Не играй с огнём

Пропитанный морозом снег мертвецки хрустел под ногами. Снегопад создавал пелену, словно это был туман, такой густой, что вершины высохших древесных стволов уже невозможно разглядеть. Но единственное, что нельзя было скрыть вечной зимой, так это сцену, навечно отпечатавшуюся в голове, вместе с завывающим ветром, подобному воющему хору из тысячи давящих голосов. Красный на снегу бросался в глаза, как всепожирающий акцент, окрашивая белоснежную чистоту в эту грязь. Он был похож… на красный, клюквенный сироп, медленно, гипнотизирующе стекающий по белому торту в мастике, разрезанный ножом перед глазами юной девочки. Сегодня не какой-то особенный день, чтобы был повод для угощений, погода за окном этим днём была мрачной, но спокойной, ближе к вечеру передавали сильный снегопад. — Приятного аппетита, Ами. Белый торт для маленького, белого подснежника. — Тепло улыбнулась няня, всегда проводящая с ней время, когда родители отправлялись в экспедицию. В последнее время она что-то зачастила с угощениями, подметила в своей голове девочка, перед тем, как приступать к еде. Кондитерская выпечка была всегда не только на вид эстетичной, но и невероятно вкусной, сладкой. Не зря сахар называют белым наркотиком, он легко вскружит голову любому ребенку, любого, но не Амариллис. Её целую неделю не покидали беспокойства. Она задумчиво жевала бисквитные кусочки с творожным кремом, смотря в одну точку и вспоминая лица родителей. «Они уже месяц не вызвращаются» со скукой раздавались мысли, заглушая собой всю неинтересную речь няни. Наверняка она перечисляла сегодняшнюю рутину, до смерти надоедавшей однообразием. — Тётя Виктория, вы не знаете… когда приедут мама с папой? — прервала её девочка. Она замерла, заметно напряглась, быстро улыбнулась, явно выдавливая из себя это добродушное лицо. — Пока я не получала никаких известий о возвращении твоих родителей, но уверена, что они скоро вернутся. Ложь. Дочь учёных не могла точно объяснить, почему, но она всем нутром чувствовала, что ей лгут прямо в лицо. Экспедиции никогда не длились настолько долго, а если они задерживались, мать и отец никогда не забывали уделить внимание своему «юному подснежнику», присылали письма, делясь тем, как обстоят их дела, интересуясь, как поживает их ребенок. Но сейчас – ничего. Если ни один взрослый не хочет давать ей ответ на вопросы, то нет выбора, кроме как найти его самой. Этому она научилась у них, сама даже того не осознавая. Прикинув высоту из окна второго этажа, Амариллис соорудила из простыней веревку достаточную для того, чтобы спуститься по ней вниз посреди ночи. Благодаря снегопаду, её ринутся искать явно нескоро, а возможно и не успеют осознать, что она осмелилась покинуть дом для поиска родителей прямо посреди ночи. Все следы легко заметались самой природой, а замерзшие до костей стражи не смогли уследить за бесшумным, маленьким комочком, так смело проскользнувшим сквозь запретную зону. Она научилась этому у своей хорошей знакомой, из раза в раз наблюдая, как невозмутимо она лжёт, обводит других пальцем, не стесняясь делиться такими секретами со своей соучастницей. Да, если воровка способна на такое, то и ей под силу одурачить взрослых, не нужно сомневаться в своих способностях. Она умнее. Трудно представить, как маленький ребенок преодолевает дорогу от тёплой спальни, до огромной пустоши, бездушной, тихой, но сама словно того, не замечая – она здесь. Пути вели в неизвестность, пустота бескрайнего пространства заставляла почувствовать себя маленькой, незначительной в таком огромном мире. Среди абсолютного ничего собственные мысли звучали как чужой голос, нежно заговаривающий её. Вперёд, они там. Точно там, они ждут тебя, Ами, уже совсем заскучали. Правильно, иди. Он будто бы предавал больше уверенности, менял направление ветра, раздвигал скалы, только чтобы маленькая аристократка дошла до лагеря посреди высоких, молчаливых гор. Иди туда. Ты найдёшь там ответы. В небе смеркалось, всё вокруг пожирала темнота, но даже так, ноги продолжали вести в нужном направлении, пока под них не бросались разные