from friends to flowers

— Ну всё ведь хорошо было, — выдыхает Арс, хлопая Антона по плечу. Шаст от прикосновения только тяжело вздыхает. Концерт закончился минут пять назад, и он как будто забыл, как улыбаться, этакий эмоциональный штиль после бури шуток и смеха. И хорошо бы это было просто спокойствие, вот как у Серёжи, который быстрее остальных умчал в гримёрку пить чаёк — после рэперских панчей самое то, — и наверняка сидит себе постигает бытовой дзен, пока троица намеренно медленно будет идти от сцены к гримёрке, путаясь в коридорах. — Да я как будто сегодня шутил меньше обычного, — расстроенно выдаёт Шаст. Вечно ведь найдёт, к чему в себе доебаться после любого мероприятия; за годы работы вместе об этой черте, конечно, все знают — но привыкнуть к ней невозможно, потому что просто невозможно жить в реальности, где Антоша хмурится и грустит из-за себя самого, хотя он выложился на полную. Арс обычно полон этой поддерживающей энергии, поэтому их друг к другу тянет в моменты обоюдных кризисов — пара минут хождения по психологическим айсбергам — и вот уже смеются друг другу в плечи, посылают сквозь смех друг друга куда подальше и нежно касаются чужого запястья, чтобы никто и не думал уходить. Обычно — но сегодня и Арсений немного выбит из колеи, потому что это второй концерт за день и потому что на втором концерте подряд отыгрывать кого-то в “Первом свидании” по сюжету, который ему совершенно не нравится, немножко тяжко. — И как ты с ним справлялся все эти годы? — Арс смотрит на идущего рядом Диму, уже решающего какие-то свои дела в телефоне. Как-то Серёжа сказал, что Дима похож на человека, у которого параллельно есть скрытый бизнес, поэтому он больше остальных проводит времени в телефоне, решая какие-то свои бизнес-вопросы. Это было сказано в шутку одним московским вечером, разделённым с Арсом на двоих, но почему-то потом разговор не клеился, и Дима в головах обоих всё обрастал чертами бизнесмена-на-грани, этакого благородного мафиози, который может нежно гладить законы, чтобы они под ним прогибались, а он наводил свой порядок в городе, и Арсу тоже хотелось бы прогнуться под таким, а Серёжа — ну, по нему сложно что-то сказать, но, наверное, и в его голове было что-то похожее. — Не знаю, — Поз отвлекается от своего телефона. Арс смотрит на него почти умоляюще — не оставь Антошу, но и меня спаси тоже, пожалуйста, — и Дима всё-всё понимает без слов, чуть кивает и дёргает Шаста за рукав футболки. — Антош, — нежно-нежно зовёт Дима, и все психологические айсберги от этого трескаются. Потому что только Диме можно быть среди них северным ядовитым океаном. — Ну, — Антон покорно замирает. Арс смотрит на них почти завороженно — эта связь между ними — линии, соединяющие звёзды в созвездия, — непрерывная, невидимая, вшитая в подсознание. — Посмотри на меня, — Дима заставляет Антона чуть наклонится — и ему, и Арсу всегда приходится подстраиваться под рост Поза, потому что Дима в своей привычной манере насмешливо относиться к жизни так делать не будет — и потому что к нему тянет безмерно. — Ну вот что тебе не понравилось? Математика, конечно, охуенная штука, но в юморе она не всегда работает, что ты там себе в голове пытаешься проценты высчитать, всё же куда проще. Шутки от тебя были? — Были. — Зал смеялся? — Смеялся. — Вот и всё, что надо тебе знать о сегодняшнем концерте, — Дима подходит совсем близко, и Шаст наклоняется ещё ниже — они соприкасаются лбами. Позу очень хотелось бы, чтобы таким образом можно было передать Антону свои мысли, но люди пока не настолько клёвые. Но он замечает, что напряжение всё же уходит. Шасту этого как будто мало, и он упирается лбом в плечо Поза — тот понимает намёк и обнимает Антона, сцепив руки в замок за его спиной, — крепко — я тебя вот сейчас не отдам самому тебе, будь лучше со мной. Арс тактично прячется в гримёрной, оставляя их в тёмном углу в коридоре. Пара глубоких вдохов — выдохами по шее Димы, чтобы торжественно пересечь все границы, — и Антона отпускает. — Ты