Мир Пламени: Пламя Последствий

С самого утра товарищ ходил довольный. И чему радовался, спрашивается? На улице свинцовые тучи заполонили небо, того и гляди прольются ливнем, а то и грозу стоит ждать в гости. Всё живое, предчувствуя разгул стихии, заранее пряталось по норкам или искало другие укрытия. Есть такое выражение: «Затишье перед бурей», – вот это оно и было. Казалось, даже природа затаила дыхание – ни листочек не шелохнётся, ни веточка. Полный штиль. Но такой, нехороший, обещающий серьёзную непогоду. Даже Ватсон, разумный представитель зверей, отказался выбираться на улицу, хотя сейчас там было совсем тихо и только низкое серое небо предвещало затяжной ливень. Птиц не смог объяснить парням, пришедшим его кормить, причины своей тревоги, но выглядел крайне взволнованным и насторожённым. Перелетел на мини версию уличного постамента, тоже с блюдом, быстро склевал кусок отварного мяса и вернулся обратно на свою жёрдочку. Нахохлился будто замёрз, хотя температура на чердаке ничем не отличалась от обычной, и всем своим видом давал понять нежелательность «приставаний». Оставив сокола в покое, они спускались по лестнице, когда Кайто заметил: – Твоя мама всё же изменила своё отношение к Ватсону. – Ты о том, что это именно она предложила дать ему сегодня варёное? – уточнил Сагуру. Идея действительно принадлежала Хакубе-сан. – Надеюсь на это. – Ей ведь приходилось заниматься всем этим целый год. Наверняка вывела закономерность, что он охотнее ест в такую погоду. Варёное переваривается лучше сырого, даже если ты хищник, которому положено питаться одной только «свежатиной»… Нет, я всё же спрошу. – не хотел обращать внимания, но теперь уже не получалось. При упоминании погоды за окном товарищ так радостно улыбнулся, что вопрос сорвался с губ сам собой: – Чего ты такой довольный, а? – вот правда, на фоне всеобщего напряженного ожидания локального конца света подобное счастье казалось совершенно неуместным. Наверняка, причина есть, вот только захотят ли её озвучить? – Не могу сказать. – старался сдержать улыбку, но проигрывал себе же детектив. – А как насчёт намёка, горячо-холодно, например? – решил так просто не отставать Кайто. Невооружённым глазом видно, что должно случиться что-то хорошее. Догадки что именно имелись. – Я, конечно, не ты, запредельной чувствительностью не обладаю, но от тебя так плескает воодушевлением и предвкушением, что… Близится время исполнения твоего плана, который касается меня? – Да. – его зримо распирало желанием поделиться, но готовые вырваться слова заноза проглотил, пусть и с заметным усилием. Лишь улыбнулся, отрицательно покачав головой, молчаливо заверяя, что подсказок больше не даст, и так до многого додумался, мол. Загадочно! Ну ничего, подождём. Очевидно, уже недолго осталось. Но при чём здесь погода, да ещё такая? К обеду тучи стали ещё темнее, создавая ощущение вечера, поднялся ветер. Но ни капли не упало с хмурящихся небес. Обед проходил в молчании, как и завтрак, которые они принимали вдвоём, с удовольствием пользуясь палочками и не думая ни о каких посторонних взглядах. Кайто всё же спросил нужны ли ему знания высокого этикета и прочее из того же списка навыков высшего общества. «Как хочешь. Я не собирался таскать тебя ни по каким светским мероприятиям, но если захочешь… то тоже на твоё усмотрение», – ответил тот. «И уронить твой авторитет своим неумением есть десятью вилками? Нет уж», – оценив предоставленный выбор, выбрал так, как лучше для товарища. Сам-то всегда легко и быстро учил новое. И всё бы хорошо, если бы не место. Помещение, куда его привели… Уловив невысказанное желание не позориться снова перед хозяйкой дома – пусть та и делал вид, что не замечает, но определённо видела – Сагуру заверил, что это несложно и организовал им завтрак в совершенно другом месте. Через полчаса всё было готово… Только