железные кружки, ткани, блокноты с записями, фуражки среброгривых стражей… Следы человечества стали заметны издалека, словно что-то разнесло их по сторонам, но почему оно всё разбросано прямо на земле? Вопрос вызвал страх, но любопытство до сих пор преобладало. Умница. Ты такая смелая. Ещё немного, и ты всё увидишь… Ты почти на месте… Шаг ускорился. Ответ уже близко, она едва касается его рукой, нетерпение захватывает её, лишает бдительности, разума. Вдалеке послышался совершенно посторонний голос. Вот оно… Вот оно! — Куда ушли ?! — обеспокоенно протараторил мужчина — В место испытаний. А что? Что-то случилось? — напрягся второй. — С ними кто-то есть? — Его тон встревожил. — Да… Софи и Герман. Что стряслось, говори уже, ты меня пугаешь. — В округе кто-то бродит, посмотри на это… Диалог обрывается, незнакомые силуэту резко меняют свою позицию, теперь они суетятся и гремят снаряжением. — Скорее! У нас нет времени! В миг, они стали убегать в снежный туман, скрываясь с глаз. Нет, это её единственный шанс что-то понять. Девочка срывается с места, не задумываясь, устремляется в неизвестном направлении, прямо в пустоту, за голосами. Их становилось больше, всё смешивалось в беспорядок, женщины, мужчины, они мешались в один большой ком, разрезались скрежетом оружия, оглушающими выстрелами. Наконец, среди этого беспорядка, знакомый тон сразу бросился во внимание. Вместе за звуком последовала картинка, словно реальность. Все эти люди были здесь, перед её белыми глазами они истекали кровью, дергались в агонии, пока монстры бесчувственно разрубали их тела, дробили кости как сухарики, выдавливали мозги как сладкую начинку, уродуя, оставляя лишь пустой взгляд и алое море под ногами. Мать. Она отбивалась руками что есть сил, кричала что-то неразборчивое, явно пыталась убежать от чудовища, вырваться из его неподвижной хватки. В следующую секунду её органы лежали на снегу, окровавленное лицо где-то рядом. Её порвали как пиньяту из детского праздника. Отец. Он схватил какое-то оружие у погибшего стража, пытался вызволить свою жену, пока на его глазах она не испустила последний вздох. Вслед, его голова также слетела с плеч, пока он едва успевал осознать увиденное. Она пролетела минимум несколько метров, потом, как мяч, катилась по земле. Медленно, мучительно, останавливаясь прямо перед маленькими ножками. Крики, стоны, хруст, хлюпанье, какофония звуков растворилась под парящими, кристаллическими чудищами. У них словно были лица, но они смотрели на всё и на ничего. У них были лица, но в них ничего не читалось. У них были рты, но они не дышали. Происходящее походило на замедленную съёмку, пока запись не обратилась в реальность. Снег оставался всепоглощающе красным. На местах, где должны лежать тела, остались лишь бугры. Каждая конечность девочки замерла. По мышцам проходил тремор от напряжения, хотелось спрятать свой взгляд, не смотреть на всё, что проносилось перед ним, но она словно лишилась собственного контроля. Это не может быть реальностью. Её родители не могут быть мертвы… К горлу подходило что-то кислое, в нём стоял ком, мрак продолжал наступать, накрывая своим одеялом неприятную истину. Секрет, который детям знать не положено. Но ты ведь хотела получить ответ? В голове царила пустота. Что… что только что произошло? Не бойся, я рядом. Прикоснись ко мне, и ты узнаешь ответы на все свои вопросы. Кто ты… Задавалась девочка вопросами. Что ты хочешь… Зачем ты мне это всё показываешь? По лицу текли слёзы. Реальность казалась такой нереальной, словно это всё часть большого кошмара… Перед глазами вспыхивали силуэты. Лица, застывшие в страхе и боли. Брызги крови. Смерть мамы и папы. Они возникали без остановки, прокручиваясь в голове вновь и вновь, замучивая, превращая этот момент в пытку. Прикоснись. Хотелось кричать. О страхе, о помощи, но челюсть будто бы зажало тисками, а связки вырвали из глотки. Прикоснись… Она коснулась. Боль. Ослепительная. Всё шумит в голове, всё снова прокручивается, превращаясь в белый шум, крики, взрывы, борьба, люди, смерть, снова люди. Умирающие люди. Казалось, от