повелитель сердца моего

Юнги многое не помнил о той ночи. Все расплывалось, превращаясь в мешанину звуков, криков и крови. Слишком много, чем он когда-либо видел. Ему было пятнадцать, он только закончил с многочисленными уроками, намереваясь позвать несколько служанок для ванны. Только пираты оказались быстрее. Его дом горел — прежде любимое место исчезало в дыму, оставалось лишь пеплом на земле. Ему повезло, что не убили. Один из пиратов назвал его красивым, а потом ударил по виску. Юнги лишь молился, чтобы его сестра была жива. Избежала той же участи, что и он. Кто знал, для чего эти пираты пришли в дом? Поместье Мин богатое, древнее. Ходили слухи, что они одна из немногих ветвей, что имела отношения к династии. Сейчас же — чиновники, что пытались добиться милости Императора. Их было не так много, около тридцати омег со всего поместья. Казалось, что многочисленная охрана легко могла защитить его. И Юнги ждал, что совсем скоро за ним вернутся. Заберут его. Только дни сменялись неделями, прежде румяные щечки превращались в натянутую на кости кожу. Первыми умирали самые взрослые. Их рты были полны крови, зубы падали стоило им улыбнуться. И кожа — вся в синяках, кровоподтеках. Юнги плакал, прикрывая мешком лица погибших. К ним не лезли, говорили, что везут японскому правителю самых желанных омег. Тех, кто мог подарить не один десяток детей. Юнги тошнило лишь об одной мысли, чтобы попасть в лапы этого извращенца. В Усане существовал правитель, как и его гарем. Все мечтали оказаться там, начиная от младых девиц до парней постарше. Родишь наследника — для тебя открыты все двери. Юнги сомневался, что в Японии его ждет радушный прием. Их оставалось от силы пятнадцать — больше половины слегло от болезни, других же выгнали на палубу ради минутного удовольствия пиратов. Юнги слышал их крики, прятал уши в ладонях, сильно жмурясь. Боясь, что окажется следующим. И его очередь должна была настать. Солнце ярко освещало его исхудавшее тело. Кто бы назвал его красивым сейчас? Две впалые глазницы, скелет, которого обтянули оливковой кожей. Разве что-то в этом могло показаться привлекательным? Десны кровоточили, на теле многочисленные синяки. Они все заболели «морским скорбутом», которого так боялись пираты. Только несмотря на малочисленную провизию, те ходили бодро. Хоть и злобно. Но Боги были благосклонны к Юнги. Иначе не мог объяснить, что пираты оказались в ловушке, а на судно взобралось не менее пятидесяти военных. В форме, которую Мин Юнги так хорошо знал. Он упал на деревянный пол, прикрывая голову ладонями, пока над ним разгоралась война. Тела падали, походя на тряпичных кукол, а Юнги зажимал кулак между зубов, боясь закричать или заплакать. В обморок он упал или все же умер — Юнги уже не помнил. Очнулся на другом корабле под тихий плач и молитвы о спасении. Только кто победил? Пираты или все же флот? — Они везут нас в новую жизнь, — шептала одна из немногих, что оставалась с ним рядом. Другие сторонились, молча надеясь на его скорую смерть. Домой они не вернулись. Живыми осталось семь омег, кто-то не пережил этот заплыв, погибая от рук пиратов при побеге, кого-то доконала болезнь. Флот был к ним милостив — паек выделили другой, кормили фруктами, да еще спускались к ним в трюм пару раз, рассказывая о Когурё. Их везли туда. Несмотря на похожесть военной формы, они все еще были не из дома. Отец рассказывал Юнги о Трех Государствах, что правили на материке. Сам Юнги с островного Усана, а потому никогда и не надеялся, что увидит своими глазами Великое Когурё. Под покровом ночи они прибились к берегу. С палубы раздались радостные восклицания моряков, наконец-то вернувшихся домой. Юнги обвел взглядом оставшихся — прежде кто-то был слугой в доме, а с кем-то он учился в одном классе. Юнги старался держаться ближе к Дживон, девушка улыбнулась ему, крепко держась за его ладонь. Их вытащили на свет, впервые за несколько недель Юнги мог вдохнуть свежий воздух, ощутить трепыхание ветра на бледной коже. Кто-то рядом с ним рассмеялся, но смех затих, стоило грузной фигуре медленно подойти к ним. Капитан флота отвесил поклон, указывая на выстроившихся в ряд омег. Юнги понимал их через слово. Несмотря на схожесть языков, ему было трудно выстроить предложение. Узнал только слова «гарем», «омеги» и «император». Тогда новоприбывший обратился к ним, четко проговаривая каждое слово на их языке. — Выйдите вперед, кто никогда не делил ложе с альфой. Рядом с ним несколько омег зарделись, смущенно переговариваясь. Юнги сглотнул, стоило мужчине прикрикнуть на них, повторяя то же предложение. Дживон крепко держалась за Юнги, выходя вместе с ним вперед. Четверо. — Это легко проверить, — хихикнул один из моряков, протягивая ладони к ним. Незнакомец шикнул на него, грубо дергая Юнги за плечо. Он потянул их за собой, помогая спустится с корабля. — Что будет с остальными? — Юнги охрип, его голос звучал грубее от стольких недель обезвоживания. — Пойдут на корм рыбам, — с акцентом произнес он. Засмеялся, замечая их растерянные лица. — Станут слугами, если кто-то выкупит их на рынке. Вы же — принадлежите гарему. — следующие слова произнес тихо. — если вы не обманули меня. Их погрузили в телегу. Мотало из стороны в сторону, словно перевозили мешки с рисом, а не омег. Юнги сморгнул слезы, уставившись на звездное небо. Ему хотелось вернуться домой, к теплому очагу, под бок к отцу и матери. Он даже был согласен выйти замуж за того чиновника, что так часто захаживал к ним. Лишь бы не ехать неизвестно куда. Конечно, Юнги мечтал о любви; о партнере, что будет обращаться с ним, как с равным, а не как с игрушкой в постели зрелого альфы. Дживон улыбнулась ему, слегка качая чужую ладонь в своей. Сколько же времени прошло с момента, как их похитили пираты? Следить за днями в трюме корабля оказалось сложно. Первые недели Юнги подглядывал из небольшой трещинки, пытаясь отследить начало и конец дня. Даже считали, сколько раз им приносили еду. Сначала через день, потом раз в три дня. Телега остановилась через два дня, за это время им кинули лишь буханку хлеба на каждого, да небольшой комочек риса. Больше, чем давали пираты на корабле, но меньше их обычного пайка при флоте. Юнги любил вкусную еду, в семье часто щипали его за пухлые щечки. Сейчас от них ничего не осталось. Как и от прежнего Юнги. Умер в ту ночь, когда их похитили и бросили в неизвестное. Юнги мысленно взмолился Богам, благодаря за спасение. Из богато украшенного поместья выбежала тучная женщина, тут же кривя нос. Затараторила на своем, указывая на них, шлепнула по плечу их перевозчика. Они боялись пошевелиться в телеге, но стоило глазам женщины столкнуться с ними, как она загалдела сильнее. Взмахивала руками, кричала, вытаскивая их из телеги. Баня. Вот куда их направили. Юнги улыбнулся, впервые за долгие месяцы натирая кожу до красноты. Девушки смеялись, пуская пену друг другу в лицо. Среди них — он единственный омега мужского пола. Изначально их было трое. Другие не выжили в долгом плавании. Им принесли удобные хлопковые халаты. Повели в следующую комнату, выстраивая в очередь. Кричащая тетка прибежала, недовольно потянув их к другой женщине. Худая как палка, в небесно-голубом наряде. Первой пустили Нини, самую старшую из них. Ей исполнилось девятнадцать в прошлом году, собирались выдать замуж, но никак не могли подобрать пару. Уж слишком своенравная девушка. Девушка задрожала, стоило целителю раздвинуть ее ноги. Юнги скривился, смущенно отворачиваясь от этой картины. Возмущенный вздох и звонкая пощечина. Нини откинули в сторону, прикрикивая на нее, пока тучная женщина не увела ее. Дживон оказалась следующая, вся в слезах, девушка даже боялась лишний вздох сделать. Целительница раздвинула ее ноги, довольно улыбнулась, кивая в сторону. Юнги сглотнул, присаживаясь перед ней. Целительница фыркнула, медленно ощупывая его живот, спустилась ниже, проходясь по члену, яичкам, пока не дошла до ануса. Женщина нахмурилась, аккуратно вставляя палец, пока Юнги пытался сдержать слезы. В их Поместье целительница никогда не осматривала их так грубо. Вскоре женщина остановилась, довольно кивая. Нини обманула их, надеясь, что о потерянной невинности никто не узнает. Только ее выгнали с первыми лучами рассвета, оставляя их троих. Юнги крепко держался за Дживон, слегка улыбаясь Хэрин. Из тридцати омег, которых пираты выкрали в ту ночь, осталось только трое. Юнги сглотнул слезы, возводя взгляд к небу. Молился, чтобы все было в порядке. Их накормили, предложив тарелку риса и небольшой кусочек мяса. Стыдно признать, но Юнги набросился на еду, забыв обо всех манерах. Вокруг них шептались слуги, а Юнги не мог понять ни слова. Вроде они и похожи все, но смысл совсем другой. Мужчина, что привез их, больше не появлялся, зато тучная женщина представилась Хеен, управляющей Старого Дворца. За ужином она не проронила ни слова, только поглядывала в сторону двери. Юнги хмуро доедал, боясь даже посмотреть на нее. Около получаса спустя вошла девушка, смуглая кожа, шелковистые волосы. Красавица. — Добро пожаловать в Гарем, — заговорила она, тут же представляясь. — Я Юци, с этого дня я буду учить вас языку. Это долгий процесс, но как только все ваше обучение завершится, вы отправитесь во дворец. Юнги нахмурился, пока девушка продолжала описывать их будущую жизнь. Дворцовые слуги, которые в любой момент могли стать наложницами императора. Или одного из его сыновей. Юци в Старом Дворце с детства, когда ее выкрали из Усана. К несчастью, таких как они множество. Вернуться домой им позволить не могли, уж слишком затратно это. Юнги — прежде принадлежавший одной из богатейших семей Усана, остался ни с чем. Всего лишь слугой во дворце Императора. Дни проходили монотонно. Их будили с первыми лучами солнца, учили письменности, затем говорению. Юци отличная преподавательница, старалась объяснить им все тонкости, показывала на примерах. К концу первого месяца Юнги уже мог понимать управляющую Хеен, что отпускала грязные словечки в их сторону. Юци по секрету поделилась, что прежде управляющая почти дослужилась до старшей служанки, как ее прогнали. Одна из наложниц императора слишком ревновала, а потому и выслала ее. Всего у Императора десять официально признанных наложниц и одна жена, королевская супруга, что родила ему наследного принца Ким Сокджина и четвертого принца — Чонгука. Остальные же сыновья от наложниц, но имели те же права на трон. У Юнги голова болела от всех их законов, правил, да историй. В наложницы отбирали лишь лучших из лучших, дворянские семьи, подарки из других стран. Вот и они втроем, такой подарок. Да и то не факт, что Император на них посмотрит. Юнги не против остаток жизни пробыть слугой. Платили несколько монет в месяц, разрешали гулять по округе, но не покидая границ Старого Дворца. А если повезет, то может и сбежит. Найдет корабль до Усана и вернется домой. Только вот управляющая его невзлюбила. Часто отвешивала подзатыльники, ругая на чем свет стоит. Юнги перестал плакать по дому еще на первой неделе, притворяясь сильным и безэмоциональным. Уж лучше так, чем плакать из-за каждого ее грозного слова. Он Мин Юнги, конце концов, никто не мог отобрать у него это имя. Как оказалось, даже оно не было гарантией счастливой жизни. — Лиз, — хмыкнула управляющая, взмахнув ладонью. Дживон удивленно уставилась на нее, не понимая, к чему она клонит. — С этого дня, тебя зовут Лиз. И все обязаны обращаться к тебе так, понятно? — Её имя — Дживон, — воспротивился Юнги. — Мы не животные, чтобы давать нам клички. Хеен улыбнулась, отвешивая ему пощечину. Щека горела, а слезы скопились в уголках глаз. Не так больно, но ноги не сдержались. Юнги выронил корзинку с бельем на пол, поджимая губы. — Так-так, может, назвать тебя Мингю, раз ты так любишь свою фамилию? — Хеен призадумалась, откидывая в сторону его корзинку с бельем. — Но я подобрала для тебя имя еще давно, Агуст. Хеен присела на корточки, грубо удерживая его за подбородок. — Забудь, что ты принадлежал Мин, забудь свое имя. С этого дня и до самой смерти ты принадлежишь Гарему Династии Ким, а имя твое — Агуст. — Хеен сжала его щеки, поднимаясь с пола. — Уберись здесь. Я хочу, чтобы все сияло. Юнги не плакал, когда она ударила его. Не проронил ни слезинки, когда выкрикивала ругательства. Но не смог сдержать слез, когда год спустя за ними явились из Дворца. И тогда, в тот самый момент, когда его нога ступила на территорию Главного Дворца их столицы, Мин Юнги действительно исчез с лица земли. Остался один лишь Агуст.