Кайто не был готов к тому, что ему предложат откушать в таком месте. Судя по размерам помещения и обстановке они оказались то ли в пиршественном, то ли в бальном зале. Судя по огромному столу – первое вероятнее. Гулкое эхо, которым отзывалось любое более-менее громкое движение или слово, похоже, напрягало обоих… или детектив молчал, будучи слишком погружён в собственные мысли. Есть тут во второй раз оказалось уже вполне терпимо. Наверное, и ужинать здесь же будут… Мысли об ужине вылетели из головы сразу же как товарищ, весь светясь от предвкушения, велел собираться. Они, мол, едут на экскурсию по окрестностям. Удивление: «В такую погоду?» – не пришлось даже озвучивать. Его и так прекрасно слышали, ответив на опережение: «Дождевики и зонты я взял. И именно в такую погоду там открывается такой вид!..» – что сопровождалось восхищённым вздохом и закатыванием глаз. Одного этого уже достаточно для понимания, что ему озвучили «легенду», то есть официальный повод куда-то отправиться при том, что на улице собиралась буря. На уточнение: «Финальная фаза?» – догадливый заноза кивнул. Потом они упаковались – удобно быть отпрыском аристократа или хотя бы его другом, тут тебе и машина с водителем и ещё много удобных вещей – и поехали куда-то. Адрес Сагуру вслух не называл, передал на бумажке, конспиратор! Путь занял определённое количество времени – неопределённое из-за пейзажей за окном. Низкая облачность придавала видам мрачноватый оттенок, но там всё ещё было на что засмотреться. Судя по всё реже встречающимся постройкам, они удалялись от цивилизации. Но, конечно, самые красивые виды как правило открываются из самых труднодоступных мест. Причина ехать «туда, не знаю куда» по дождю – за окном началась мелкая противная морось – оставалась покрыта тайной. Но вот они приехали. Вышли… отсюда начиналась гористая местность. Заноза достал из багажника небольшую спортивную сумку, из неё пару дождевиков – один протянул Кайто, второй оставил себе и надел после того, как повесил сумку через плечо. Кивок – и водитель заводит авто, после чего уезжает. – Людей здесь нет на много километров. – вдруг ни с того ни с сего говорит детектив, после десяти минут пути по удивительно широкой и удобной дороге. Тропой это не назвать, но когда-то этот путь ею был, это видно по петлянию. А потом кто-то знатно раскошелился на расширение дорожки до чуть ли не проспекта. – И тем более их нет там, куда мы идём. – Надеюсь, финансовые активы твоей семьи не слишком пострадали. – обвёл рукой буквально выеденный в скальном массиве почти тоннель. Да, именно так расширялась тропа. Вглубь, так сказать. За счёт «козырька» морось оставалась снаружи, а внутри было сухо. Срез ровный, гладкий, даже не срез… не механизмы поработали, здесь прошёлся чей-то огонь. Пламенные, чья сила могла сделать такое, за свою работу брали очень дорого. Продолжительность пути… вот они шагают в среднем темпе уже минут пятнадцать и конца не видать. – А, это? Нет, это не мы. – усмехнулся товарищ. – Это до нас, так сказать. Собственник объекта, куда мы направляемся, был тем ещё мотом и… даже слово подходящее не могу подобрать. Ну, по ширине этой «тропинки» ты уже понял, насколько много у него было денег. – и раскинул руки, показывая, насколько излишней глубины получился тоннель. – Хочу, говорит, дом в живописном месте. И ткнул пальцем в тот вид, которым хотел бы любоваться из окна. Подробности опущу, скажу только, что за одно разрешение на строительство в этом месте он отдал кругленькую сумму. Но просто небольшой домик его не устраивал, чуть не замок заказал. Предупреждения, что здешние породы даже в самом прочном месте не выдержат масштабного строительства, проигнорировал, а самых возмущённых исследователей заткнул пачками денег толщины, соответствовавшей их рвению… – Что-то мне подсказывает, что именно с этим связано