прав, — кивает он. Из объятий выпускаться не хочется совершенно, айсберги растворяются в чужом загадочном тепле. — Я почти всегда прав, — усмехается Дима. — Это первые концерты тура после долгого перерыва. Конечно, ты немножко от этого отвык. Поз расцепляет замок рук, гладит Антона по волосам. — Будешь сегодня делить номер со мной? — Шаст смотрит на него с таким отчаянием, что Поз просто не может ему отказать. Они под Питером, завтра — в другом городе рядом, и из-за этого нет смысла кататься обратно в Санкт-Петербург, и даже Арс не хочет тратить время на электрички и остаётся с остальными в гостинице. — Буду, — соглашается Дима. — Но я вернусь поздно, Арс тут обещал кое-куда меня отвести. — О-о, у вас свиданка? — Антон довольно улыбается. За столько лет так и не надоело подъёбывать их отношениями. — Да, а вернусь я к тебе, — Поз дёргает Шаста за кончик носа и первый заходит в гримёрку. Арс бросает взгляд на вошедших — удивительно, как Антон быстро успевает расцветать, особенно из-за Димы. И, конечно, такой Шаст — с блеском в глазах и готовностью улыбаться весь вечер, не зацикливающийся на мысли, что он почему-то не достоин любви, а понимающий, что его обожают ничуть не меньше, чем он обожает этих людей сам — нравится ему гораздо больше. В гримёрке, как обычно, — много подарков: арты, смешные носки, письма, еда. Они тут же распределяют торты между собой, и Антон невзначай говорит о том, что Диму забирает к себе в номер. Арс чуть хмурится, потому что всегда раздражается от мысли, что Поза много кто любит — и в случае Антона это взаимно. Дима замечает повисшее напряжение. — Вы если так себя будете вести, — строго смотрит он на них, — я вообще к Серёже уйду, будете всю ночь тосковать. Это действует на всех троих: на Арса и Антона — отрезвляюще, потому что они совершенно точно будут тосковать, на Серёжу — завораживающе, потому что Дима, который уверен в себе, не может не приковывать взгляд. — Давайте лучше разберём, что нам прислали, — возвращает их в реальность Поз. — Вон букетов сколько, Арс сможет принять ванну с лепестками из роз, кайф же. — Там кстати не все мне, кое-что просто нам, но вот этот — тебе, — Арс протягивает Шасту букет. Лично Антону редко дарят цветы, поэтому он берёт их с особой нежностью. Красные маргаритки. Маленькие цветы яркого цвета неожиданно очень идут высокому Антону в чёрной футболке. Арс и Дима открыто любуются сочетанием, пока Серёжа крадёт из общих подарков им с Арсением несколько шоколадок на ночь. После разбора они расходятся по номерам, и Антон залезает посмотреть комментарии — восторга гораздо больше, чем каких-то замечаний, и это его успокаивает. Он закатывает глаза с заснятых на телефон фрагментов — ну непонятно же без контекста, без этого вайба в зале, что там происходило и почему это смешно, — и хочет поскорее уйти из поиска по тегам. Взгляд всё равно выцепляет комментарии про него и Арса, мол, у них там на двоих тако-о-ое было, и испуганно смотрит на экран телефона, потому что он никакого такого не помнит. Вот персонаж Димы в “Суфлёре” продвигал странную, но навязчивую идею, что у них с персонажем Антона должен случиться минет при загадочных обстоятельствах. Или вот Арс схватился за руку Димы в “Опоздании”, так и не отпускал, пока они не отгадали всё. Или вот персонаж Серёжи в “Следователе” совершил преступление из-за большой любви к потерпевшему. Антон мог бы много чего ещё попытаться вспомнить или проанализировать, но его отвлекает кружочек от Игоря. Шаст улыбается самому факту, что Джабр ему написал, и закрывает все вкладки разом, оставив лишь диалог с ним. Игорь в записанном кружочке лежит в кровати в каком-то уютном худи, и от одной его улыбки вечер и правда становится добрым. Антон не знает, почему Игорь так на него действует, но в его компании он расслабляется совершенно, словно человек взял его за руку посреди этой вечной зимы в голове и спрятал в домик из подушек и одеял. И там стал ужасно шутить про жопу, потому что, конечно, Игорь — это не только