///

Приближался праздник. Дворец гудел в воодушевлении. Впервые за несколько лет все принцы вернутся в Главный Дворец в честь дня рождения Сына Наследного Принца. Ким Сокджин давно не появлялся во Дворце, сперва отправлялся в путешествия с отцом и братьями, участвуя в многочисленных боях. Ходили слухи, что его клинок закален кровью самого монгольского хана. Юнги на эти слухи внимания не обращал, пытаясь протянуть еще один день. Три года достаточный срок, чтобы привыкнуть к жизни во Дворце. Только сама его территория слишком велика, а Юнги слишком мал. Ему позволено ходить через речку, на рынок, да возвращаться обратно за определенное время. Хеен, хоть и осталась в Старом Дворце, все еще непосредственно влияла на его жизнь через своих служанок. Из постоянных обитателей Дворца лишь наложницы императора, да младшие сыновья. Юнги прислуживал на кухне, изредка помогая в покоях наложниц. Дворец гудел, ожидая совершеннолетия двух принцев — Намджуна и Тэхена. Хоть первичный гарем и был собран, но вскоре им предстояло отправиться в собственное поместье на границах Когурё. — Агуст! — Прикрикнул один из слуг, невысокий мальчик-омега, что помогал главной кухарке. — Пятая наложница Наследного принца требует тебя к себе. Юнги улыбнулся, откидывая тряпку в сторону. Утер ладони об одежду, тут же выбегая из кухонной зоны. Неужели его гарем прибыл так быстро? Сердце забилось сильнее, но Юнги старался держать себя в руках, не нервничать. Всего лишь наложница звала его к себе. Мин медленно прошелся по парковой зоне, стараясь не попасть никому на глаза. Все еще свежи в памяти удары кнутом, когда он случайно оказался на территории гарема второго принца. Принцы не могли обзавестись официальными женами или мужьями без позволения повелителя. Тот выбирал супруг для сыновей по определенным критериям — знатный род, плодовитость, а мнение принца не учитывалось. Наложницы же делились по рангам. Первая, что родила сына, с легкой руки принца легко становилась его главной наложницей, а остальные следовали за ней. Больше сыновей — альф, тем выше шанс на светлое будущее. Юнги спешил к пятой наложнице наследного принца Сокджина, кланялся всем без разбора, пока не оказался в чужих покоях. Гораздо больше, чем Юнги мог себе представить. Он третий год ютился с еще десятью слугами кухонного двора, а потому завидовал давней подруге. — Юнги! — шепнула девушка, широко улыбаясь ему. На руках сверток, изредка кричавший и требующий внимания. — Дживон, — Юнги поклонился, приближаясь к подруге. — Или мне стоит сказать — пятая наложница наследного принца Сокджина? Они захихикали, приглядываясь к младенцу. Лиз, в прошлом Дживон, повезло больше всех. В первые несколько недель пребывания в Главном Дворце её приставили служанкой к первой наложнице Сокджина. Наследный принц увидел её и влюбился бесповоротно. Первый ребенок, девочка Хэвон, а вот второй альфа-мальчик Сону. В честь него и готовился праздник. — Я слышала, готовят большой пир. — Лиз выпрямила плечи, косясь на друга. — И скоро соберут гаремы для принцев. И снова тот же разговор. Юнги откинулся на её кровать, тут же скучая по тишине. Свыкся уже, что проще дослужиться до тридцати, возраста, когда омеги переставали интересовать альф, чем войти в гарем повелителя или одного из принцев. Ему уже девятнадцать, в его возрасте многие наложницы имели не одного, а нескольких детей. Всего лишь одиннадцать лет. Тогда он попросит свободы, чтобы хотя бы на пару недель вернуться домой. Интересно, хоть кто-то из его семьи до сих пор жив? — Я встречала второго принца, — продолжила Лиз, слегка качая Сону в руках. — он спокойный, доброжелательный. К тому же выделился в последних битвах. Правитель его высоко оценил. Юнги фыркнул себе под нос, закидывая руку за голову. — А если наследный принц услышит, как ты хорошо отзываешься о его брате? Думаешь, простит? Лиз угрюмо надула губы, переводя взгляд на ребенка. — Его интересует лишь седьмая наложница. — Обиженно буркнула девушка. — Молодая, красивая. А вот и проблема всех наложниц. Делить любовь одного человека с десятком таких же, как и ты. Супруга для принца, больше для статуса и престижа. Наложницы — для развлечений. Юнги не хотел быть одним из многих. Либо единственный для любимого, либо он проживет остаток дней в одиночестве. Другого варианта он и не рассматривал. — Предлагаешь, мне стать восьмым? — пошутил Юнги, тут же получая удар в плечо. — Джини на тебя не посмотрит. — Упрямо заявила девушка. — У него есть свои предпочтения. Самый лучший вариант для тебя — второй принц. Умен, талантлив, красив. Да и по возрасту вы подходите. Юнги призадумался. Среди слуг часто вспыхивали обсуждения принцев. Все просто обожали наследного принца Сокджина. Чуть меньше говорили о Намджуне, сетуя на его отшельнический образ жизни. О четвертом принце молва стояла дурная — Чонгук слишком вспыльчив, агрессивен, да еще маленький. В этом году только четырнадцать стукнуло, а первый гарем мог собрать лишь в пятнадцать. Некоторые молодые служанки уже мечтали оказаться в нем. — А что насчет третьего принца? — Юнги повернулся на бок, смотря на подругу. — Он странный, — фыркнула Лиз. — Сокджин его недолюбливает. Да и сам повелитель сторонится его. Родился от нелюбимой наложницы, да еще правилам не подчиняется. Гарем у него уже три года почти, но ни с одной наложницей в постель ни возлег, представляешь? Конечно, им запрещено наследников заводить в отцовском доме. Только вот другим это не мешает. Юнги кивнул, наслышанный об этих правилах. В возрасте восемнадцати лет их отправляли в пограничные районы в собственные поместья со своим гаремом. Тогда принцы могли начать думать и о собственной семье. Сокджин, как старший сын, находился ближе к столице, втором по величине городе Когурё. Народ его очень любил, уважал; армия лелеяла его ум, ценя такого командира в походах. Намджун казался больше тактиком, чем воеводой. Ему проще было сидеть за картами в Главном Дворце, чем выступать с армией. О Третьем принце говорили немало, называли его взбалмошным, не от мира сего. Только в армии его уважали за преданность делу, да за то, что своих не бросал. Юнги помнил, как наложницы мечтательно вздыхали, передавая из уст в уста рассказ о третьем принце, что спас свой отряд из лап монголов. А ведь ему только шестнадцать было! Но в гареме его особо не любили. Пока каждая наложница мечтала обольстить принца, обеспечить себе счастливое и богатое будущее, третий принц отдавал предпочтение другим занятиям. — Говорят, он с наложницами в нарды играет — Возмутилась Лиз, — Представляешь? Юнги засмеялся над негодованием подруги, придвигаясь чуть ближе к ней. Их время на исходе. Скоро ему возвращаться на кухню, а там и на рынок за поручениями бежать. Подумать только, столько лет во дворце, а он пропускает множество интриг и сплетен. Пара недель и Лиз снова покинет это гиблое место, отправляясь с гаремом Сокджина в свое поместье. И снова Юнги окажется один. Прощание получилось сумбурным. Юнги вернулся на кухню, тут же принимаясь за уборку. Служанки мешались под ногами, забирая готовые блюда в покои наложниц. Кухню Юнги выбрал не сам. Первый год драил полы в общих комнатах наложниц, даже садоводством занимался, но на кухне жалование больше, да людей меньше. А после ухода Лиз, Юнги и вовсе погряз в работу. Не хотелось думать, как и плясать под чью-то дудку. Лиз каждый год, стоило ей вернуться в Главный Дворец, начинала разговор о его будущем. Сперва даже предлагала подбиться к Сокджину. Только вскоре поняла, что на мальчишек-омег он не заглядывался. А Намджун — да. Юнги потёр лицо тряпкой, пытаясь припомнить лицо второго принца. Лично видел лишь раз, когда не успел убежать из покоев Лиз, а туда вошли два брата. Юнги аккуратно пятился по стенке к выходу, но помнил его гордый взгляд и прямую осанку. И правда красив. Главный дворец обладал огромной территорией, на котором располагались поместья для каждой наложницы, для повзрослевших сыновей и их гаремов. Кухонные дворы, бельевые и спальни слуг находились в отдалении. Не удивительно, что принцы никогда не выбирали себе омег из слуг. Просто не видели их. Обычно подбором в гарем занималась их мать. А та вынюхивала, выискивала самых лучших. И молодых. А Юнги, несмотря на заверения Лиз, для их норм слишком стар. Может, был бы у него шанс, если остался одной из личных служанок наложниц. Тогда и шанс больше, но с ним возрастал и риск. Ходило множество слухов, как ревнивые наложницы травили служанок принцев, лишь бы продлить свою милость подольше. В гареме Сокджина так погибла одна, в тот год, когда они только прибыли во дворец. Страшная потеря, та омега вынашивала ребенка, но по чьей-то глупости упала с лестницы, разбивая голову. Спасти ее не успели. Дело быстро замяли, но Юнги все еще помнил кровавые следы на ступеньках, да крики Сокджина. — Сходи на рынок, — рявкнул один из поваров. — Четвертый принц потребовал морепродуктов, а они как на зло заканчиваются. Все знали, что перечить четвертому принцу себе дороже. Юнги кивнул, пряча ведро с тряпкой в подсобное помещение. Быстро переоделся, взял корзинку для продуктов и побежал. До рынка, если идти короткими путями, час ходьбы. И назад столько же. Мин мысленно прикинул, как быстрее добраться до пункта назначения. На рынке царило оживление. Детишки бегали под ногами, игриво цепляясь за брюки и платья людей. Юнги хихикнул, подходя к торговой лавке. Морепродукты здесь самые свежие, а поставки во Дворец каждую неделю. И как в четвертом принце вмещается столько моллюсков, что он за день все запасы съедает? — Агуст! — Воскликнул добродушный рыбак, широко улыбаясь ему. — Не ждал тебя раньше пятницы. Неужто всё закончилось? — Четвертый принц очень любит моллюсков, — кивнул Юнги, показывая корзинку. По просьбе повара, ему осталось заскочить за несколькими специями и приправами. Да еще коробочку шоколадных конфет для одной из наложниц Императора. Если бы Юнги мог, то купил себе целый пакет мандаринов. Мин тяжко выдохнул, проходя мимо аппетитных оранжевых шариков. Последний раз он объедался ими дома, в Усане, вместе с сестрой и старшими братьями. До дворцового сада уже рукой подать — оставалось пересечь мост над рекой, и он вновь вернется в место, что за долгие годы так и не стало домом. Как бы Юнги не пытался, но в глубине души теплил надежду, что вернется в Усан. К семье. Сможет начать жизнь заново, забыв о годах позора в качестве слуги. Как же так — старший омега семьи Мин, да слуга? Слишком погряз в свои мысли, чужой окрик услышал слишком поздно. На него, на всех