упоминание этого мота в прошедшем времени… – задумчиво протянул Кайто. Тему отсутствия здесь людей, затронутую другом, он проигнорировал намеренно. Уже понял к чему всё это безлюдное место и горы, в которые они углублялись всё больше с каждым пройденным метром. Даже погоде нашлось объяснение. Нет, ну правда, как заноза мог помочь с птицей? Только так, вывезти в безлюдное место и предложить то, чего требовал второй облик – полетать. И как же сложно перестать думать об этом, когда кажется, что желанная возможность так близка! Мысли о бывшем хозяине загадочного объекта, куда они направляются, почти не отвлекали. Тем не менее, он не собирался соглашаться. – Ты правильно догадался. – кивает детектив, отвлекая от нарисованных воображением картин. – Но дом ему всё же построили, он даже заселился туда… а потом случился обвал. Чудо, что никто не пострадал, кроме этого неумного человека. Слуг он отпустил домой пораньше, а дама, светить контакты с которой ему крайне не хотелось, ещё не успела приехать. Так что завалило только его… Оставшуюся недвижимость наследники попытались продать, но у них долго ничего не получилось. После случившегося это место начало пользоваться дурной славой, так что и туристы здесь бывать перестали, и местные держатся подальше. – бросил косой взгляд. Мол, догадался или нет? Кайто старательно передал всем видом и чувствами недоумение. – Наследники, отчаявшись получить хоть сколько-то, всё больше и больше опускали цену, в итоге отдавая имущество за бесценок. Так что нам это всё досталось считай даром. – «Это всё» – это защищённая от дождя дорожка и загадочный объект? – Именно. Ты удивишься, когда увидишь его! – и столько воодушевления в голосе, что ещё немного и в чувствах бы появилась вина, став причиной расспросов. Когда ради тебя так стараются, очень неловко отказывать, тем самым давая понять, что всё было впустую. Но решение осталось прежним. Слишком опасно. Заноза сколько угодно может говорить, что людей здесь нет, но даже одного нечаянного взгляда будет достаточно… не думать! И не поддаваться соблазну! – Наверняка это грандиозное зрелище. Меня, знаешь ли, трудно удивить. – поддерживал разговор просто чтобы не остаться в тишине. Обострившаяся от мыслей жажда неба становилась уже ощутимой. – И почему мы идём пешком, если здесь есть такой удобный путь для машины? – Захотелось прогуляться и я подумал, что ты не будешь против. – удивительно легкомысленный ответ для этого вдумчивого человека. Тут бы и уличить, что на самом деле хотел потомить предвкушением, чтобы сюрприз был «слаще», но объяснение может быть и куда более банальным. Например, не хотел, чтобы водитель на обратном пути задержался где-то и увидел лишнее. Наверняка отослал бы, учитывая то, что собирался предложить… – Ладно, сделаем вид, что я не против. – усмехнулся, отвечая. На что получил улыбку. Очевидно, передаваемое чувствами товарищ списывал на волнение перед сюрпризом, потому и не задавал вопросов. Объект так объект. Почему нельзя предложить прямо здесь, небо над готовой такое же, как и в ближайших окрестностях, тоже не стоило спрашивать. Пусть сделает своё щедрое предложение. Хотя, если так посмотреть, не всё ли равно, когда разочаровывать друга? Ещё минут десять – то есть в сумме получается около получаса – и они на месте. Сагуру просил не выглядывать наружу, за край тропы, из чего делается простой вывод, что таинственный объект уже видно. Кайто послушно отворачивается так, чтобы видеть только глубину тоннеля. И до этого не смотрел на виды, открывающиеся «с карниза», можно было и не предупреждать… Зато первым видит развилку: дорога расширяется и «наружная половина» её плавно опускается вниз, а «внутренняя» – идёт вверх. Они начинают спускаться. Проходит минут пять и товарищ просит закрыть глаза. Кайто выполняет. От пропасти его отделяют метра три и