давления в висках сосуды разорвутся, а сердце выскочит из груди. Резко, Фу едва ли не выскакивает в кровати, стараясь унять дыхание и сердцебиение. По телу проходил мерзкий холод, кожу покрывал пот, словно это был не сон, а бредовая лихорадка. Как хорошо, что утро наконец настало, только утро ли это было? На секунду в голову закралось сомнение, не ночь ли сейчас до сих пор, от чего ледяные руки бросились за телефоном. Облегчение накрыло волной, когда он показал без пятнадцати восемь. Только сейчас пришло осознание того, что постель напротив, принадлежащая её опекунше, идеально заправлена, давая понять, что та уже давно бодрствует и готовится к рабочему дню. Попытавшись встать с кровати, каждый мускул в теле словно сопротивлялся данному действию. «Вроде бы спала, а по ощущениям я тащила на себе мешки с камнями…» устало отметила подросток, совершенно нехотя покидая пропитавшуюся потом простыню. Её явно стоит сменить, но не сейчас. Держать себя на ногах словно было уже огромным достижением, а на душе грузом лежала непонятная ноша. Она чувствовала себя мерзко, неописуемо разбито, в какой-то мере опустошенно. Это был один из худших кошмаров за последнее время, только почему он настиг её именно сегодня? Не было ни одной идеи. Хочется забыть. Сменив одежду на более свежую и чистую, Фукоши покинула спальню в рабочей форме, наконец улавливая звуки суеты на кухне. Только когда удалось почистить зубы, она отправилась проверить, чем на этот раз промышляла её «подруга». Да, быт поможет ей забыть об увиденном, словно прожившем заново. Выходя из арки, что вела на кухню, соединённую со столовым залом, не очень большим, но очень уютным за счет тёплого освещения, кирпичных стен, увешанных совместными фотографиями и стильными постерами любимых художественных картин опекунши, она оглядела её. Полы, стол и столешницы сверкали от чистоты, в мусорном ведре вложен свежий пакет. В этом месте сложно найти хотя бы пылинку или крошку, только если в ней не появится беловолосая, испортив собой идиллию совершенного порядка. Возле кухонной стенки за плитой во всю крутилась блондинка, под нос что-то себе напевая и пытаясь пританцовывать в такт песни, звучавшей в её голове. В последние дни она была просто без ума от какой-то песни, услышанной в Надземье. Только заметив явившийся, невысокий силуэт в проходе, она окинула её светлой улыбкой. — Доброе утро~ Выглядишь так, будто убила кого-то. — Это должно быть комплиментом или?... — не зная, что ответить на такие слова, Фу незаинтересованно открыла верхний шкафчик, словно робот по написанному алгоритму. — Ну… Ни тем и не другим. — Замешивая тёмную жидкость в чугунной турке, в нос бросался спокойный, ласкающий обоняние запах кофе. Пожалуй, это единственное, что в нём было приятного. — Ты точно пьёшь кофе, а не какое-то машинное масло? — резко перевела тему девочка, заглядывая в узкое горлышко турки с пачкой хлопьев в руке. — Оно меня пугает. Будто сейчас прыгнет мне на лицо. — Даже если сравнишь его с жидкой грязью, я всё равно не отступлюсь от своего мнения, что кофе вкуснее чая. По крайней мере для меня. — Но ведь в нём нет ничего кроме… горькости… Вот ты знала, что во времена до вечной зимы люди создавали сорт кофе из экскрементов? Это многое говорит о вас, кофеманах. Для вас даже чьи-то какашки на вкус как божественный напиток. А вот все сорта чая, которые я знаю, готовятся из растений. — Чтобы ты знала, он не совсем из экскрементов. Зерна даже не переваривались у этих зверей, поэтому по сути это всё то же кофе. — Бросив победный взгляд на насупившиеся ещё немного детские бровки, опекунша перелила через специальный фильтр свой напиток и села вместе с ним за стол, попивая из кружки, а затем подобрав с тарелки самый простой в мире бутерброд. — Но в любом случае, ни один кофе не сравнится с твоим фирменным чаем, Фу. — Ха, ты всё-таки признала! — гордо поднимая голову, быстро сменилась в выражении лица Фукоши, после чего присоединилась к девушке с тарелкой хлопьев и молока. — Да-да. — явно даже не вслушиваясь в восхищение самой собой, закусывала едой та. — Кстати, я