порах неслась карета. Кучер размахивал руками, пытаясь остановить лошадей, да все без толку. Юнги бросился к перилам, прижимаясь всем телом к краю. Раздался треск. Не так Юнги собирался закончить этот день. Да и жизнь свою тоже. Но быть унесённым речным потоком не так уж и плохо. Может, Боги так прокляли его? Сперва похитили пираты, чуть не погиб в морях, а теперь утонет в реке, уносимый бурным потоком. Юнги всплыл, тут же жадно хватая воздух. Корзинку держал крепко, да и она не выдержала, тут же покидая его. Барахтался, пытаясь всплыть, а затем чьи-то теплые ладони подхватили его под мышки, поднимая на поверхность. Юнги закашлялся, крепко хватаясь всеми руками за спасителя. К стыду своему, плавать так и не научился. Рядом с ним, выплевывая воду изо рта, находился парень. Мокрые волосы прилипли ко лбу, золотистая кожа блестела. Его взгляд тут же метнулся к Юнги, аккуратно придерживал за поясницу. Хватка у него сильная, надежная. Юнги зарделся, позволяя альфе вести его к берегу. Сомнений в этом не оставалось — уж слишком сильный запах. Во дворце их обмазывали специальными маслами, чтобы никто не мог учуять их. Сейчас же, из-за бурного течения, масла смылись, а вместе с ними появились и запахи. — Все хорошо? — тихонько поинтересовался альфа. Его теплый баритон окутывал как мед. Юнги сглотнул, смущенно кивая ему. Боялся, что не сможет и слова вымолвить. Его никто так не касался. Долгие годы под замком дома, лишь редкие встречи с братьями; затем несколько лет с множеством омег во дворце. Юнги опешил, боясь даже дышать рядом с ним. А этот парень действовал, как наркотик. Уж слишком велико желание прижаться носом к его ключице, вдохнуть этот запах. Что же он ему напоминал? На берегу собралось не менее трех мужчин, что тут же бросились к ним. Юнги дрожал, сильнее цепляясь за своего спасителя. И тот, в свою очередь, отпускать его не собирался, закрывая его от взглядов других мужчин. — Прошу Прощения! Мы не заметили вас. — Губы одного напоминали сердечко, когда он жалобно уставился на Юнги. — Вам повезло, что наш… — Ты в порядке, — перебил его спаситель. Юнги задрожал сильнее. — Где ты живёшь? Тебя проводить? Юнги смущённо покачал головой, боясь посмотреть в чужие глаза. Уж слишком чист и открыт был его взгляд. Юнги медленно отдалился, тут же скучая по бережным прикосновениям другого. Судя по военной форме, которую Юнги встречал раз в год, они принадлежали императорской гвардии. — Я из дворца. — Наложницам запрещено покидать дворец, — недоверчиво заметил третий мужчина, с упреком смотря на него. Юнги фыркнул, отворачиваясь от его взгляда. Рядом с ним спаситель недовольно покачал головой, что-то одними губами шепча третьему мужчине. — Я просто слуга. — Юнги цокнул языком, пытаясь отыскать свою корзинку. Её унесло потоком. Придётся снова идти на рынок и тратить уже свои деньги на моллюски для четвертого принца. И что за день такой? — Ты потерял что-то, — его спаситель порылся в карманах, вытаскивая увесистый мешочек. Вложил его в ладонь, слегка сжимая чужие пальцы. — Этого хватит, чтобы возместить утраченное? Даже много, отметил Юнги, заторможено кивая. Поблагодарить не успел, как и узнать имя спасителя. Лишь получил широкую квадратную улыбку, да учащенное сердцебиение. Кучер прикрикнул им, говоря о плотном графике, да намечающемся торжестве. Они ехали в сторону дворца. Неужели охрана принца? Юнги зарделся, вспоминая улыбку парня, его крепкие ладони на себе. И дёрнулся, тут же ругая себя. После очередных извинений им пришлось расстаться — Юнги побрел в сторону рынка, дрожа в мокрой одежде, а неизвестные солдаты отправились своим путем. Во Дворец он вернулся гораздо позже запланированного. Повар накричал на него, выхватывая морепродукты из корзинки. Объяснения слушать не стал, отвешивая подзатыльник, и отправил драить полы. Несмотря на крики Юнги не мог побороть улыбку, что грозилась вернуться на уста. Во снах ему мерещились теплые касания спасителя, а тихий шепот преследовал и на яву. Однажды ему показалось, что голос раздался совсем близко. Но это оказалось лишь наваждением. Праздник в честь сына Сокджина прошел, его гарем со дня на день должен был покинуть Дворец. Впервые за много месяцев никаких военных походов не предвиделось, а потому второй и третий принц оставались подле отца, помогая ему в столице. Осень медленно вступала в свои права. Первые недели были полны праздников в честь принцев, все ждали совершеннолетия второго принца, мечтая оказаться в его Гареме. Только вот Император решил подождать до дня рождения третьего принца и отправить их двоих в одно время. А потому наложницы и слуги сгорали от нетерпения, стараясь попасться на глаза хоть одному из принцев. Чонгук слишком мал, у него даже первичного гарема еще не было. С октябрем воспоминания о чудесном спасении сменялись глупой тоской. Деньги Юнги тщательно берег, лишь раз позволил себе купить сладкий мандарин, съедая его залпом в тайном месте. Сколько бы не искал этого солдата, но никак не мог найти. А если бы и нашел, то ничего не смог бы сделать. Он принадлежал Императорскому Дворцу, а потому и являлся собственностью Императора и его принцев. Любого чужого альфу могли казнить лишь за один взгляд в сторону омег дворца. Первый выходной за несколько месяцев встретил Юнги морозцем. Выспался, нежась на неудобной кровати. В комнате гарема вместе с ним еще около тридцати слуг и низших наложниц. Те, у кого ранг повыше, занимали ближние комнаты фавориток у двора принцев или императора. Юнги зевнул, взлахмачивая волосы на голове, поднялся с постели, пытаясь придумать занятие на день. Спать не хотелось, да и на рынок тоже. Выслушивать сплетни слуг? Юнги цокнул языком, заправляя постель. Оставалось сбежать на свое тайное место, в надежде, что никто не побеспокоит его там. Этот небольшой участок Юнги отыскал полтора года назад. Скрыт за яблоневыми деревьями, примыкал к небольшому притоку речки. Достаточно далеко от суматошной жизни Дворца. Юнги кинул в мешочек горстку орехов, прикидывая, как долго проведет под палящим солнцем. К обеду стоит вернуться, Юнги обещал вечером помочь на кухне, зная, как тяжело готовить на огромный участок. По пути забрал яблоко, вгрызаясь зубами в мякоть. Довольно шел по саду, пока мимо спешили служанки, завистливо смотря ему в след. Один выходной за весь год работы, разве к этому Юнги стремился? Мин зевнул, резко останавливаясь. На его месте кто-то был. В один момент это должно быть произойти, верно? Юнги надул губы, намереваясь вернуться обратно, проспать до вечера, как незнакомец обернулся. — Так ты не обманул, — теплый баритон, счастливая улыбка. — Знаешь, я уже подумал, ты соврал. Искал тебя повсюду. Юнги сглотнул, не найдя что ответить. Его спаситель сменил военную униформу на простой хлопковый ханбок. Может, и не сильно богатый он, раз одевался не вычурно. Юнги осторожно ступил на излюбленное место, поджимая кончики пальцев. — Я не часто ухожу с кухни. — Протянул Юнги, садясь на траву. Губы спасителя вытянулись подобно букве «О». Масла нанесенные на тела скрывали запах. Юнги обиженно надулся, отводя взгляд в сторону. Злился сам на себя, что легко попался в чужие сети. А тот ведь просто раз коснулся его! — Твое имя? — парень походил на восторженного щенка. Сел рядом, но все же на почтительном расстоянии. И рассматривал его, не скрывая. Юнги зарделся, утыкаясь взглядом в траву. — Агуст. Незнакомец кивнул. — А настоящее имя? Глаза Юнги расширились от удивления. За столько лет он уже и отвык от этого вопроса. Никто не сомневался, что данное имя не его. Юнги хмуро уставился на собеседника. — А твое? Губы парня растянулись в ухмылке. Его ладонь взметнулась вверх, кончиком пальца, почти невесомо касаясь порозовевшей щеки. — Ви, — протяженно выдохнул парень, откидываясь назад. Пока спиной не улегся на мягкую траву. — Ты один из слуг, да? — Только такие странные имена любили давать управляющие домов. Может, этого Ви ненавидели так же сильно, что дали такое прозвище. — Но я не видел тебя прежде. Кому ты принадлежишь? Ви приоткрыл один глаз, лениво наблюдая за ним. — Мое тело и душа принадлежат Императору. Только ему одному я обязан жизнью. И смертью тоже буду обязан. — Загадочно заключил парень. — Можно сказать, я тень третьего принца. Юнги нахмурился, поворачиваясь всем телом к парню. На вид они одногодки, но едва ли он старше. Уж слишком хорош собой, чтобы говорить так небрежно о смерти, о третьем принце. Личная охрана? Не удержался, задал вопрос, наслаждаясь тихим смехом Ви. — А что? Тебе не нравится третий принц? — игриво спросил Ви, приподнимаясь на локтях. — Он хорош собой. Слышал, что множество наложниц мечтают попасть к нему в покои. Юнги фыркнул, качая головой. — Спасибо, но я не в их числе. Ви прищурился, внимательно следя за ним. — И чем же так плох третий принц? Казалось, что Юнги ходил по лезвию меча. Неправильный ответ и личная охрана этого принца отрубит ему голову. Но во взгляде Ви плескалась насмешка, едва заметная искра. Не мог же он всерьез этим интересоваться, верно? — Говорят, — Юнги понизил голос, слегка приближая лицо к Ви. На щеках парня выступил едва заметный румянец, а глаза приоткрылись от удивления, — он с наложницами в нарды играет. И засмеялся, отворачиваясь от засмущавшегося Ви. — И что в этом плохого? — обиженно откликнулся парень. — Нарды высокоинтеллектуальная игра. Не каждый сможет победить. — Верю, — хихикнул Юнги. Уже давно он не чувствовал себя таким свободным, счастливым. Казалось, Ви не станет смеяться над ним. Что плохого в дружбе с другим слугой? Даже если он в числе личной охраны третьего принца. — Просто я не умею в них играть. Ви прищурился. — А во что умеешь? Юнги тяжко вздохнул, вдаваясь в подробности игры в сянци. Однажды к ним забрел моряк, показывая доску с различными клетками. Научил играть всю семью. Отцу особенно нравилась эта игра, вечерами они часто сидели вместе, передвигая «генералов» по полю. За разговорами Юнги и не заметил, как пропустил обед. Скоро возвращаться на кухню, помогая в готовке. Только уходить не хотелось. Уж слишком приятен разговор и компания. Даже когда они молчали, уставившись в небо, Юнги не хотелось далеко уходить. Этот альфа успокаивал его, заставлял сердце биться чаще, а руки потеть сильнее. Нельзя так легко влюбляться в того, с кем быть не можешь. — Увидимся завтра? — с надеждой спросил Ви, глядя прямо в глаза. — Я буду ждать тебя здесь. — Разве тебе не нужно работать? — прищурился Юнги, переводя тему. Не хотелось, чтобы из-за этих встреч у них возникли проблемы. Узнай кто, что омега двора сбегает в парк общаться с охраной… В лучшем случае его выгонят с позором из Дворца, в худшем обоим отрубят голову. — Не волнуйся за меня, — Ви широко улыбнулся, отходя на шаг назад. Юнги тут же соскучился по приятному теплу, свету, что нес с собой парень. — Я буду ждать тебя. И видит Бог, Юнги пытался. Занялся готовкой, уборкой, брался за любое дело, лишь бы выбить все дурные мысли из головы. Даже на речку ходил с омегами белье стирать. Ворочался полночи в кровати, боясь даже лишний вздох сделать. Мало ли кто узнает об этой постыдной связи? Они все омеги их повелителя, им нельзя заглядываться на чужого альфу. Даже если он так притягателен, умен и спокоен. Разве мог Юнги сопротивляться этой связи? Отказаться от спокойствия, мнимой свободы в окружении того, кто его понимал. Юнги приходил. Иногда их встречи длились пару минут, быстрое приветствие, пока Мин не сбегал обратно на работу. Лишь бы Ви не подумал, что Юнги его забыл, отказался от этой