заноза, шагающий с той стороны. Совсем не сложно ориентироваться на голос или звук шагов, выдерживая примерно то же самое расстояние. Идти приходится ещё какое-то время, затем касание к плечу, короткое «Порог» в качестве предупреждения – и они оказываются в каком-то помещении. Обострившийся от отсутствия зрительной информации слух собирает все возможные данные и их оказывается достаточно, чтобы мозг рассчитал высоту по звуку разбивающихся о крышу капель дождя. Высота приличная. – Превращайся, Кайто. – негромко и с предвкушением говорит товарищ. А на сомнение в чувствах добавляет: – Я же обещал придумать для тебя способ? И придумал. Доверься мне, пожалуйста. – от простого превращения ничего плохого случиться не должно. Тем более, что способ и правда может оказаться рабочим. По тому же стуку капель разум сам по себе вычисляет огромную высоту и площадь помещения. Может, немного полетать под крышей будет достаточно? Птица получит желаемое и всем станет проще и легче… Кивнув, он превращается. И в первый миг даже не понимает, что произошло. Из ниоткуда берётся чудовищная боль, ударяет под дых, скручивает, будто пытаясь вырвать внутренности, сгибает пополам… согнуло бы, будь он все ещё человеком. Птица же припадает к земле, опираясь на крылья, вытягивает шею и кричит, как не кричала никогда. Наверное, птичье горло вообще не должно быть способно издавать такие звуки, но этой незначительной боли совершенно не слышно на фоне той всеобъемлющей, всепоглощающей… «Птица мстит», – первая более-менее чёткая мысль, когда сознание чуть проясняется. Следующим становится осознание, что не только его крик разносится по помещению. Спохватившись, Кайто отсекает товарища от своего восприятия – установившаяся сразу после превращения связь действовала в обе стороны. То прикосновение белого огонька друга к его огненному хохолку подарило такую возможность. Общаться, разделять чувства друг друга… и вот такой побочный эффект. Беспокойство за другого на миг отодвинуло собственные переживания, но они быстро вернулись. И, кажется, с удвоенной силой. Кайто снова кричит, чувствует дрожь, идущую по телу, и наконец осознаёт причину всего этого. Он ведь с самого начала не собирался позволять себе летать. Это была жажда неба, переродившаяся в такой вот жёсткой, жестокой даже, форме. Он запрещал себе и запрет этот, усвоившийся где-то на глубинном уровне, остался со сменой облика, войдя в конфликт с инстинктивным желанием птицы и обернувшись сокрушительной болью. Ничто из пережитого раньше не шло ни в какое сравнение с нынешним. Вот теперь это настоящая жажда и она сильна настолько, что хочется выть. Но позволить себе нельзя. Кажется, внутри вот-вот что-то сломается или, наоборот, это нужно сломать, иначе он сейчас просто возьмёт и улетит, не в силах сопротивляться. Но миг колебания в пограничном состоянии проходит, он овладевает собой и смиряет порыв. Нет, летать всё ещё хочется до одури, но риск не уследить, не справиться и упорхнуть куда-нибудь против своей воли – исчезает. Теперь это просто больно. Кое-как смирив порыв, обращает внимание на происходящее. Заноза гладит морду, клюв, рога, всё до чего дотягивается, умоляя сказать, что происходит и через слово извиняясь. Как сказать, что это произошло бы в любом случае, без использования связи, которой его снова оглушит? Да и что говорить? Что собирался отказаться, но не ожидал, что побуждение будет такой всеподавляющей силы? Всеобъемлющее, единственно важное, жизненно-необходимое… Не думал, что сопротивляться потребности наконец выпущенного на свободу второго облика будет так сложно. И больно. Очень больно. Что он едва сдерживается от того, чтобы взмахнуть крыльями и наконец оказаться в родной стихии? Огромным волевым усилием смирив порыв и уменьшив силу чувств, чуть приоткрыл канал связи и попросил друга не беспокоиться. Получилось