уют, это юмор на грани — да и за ней, безусловно, тоже, — и какие-то смешные разговоры о смерти и потерях, и невероятное желание написать маме маленькую благодарность за жизнь, в которой, оказывается, так удивительно и здорово встретить человека, с которым обмениваешься фрагментом души, как Гольфстрим и океаны обмениваются солёной водой. И во время смеха Шаст непременно кладёт голову на плечо Игорю — и не отодвигается, когда они отсмеются, чтобы продолжить вот так лежать, когда разговор становится серьёзнее. У них с Игорем — ни сантиметра дистанции, вот так, рука об руку — с первого взгляда. И это их приведёт к чему-то обязательно. Джабр интересуется, как прошли первые концерты тура. Антон записывает кружочек в ответ — ему вообще очень приятно, что кто-то этим интересуется, особенно Игорь, который может агрессивно шутить на камеры, но быть безмерно уютным без них. Шаст прекрасно понимает, почему Игорь вбрасывает провокационные фразы: иногда тебе просто не хочется, чтобы тебя любила определённая группа людей, и прям надо прочертить между вами границы. Обмен сообщениями длится около часа, Игорь в конце желает удачи, вдохновения и принимающих зрителей. Антон всё не решается спросить, не хочет ли Игорь прийти на их концерт в Москве, который будет через несколько городов, но пока оставляет этот вопрос в стороне. К тому же возвращается Дима — ужасно довольный прогулкой, приносящий с собой какое-то спокойствие. Антону жутко интересно, куда они с Арсом ходили и что делали, но при этом ещё и не хочется нарушать чужие границы. По его взгляду, впрочем, Поз о чём-то догадывается и отвечает на часть вопросов: — Арс показывал мне сквер, тут недалеко, красивый, фонариков много, а людей почти нет. О-о, подожди, у нас что, номер с балконом? — быстро меняет тему Дима, искренне очарованный планировкой номера. — О, — Шаст тоже не обращал внимания на балконную дверь. Балкон в номере — это хорошо, можно не бегать на улицу, чтобы покурить. Нередко, впрочем, курить запрещают и на балконах тоже, обычно это из-за чувствительных датчиков дыма, но Дима такое выясняет на ресепшене, расспрашивая, как они понимают, что в номере кто-то курил — по запаху или по сработавшей из-за невинного дыма пожарной сигнализации. И дама за стойкой бодро рассказывает, что сигнализация не работает. А значит, можно с Антоном курить на балконе морозной ночью — или, что даже лучше, морозным утром, чтобы взбодриться, — и ничего не бояться. Это вот Антон рядом с Димой никогда ничего не боится в принципе, а Поз всё-таки переживает — не за себя, за него. От ночных сигарет они не отказываются, дымят в тишине, Дима выглядит абсолютно расслабленным — сдвинуть бы кровати да спать с ним таким в обнимку, но сил на перестановку мебели не осталось никаких, — а Шаст, словно в противовес, хочет нервничать из-за ерунды. — Прости, что развёл вас с Арсом, — выдыхает он. Дима небольно, но ощутимо щипает его за бочок. — Ну вот за что ты извиняешься? Мы шикарно провели с ним время, поживём вместе в какой-нибудь другой гостинице, а тебе же нужно заземление в виде меня прямо сейчас, — ворчит Поз. — Тебе было бы легче, если бы я ушёл к нему сейчас? Антон испуганно мотает головой. Было бы хуёвее точно: у Серёжи есть невероятно полезная способность засыпать как нормальные люди — быстро и без ворочаний, он бы даже при всём желании не смог бы просидеть с Шастом полночи, потому что его бы разморило. Разговор с Игорем мог бы затянуться, перейдя в текстовый формат, но это было бы уже не то: его хочется слушать, особенно эти кружки, где нет ничего, кроме смеха — это лучшее, это Шаст отправляет себе в избранное и иногда пересматривает. При спящем соседе, конечно, так сделать не получится. — Ну вот и не загоняйся, — выдыхает дым Поз, сменив ворчание на добродушный тон. — Это я отвечаю за свои решения — мне и жалеть о них. Но я ни о чём не жалею, — сразу предупреждает он тоскливые мысли Антона. — И вообще я, знаешь, рад, что несмотря на то, что многое поменялось, вот это всё