дружбы. Иногда, в особенно погожий денек, они могли говорить часами, делясь прошлым. Юнги нехотя поделился, что попал на борт пиратов, а Ви рассказывал о нескольких неделях в плену монголов. Страшно подумать, как много они пережили. Юнги склонен верить в судьбу, а потому надеялся, что звезды свели их вместе. Вопрос лишь в том, как долго могла длиться эта идиллия? Дни сменялись неделями, выпадал первый снег, а вместе с ним близились праздники. В эти дни Юнги все чаще бегал по поручениям, не успевая ни на одну встречу с Ви. И в этот раз глупая наложница третьего принца никак не хотела его отпускать. — Почему он так злится? — шепнул Юнги омеге рядом с ним. Феликс закатил глаза, так же тихо отвечая: — Это главная наложница третьего принца — Чимин. Он ходит к нему в покои уже несколько месяцев, а невинность до сих пор не потерял. — Феликс задорно ухмыльнулся. — Сначала они в нарды играли, а когда третий принц сказал, что они займутся чем-то новым, то Чимин понадеялся на занятие любовью. — Дальше омега смеха сдержать не мог, прикрывая рот ладонью. — А принц притащил сянци. Юнги фыркнул, пытаясь подавить улыбку. Да уж, о своенравности принца все наслышаны. Ви однажды пожаловался ему, как третий принц надоедал. «Представляешь, ему ночью вздумалось покинуть покои и дойти до рынка в одиночку. Всю охрану перепугал! — смеялся Ви, с любовью говоря о принце. — В тот день праздник фонарей был. Хотелось просто посмотреть на их свет.» Мин пожалел тогда Ви, слегка сжав плечо ладонью. И только одно это касания пустило с сотню импульсов по его телу. С притяжением бороться было так тяжело. — Ходили слухи, что третий принц нашел новую омегу. — Феликс знал слишком много сплетен. — А Чимин рвет и мечет, потому что найти не может ее. Боится, что его мнимой власти придет конец в начале нового года. Точно, в это время гаремы окончательно соберутся, и принцы отправятся в свои новые поместья. Холодок прошелся по коже. Если принцы уедут, то и Ви тоже. Не останется здесь, не сможет пойти против слова господина. Настроение моментально испортилось, а Феликс продолжал заливать соловьем, пока из покоев наложниц не прилетело несколько ваз. — Ты грустный, — отметил Ви, напряженно уставившись в его лицо. Трава припорошилась первым снегом, а потому они сели на корни могучего древа. — Скажи, кто обидел тебя и я прикажу их казнить. Юнги засмеялся, отворачиваясь. — Ты не сможешь, — а на обиженный взгляд продолжил, — уж слишком добрый. Как ты можешь защитить принца, если и муху не обидишь? Юнги помнил, как Ви отказался убивать паука, что полз по чужой руке, несмотря на крики омеги. Сказал, что без надобности в этом смысла нет. А вдруг у паучка семья? Его жизнь и так недолгая, а он не может ее оборвать. — Если кто-то обидел моего омегу, то смерть — единственное наказание. Глаза Ви широко расширились, стоило словам сорваться с губ. Сам не заметил, как назвал его своим. — Мы не можем, — сглотнул Юнги, смущенно отворачиваясь. — Я принадлежу императорскому двору, забыл? Ви кивнул, поворачиваясь к нему. А ведь так легко поверить, что они просто пара возлюбленных. Без всех этих масок, напускных ролей. Ви осторожно протянул ладонь, не находя сопротивления, уложил ее на щеку, слегка оглаживая. — А если бы у тебя была возможность, то что бы ты выбрал? — Прошептал Ви, приближаясь к лицу. — Войти в гарем одного из принцев или остаться слугой навсегда? Юнги обиженно надул губы. Это выбор без выбора. Два варианта, ни один из которых его не устраивал. Что за жизнь в гареме? Вечная битва за внимание принца. Разве слугой быть плохо? Спокойная жизнь до момента отставки, только побои и низкая зарплата его расстраивала. До нападения пиратов Юнги мечтал о любви. И сейчас лелеял это теплое чувство в груди, так боялся, что искра затухнет, так и не превратившись в пламя. — Ничего из этого, — Юнги вывернулся из его касания, игнорируя обиженный взгляд. — Если бы я мог, то выбрал тебя. Ви затих. Уж слишком неожиданными оказались чужие слова. Юнги вздохнул, настойчиво смотря в чужие глаза. Чтобы тот понял, как велик океан чувств в его груди. Как не мог ночами заснуть, ворочаясь в постели, ненавидя себя за нарушения всех правил, норм и приличий. Как мог Юнги бороться с болезнью под названием любовь? Как он мог, когда Ви смотрел на него, как на что-то важное, на что-то действительно стоящее. Будто перед ним человек, а не очередная омега, готовая ублажить своим телом. Они могли говорить часами, не касаясь друг друга. Разве не в этом смысл любви? Найти того, кто понимает тебя, принимает любым. Готов за тобой и в огонь, и в воду. — Я не хочу быть очередной игрушкой в постели принца. — Едва не плача произнес Юнги. Боялся, что сейчас потеряет его навсегда. — Это глупо, что я хотел бы любви? Быть равным партнером? Глупо, что влюблен в тебя? От признания щеки горели, а взгляд напротив темнел. Тяжело обнажать сердце, не зная, каков ответ. Юнги не боялся быть засмеянным, знал, что даже если его чувства отвергнут, то Ви не оставит его. Они могли остаться друзьями, но предательское сердце верило и ждало взаимности. — Нет, — Ви сглотнул, укладывая ладони на чужие щеки. Едва ощутимо сжал, оглаживая по краям. — Я бы тоже выбрал тебя. Ответить Юнги не успел. Чужие губы накрыли его, крадя первый вздох. Мягкое нажатие, такое же невинное, как и их чувства. Юнги крепко сжал его запястья, боясь секунды, когда ему придется отпустить, отойти. — Я мечтал о тебе, — прошептал Ви, прикасаясь к губам. Мягко отпустил, опаляя своим дыханием. — Желал, чтобы ты любил меня так же сильно, как и я. Боялся, что узнав меня, не найдешь ничего стоящего. Юнги едва не плакал, лбом прижимаясь к чужому плечу. Что они делали? Как могли нарушить столь священные правила в угоду чувств? Ви оставлял крохотные поцелуи на волосах, крепче держа его, стараясь слиться с ним в единое. Сердца бились в унисон, заглушая все остальные звуки. Сейчас существовали лишь они одни. — Ты слышишь этот звук? — Шептал Ви, губами оглаживая раковину уха. Юнги прислушался, четко ощущая чужое сердцебиение своей ладонью. — Оно бьется лишь для тебя. Моя душа стремится к тебе. И если ты позволишь, согласишься стать моим, разрешишь любить… — Мы не можем, — икнул Юнги, смущенно утирая слезы. — Я принадлежу императорскому двору. Тебя убьют лишь за одну мысль обо мне. Ви улыбнулся, оставляя легкий поцелуй на кончике его носа. — Ты веришь мне? — в ответ только кивок. — Я не прошу тебя дать мне ответ сейчас. Еще есть время. Просто подумай, хорошо? Юнги фыркнул, стараясь не смотреть на него. Боялся, что не сдержится и бросится в чужие объятия. Уж слишком притягательны поцелуи. Ви словно околдовал его. Все мысли о нем, каждое движение тянуло в его сторону. Разве Юнги мог игнорировать это? Его сердце взывало к нему, душа пела, стоило прикоснуться, а запах расцветал. Будь они героями одного из рассказов, что так любил в детстве Юнги, то назвал бы их родственными душами. — И как ты это представляешь? — Юнги насупился. Сложно перебороть мозг, что обдумывал с сотню вариаций. И самая страшная — смерть Ви. Юнги был готов страдать от чувств в одиночестве, но если Ви умрет по его вине… Тогда Юнги отправится в иной мир вслед за ним. — Придешь к своему принцу и попросишь моей руки? Были случаи, когда за успехи в битвах Император разрешал отличившимся выбрать для себя омегу из гарема. Все официально и признано. Только за последние годы таких случаев выпало меньше десятка. Чаще Император гневался лишь за одну мысль о таком, тут же приказывая выколоть глаза за взгляд в сторону омег двора. — А ты бы согласился? — С усмешкой спросил Ви. Юнги приоткрыл рот, тут же закрывая его. Боялся, что может сорваться с его губ. А Ви только ухмылялся сильнее, вновь целуя его. И как Юнги мог принять взвешенное решение, когда его так нагло перебивали? — Пока ты не дашь мне ответ, — Ви оторвался от его губ с довольной улыбкой. — Я ничего не буду предпринимать. Странный. Юнги смущенно почесал щеку, отворачиваясь. Привык, что принцы приходили в гарем, смотрели на них, как на товар, забирая себе угодных в свои покои. Чужое мнение омег не учитывалось. И это Лиз повезло, что её заметил объект воздыхания. Другим везло меньше. И Юнги часто замечал слезы омег, побои от грубости второго принца. Разве плохо, что его сердце желало спокойствия, которое мог подарить ему один лишь Ви? Жизнь вне Дворца. Больше никаких интриг, драк и криков. Если Ви действительно собирался просить его руки у принца… Юнги ненавидел себя за то, что глупые уверения альфы поселили в его сердце семена надежды. — Ты собираешься уйти. — Прошептал Юнги, обхватывая колени ладонями. — Скоро принц соберет свой гарем, и ты уйдешь. Ви цокнул языком, поджал губы, недовольно уставившись на небо. — Таковы законы, да? Принц обязан выбрать для себя гарем, найти нескольких омег для продолжения рода. Думаешь, принц сам этого желает? — А следующие слова сказал так тихо, что Юнги едва не пропустил их. — Может, он тоже хочет любви. — Ты привязан к принцу. — Отметил Юнги, стараясь перевести тему. — Как давно ты его знаешь? — Всю жизнь. — Без промедления ответил Ви. — Я его тень, помнишь? Если третий принц свет, то я всего лишь тень. Всё то, что не позволено видеть остальным. Юнги нахмурился, тыкая пальцем в его ладонь. — Для меня ты солнце, — не сдержался, обхватывая пальцами чужую ладонь. — И гораздо лучше, чем принц. Ви засмеялся, смущенно смотря в ответ. — Ты даже не представляешь, о чем говоришь. — Может, я глуп. — Буркнул Юнги, поднимаясь с земли. — Ты будешь здесь завтра? Ви улыбнулся, протягивая ему ладонь. Прижался пальцами к чужой щеке, мягко оглаживая. — Каждый день. И обещание сдержал. Они не упоминали о былом разговоре, только стали смелее в касаниях. И хоть чужие губы больше не соединялись, но ладонь Ви задерживалась на нем дольше. Сам держался ближе, походя на ласкового кота. Приближался день его отъезда, как и возможность Юнги сбежать вместе с ним. На днях в гарем заходила управляющая, по списку называя всех, кто отправится в гарем второго принца. Юнги с замиранием сердца ждал, молил, чтобы эта участь обошла его стороной. И счастливо улыбался другим омегам, что были выбраны. Слава Богам, он остается во дворце. Юнги подслушал, как несколько слуг жаловались, что третий принц до сих пор не предоставил список. — Что ты будешь делать, если я откажусь? — Юнги надулся, поворачиваясь в его объятиях. Откуда Ви смог утащить теплый плед оставалось загадкой. Даже свечу принес. Холодная декабрьская погода стала оправданием, чтобы держаться еще ближе. Их одежда стала теплее, обзавелась некоторым мехом. Юнги наслаждался объятиями, закутанный в теплые одежды Ви. Для слуг не предусматривался столь теплый наряд. — Мое сердце будет разбито, — со смешком произнес Ви. — Я впаду в траур, что моя омега отказалась от меня. Юнги стукнул его в плечо, надувая губы. Ви не давил на него, давая время подумать. Мин знал, что стоит ему сказать лишь одно слово, то все их касания прекратятся, Ви вновь удалится на приличное расстояние, а надежды о счастливом будущем рухнут в один миг. Юнги целыми днями думал, к чему может привести эта связь. — Если я скажу да, — Юнги сглотнул, поворачиваясь к нему. Ткнулся носом в его скулу, — а принц откажет, то тебя убьют. Я не вынесу этого. Ви улыбнулся, натягивая шапку на его уши. — Я обещаю, что принц ничего не сделает мне. — А затем прошептал самый большой секрет. — Он узнал о моих чувствах раньше меня. Юнги отпрянул, вырываясь из его объятий. Принц знал об этой связи. Мурашки пробежались по коже совсем