не очень: не слова, а одни чувства. Разумеется, тот испугался лишь больше, посчитав, что его успокаивают, тогда как на самом деле всё очень и очень плохо. В доказательство Кайто выпрямился, предельно осторожно двигая крыльями. Было ощущение, что любое движение, даже отдалённо, хоть сколько-нибудь похожее на взмах, разрушит тонкие цепи воли, сдерживающие потребности птицы. Сложил крылья, плотно прижав их к телу и уже сверху вниз глянул на товарища. Тот всё ещё выглядел взволнованным, но уже хоть не на грани паники. Что ж, значит пришло время рассказать всё. Как и раньше, испытывая трудности от давящего на сознание желания, он объясняется больше чувствами и образами, чем словами. «Говорит» о возможности переломить, отрезать что-то в себе, эти вот порывы, жажду неба, короче говоря – часть инстинктов. Раз и навсегда. Тогда проблем больше не будет, но… чувствует своё собственное нежелание это делать и мысленно усмехается. Продолжает, стараясь убедить уже и себя: что это уже настоятельная потребность, что уже думал об этом, а не говорил, чтобы не расстраивать. Да и надеялся, что тот придумает выход, что-то, что поможет… не помогло. – Прости. Мне не стоило соглашаться. Сейчас зов неба почти невыносим. Это по-настоящему больно. Я должен был знать, что так будет. Ты не виноват, заноза. Ты сделал всё, от тебя зависящее и даже больше. Просто так получилось. – подводит итог объяснению. Замечает, что объяснял действительно долго. Неосознанная надежда, что жажда неба пойдёт на спад и можно будет не ломать в себе это что-то, не оправдалась. Значит остаётся только одно…– Не хотел, чтобы ты был поблизости, когда я буду это делать. Прости, если что-то почувствуешь… – сказать-то сказал, но продолжал медлить. Нет, уже не по причине надежды. Последние мгновения с полными чувствами… Когда он это сделает, птица станет послушной, исчезнут все эти порывы и связанные с ними неудобства. Птица станет безучастной и… немножко умрёт. Второй облик останется доступен, как и связанные с ним знания, то есть, вроде как ничего не теряешь, но… это существо внутри навсегда останется полумёртвым, утратит свои желания, можно сказать потеряет личность. Оттого сейчас, эти последние мгновения были так дороги Кайто. Он вслушивался в чувства своей птицы, зная, что больше никогда их не ощутит, старался запомнить… хотел насладиться сколько получится. Пусть и больно, но немного всё же приятно. Эта тяга, предвкушение, то, как птица рвётся ввысь, в небо, как почти чувствует ветер в крыльях… Острое-острое переживание, становящееся лишь ярче от осознания, что всего этого больше не будет. Но медлить и вслушиваться оказывается бесполезно и последний росток надежды истаивает пеплом безысходности. Вот только он забыл об одной немаловажной детали. – Не смей, Кайто! Не смей, слышишь?! – прорвался сквозь собственные мысли голос товарища. Наверное, так и не услышал бы, если бы не толчок. Лёгкий относительно огромной птицы человек, попытался сдвинуть её с места. Разумеется, не преуспел, зато на него обратили внимание. – Не вздумай убивать что-то в себе! Я тебе запрещаю! – в другом случае было бы смешно, товарищ прекрасно понимал, что не может ему указывать, оттого и выглядел так отчаянно. – Вот, всё это пространство для тебя, полетай хоть немного, тебе станет легче… – старался убедить. Оглядевшись, Кайто понял, что они находятся в ангаре, похоже, самолётном. Пространство и правда огромно, но это не то. – Я не смогу. Не смогу «немного». – сумел сформулировать внятно, словами, а не чувствами, которыми до этого, похоже, передавал свои мысли товарищу. Так тот и понял, насколько сильно ему не хочется делать то, что собирался. Ещё один предложенный выход, жаль, что опять неудачный. – И так едва сдерживаюсь. Если даже просто взмахну крыльями, птицу будет уже не остановить. Ангара мало. Стоит только раскрыть