между нами никуда не делось. — А что поменялось? Городские декорации? — Ну, много чего, — усмехается Дима и тушит сигарету. — Мы стали другими. Мы познакомились, и я был клёвым руководителем, организатором уникального проекта, творил большие дела в Воронеже, а здесь я, ну, просто вот последний из нашей четвёрке в определённых рейтингах, немножко так, скажем, потерял в престиже. — Блять, Дим, ты… — Антон забывает все слова, которые можно говорить людям, и обнимает его в ужасно колющем порыве нежности. — Я на тебя смотрю всё с тем же восторгом, просто знай это, и собираюсь пронести его ещё сквозь долгие годы, понял? Дима похлопывает его по плечу. — Пойдём в номер, а то холодно. Шаст кивает и послушно идёт за ним. В номере обнимает со спины — Поз такое не любит, у него так забирают контроль над ситуацией и напоминают о разнице в росте, но Антону можно всё, и он этим бесстыдно пользуется. Это — вместо ещё одного напоминания, что Шаст Димой не переставал восхищаться ни на секунду их долгого совместного пути — с падениями и крутыми поворотами, взлётами в беззвёздное небо и огромными скоростями навстречу кометам, — и хочется, чтобы это осталось у Димы в голове, отпечаталось на коже и проникло внутрь всего существа, чтобы он ни разу в этом больше не сомневался. Они стоят так пару минут, пока Поз не зевает и не говорит: — Всё, Антош, давай спать, завтра тоже два концерта, нам же нужны силы, чтобы быть охуенными. Шаст согласно целует его в макушку; и, вопреки ожиданиям ворочного вечера, засыпает сразу же, как только ложится в кровать. /// На следующий вечер концерты проходят шикарно. Антон привыкает к ритму и формату, загоняется меньше, отдаёт себя сцене ещё больше. Они с Серёжей ловят какую-то особую связь, особенно в “Опоздании”, где каждый раз, когда Шаст поворачивался, Серёжа придумывал отмазки, в которых раскрывалось, что он с боссом живёт вместе. Дима и Арс, конечно, это подхватили, Поз лукаво заметил: — Вы вот тоже вдвоём просыпаетесь, вы должны нас понять. Антон посмотрел с осуждением, мол, если уж на то пошло, то это мы с тобой проснулись вместе. Утро с Позом, как всегда, охуенное — сигареты и остатки торта, потому что Шаст любит с утра что-то сладкое. Арс и Дима внимательно смотрят на Антона после концерта и синхронно выдыхают, заметив, что он улыбается, сохраняет бодрость и не уходит прятаться в тёмные углы, чтобы там обязательно нашли и перепрятали в самые крепкие объятия. В гримёрке Поз традиционно читает записки от фанатов. Мягкая благодарность за то, что ребята смогли вытащить из депрессивного эпизода, появляется почти после каждого концерта, и всё равно каждый раз они молча отбивают друг другу кулачки. Если юмор, который как будто должен радовать только в момент создания, особенно их, построенный на импровизации, рождённый в моменте, в итоге как-то к лучшему двигает чужую жизнь, значит, это всё того стоит. Среди букетов Антон замечает букет с похожим оформлением, что был вчера — кто-то использует такую же крафтовую бумагу с красной нитью. — Это совпадение? — бормочет он. — Или кто-то один? — Наверняка кто-то один, — без раздумий заявляет Арс. — Откуда ты знаешь? Арсений с хитрой улыбкой пожимает плечами. — Ну, я эксперт по букетам. — По букетам психотравм ты эксперт, — язвит Антон в ответ и осторожно берёт букет красных астр в руки. На сей раз к нити прицеплена открытка. На ней ничего не написано, хотя обычно пишут пожелание или имя отправителя, но нарисовано чёрной ручкой сердечко. — Ну вот что это такое… — Шаст показывает рисуночек остальным. — Почерк точно мужской, — подначивает его Арс. — Тут даже, блять, нет букв. — М-м, ну я с Арсюхой соглашусь, — важно кивает Поз. Антон машет на них рукой. Серёжа зачем-то нюхает открытку, мол, мог бы остаться запах, как в старинных письмах, когда дамы душили свои письма. Арс восхищается созданной романтикой, и всю дорогу до отеля они говорят о любимых запахах и письмах. Дима опять делит номер вместе с Антоном — просто проследить, чтобы он не впал