не от холода. Внутри все перевернулось, ему хотелось вырваться, сбежать куда подальше. Ладонь Ви легла на его поясницу, оглаживая, проникая под теплое меховое пальто. — Ты… — Юнги не мог собрать мысли в кучку, уж слишком разбегались они, походя на стайку певчих птиц. Ви улыбнулся, укладывая подбородок на чужое плечо. — И что он сказал? Нетерпение скрыть не удавалось. Ви засмеялся, оставляя небольшой поцелуй на открытом участке шеи. — А какой в этом смысл? Ты же до сих пор не ответил мне. Юнги громко застонал, пытаясь выбраться из чужих объятий. Глупый альфа! Он же прекрасно знал, каков ответ Юнги. К чему были все признания любви, если тот игнорировал их и ждал лишь одно заветное «да»? Узнавал у принца, готовился к отъезду, будто Юнги действительно собрался с ним уезжать! — Ты невыносим, — Юнги поднялся с земли, возвращая пальто хозяину. Если бы не специальные масла, то они давно бы пропахли друг другом. Что его так удерживало в этом месте? Юнги прикусил внутреннюю часть щеки, смотря на Ви. Без него Дворец вновь превратится в гиблое место. Лишь одна мысль, что он увидит альфу, давала ему стимул жить. И побои переносились легче, да крики кухарок. Это ведь так просто, сказать — Да. — Юнги сглотнул, повторяя громче. — Да, я хочу быть с тобой. Все прошлые улыбки Ви меркли по сравнению с этой. Его губы растянулись, напоминая прямоугольник, один смешок, затем второй. Смех заполонил их тайное место. Ви подскочил с земли, кружа Юнги в своих объятиях. Крепко держал, осыпая лицо, шею, все до чего мог дотянуться, поцелуями. И так хорошо Юнги себя давно не чувствовал. Все казалось правильным. Так, как и должно быть. Может, злодейка судьба не так уж и плоха, если привела их в объятия друг друга. — Скоро мы уедем. — Обещал ему Ви, целуя в щеку. Спустился к шее, слегка оглаживая его пахучую железу. — И тогда, я оставлю свой укус здесь. Ты согласен? Юнги кивнул, отрывая его лицо от шеи. Заглянул в глаза, не видя в них ничего, кроме всепоглощающего счастья и любви. — Да, — Юнги засмеялся, первым потянувшись к его губам. — Да, да, да. Как бы они не пытались продлить минуты счастья, но возвращаться к делам было необходимо. Ви намекнул, что совсем скоро третий принц завершит всю подготовку, и тогда они вместе с гаремом отправятся в новую жизнь. Ви и правда много знал, хотя и скрывал это, не решаясь беспокоить свою омегу. У Юнги дрожь по телу бежала, стоило в уме произнести эти слова. Его альфа. Не просто объект воздыхания, а через несколько дней настоящий альфа. Никто из слуг не обращал внимание на его приподнятое настроение, на то, как он с большим усердием работал на кухне. Совсем скоро он покинет этот дворец и, быть может, никогда не вернется. Столько плохих воспоминаний подарило ему это место. Юнги благодарил Дворец лишь за Ви. За любовь, которую они обрели вместе. Может, два слуги, Ви и Агуст, действительно будут счастливы за пределами этого места. Гарем шумел, ожидая скорого оглашения списка для третьего принца. Казалось, только вчера гарем второго принца покинул дворец, а теперь настало время и для Тэхена. И хоть в главном дворце останутся младшие, множество наложниц в открытую плакали. Некоторым посчастливилось увидеть принцев своими глазами, другие сумели возлечь в постель. Ну или, Юнги фыркнул, замечая надутое лицо Чимина, сыграть в нарды с третьим принцем. Феликс вновь потащил его помогать главной наложнице третьего принца. В этот раз принести больше фруктов, тканей для скорого переезда. Чимин на сто процентов был уверен, что третий принц в первую очередь выберет его. — В последние недели третий принц никого не звал к себе. — Шепнул Феликс, обхватив корзинку с фруктами двумя руками. — Он явно нашел для себя омегу! Вот увидишь, про Чимина скоро забудут. Юнги качнул головой, боясь и предположить что-то. С Ви они виделись не так часто эти дни. Один короткий поцелуй, пока оба не убегали по дворцовым делам. — А еще я слышал, что Матушка третьего принца рвала и метала, когда он принес список наложниц. — Феликс хихикнул, делясь с ним секретом. — Говорят, он написал лишь одно имя. Конечно, список забраковали. В Гареме наложниц должно быть не меньше двадцати. В первый год у него должен родиться сын, иначе все слухи о его проблеме окажутся правдой. Тут Юнги сдержать смех не сумел. Да, возможные проблемы третьего принца любил обсуждать весь гарем. Кто-то говорил, что он настолько маленький, что принц и боялся его показывать. Другие же твердили, что хоть он и большой, но роль выполнить не сумеет. Уж слишком семя испорчено. Чимин высунулся из окошка, прищурясь, смотрел на них. — Чего медлите? Я голоден. Покормить главную наложницу третьего принца та еще задача. Феликс дважды бегал обратно на кухню, принося больше фруктов. Чимин же жаловался подругам-наложницам о предстоящем переезде. Столько нарядов предстояло забрать с собой. Юнги слушал краем уха, стараясь не попадаться на глаза Чимина. — Даже жалко вас, — Чимин улыбнулся, кидая огрызок в Феликса, — всю жизнь пахать будете. Пока не сдохнете, надоев господину. И залился смехом. Его подруги присоединились к нему. Феликс горел от гнева, но сказать ничего не посмел. Юнги осторожно потянул его за рукав, низко поклонились, выходя из душного помещения. — Не слушай его, — Юнги уложил ладони на щеки Феликса, чуть сжимая его. — Он ничем не лучше нас, слышишь? Даже хуже. Феликс кивнул, тут же задыхаясь в слезах. Казалось, годы в гареме должны научить его стойкости духа, игнорировать чужие плохие слова. Только в чем ложь? Они не больше, чем игрушки здесь. Надоест один, всегда есть другая омега. Круговорот в природе. Юнги прикусил губу, не зная, как его поддержать. Скоро и он уедет, а Феликс, его единственный друг в этом месте, останется здесь. Либо же, третий принц заберет его с собой. Может тогда у него появится шанс на лучшую жизнь. По дорожке они шли, держась за руки. Феликс ронял слезы, прикусывая губы до крови. Нельзя, чтобы на кухне увидели их слабость. Тогда беды не миновать. И день мог бы оказаться хорошим, если бы не та судьбоносная встреча. Юнги не успел сгруппироваться, оказавшись в грязи. Его грубо толкнули, вместе с Феликсом заваливая в грязный снег. — Дорогу! — прокричал глашатай. — Четвертый принц Чонгук здесь. Они тут же опустили голову вниз, боясь неправильный вдох сделать. Феликс дрожал, глотая горькие слезы. Не сумел удержать всхлип, тут же привлекая внимание господина. Юнги видел перед собой лишь чужую обувь, чистейшую, едва не блестящую в лучах солнца. Феликс рядом с ним испуганно принялся извиняться, а затем хлопок ладони по чужой коже. — Закрой свой рот, шлюха. — Голос приятный, но слова ядовиты. — Ты разве для разговоров создан? Юнги дернулся, стоило чьим-то пальцам потянуть его волосы. Поднялся, сталкиваясь с потемневшими от злости глазами. Четвертый принц красивый, так говорили все наложницы и слуги, которым посчастливилось встретить его. Юнги не знал, так ли это, боясь посмотреть куда-то еще, кроме глаз. — Твоё имя. — Чонгук сильнее сжал его за волосы. Другая рука взметнулась к шее, перекрывая доступ к кислороду. Юнги закашлялся, слезы выступили в уголках глаз. Четвертый принц терял терпение, вновь спрашивая имя. И услышав заветный ответ, улыбнулся. — Запомни это чувство, Агуст, — растягивал имя, с насмешкой следя за трепыханием омеги. — Скоро ты будешь так задыхаться подо мной. — И бросил на землю, отряхиваясь, словно одно лишь прикосновение к ним осквернило его. — Ынчже, запомни их имена. Они обязаны быть в моем гареме. Феликс плакал пуще, стоило принцу покинуть дорожку, направляясь в сторону дворцового сада. Юнги дрожал, от страха, злости. Внутри все перевернулось, будто его действительно изнасиловали, а не просто поставили перед фактом. Игрушка принца. Та учесть, от которой он хотел сбежать, настигла его. Не помнил, как дошел до кухни, тут же получая уйму заданий. Только вот слезы Феликса не просыхали, когда он плакал с каждым шагом сильнее, моля Бога о спасении. Каждая наложница мечтала войти в гарем принца. Юнги осел на пол, кидая тряпку в ведро перед собой. Он задыхался, не в силах сделать и вздох. Призрачные руки все еще на его шее. Крепко сжимали, шепча проклятья. Кухарка окликнула его, но Юнги бежал не оглядываясь. Мимо дворцовой стражи, стремясь в единственное безопасное место. Там, где его сердце пело от любви и счастья. Что слово Ви, обещания принца для них? Его не отпустят теперь, если четвертый принц всерьез решил забрать его в свой гарем. Через сколько ему позволено взять первых наложниц? Юнги упал на землю, заливаясь слезами, задыхаясь от горя. И как мог поверить, что все пройдёт гладко? Одно слово принца перечеркнуло все остальное. Его заберут, оставят лишь оболочку, которую будут использовать раз за разом. И тогда побои второго принца, да игры в нарды третьего, покажутся лишь сладким сном. Никто не знал на что будет способен Чонгук. И все боялись его как огня. — Агуст! — чей-то крик доносился, как из-под толщи воды. Это имя не его. Это клеймо раба, что попал в чужие сети. Как Юнги мог думать о счастье, когда родное имя похоронено под землей? Вся семья оплакивала его, не зная, что он жив. Юнги брыкался, пытаясь согнать призрачные руки с тела, заходясь в рыданиях, пока в нос не ткнулся запах. Тот самый, что много месяцев назад заставил глупое сердце биться чаще. Тот, кто вскружил голову обещаниями о лучшей жизни. Тот, с кем им теперь не по пути. Лишь по одному слову принца вся его жизнь оказалась разрушена. И почему Юнги не сказал «да» раньше? Когда четвертый принц еще не увидел его, не успел разрушить то, к чему Юнги так трепетно относился? — Дыши, моя любовь. Спокойно. Так хорошо. Юнги сильнее вдохнул, слепо потянувшись к источнику запаха. Прижался губами к запястью, что так близко к его носу. Запаховые железы там слабее, чем на шее, но аромат всё тот же. Юнги не мог сказать точно, как долго просидел в чужих объятиях, тихонько всхлипывал, наслаждаясь каждым поцелуем в макушку. — А теперь расскажи, кто обидел тебя. — Голос его приобрел стальные нотки. Юнги приоткрыл глаза, хмуря брови. Вместо привычных хлопковых нарядов Ви разодет в шелк, приятно льнущий к телу. Темно-синий, с расшитыми золотом рукавами. Только сейчас до Юнги доходило, как сильно они отличались. Последний раз столь богатые одежды Юнги носил в Усане, в совсем другой жизни. Ви прижал ладони к его щекам, заставляя посмотреть ровно в глаза. Сбежать выхода нет. Юнги всхлипнул, пытаясь взять себя в руки. Но плакать хотелось сильнее. Рассказывать о позоре так страшно. Ви подождал минуту, затем еще одну, пока Юнги тонким голосом не рассказал о встрече, морщась от воспоминаний. Жаловаться страже, даже принадлежавшей третьему принцу, так жалко. Что он сможет сделать против слова Чонгука? Юнги прижался к чужому плечу, крепко сжимая пальцами ткань. — Он заберет меня, — всхлипнул Юнги. — Всё…всё кончено. Ви погладил его по щеке, скидывая каждую слезинку. — Он ничего тебе не сделает. — Ви оставил поцелуй на одном веке, затем на втором. Только сейчас Юнги заметил необычность его наряда. Дорожный. Ви отправлялся в путь. Заметив надутые губы, альфа улыбнулся, объясняя ему: — Приготовления закончены. Через пару дней, мы будем вместе. В этот раз его обещания походили на сладкую ложь. Если бы не сегодняшние слезы, то пришел бы Ви попрощаться? Или сбежал при первой возможности. Может, до него уже дошла весть о новом увлечении Чонгука. Две омеги, что так некстати оказались на пути. Сплетни тут разлетались быстрее огня. — Ты уходишь? — прошептал Юнги, всхлипывая. Ненавидел