крылья… этой птице нужно небо. Ты успел ощутить, насколько сильно. Сейчас я… – Нет! Не надо!.. – уже взмолился Сагуру, отчётливо понимая, что не имеет никакого права указывать обладателю второго облика что ему делать со своей птицей. – Просто… просто сделай это. Просто – летай! – Не могу, знаешь же. – напоминание отозвалось болью и усилением желания или скорее потребности. Простое желание не выворачивает наизнанку тело и не мучает разум, требуя своего удовлетворения. – Можешь! Я затем и говорил, что в ближайших окрестностях нет людей. Со стороны тебя, с твоими огнями, не увидят, вокруг горы, мы в долине. Ты, главное, высоко не взлетай и проблем не будет. Мало тебе ангара – бери всё небо. Оно твоё, твоё по праву. Я всё улажу, обещаю тебе. Давай же, ну! Лети! – это уже крик. Мольба, приказ, всё смешалось, прямо как в сознании Кайто. И он решается. Это ведь и правда так просто, уступить себе, своему, вернее птичьему побуждению… поддаться уговорам друга. Поверить, что тот всё уладит, придумает отмазку, если кто-то что-то рассмотрит. Да, разум воспринимал логичность доводов, но по большей части решение принимается за счёт убеждённости, звучащей в словах Сагуру, его настойчивости и уверенности. Ну и внутреннее побуждение, ставшее совсем невыносимым, привносит свою лепту. Разрешение, данное самому себе, проносится дрожью по телу. Его не хватает даже на кивок; крылья распахиваются сами собой, мощный взмах отрыва от поверхности – боковое зрение отмечает как присел детектив, чтобы не сдуло воздушной волной – и захлёстывающее, перехлёстывающее через край ощущение полёта. Ещё взмах – и птица свечой уходит вверх. Тёмное дождливое небо охотно принимает в свои объятия белоснежного сокола. Ощущение, пронзившее его насквозь, от клюва до кончиков перьев на хвосте, неописуемо. Это радость, это счастье, это ликование вырвавшегося на свободу заключённого, это возвращение домой из долгого-долгого путешествия, это самое сильное, что он испытывал в своей жизни. Это ветер в крыльях, это вид сверху, это радость движения, полёта, это восхитительная правильность происходящего, будто именно для этого и был рождён… Это… это… всеобъемлющий восторг. Ошеломляющее удовольствие. Бесконечное блаженство. Всё вместе и каждое по отдельности. И он усиленно работает крыльями, будто стараясь угнаться, получить больше этого совершенного чувства. Спохватился только когда поднялся до уровня вершин окружающих гор. Сознание прояснилось и Кайто круто спикировал, чтобы оказаться ниже скальной гряды, служившей ему прикрытием. Неизъяснимое счастье полёта осталось, но теперь оно не затмевало разума. А ещё… кое-чего стало не хватать. Того, благодаря кому это стало возможно. И птица, с удовольствием заложив вираж, круто идёт на снижение. Но даже с такой высоты острое зрение позволяет рассмотреть дыру в крыше ангара. Как он «вышел» память не сохранила, но дыра вроде бы небольшая. Просто не заметил преграды, наверное бессознательно воспользовался пламенем. И, раз поместился однажды… Возвращению птицы заноза удивлён. А может удивительной тому показалась филигранная точность, с которой Кайто входит в проделанное им же отверстие? Но, скорее всего, его просто не ждали так рано. Приземление, ещё одна воздушная волна, едва не сбивающая товарища с ног… Улёгся на живот, изогнул шею и впился взглядом – тот не сразу распознал в таком положении приглашение. Выразил сомнение, но подошёл ближе. Значит, точно не против – и птица, шустро переместившись, «нырнула», подбив ноги человека плечами полураскрытых крыльев. Тот только и успел, что ахнуть, как оказался сидящим на загривке. «Наклонись вперёд, пригнись и держись. Не бойся», – коротко проинструктировал Кайто. Ощутив, как друг поёрзал, устраиваясь удобнее и крепко держится за шею, чуть прошёлся по ангару, после чего взлетел. Конечно, дыру в крыше пришлось