забыла тебя предупредить вчера. После того, как закончишь работать у Наташи, поужинаешь без меня сегодня у Жана с Лукой? — А ты не пойдёшь? — вдруг, она догадалась. — Он опять придёт? — Разочарованно воскликнула беловолосая. — Да ладно тебе. Мы просто посидим немного вместе, не говори так, будто он по ночам котят топит. — Когда ты об этом сказала, теперь мне реально кажется, что он топит котят, когда ты не видишь. Мне он не нравится. — сердито уткнулась в свой завтрак Фу. — Ну почему? Я знаю, Сампо немного дурак и не очень ответственный, но он ведь очень милый. Он всегда приносит тебе что-нибудь прикольное. — Как будто я его просила о чем-то. Делайте с ним что хотите, но не втягивайте меня. — она расстроенно вздохнула, набирая в ложку несколько кукурузных колец и вновь погружаясь в своё давящее чувство пустоты в груди. Её раздражало, как Шикафу просто не замечала очевидной правды и верила всему тому бреду, что Коски вешал ей на уши. Неужели так и должна выглядеть любовь? Глупость. Это явно не то, что хотела бы Фу в своей жизни. Её парень будет добрым, открытым, честным, сильным и очень-очень милым. Он был бы не таким, как остальные парни, очень крутым и смелым, хоть и немного наглым, а совсем не трусом, как подлый Коски. Лука… вспоминая его образ, новость про сегодняшний совместный ужин с ним согрела и тут же подняла настроение девочки. Она уже ждёт не дождётся, когда день закончится. Закончив свой завтрак в тишине и помыв грязную посуду, Шикафу остановила свою дочь, загородив ей выход. — Что? — в недоумении спросила та. Её красные глаза и кивок намекнули на оставленную мокрую тарелку из-под хлопьев. — А вытирать за тобой кто будет? Мусанги, какающие кофейными зернами? Я не собираюсь за тобой убирать потом разводы. Давай, шустренько. — Да блин. — протянула подросток, разворачиваясь назад как на целую пытку. Какое же глупое сегодня утро. Наконец расправившись со всеми своими делами, Фукоши натянула тёмные, плотные перчатки на руки после мытья посуды и подобрала с собой небольшой рюкзак с мелкими нужными ей вещами для работы. Блондинка уже давно покинула дом, заранее попрощавшись. Она всегда уходила пораньше по своим делам, оставляя её самой себе на попечение, поэтому закрыв дом на замок, девочка отправилась по знакомой дороге наедине со своими мыслями. Район Камнеграда, в котором они проживали, трудно назвать самым благополучным здесь, но и справедливости ради, выбор был не самым большим, как для подземного шахтёрского города. По пути всегда хотелось держаться наиболее оживлённых и больших улиц в этом месте, ведь стоило забрести куда не требует, или где никого не будет, по «счастливому» случаю девочка обязательно встретит местную банду беспризорных детей. Она знает их всех хорошо, даже слишком. Гоша, местный главарь, чуть старше её на пару лет. У него нет ни отца, ни матери, лишь бабка, постоянно сидящая дома и наверняка бьющая этого «неблагодарного выродка», стоит только узнать, что он опять натворил. Его лучший друг, Андрей, примерно ровесник Фу. О его семье ходят дурные слухи, мол, отец пьяница пару лет назад зарезал мать во время очередного прихода, когда вернулся домой. Не хочется знать, правдивы они или нет, но если это так, то мальчик определенно видел это своими глазами. Среди всей компании была также девочка, Юля, чуть младше всех, но очень задиристая и острая на язык. Она отличается изобретательными издевательствами в отличии от «дворняг», что её окружают. Всегда подберет особенно колкие измывательства и пользуется большим вниманием со стороны парней постарше. Кажется, у неё на удивление полная семья, только вот у всего найдётся своё «но». Мельком, Фу часто слышит обсуждения того, как отец семьи на регулярной основе бьёт мать и дочь, а потом уходит в продолжительные запои вместе с отцом Андрея. Бедность. Всему виной была бедность. Все три семьи всю жизнь занимались шахтёрством – абсолютно неблагодарным, тяжелым и низкооплачиваемым трудом, и всё бы ничего, но прекращение связи между верхним Белобогом и нижним окончательно погубило жизнь в этом месте. Такие