себя за слабость, за слезы, но ничего не мог поделать. — Я думал, мы отправимся вместе. Ты бросаешь меня. Ви ощутимо схватил его за подбородок. Не грубо, но Юнги все равно задрожал, впервые видя Ви таким раздраженным. От рассказа Юнги или ему надоели вечные проблемы омеги? Конечно, кто теперь захотел бы за него бороться. Что значило слово слуги против принца? — Мы встретимся, — Ви ставит точку, целуя его в лоб. — И нам никто не помешает. С тобой всё будет хорошо. — А затем исправляется. — С нами. Мне нужно отправиться в путь раньше, подготовить всё. Хосок позаботится о тебе, пока мы не встретимся вновь. Только сейчас Юнги заметил чужака. Пытался вырваться из объятий Ви, ведь никто не должен узнать об этой греховной связи. Только альфа не дал, держал еще крепче, вдыхая незаметный запах. Масла его скрывали, но вот слезы вполне могли слегка оголить. — Ты можешь подождать еще пару дней, хорошо? — Юнги нехотя кивает, ощущая, как сердце бьется на мельчайшие осколки. Его бросают. Не вернутся за ним. Словно предательский клинок вгоняют глубже в сердце. Юнги умом понимает, что эти обещания правда, Ви слишком порядочный, чтобы вот так вот бросить его. Но омега внутри скулит, скребет когтями, пытаясь вырваться на свободу, прижаться к Ви и никогда не отпускать. — И когда мы встретимся вновь, то ты скажешь мне своё имя. Настоящее. — Тот первый полноценный разговор так далек, что Юнги и забыл. Свыкся с маской Агуста, что срослась с его телом. — И сыграем в нарды. Юнги опешил. Что? Ви засмеялся, оставляя прощальный поцелуй на губах. Обещание, что все страхи омеги не больше, чем выдумка. Вкус надежды. — Скоро увидимся, любовь моя. С этими словами, Ви передал его в чужие руки, медленно удаляясь от их сада. И не обернулся, игнорируя вновь плачущего Юнги, мольбы и просьбы вернуться. А внутри у него океаны холодные, страх, что на этом конец. Точка их истории, где не будет хорошего конца. Успокоился Юнги нескоро, смущенно принял узорный платок из рук чужого альфы, Хосока. Мин присмотрелся к нему, вспоминая. В первую встречу с Ви, Хосок был одним из тех альф в повозке. Форма у него военная, еще один солдат на службе принца. Юнги нахмурился. Что-то не сходилось, словно мозаика в его голове никак не собиралась складываться. Он что-то упускал, но никак не мог понять, что именно. — Собирай вещи, — за всю дорогу Хосок произнес лишь это. — Завтра на рассвете мы отправимся в долгий путь. — Ви…он. — Юнги сглотнул, стыдливо утирая мокрые щеки. — Я правда буду с ним? Хосок закатил глаза, но его губы подергивались в улыбке. — Два глупца. Что ты, что принц. — Юнги наклонил голову на бок, не понимая этого сравнения. После многих часов в слезах сложно заставить разум работать. — Да, вы будете вместе. А теперь возвращайся к себе. Хосок низко поклонился, чем удивил Юнги, и поспешил обратно к дворцовой страже. Юнги сглотнул, не решаясь вернуться на кухню. Побрел в общие комнаты, умыл лицо холодной водой и быстрее нанес масла на кожу. Еще не хватало, чтобы запах Ви на нем почуяли. Феликс лежал в постели, уставившись в потолок. Даже не повернулся, стоило Юнги присесть рядом с ним. Признал, когда чужие руки соприкоснулись. Феликс не стал спрашивать, где он был, что делал. Привыкал к мысли, что с этого дня для них все изменится. Слухи разносились быстрее, уже несколько служанок шептались, говоря об их везении. Гарем принца Чонгука официально соберется лишь следующей осенью, сразу же после пятнадцатилетия четвертого принца. И хотя его матушке, официальной супруге императора, предстояло одобрить список, мало кто захочет перечить принцу. Вбежала служанка, запыхавшаяся, покрасневшая. Аиша, если Юнги правильно запомнил. Она тут же прикрикнула на нескольких отдыхающих, требуя их во двор. Управляющая созывала всех слуг, наложниц, чтобы оповестить счастливчиков, попавших в гарем третьего принца. — Я слышала, что третий принц подрался с четвертым перед своим отъездом! — шептались омеги, сбившись в кучку. — Говорят, из-за наложницы! — Я видела, как четвертый принц спешил к домику главной наложницы — Чимину. — поделилась одна из служанок. — Точно из-за него! А Чимин довольно осматривал всех, мысленно представляя, как сам будет строить всех наложниц и служанок в Поместье третьего принца. Для него не впервой быть источником слухов, разогревать их интерес, игнорируя вопросы. И пусть ему больно, что третий принц с ним не разговаривал недели две, да и пускай. Главное, чтобы в первую ночь его был. — Всё кончено, — прошептал Феликс, крепко хватаясь за руку Юнги. — Для нас так точно. Но нужно искать во всем плюс, верно? Какой плюс в звании наложницы четвертого принца? Возлечь с нелюбимым в постель, нести от него детей. Юнги об одной лишь мысли передернуло. В очередной раз удивился, как Дживон повезло. Конечно, наследный принц не любил ее, но для наложницы это и неважно было. Главное, что относился с уважением, руку не поднимал, да и жила она в роскоши и богатстве. Собрать всех слуг, наложниц та еще непосильная задача. Управляющей гаремом третьего принца назначена бойкая девчушка, воспитанная при дворе — Шухуа. Юнги слышал, что третий принц высоко ценил её, а потому и доверил важную должность. Темные кудри закреплены на затылке, яркий ханбок, да лист в руках. Тот самый, где имена будущих наложниц для принца. — Наш господин отправился в путь, а потому гарем должен последовать за ним как можно быстрее. — Шухуа вздернула нос, обводя взглядом всех присутствующих. — Чьи имена назову, выйдут вперед и бегом отправятся к себе собирать вещи! На рассвете отправляемся. Управляющая прокашлялась, принимаясь называть имена наложниц. Удивительно, но Чимина назвали только третьим, что крайне не понравилось омеге. Он едва не сгорал от гнева, прожигая взглядом девушку. А Юнги считал, отмечая, как много прекрасных омег отправятся в светлое будущее. Феликс крепче сжал его руку, царапая ногтями нежную кожу. — Агуст. Последнее имя. Юнги застыл, стыдливо поднимая взгляд. Управляющая чуть улыбнулась, смотря на него. Феликс среагировал быстрее, тут же выталкивая его вперед, к другим счастливым лицам. Только Юнги не радовался, все еще не понимая, почему стоит впереди. Несколько омег залились слезами, прощаясь с друзьями, оставшимися при дворе императора. Феликс дрожал, утирая слезы на щеках Юнги. И не заметил, как вновь заплакал. Был ли это план Ви? Упросить принца забрать его в гарем, чтобы там быть вместе? Да разве возможно это? Юнги что-то упускал, но никак не мог понять, что именно. Шухуа подошла к нему, приподнимая за подбородок. — Так вот ты какой. — Девушка надула губы, внимательно осматривая его. — Утри слезы, с этого дня ты наложница третьего принца. Веди себя подобающе. И ушла, взмахнув теплым плащом. Феликс дернул его за руку, шепча о подготовке к сборам. Юнги пошевелиться боялся, осматриваясь вокруг. И прожигающий от ненависти взгляд Чимина еще долго будет сниться ему во снах. — Боги благосклонны к тебе, Юнги. — Казалось, в Феликсе проснулось второе дыхание, пока они спешили в общие комнаты. — Если тебе удастся попасть в покои третьего принца…. Да даже играть в нарды лучше, чем быть с четвертым! Холодок прошелся по коже. Третий принц Когурё любил с наложницами играть в нарды. Стоило Юнги поделиться секретом с Ви, как принц учился играм в сянци. И в момент прощания Ви сказал, что они вместе сыграют в нарды. «Я его тень» Не может быть. Яркие одежды, золотая нашивка на рукавах. Ви никогда не говорил, что является слугой. Юнги просто предположил, а Ви не стал отрицать. Столько месяцев, недель, дней полных любви, сладких обещаний, тоски и злости о невозможности быть вместе. «Говорят, он написал лишь одно имя» И чужие уверения, что принц ничего им не сделает, что позволит их любви расцвести сильнее. «Думаешь, принц сам этого желает? Может, он тоже хочет любви» Только по одной причине их связь возможна. «Моя любовь» Ви — третий принц Когурё — Ким Тэхен. Юнги едва не стошнило. Он упал на землю, напугав несколько слуг и Феликса. Какой же он дурак! Разве простой слуга смог бы столько недель скрываться с омегой в дворцовом саду?! Что из этого было правдой? Все эти сладкие слова, множество обещаний лишь для того, чтобы затащить к себе в постель? Так почему не вызвал в свои покои здесь, почему скрывал от всех до момента, как уехал в собственное поместье? Любил ли он его по-настоящему или же лгал, как о своем имени? Юнги одернул себя, ненавидя за эти мысли, за сомнения, появившиеся в душе. Сказал бы Ви ему правду, если бы Юнги отказался быть с ним? Это была проверка для омеги? На искренность чувств или вере в императорскую мощь? Прошел ли он экзамен или же провалил? Феликс продолжал тараторить, строя целые догадки, когда третий принц мог заметить его. Юнги фыркнул, не собираясь признаваться в собственной оплошности. Кто бы мог подумать, что карета, сбившая его, принадлежала самому принцу. Сборы не заняли много времени. За три года при дворце у него остались только воспоминания о многочисленных побоях, криках, да самые сладкие поцелуи Ви в укромном месте. Юнги потер виски, укладываясь на тонкую подушку. Даже в мыслях было стыдно признать, что все поцелуи дарил ему принц. Принц! Третий в очереди на трон Когурё. Тот, которого обожал народ, терпеть не могли наложницы за любовь в нарды, и тот, в кого Юнги был тайно влюблен месяцами. Судьба и Боги правда благосклонны к нему. Или же хотели его смерти. За ночь Юнги и глаз не сомкнул. Переоценивал каждое движение, вздох Ви, нет, Тэхена, пытаясь найти хоть один намек на ложь, на странную игру, что затеял принц. И кроме правды, лестных слов, да множества поцелуев, ничего найти не сумел. Разве возможно это, чтобы третий принц действительно влюбился в него? С годами Юнги и забыл, что когда-то был самым желанным омегой в Усане. Множество альф хотели его себе. Покладистый, добрый, идеальная омега для их дома. Такой лишь на вид, но на деле полный противоречий и скрытых чувств. Взрывной, взбалмошный, да прямолинейный. С годами унижений во дворце его уверенность поубавилась, но Юнги ощущал легкий огонек удовлетворения в груди. Его одного Тэхен выбрал. Сказал, что укусит при встрече. И как Юнги мог позволить гнилым мыслям испортить их любовь? Пускай ему придется бороться за внимание, жить с множеством других омег. Тэхен выбрал его. Не поставил перед фактом, а дал шанс — согласиться или же нет. И каким глупцом был бы Юнги, если отказался бы от них? Юнги нечего бояться. Пускай в страхе трясутся другие. Прощание выдалось скомканным. Несколько слуг пожелали ему счастливой жизни, другие же напускано игнорировали, негодуя, что остались при дворе без шанса на иную жизнь. Феликс держался за него крепко, молитвы посылал в небеса на долгую жизнь. Юнги улыбнулся. Для переезда всем наложницам выдали одинаковые хлопковые ханбоки, на уровень выше, чем у слуг. Чимин, привыкший носить яркие цвета, оказался этим недоволен. Двадцать омег. И все вынуждены бороться за внимание принца. Пять карет — в каждую легко вместятся четыре омеги, да их багаж. Юнги потрепал Феликса по волосам, слегка придерживая мешок с одеждой. Стыдно признать, что вещей у него не так и много. Хранил при себе лишь мешок с деньгами, да пару рубах. Три года во дворце, чтобы вновь отправиться в путь. — Кто знает, может тебе удастся стать супругом принца, — засмеялся Феликс, приобнимая его за плечи. — Утри им всем там нос, Агуст. Пусть все запомнят твоё имя. — Я буду скучать, — признался Юнги, чуть крепче сжимая друга. — Береги себя. Их загоняли в кареты. Несколько знакомых уже