немного расширить… Снова оказавшись на свободе, опять ощутил то превосходное чувство, которое дарил полёт и снял все ограничения со связи, позволяя и Сагуру насладиться им. Тот воскликнул что-то невнятное, но определённо радостное, а потом засмеялся. Но держался крепко. С человеком на спине он не собирался показывать весь высший пилотаж, на который была способна его птица, но несколько несложных трюков – вполне. Знал, что этим детектива не напугать, как и то, что сам не уронит, а если вдруг – то всегда успеет поймать, но на первый раз решил ограничится малым. Потом как-нибудь. Вдоволь налетавшись – товарищ попросился на землю минут через десять; не укачало, а только чтобы дать ему порезвиться, слышал по связи, что он осторожничает и сдерживается – то есть примерно через час они перекусывали прихваченными бутербродами. Заботливый заноза, не забыл ведь. – Не представляю, как ты мог даже думать отказаться от такого. – не сговариваясь, хранили молчание до окончания перекуса. Всем было несколько многовато впечатлений. – Не знал, что будет так. – а что ещё ответить? Правда не знал. – И теперь совершенно точно не смогу от этого отказаться. – тот просиял. – Да, ты правильно думаешь, вариант «сломать что-то внутри себя» больше не рассматривается. Спасибо, что не дал умереть этой части меня, но теперь ей будут требоваться регулярные полёты. – эдак с намёком. – Можешь на меня положиться! – всё правильно понял товарищ. – Найду тебе такое местечко, где можно будет размять крылья. Как скоро в следующий раз? – Через две недели? – полувопросительно ответил Кайто, прислушавшись к себе. – Я слышу тебя, не забыл? – чуть нахмурился детектив. – И знаю, что ты назвал предельный срок. Но подходящее место и впрямь может найтись не сразу… В общем, я постараюсь побыстрее, а там как получится. В пределах двух недель, принято. Кстати, я же исполнил твою просьбу! Оказалось, что в ангаре есть зеркало, причём действительно большое. Вот о какой просьбе говорил товарищ. Подвёл, жестом фокусника сдёрнул покрывало… а потом ухохатывался с того как птица крутиться перед зеркалом аки заправская модница. Нет, ну а что, интересно же! Рассмотрев себя со всех сторон и ракурсов, Кайто подумал-подумал… да и метнулся в небо ещё на четверть часа. Про запас, так сказать. Хорошо, что мокрые перья никак не отражались на человеческом облике. Вернулся полностью довольный и сказал, что можно уходить. Будто дожидавшаяся когда он налетается, погода испортилась окончательно. На обратном пути они были очень рады наличию «козырька», ведь то, что раньше было мелкой моросью превратилось в проливной дождь, а небольшой ветер – в шквальные порывы, свистящие и чуть не завывающие в тоннеле. «Кажется я знаю откуда у этих мест дурная слава», – улыбнулся Кайто, вслушиваясь в завывания ветра. Сагуру согласился, что это могло стать одной из составляющих и выразил благодарность тем, кто сделал здесь такие тоннели. – Как я сделал ту дырку? – задал пришедший в голову вопрос, пусть и немного смущался спрашивать такое. – В крыше? Просто. Окутался пламенем и прошёл, как пуля, навылет. С криком, который иначе как торжествующим, я назвать не могу. – улыбнулся Сагуру. – Понятно. – теперь тот улыбался ещё шире, слыша его смущение, взявшееся невесть откуда. Они несколько раз выглядывали наружу, но надолго не задерживались, холодная вода с небес и резкий ветер отнюдь не добавляли красок пейзажу или положительных эмоций наблюдающим. Но настроение обоих иначе как превосходным не назвать. Пусть связано это вовсе не с погодными выкрутасами природы, никому об этом знать не положено. Кстати, насчёт ветра. Птица совсем не чувствовала сопротивления во время полёта. В воспоминаниях ветер присутствовал, но почему-то совершенно не мешал двигаться. – Кайто, а как ты летаешь? – очевидно, товарищ думал о чём-то подобном. – В