банальные ресурсы, как еда и лекарства, стали роскошью для людей, они выживали словно дикие животные, порой идя на невообразимые крайности ради существования. И Фукоши знала весь список этих крайностей. Она знала ту грань отчаянья, которую некоторые пересекали лишь бы получить необходимые ресурсы. Покушения. Отравления. Травмы от обвалов. Наркотические передозировки. Несчастные случаи. Драки. Всего было не счесть. Только войдя в уже давно известную больницу, которой заведовала многим известная врачиня Наташа, девочка прошла в комнату для местных работников, сбросила с себя рюкзак и надела белый халат. Сразу внутри она встретила седовласую женщину, явно не спавшую всю ночь. В её взгляде так и читалась невозможная усталость. — О, Фу, ты уже пришла. — тепло улыбнулась она, погладив свою помощницу по спине. — Как твои дела? — Нормально. Даже не встретила полумёртвого пьяницу, когда шла. — в шутку бросила та. — А вы как? Выглядите очень усталой. Может отдохнёте, а я вас заменю. — Да, было бы неплохо. Спасибо большое, Фу, ты меня очень выручаешь. Я тогда подремаю здесь на кушетке, хорошо? Если что-то случится серьёзное, позови меня. — крепко приобняв её, женщина, еле перебирая ноги, поплелась к мягкой кушетке, словно замертво падая в неё и сразу засыпая, стоило голове соприкоснуться с довольно твёрдой подушкой. Смотря на это, девочку охватило чувство безысходности. Тихо покинув комнату отдыха, она постаралась собраться с мыслями, увести их в другое русло, или хотя бы просто очистить голову. Просто подавить навязчивую мысль о том, что этот мир просто ужасен. Работа в качестве помощницы врачини никогда не была лёгкой, многие люди осуждали Наташу за нахождение Фукоши в подобном месте, несмотря на своё истинное, лицемерное отношение к ней. Вчера они даже не поворачивались в её сторону, не хотели иметь никакого дела, а сегодня уже говорят что-то о детском труде, что это травмирует её, что это безнравственно и это место уже начинается катиться в дыру. «Открою вам глаза, оно уже давно начало.» злостно отмечала в своей «бедная девочка», подавляя в себе мерзость к окружающим и их абсолютно ничтожных мнениям. Но наибольшая абсурдность ситуации в том, что сама же аристократка, «выродка из верхнего мира», лечила их и спасала, невзирая на все услышанные оскорбления в свою сторону. Порой её посещали мысли, а что если бы, она их просто не спасла?... Возможно, мир бы стал чуточку лучше. Возможно… Если бы ей не было слишком их жаль. Какие же человеческие эмоции нелепые и нелогичные. Почему-то Фу всё равно хотелось спасти этих безнадежных идиотов, дать им второй, третий шанс, избавить от мучений. Сделать всё, что она может, ради их жизни. Как же это… странно. Но пока, это было не единственной её обязанностью на сегодня. Проверка срока годности лекарств, сортировка, ведение фармацевтических записей – это было такой же частью рутины в качестве, можно сказать, юной медсестры, за которой приходилось убивать целые часы, тем самым предоставляя Наташе колоссальную помощь. За такой однообразной утренней работой, Фу вдруг услышала грохот двери в зале, тут же отрываясь от стеклянных баночек и выбегая на место. Её встретила Зеле, тащащая за собой, как не странно, Андрея, покрытого сине-бурыми гематомами в разных местах и ссадинами, явно прихрамывающего судя по тому, как он перемещался. Девочка чуть ли не швырнула пацана на пол, тут же направившись навстречу юной медсестре. — Зеле? Что случилось? — обеспокоенно спросила она. — Спроси лучше этого тупицу, который решил, что воровать у местных контрабандистов будет гениальной идеей. — Я же сказал, они первые начали меня избивать! — оправдывался тот. — Заткнись. Я вовремя успела его оттащить от тех мужиков, но ему сильно досталось. Не уверена, но кажется что-то с ногой. Разберёшься? — скрестив руки, довольно спокойно всё проговорила брюнетка с серьёзным лицом. — Конечно. Помоги ему сесть вон туда, а я сейчас приду. Кивнув, та так и поступила. Как только Фукоши принялась осматривать своего «пациента» и обрабатывать его раны, тот сидел в гробовой тишине, не издавая