с темным напитком, который пить мне уже не хотелось. Потом я посмотрела на него в отражении окна. Я видела, как его рука потянулась ко мне, но он замер, не зная, можно ли ему вообще трогать меня. — Бабочка, — по его голосу мне казалось, что Славе было стыдно. До безумия стыдно, до безумия неудобно. Мне очень хотелось верить в то, что так и было на самом деле. Мне хотелось обернуться на него, хотелось попросить, чтобы он пообещал, что он так больше не будет себя вести. Мне хотелось стать маленькой девочкой, которая готова была закрыть на все недостатки глаза. — Кофе будешь? — я поставила свою недопитую кружку с кофе на стол, уворачиваясь от прикосновений Карелина. Я старалась не смотреть на него, двигаясь по кухне. Мне нужно было себя чем-то занять, нужно было занять чем-то свои руки. Я чувствовала, как пристально он следит за мной, но не реагировала на него. — Алис, — он снова сделал шаг ко мне, пока я стояла у плиты. Его руки уперлись в столешницу по бокам от меня. Загнал меня в ловушку. Его грудь прислонилась к моей спине. Я замерла, не двигаясь и не дыша. Я была обижена, сильно обижена, но я понимала, что стоит мне посмотреть на него, я тут же прощу ему все, — повернись ко мне, — знакомый и родной запах ударил в нос. Его теплое дыхание на моем затылке заставляло мое сердце биться в тысячу раз быстрее обычного. Я потянулась к новой кружке, желая налить Славе кофе, но его рука, которая упиралась в столешницу, перехватила мою ладонь. Его пальцы были чересчур горячими, практически обжигающими. Он нежно сжал мою руку в своей. И, боже, я готова была забыть обо всем, лишь бы Карелин и дальше меня так касался. — Повернись, — еще раз попросил парень. Я вздохнула и послушалась его. Я спрятала свое лицо за прядями рыжих волос, опустив голову вниз. Я смотрела на пятно на его белой футболке, смотрела на знакомый логотип, смотрела куда угодно, но не ему в глаза. Слава был слишком близко, его нос легонько касался моего лба, — даже не посмотришь на меня? — его голос все еще был хриплым и немного сонным. Я отрицательно покачала головой на вопрос темноволосого. Тогда одна из рук переместилась на мою щеку. Он с особой нежностью прикоснулся к моей щеке, заставляя меня чувствовать себя слабой и уязвимой. Я понимала, что попала в его ловушку. Я понимала, что стала практически зависима от него за такой не очень большой срок наших отношений. И мне хотелось выть от отчаяния. Хотелось рвать на себе волос, а еще мне очень хотелось уткнуться носом в его грудь и почувствовать себя любимой и нужной. — Я никогда, — мужчина откашлялся, «зажимая» меня в своих руках, — никогда больше не появлюсь в таком виде при тебе, — он сказал, что не появится в таком виде при мне, но не сказал, что больше никогда не будет употреблять. Этот факт заставил меня горько усмехнуться, — я знаю, атала, что разочаровал тебя, — его губы коснулись моего лба в невесомом поцелуе, — да, ты явно заслуживаешь лучшего, — еще один поцелуй в лоб, — но я не хочу заканчивать все вот так. Дай мне еще один шанс, — теперь вторая рука оказалась на другой щеке. Слава заставил меня посмотреть на него. В красных, усталых глазах плескалось море печали. Он смотрел на меня с сожалением и нежностью. Было видно, что чувствовал себя Карелин плохо. Кожа казалась бледной, даже сероватой. Темные круги под глазами слишком сильно распылились, губы были потрескавшиеся. Легкая щетина и бардак на голове меня ничуть не смущали. И я уже готова была простить его. Большие пальцы его рук с нежностью касались моего лица. Он очень аккуратно прикасался ко мне, боясь сделать больно не только морально, но и физически. — Я не хочу расставаться, — честно призналась я, — но и не хочу тебя прощать. Я готова многое простить тебе, готова на некоторые твои выпады закрыть глаза. Я готова постоянно спасать тебя, но сейчас я чувствую разочарование, — я старалась говорить ему все, что было у меня на душе. Меня кидало из стороны в сторону, и я не понимала, что мне делать, чтобы не пожалеть о любом своем решении, — я, наверное, должна была быть к этому готова, но ты же знаешь, что каждая девушка хочет стать той самой особенной, ради которой поменяется даже самый отрицательный герой? — Слава внимательно слушал меня, даже не думал перебивать, — мне важно гордиться своим мужчиной, важно, чтобы он нравился не только мне, но и моей семье. Да, я могу пойти против них ради тебя, но я должна понимать, что никогда не пожалею о том, что выбрала тебя. Ты прекрасно знаешь, какие чувства я к тебе испытываю. Ты прекрасно знаешь, что стал тем самым человеком, который смог растопить мое холодное сердце. А еще ты знаешь, что я такого никогда не испытывала. И как бы сильно я не хотела быть с тобой, Слав, я не дам тебе ломать меня. Я дам тебе шанс, дам второй и, может быть, третий, но на четвертый я уйду, — мужчина на некоторых моментах хмурился, на некоторых кивал головой в знак согласия. Он продолжал смотреть на меня так, будто важнее меня у него ничего нет. Я не знаю, поверил ли он в мои слова, испугался ли меня потерять. — Понял, — его сухие губы коснулись моего носа. Карелин не спешил целовать меня в губы, знал, что я не позволю ему этого сделать. — Андрей спит? — я пыталась выглядеть неприступной крепостью. Пыталась держать себя в руках. От чувства разочарования я не убежала, оно никуда не исчезло, я старалась не думать об этом. — Нет, — пальцы с моих щек переместились на плечи, — пошел