сбились в группы, норовясь быстрее покинуть дворец. Юнги в последний раз оглянулся на место, что за столько лет так и не стало домом. Скучал лишь по саду, что видел его слезы, первый поцелуй и вспыхнувшую историю любви. Однажды он вновь вернется во дворец, но не слабым слугой, что не мог постоять за себя. Нет, Юнги дал себе обещание. Он вернется гораздо сильнее. Шухуа подбадривала всех, прося торопиться. Несколько солдат из стражи принца должны были следовать за каретами по пятам, охраняя от всех невзгод. Свободное место нашлось в карете с Чимином. Юнги поджал губы, подходя ближе, как дверца перед носом захлопнулась. — Занято, — фыркнул Чимин, сразу же невзлюбив его. — Придется ехать в телеге. Юнги закатил глаза. Чимин недолюбливал его и раньше, а сейчас и конкурента видел. Конечно, искал повод поддеть и унизить. Рядом с ним раздалось покашливание. Юнги тут же поклонился, встретив насмешливый взгляд Хосока. — Пройдемте со мной. — Хосок широко улыбнулся, чуть кланяясь опешившему Чимину. — В первой карете еще есть место. Под первой каретой он имел ввиду собственную. Внутри они втроем — Шухуа проверяла список, кивая сама себе, а Хосок разговаривал с кучером. Ехать им весь день, вечером они окажутся в небольшой гостинице, где смогут переночевать. В путь отправятся вновь с рассветом, уже к обеду прибывая в Поместье принца. — Так, давно принц играет в переодевания? — поинтересовался Юнги через пару часов поездки. Шухуа вышла из кареты, когда в одной из них поднялся шум. Управляющая в гневе страшна. Хосок улыбнулся. — Ты догадался, — мужчина засмеялся. — Значит, не так глуп, как я думал. Но на вопрос отвечать не спешил, внимательно смотря на него. Оценивал. — Тэхен с детства такой, — любовно заключил Хосок. — Я его личный советник — Чон Хосок. Говорил ему, что это плохая идея, но Тэ упертый. — Весело было? — съерничал Юнги. — Ах, нет, ты все же глупый. — Хосок улыбался и глазами. Уж слишком приятный альфа. — У него не было злого умысла — унизить тебя или посмеяться. Любовь творит странные вещи с людьми. А с ним и подавно. Первый раз такое, серьезно! Я ему говорил, что видеться с тобой плохая идея, но он днями и ночами бредил о тебе. Даже матушка заметила, вызвала его на разговор, приказывая раскрыть правду. Щеки у Юнги заалели. Хосок уж слишком болтлив, не останавливался, в красках описывая, как третий принц рассказывал матери историю их любви и молил не раскрывать этот секрет. Как матушка была недовольна, что Тэхен собирался забрать слугу в гарем, но ничего поделать не смогла. Говорила, что мнение омег ничего не значит. Понравился — так забирай его, а Тэхен ждал неделями, пока Юнги не сказал ему да. И в груди разгорелось тепло, на губах яркая улыбка, которую не скрыть никак. Шухуа прищурилась, возвращаясь в карету. Хосок подмигнул ей, заставляя омегу покрыться легким румянцем. — Я говорил ему рассказать правду, — Хосок продолжил, стоило Шухуа вновь выйти за дверь кареты. — А он боялся, что это все изменит. Подумай сам, был бы ты так честен с ним, скажи он все сразу? Юнги прикусил губу. Слишком многое рассказал Ви, почувствовав в нем родную душу. Если бы он пригласил его в свои покои будучи принцем, то ни о каких разговорах не могло быть и речи. Юнги слишком боялся бы вдох лишний сделать, всё думал о казни, если неправильно взглянет на него. — Вот видишь, — сразу понял все Хосок. — Сначала друг, потом любовник, скоро пара. Разве плох Тэ? Принц он или нет, внутри это один и тот же человек. Тень и свет, как сказал Тэхен. Каждая наложница знакомилась со светилом, надеясь занять место под столь ярким солнцем. Им было все равно на его мысли, чувства. Каждый хотел лишь частичку власти, что давала связь с принцем. Юнги же оказался в тени, самой черной тьме, пробираясь без единого источника света к самому сердцу Тэхена. А тот боялся, что узнав всю правду, Юнги не найдет ничего стоящего. Так он говорил. Теперь же Юнги понимал. И все равно любил. Принц или слуга. Тэхен или Ви. Не имело значение, если это всё грани одного человека. И сколько ему предстояло еще узнать! Без этих масок, без утаек и лжи. Его ждало будущее, в котором они могли не скрываться. Просто быть собой. Юнги спал остаток дороги, изредка просыпался, вслушиваясь в трель птиц. В гостинице его поселили с несколькими наложницами, что весело шептались, обсуждая открывшиеся возможности. И гадали, кому же повезет войти в покои принца первым. Отчего-то несколько были уверены, что омега обязательно должна быть девушкой. А как иначе! У них шанс забеременеть выше, чем у омег-мужчин. Другие же говорили о Чимине. Связь между ним и принцем никто не отрицал, хоть и играли они в нарды всё время. А Юнги от злости кипел, укутавшись в тонкое одеяло, да прижав лицо к подушке. Это его альфа. Иначе и быть не могло. Ночь прошла быстро, как и оставшийся путь. На въезде в город их встретила дворцовая стража, теперь принадлежавшая Тэхену. Территория для поместья принца меньше, чем дворец, но Юнги понравилось больше. Множество деревьев, что так красиво зацветут весной, вдали журчал ручей. Несколько домиков, в которых будут жить наложницы. Ближе к поместью принца покои матери и главной наложницы. Кухни, бельевые в противоположной стороне, подальше от столь прекрасного сада. Шухуа предупредила их, что пока не наберут достаточно слуг, то все наложницы будут помогать на кухне. Чимин глаза закатил, игнорируя управляющую. Хосок улыбнулся ему, направляясь к главному поместью. Юнги же тащился за остальными наложницами, стесняясь посмотреть на других. Несколько слуг с интересом рассматривали их, не привыкнув к новым душам. — Устраивайтесь, — Шухуа проверила каждую омегу, довольная домиками. В каждом могло уместится четверо омег. Юнги поселили вместе с омегами-мужчинами. К сожалению, с Чимином. Ни один из них не испытывал радости от столь близкого нахождения. Но поделать нечего. — Когда я увижу принца? — Чимин с изяществом сел на кровать, откинулся на новые подушки, исподлобья смотря на Шухуа. — Я его главная наложница, а живу как слуга. Последнее протянул, не сводя взгляда с Юнги. — Принц не пожелал сегодня никого видеть. — Отчеканила Шухуа. — Никакого праздника, пира и танцев. Принц устал. Если что-то изменится, то я сообщу. И с этими словами управляющая ушла. Юнги фыркнул себе под нос, пряча свои вещи под подушку. Старые привычки тяжело убрать. А так шанс, что его пожитки украдут все же меньше. Чимин избрал новую тактику: раз на слова не реагирует, то и вовсе будет делать вид, что Юнги не существует. И так Мину даже по душе больше. На кухне решился помочь, относил напитки и блюда на стол, ломившийся от еды. Странно, что все эти продукты для них. Раньше плотно поесть для него было мечтой. Теперь же следили, чтобы каждый ел лучше. Мол, у упитанных больше шанс выносить здоровое дитя. Ни Хосока, ни уж тем более Тэхена, до конца дня Юнги не встретил. Наложницы громко зевали, сетуя, что принца во дворце встречали нечасто, а сейчас и вовсе не увидят. Все занят делами, что требовали внимания принца. Конечно, теперь ему доверен в управление целый район. Работы непочатый край. — Агуст! — Шухуа переоделась. В розовом ханбоке она походила на лесную фею, только взгляд острый, как у пантеры. Управляющая потянула его за предплечье, уводя в сторону. — Поздравляю, — прищурилась девушка, внимательно смотря на него. — Ты удостоился милости принца. Этой ночью он ждет тебя. Внутри потеплело. Юнги прикусил губу, стараясь подавить улыбку. Кто бы мог подумать, что он, Мин Юнги, так не желавший связывать свою жизнь ни с одним принцем, будет так рад мысли о грядущей встрече. Ведь это не незнакомец, а Тэхен. Тот, кто целовал, лелеял. Юнги молился, чтобы между ними ничего не изменилось. Шухуа продолжала лепетать, говоря о важности первой ночи в новом дворце. И хоть он всего лишь принц, но законы и обычаи соблюдать надо. Не смотреть в глаза, пока не попросят, говорить мало, ублажать принца и приносить ему одно лишь удовольствие. — Это важная ночь, — Шухуа крепче сжала его плечо. — Твой шанс на лучшую жизнь. Не факт, что в следующую ночь он примет тебя. Юнги криво улыбнулся. Глупо думать, что после этой ночи Тэхен пригласит кого-то другого. Мин долго думал об этой ситуации. У принца есть обязанности. А так же нерушимые законы и традиции. Будет ли Тэхен готов пойти наперекор всему ради него? Если все его прошлые слова правда, то Юнги готов поставить свои условия. Иначе у них ничего не выйдет. Отец всегда учил его бороться за то, что дорого, до самого конца. И если они оба попали в такую ситуацию, то Юнги просто обязан выйти победителем. Ради него самого и их любви. Больше собой помыкать он никому не позволит. В банях его намывали, несмотря на просьбы остановиться. Не маленький, сам мог бы помыться. Но служанкам дали четкие указания — ни единого грязного пятнышка на теле. Юнги едва не сиял, ему помогали надеть алый ханбок, специально подготовленный для этой ночи. Удивительно, как подходил он ему. На секунду можно помечтать, что этот наряд для их свадьбы и первой брачной ночи. Юнги смущенно почесал щеку, стоило на него накинуть шаль. Под покровом ночи они шли как преступники. Юнги знал, что множество наложниц мечтали оказаться на его месте. Завидовали или же насмехались, думая, что всю ночь за игрой в нарды проведут. Шухуа вновь и вновь повторяла правила, говоря о важности всего мероприятия. Жарко. В груди разгорался пожар, что усиливался с каждой минутой. Шаг за шагом они подходили к двери. Той самой, за которой начнется его новая жизнь. Без тайн, лжи и недомолвок. Шухуа улыбнулась ему, постучав несколько раз по дубовой двери. — И пусть Боги помогут тебе, — шепнула Шухуа, дотрагиваясь до его запястья. Стоило ему пройти в покои принца, как запах заполнил все его внутренности. Яркий, терпкий, тот самый, что вызывал зависимость. Спустя почти пять месяцев с момента их первой встречи наконец-то их запахи переплелись, создавая неведомый ранее аромат. Юнги осторожно прошел вперед, не поднимая голову. Чем ближе подходил, тем сильнее запах. Рядом с ним раздался тяжелый вздох. Юнги остановился, кланяясь принцу. Шаль слетела с головы без особого изящества. Юнги задержал дыхание, когда мягкие пальцы коснулись его подбородка, приподнимая его. Теплый карий взгляд, пушистые ресницы. Родинка на кончике носа, которую Юнги так стеснялся поцеловать. Губы, растянутые в широкой улыбке, хоть их обладатель и пытался сдержать свои эмоции. Но запах выдавал его — яркий, насыщенный, с каждой секундой все сильнее заполнял его легкие. Юнги расцветал под его вниманием, боясь потревожить эту секунду. Момент, когда они вновь оказались в объятиях друг друга. — Твоё имя? — В этот раз ему не требовалось уточнять. — Юнги, — шепнул он, смущенно приподнимаясь на носках. Их тянуло друг к другу. Хотелось быть ближе, обхватить его и никогда не отпускать. — Мин Юнги. Губами мазнул по щеке, наслаждаясь первым стоном сорвавшимся с чужих уст. — Тэхен, — представился принц, опуская ладонь на его поясницу. Повел вглубь покоев, пока они не упали на расстеленные простыни. — Третий принц Когурё Ким Тэхен. Юнги фыркнул, не давая и шанса Тэхену отпустить руку. А принц только улыбался, притягивая его ближе к себе, пока Мин удобно не улегся на его груди. Небольшой столик ломился от лакомств, что так любовно приготовили на кухне. Тэхен и не притронулся к ним, поглаживая Юнги по щеке, спустился к скуле, а затем и запаховой железе, вызывая мурашки по всему телу. — Ты злишься? — поинтересовался Тэхен, внимательно смотря на него. — Был, — не стал