смысле, птичка твоих размеров и веса вообще от земли отрываться не должна. – Наверное, дело в пламени. Моя птица умеет летать, хотя обычным птичкам приходится этому долго учиться. Плюс то, что ты сказал про «окутался пламенем»… – замолк, пытаясь найти информацию в том пласте, который шёл «в комплекте» со вторым обликом. Не преуспел. – Об этом нигде не упоминается, но я уверен, что всё именно так. Птица помогает себе огнём и это настолько в порядке вещей, что нигде не отмечено. Я же и тебя поднять умудрился, вообще не ощутив прибавки к весу. Чувствовал только пока стоял, но не в воздухе. И ветер мне ничуть не мешал… Что-то где-то как-то скомпенсировало. И вес и «внешние воздействия». – Думаю, так и есть. – покивал задумчивый товарищ. На этом бы и закончить, но ещё один вопрос остался невыясненным: – Как ты притащил туда зеркало?! – Было несложно. Машина, несколько наёмных рабочих… – отвечал, мыслями будучи совсем в другом месте. Но вот очнулся: – И пускай думают обо мне что угодно! «Чудак какой-то, зеркало в ангар ставит, да ещё и в месте нехорошем. Зачем оно ему вообще?» – или что там они думали с такими выражениями на лицах. – Тот мот, которого ты упоминал, прошлый хозяин этого места, – товарищ кивнул, показывая, что понял о ком речь. – Зачем ему такой здоровенный ангар? Здесь же только вертолёты и сядут. – А вот захотелось ему так. Хочу и всё тут – есть такие люди. Если возможности в наличии, то почему бы и нет, если никому не во вред. Но тут он, конечно, перегнул палку… – вздох. – Однако, если бы он не сделал того, что сделал, мы 6ы не получили этого места и… этих ощущений. – Это ты к тому, что стоит быть благодарными прошлому, без которого настоящее не было бы таким как сейчас? Полностью согласен. Дальше шли молча. Ещё немного и пришлось накидывать капюшоны дождевиков, ведь они вышли из-под такого удобного козырька. Тут-то на них и напал порывистый ветер, благо до машины идти всего ничего. И Кайто даже спрашивать не стал о том, как давно авто и его водитель здесь находятся. Заноза не сделает ничего, что могло бы его раскрыть, наверняка вызвал, когда он отправился на «финальный заход». Водитель обернулся, взглянуть на двух мокрых, но довольных парней, которых ему предстояло везти и спросил, неужели оно и правда того стоило, идти в такое место в такую погоду. Они, не сговариваясь, ответили: «Да». А Кайто вдруг понял, что виденная им с нескольких ракурсов долина отличалась редкой красотой. Живописные скалы вокруг, зелень везде, где жизнь смогла зацепиться корнями, лента речки в самом низу… Наверняка под солнечным светом всё это выглядело ещё красивее. Весенние цветы, закрывшие свои бутоны по случаю непогоды… Уловив желание, Сагуру поворачивается и вопросительно смотрит. «Хочу сюда вернуться. По солнцу», – шёпотом. В ответ кивок, улыбка детектива очень довольная и с толикой гордости. – Мы ещё и завтра сюда приедем. – объявляет товарищ водителю. С пояснением: – То, что можно увидеть только сейчас, мы уже видели, а для фотографий лучше подходит солнечная погода. На завтра как раз обещали. – осознание, что они и правда не сделали ни единого фото, неожиданно. Но он с благодарностью кивает другу. И за напоминание в том числе. Что они покажут Аоко по возвращении? Ей же тоже интересно, чем они там занимались. Сегодня-то можно ещё сказать, что из-за погоды кадры не получилось… И пока они едут, самое время продумать о чём говорить с девушкой. Звонить можно было уже с обеда, но сразу после него случилось это небольшое приключение со счастливым исходом. Ну, это несложно, порадовать предначертанную можно и красочным описанием пути, и местных красот. А ещё она без сомнения будет рада тому, что «терапия» товарища работает, поймёт это, услышав его счастливый голос – другой сейчас просто физически не получался – да и сам хотел бы её услышать. Успел соскучиться.