никакого либо звука и пряча взгляд, словно, нарочно не скрывая омерзения в сторону того, кого он сам же травит со своей компанией. Это выглядело так жалко, что аж охота было смеяться. Аристократка не смогла сдержаться, чтобы не язвительно подметить это. — Какой-то ты тихий. Язык случайно прокусил, когда избивали? Не переживай, заживёт. Главное, что не откусил. — Пф. — за этим звуком парень что-то промямлил, содержащее в себе слово «чудовище». — Чего? — Глухая что ли? Я говорю, что с чудовищами не разговариваю, идиотка. — Че ты там вякнул, недоносок? — пригрозила кулаком Зеле, от чего тот резко напрягся и согнулся, явно проглотив на этот раз язык. — Так и подмывает тебе кости переломать, мы как раз находимся в больнице. — Я закончила. — резко прервала поток угроз беловолосая. — Ничего серьёзного. Просто ушиб ноги и куча синяков. Если не будет сильно перенапрягать, то пройдёт за пару дней. — Слышал? Жить будешь. А теперь катись отсюда. Быстро засуетившись, Андрей, что позволяли силы, тут же поковылял к двери, не бросая ни прощания, ни благодарности своим спасительницам, которые в принципе ничего то другого от него не ожидали. — Хоть бы спасибо сказал… Эх. Как твои дела, Фу? Выглядишь сегодня какой-то нагруженной. — поинтересовалась вдруг Зеле, вновь скрестив руки. — Да всё как обычно. Просто знаешь… мир будто прикатился в пропасть и дрейфует на дне Марианской впадины. А так, всё даже вполне неплохо, наверное? Только кроме того, что Ши опять приводит своего парня домой, поэтому я буду сегодня ужинать у Луки одна. Благо хоть на всю ночь не выгоняют из-за того дебильчика. Хотя, по-моему, до этого уже недалеко. — Черт, дерьмово. Если честно, этот Коски мне тоже не очень нравится. Уж слишком он подлизывается ко всем подряд, не доверяю я ему. Но если твоей сестре нравится… Надеюсь, она в нём не ошибается. Кстати, раз ты встречаешь сегодня Луку, хочу попросить тебя кое, о чем. Вправишь ему мозги? — А что случилось? — Этот идиот сегодня на тренировке получил растяжение и отказался идти в больницу, видите ли он сам справится и ничего серьёзного. Убедись, что он в порядке, пожалуйста, и чтобы больше не творил такой тупости, иначе от него так ничего не останется. — Серьёзно? Говорила же, что нужна тщательная разминка перед тем, как давать нагрузку на мышцы. Ну серьёзно, он как маленький. Я с ним поговорю. Спасибо, что сказала. Ты сама то как, Зеле? — Как всегда. Помогаю Олегу со всякими мелкими делами. Сегодня вот нужно покрасить стены, поэтому я побегу уже, ладно? Была рада увидеться, удачи. — засуетившись, брюнетка отправилась к выходу. — Да, и тебе удачи! — улыбнулась ей перед уходом Фу, провожая молчаливым взглядом. Да уж, и правда… безвылазная пропасть. Во всех смыслах. Ковыляя по грязной дороге, под ноги едва не бросались огромные, мохнатые крысы, отчетливая топая в тишине. В груди мальчика бешено колотилось сердце, он боялся, очень сильно. Но у него не было выбора, кроме как прийти к месту встречи, где его уже ждал друг и невысокая, худая девочка. — Принёс? — … — в ответ раздалось молчание. Он смотрел в землю, стыдливо, боясь сказать правду. — Я сказал, ты принёс или нет? — более грубо повторил Гоша. — Они меня поймали… — выдавил из себя Андрей, боясь посмотреть на своего товарища. — Блять, сука! Ты безмозглый дебил! Так и знал, нихуя нельзя тебе поручать. Надо было самому идти. — Хватит уже. Смотреть тошно. Если знал, почему сразу не взялся за это сам? — скрестив руки у забора, ответила Юля. — А ты че, умная что ли? Если такая крутая, щас сама побежишь к этим контрабандистам, или есть что предложить? — Остынь и забей ты уже на них. Вообще-то есть. В отличии от вас, я уже придумала, как можно поставить на место эту аристократку, чтобы её мамаша психопатка не поймала нас. К тому же она всё равно никогда не расскажет ничего. Если послушаете меня, то может быть и не придётся доставать ту штуку. — Да ну? — Я-я кстати знаю, какие у неё сегодня планы на день! Подслушал в больнице. — подал голос Андрей. — Пиздато. Выкладывай. Вы будете просто писаться от радости, когда услышите мой план.