отрицать Юнги, — а затем поразмышлял и понял тебя. Даже принц хотел любви, да? Отсюда и поиск того самого. Разговоры Тэхена с омегами, игры в нарды. Он искал того, на кого мог положиться. Не просто омегу для плоских утех. А партнёра, того, кто смог бы стоять рядом с ним, а не за его спиной. Только многие дальше носа не видели, узнавать его не хотели. Кое-что узнал из разговора с Хосоком. Как принц пытался завести друзей с самого детства, но все боялись перечить ему, играть во что-либо. А стоило собрать гарем, так Ким решил «испытывать» омег, но ни к кому так глубоких чувств и не испытал. А затем лишь одна встреча вскружила голову. Тэхен ласково улыбнулся, зарываясь ладонью в спутанные волосы. Чуть потянул, приближая губы Юнги к своим. — Любовь моя, — Тэхен виновато улыбнулся, деля одно дыхание на двоих, — прости за столь долгое ожидание. — Ты заставил меня изрядно понервничать, — усмехнулся Юнги, вырываясь из чужих объятий. Сложно вести серьезный разговор, когда запахи заполоняли комнату, лишая возможности трезво мыслить. Тэхен надул щеки, когда Юнги полез к столику, выискивая знакомые сладости. Тэхен присел позади него, прижимаясь грудью к спине, пока Юнги набивал щеки вкусностями. А их было полно! И даже мандарины, к которым Юнги питал особую слабость. Принц улыбнулся, вырывая фрукт из его ладоней, чтобы очистить кожуру. — Я собирался рассказать тебе перед отъездом, — поделился Тэхен, кормя его дольками, — но боялся, что все испорчу. А потом Хосок доложил, что видел тебя плачущим. — Ты ударил четвертого принца, — с надутыми щеками подтвердил Юнги, тут же получая еще одну дольку мандарина. Большой палец Тэхена скользнул по его губе, утирая сок. — Я отдал матушке список давно, — закатил глаза Тэхен, — то что он ей не понравился не мои проблемы. Все знали, что ты войдешь в гарем. А Чонгук перешел границы, за что и получил. Он может быть сыном императрицы, но я третий сын. Юнги сглотнул, замечая огонь в чужих глазах. Тот самый взгляд, что появлялся всего дважды, и каждый раз в это замешан Юнги. И эти стальные нотки, присущие принцу. Тэхен действительно от макушки до пят императорских кровей. Дрожь по телу. — Итак, — Юнги прикусил губу, поворачиваясь в объятиях принца. — Что это все значит для нас? Тэхен улыбнулся, проводя кончиком пальца по запаховой железе. — Я оставлю здесь свой укус, ты станешь моей парой. — Обещание скрепил поцелуем, задерживаясь на шее, вдыхал столь сладостный аромат. — Ты знаешь, что пахнешь мятой? В одном из путешествий я находил это растение. Но твой запах…не сравнится с ним. Юнги улыбнулся, замечая столь скорый перевод темы. Подыграл, удобнее устраиваясь в объятиях. — Я не узнаю твой, — нехотя признался Юнги. — Не думаю, что ощущал его раньше. — Это смесь. Кедр, сосна, иногда появляется ольха, но я сам распознать не могу. — Тэхен прижался носом сильнее. Вдохнул, вбирая запах глубже в легкие. — Мята, но и чабрец, смородина. Лес. Вместе их запах напоминал сосновый лес и примыкающий к нему зеленый луг. Место, в котором они прятались, их безопасная территория в Дворцовом Саду теперь осталась и в смешенном запахе. Судьба, никак иначе. — Я не собираюсь быть игрушкой, — напомнил Юнги один из давних разговоров. Тэхен сглотнул, стоило Юнги провести по его щеке, прижаться пальцами к губам, слегка оттягивая вниз. — И делиться тоже. — Есть правила, — прошептал Тэхен. — И традиции. Уж от кого, а от третьего принца слышать это странно. Невинность должен был потерять еще в пятнадцать, стоило собраться первому, материнскому гарему. Но каждая омега, которой удалось попасть в покои принца, так и не сумела подарить ему то удовольствие, о котором им рассказывали управляющие. Только если Тэхен выигрывал партию в нарды. — У меня тоже есть свои правила. Юнги вывернулся в объятиях, перекидывая ногу через его бедро. Уселся сверху, прижимаясь грудь к груди. Тэхен замер, осторожно укладывая ладони на чужую талию. Провел по завязкам ханбока, слегка раскрывая его. — Я хочу быть единственным, — подчеркнул Юнги, тыкая пальцем в грудь, прямо там, где сердце билось, как загнанная птица. — Здесь и здесь. Прижался тазом, срывая с губ стон. К черту правила, которые веками передавались из уст в уста. Омега Юнги признал в нём пару, а потому взгляд в сторону другого для него будет сродни предательству. Это гарем, да, но Юнги был готов кусаться, драться за то, что принадлежит ему. И делиться не собирался. — Хорошо, — Тэхен прикрыл глаза, нехотя признавая поражение. — Я посмотрю, что с этим можно сделать. Юнги дернул его за затылок, заставляя посмотреть прямо в глаза. Те расширились, принц явно не ожидал такой грубости от любимого. — Либо так, либо вместе мы не будем. Я отдаю тебе всего меня, так почему ты не можешь так же? — Юнги прикоснулся к чужому носу, целуя прямиком в родинку. — Каждая частица моей души принадлежит тебе. Мое тело — твое. Я требую лишь равного отношения. Как я смогу жить, если узнаю, что ты с другой? Тэхен тяжело выдохнул, явно сдерживаясь от нахлынувших чувств. Ладони крепче сжались на поясе, прижимая к себе. Заглянул в чужие глаза, серьезно кивая. — Хорошо, я обещаю тебе. — Тэхен оставил поцелуй на его губах, закрепляя обещания. — С этого момента и до конца наших дней я твой. Юнги замурчал, довольно прижимаясь к чужим губам. Это единственное, что имело значение в данный момент. Утром они поговорят еще, и каждый день, пока Мин не убедится в искренности слов. Тэхен мог пообещать ему всё что угодно, но на него каждодневно оказывали влияние извне. Требовалось время, чтобы закоренелые привычки и устои исчезли из его головы. Гарем создан для удовольствия повелителя. Так говорили каждой омеге, что попадала в это место. Лишь счастье и радость принца имеют значение. Забудь свое имя, прошлое и возможное будущее. Есть только настоящее, где единственная миссия омег — подарить ночь полную страсти повелителю сердца. Тэхен нетерпеливо дергал за завязки ханбока, сбрасывая столь мешающий алый халат. Приложился губами к шее, слизывая капельки пота, катившиеся вниз. Столько дней Юнги стыдливо мечтал об этом моменте, не верил, что между ними произойдет хоть что-то. Следом пошла тонкая рубаха, открывая взору принца худощавое тело. Юнги чуть дрожал в его объятиях, дергал за чужие завязки. Тэхен засмеялся, самостоятельно сбрасывая одежду, пока их обнаженные тела не прижались друг к другу. Провел ладонью по пояснице, слегка надавливая, чтобы нижние половинки могли соприкоснуться. Первый стон Тэхен сцеловал с его губ, на втором прикусил подбородок, оставляя синяк. Юнги провел ладонью по чужой груди, цепляясь ногтями за соски, срывая полувздох с чужих губ. Чувствителен. Спустился ниже, обхватывая парня хрупкой ладонью. И не правы были в гареме, говоря о его проблемах. Юнги наклонил голову набок, оценивающе взглянув на него. Тэхен стыдливо застонал, пряча лицо в ладонях. Невинен, как только явившаяся свету роза. Так чист и прекрасен в своем смущении. Юнги улыбнулся. — Ты знаешь, какие слухи в гареме ходили? — Качнул ладонью один раз, затем второй. — Всё ложь, — простонал Тэхен, поднимаясь на локтях. Юнги ойкнул, приземляясь на мягкие простыни. Принц столь быстро перевернул его, зажимая своими руками в клетку. И так ему понравилось гораздо больше. Чувствовал себя защищенным в его объятиях. Знал, что Тэхен позаботится о нем. Принц спустился поцелуями вниз, засасывая кожу, кусая возле пупка, вновь возвращаясь к розовой надутой бусинке соска. Клацнул по ней, чуть зажимая. Юнги сжал простыни, с первым прикосновением губ Тэхена к головке. Принц улыбнулся, словно игрался с ним. То вновь прикасался, то возвращался к животу, проводил ладонями по тазовым косточкам, распаляя желание. — Моя любовь так прекрасна, — Тэхен вернулся к его губам, приоткрывая их, сплетая языки в известном лишь им одним танце. Пальцы опустились вниз, в ложбинку между ягодиц, слегка кружа, собирая природно выделившуюся смазку. Сцеловал стон, стоило пальцу проникнуть до первой косточки. Их предупреждали, что будет больно. Уроки наслаждения, как их называли в гареме, были едва не самыми важными в первый год в Старом Дворце. Кто знал, что они могут пригодится? Только никто не говорил, что будет так жарко, нежно и любовно. Все говорили о жестокости, что альфа заберет то, что ему принадлежит. Но Тэхен целовал, двигался медленно, тщательно разрабатывал сперва одним, затем вторым. И каждый вздох Юнги ловил, шепча комплименты в его кожу. Раздвинул ноги, оглаживая нежную кожу, прижимался всем телом к нему, шепча хвалебные оды. И это приятно, Юнги никогда не чувствовал себя так. Словно под действием опьяняющего дурмана. Глаза закатывались, все тело горело огнем, оставляя ожоги от каждого любовного прикосновения. Тэхен действовал нарочито медленно, каждую секунду посвящая лишь ему одному. Будто повелителем сердца был сам Юнги, а Тэхен раб, что стремился доставить ему удовольствие. Тэхен облизал языком запаховую железу, мысленно прикидывая, куда укусит. А Юнги горел лишь от одной мысли об этом. Ладони принца огладили его бедра, прижимаясь ближе. И вместо пальцев прижался головкой к разработанному колечку, дразня его, собирая сладкую смазку. И глаза в глаза придвигался ближе, соединяя их тела. Юнги царапнул спину, шепча имя любимого. Задыхался от слез, от горячих прикосновений. А Тэхен мазал сухими губами по щеке, скуле, опускаясь к будущей метке. Одно пробное движение бедрами, вгоняясь глубже, находя ту точку, о которой Юнги слышал от более опытных омег. И боль сменялась сладостными полувздохами, он старался подыгрывать ему, помочь своими движениями. Ногти Тэхена сильнее впились в его бедра, вбиваясь чаще, словно сам сдержаться не мог. Их запахи заполонили все покои, пропитались ими полностью, создавая собственный аромат. В императорском дворце закончилась история Ви и Агуста. Здесь же, в окружении их смешенных запахов, золотых свеч, да мягкой музыки, начиналась новая история — Тэхена и Юнги. Узел набухал, цепляясь за гладкие стенки. Юнги рвано выдохнул, ногтями впиваясь в чужие плечи. Тэхен зашипел, слегка замедляясь. По лбу скатились капельки пота, которые Юнги в одно движение слизал. Удовольствие накатывало волнами, скапливаясь внизу живота. Они уже не целовались, мазались губами до куда могли достать, ожидая столько сладостный миг освобождения. И в момент, когда их тела слились, Тэхен укусил, клыками разрывая нежную кожу на шее. Скреплял их связь кровью, слезами и поцелуем. Зализывал рану, выдыхая в плотно сжатые губы омеги. Юнги едва дышал, ощущая потоки любви, нежности и тепла, что проходили через связь. Тэхен улыбнулся, оглаживая его бока, медленно изливался внутрь, носом ткнулся в новую метку. Юнги пришел следом за ним, кончая на живот. Прижал ладони к чужим лопаткам, хотел еще ближе. — Это лучше, чем нарды, да? — Со смешком отметил Тэхен, целуя его нижнюю губу. Юнги ударил его в плечо, застонав из-за движения узла. И как долго они застряли в этом положении? Тэхен прижался к нему, удерживаясь на локтях. Медленно целовал веко, проводил губами по кончику носа, заставляя смеяться. — Я не шутил, — Юнги серьезно посмотрел на него, хоть глаза и слипались от усталости. — Не потерплю рядом с тобой никого другого. — Я знаю, — Тэхен влюбленно провел пальцем по метке. — Чувствую тебя. Поцелуй, скрепляющий обещание. Юнги прикрыл глаза, наслаждаясь теплотой, сладкими словами любви. Утром они могли продолжить, вернуться к страстным утехам, вдоволь насытится друг другом. Впереди у них было немало испытаний, но Юнги знал, что они справятся со всем. Вместе.