в комнату к Кире замаливать прощение, — на пару секунд на губах Карелина появилась легкая усмешка, которую он тут же стер со своего лица. Он должен понимать, что это не пустяк, для Киры, к примеру, это целая трагедия, — она его не простит, да? — а я не знала, что ответить на этот вопрос. Мне всегда казалось, что я очень хорошо знаю свою старшую сестру. И я действительно очень хорошо знаю все, что касается ее, но не знаю ничего, что касается ее взаимоотношений с Андреем. — Она очень сильно плакала, — я вспомнила, как из ее красивых рубиновых глаз катились слезы, которые разбивали мое сердце. Я поморщилась, повернув голову в сторону выхода из кухни. В квартире было очень тихо. Настолько тихо, будто здесь вообще никакого не было, даже нас со Славой, — и очень злилась, — потом я вспомнила, как лицо моей сестры перекосилось от гнева. Она готова была крушить все на своем пути, готова была говорить колкие слова в адрес своего мужчины. — Теперь она точно будет против меня, — мужчина уткнулся носом в мою шею. Карелин казался сейчас слабым и беззащитным, усталым от жизни, каким-то помятым. Он нежно и аккуратно целовал нежный участок моей кожи, словно вымаливая у меня прощение. — Будет, — и врать мне не хотелось. Не хотелось говорить, что все будет хорошо. Слава понимал, что во всем этом вся ответственность лежит на нем, — и ты сделаешь все, чтобы Кира тебя простила, — он вздрогнул, явно не ожидая от меня таких слов. Отошел на шаг, изучая мое лицо своими голубыми глазами, — ты попросил у меня шанс, — я глянула на него, мысленно удивляясь тому, что на моем лице не дрогнул ни один мускул, — и ты получишь его, если Кира простит тебя, — он напрягся. Явно не ожидал подобного исхода. Сделал еще один шаг назад, устремив взгляд в окно. Я отвернулась, взяла кружку и налила кофе Славе, потом достала молоко из холодильника и добавила его. За те дни, которые мы провели вместе в Москве, я узнала о нем много всего. Его привычки, его любовь к сладостям. Теперь я знала, что Карелин не пьет кофе без молока. Я подмечала каждую деталь, желая радовать своего мужчину. — Жестокая, — я уверена, что в этот момент, стоя за моей спиной, он качал головой. Меня это слово заставило улыбнуться, но темноволосый этого не видел, — но справедливая, — позже подытожил мужчина. Я не понимала, согласился ли он с моим условием или посчитал это всё бредом, но мне так ничего и не сказал. Когда Слава уселся за стол, обхватив руками кружку, которую я ему протянула, на кухню зашла Кира. Следом за ней плелся Замай, кидая на меня жалобные взгляды. Лишь взглянув на свою сестру, я сразу поняла, что они не помирились. Возможно, эта пара на стадии перемирия, но не большее. Светлые волосы, которые часто напоминали мне лучи солнца, были собраны в высокий хвост. Зеленые глаза горели недобрым огнём. Кира все еще была зла, но я этому не удивилась. Напротив, если бы девушка зашла на кухню с яркой улыбкой на лице, я бы подумала, что здесь что-то не так. Хоть она и плакала долгое время, на ее лице это никак не отразилось. Глаза не выглядели опухшими, да и сама девушка не выглядела измотанной и усталой. — Fesso***, — сказала она, кинув взгляд на Славу. Я промолчала, зная, что под горячую руку ей лучше не попадать. Девушка грациозно села напротив Карелина, скрестив руки на груди. Она проследила взглядом за Андреем, который сел рядом со своим близким другом, — sono così arrabbiato con voi due****, — я примерно понимала, что именно девушка говорит, но не два друга, которые провинились. — Если ты сейчас нас материшь, то считаю, что это заслужено, — темноволосый мужчина внешне был спокоен, теперь в его глазах не плескалось сожаление. Никто, кроме меня, никогда не узнает, как ему было стыдно. — Конечно заслужено, — Кира фыркнула, ее мелодичный голос отскакивал от стенок комнаты, — вы оба меня огорчили и разочаровали, — и я всегда поражалась тому, как она скрывала свою боль от других людей. Не видела бы я лично ее слезы этой ночью, никогда бы не поверила, что она могла так расстроиться и расплакаться из-за Андрея. — Понимаю, — Слава сделал глоток кофе, неотрывно смотря прямо на светловолосую девушку. Замай, который вчера повышал голос на нее, молчал. Видимо, понимал, что провинился. — Пришли бы вы ко мне домой, точно бы не открыла, — своими словами она хлестала их двоих по щекам, а они терпели. — И сделала бы правильно, — Карелин соглашался с каждым словом Киры, попутно кивая головой. Со стороны могло бы показаться, что он просто издевается, но это не так. Теперь я понимала, что он прислушался к моим словам. Готов был вытерпеть это «унижение» со стороны моей старшей сестры. — Думаю, не стоит вам говорить о том, какой вред вы приносите своему организму, да? — она не смотрела на Андрея, все ее внимание было переключено на моего мужчину. — Кир, — Замай подал голос. Он мысленно просил ее прекратить эту «пытку». Смотрел на нее устало, скрепив руки в замок на столе. — С тобой, Андрей Андреевич, мы уже разговаривали, — и вновь даже не посмотрела на Замая, — теперь я хочу поговорить с твоим другом. — Я понимаю, что накосячил. Заставил волноваться Алису, пришел сюда в таком состоянии. Я все это осознаю, — Славе эти слова дались с трудом. Я понимала, как сильно его раздражает тот факт, что он оправдывается перед кем-то другим, — я поговорил с бабочкой, пообещал ей исправиться. Дай мне время, я докажу, что не такой гандон, каким ты меня видишь.