в вечерние загоны. — Вы даже сквер никакой не исследуете сегодня? — пытается поддеть его Шаст. — Арс гуляет сегодня с Серёжей, у них тут есть какое-то место, связанное с их жизнью до “Импровизации”, — пожимает плечами Поз. — Тебе нужно, чтобы я из номера вышел или как? Если надо помочь снять напряжение, то ты только попроси, — он усмехается. Это вгоняет Антона в краску, потому что всё это было, и не раз, когда он стыдливо и мягко подсаживался к Диме и шёпотом говорил, что ему хочется, а Поз ни разу ни в чём не отказывал, и, что самое ужасное и прекрасное, оно может случиться снова. Такие у них отношения — в Диме любви хватает и на Арса, и на Антона, которые этот факт принимают — хотя очень долго к этому шли. — Я вообще никогда не хочу, чтобы ты уходил, — бурчит Шаст и отворачивается к стене. Хватит на вечер смущающих моментов. Дима атмосферу прочитывает и с разговорами не лезет. Зато пишет Игорь — говорит, что видел в соцсетях несколько забавных цитат с концерта. Шаст в ответ жалуется на то, что кто-то прислал букет с подписью-сердечком, и пацаны сказали, что это от мужчины. Игорь присылает в ответ эмодзи в виде большого пальца. да и вообще ты сам можешь нарисовать сердечко и сравнить да невозможно по рисунку определить пол человека и вообще мне это не так важно……......... Шаст не задумывается даже над двусмысленностью слов. С Игорем комфортно, к тому же он всё про него знает. Это Антон всё понять не может, насколько его шутки про отношения с Бебуром или про горячие пьяные ночи в Испании с Эмиром — просто шутки, но что-то подсказывает, что во всём этом есть немножечко правды. Или — вообще одна самая чистая правда. ну всё равно сравни Шаст покорно находит лист бумаги, рисует сердечко, отправляет фото Игорю. Дима смотрит на его действия с любопытством, но не спрашивает, вернувшись к чему-то в своём телефоне. ну вот и смотри Антон прикрепляет две фотографии. Сердечки друг на друга слишком похожи, и это его немножко пугает. о, как будто один человек рисовал нене я себе цветы не покупаю я себе просто дрочу без всякой этой романтики лишней прости да это ж лууучшее Антон не врёт: он ужасно смеётся и обнимает себя за колени. а насчёт рисунков ну может ладно не один человек рисовал а просто очень похожие друг на друга люди вот как мы с тобой реально разъёб был бы если бы это наши рисунки были Игорь отправляет эмодзи-огонёк. зато у меня теперь есть фото сердечка которое нарисовал антон шастун как думаешь за сколько его можно продать да я тебе оригинал подарю даже со своей подписью Шаст правда подписывает в нижнем уголке “от Антона <3”. — Поз, а есть тут какое-нибудь отделение почты, которое прям долго работает? Дима отвлекается от телефона. — Антош, ну я не то чтобы житель этого города, — но параллельно он уже открывает карту, вбивает в поиск почтовые отделения и смотрит, когда какое закроется. — Тут через пару домов буквально есть отделение, через полчаса закроется. Тебе прям срочно? Наверное, одеться и дойти — минут пятнадцать займёт, не больше. — Завтра мне не будет так смешно с этого, — Антон кивает и начинает собираться. — Сходить с тобой, поддержать прикол? Антон кивает. Дима собирается тоже и расспрашивает о деталях уже по пути. — Отправлю Игорю открытку, — Шаст машет листочком с рисунком. — Ты бы на него ещё побрызгал своим одеколоном, — усмехается Дима. — Да-да, или прожёг бы бумагу своей сигаретой, чтобы было совсем пафосно. Им обоим очень смешно. Даме, которая работает на почте, совсем нет, и она с огромным сомнением смотрит на двух посетителей, которым за пятнадцать минут до закрытия понадобилось отправить бумажное письмо. Она мельком смотрит на адрес получателя — в Москву, чтоб их там. Быстрее будет самим доехать и вручить лично, чем пользоваться почтой, но она со своими советами не лезет. Отойдя несколько метров от отделения почты, Дима и Антон смеются, а после закуривают. — Мы как будто на первое свидание тебя собираем, — усмехается Поз. Антон закашливается. — У меня уже случилось первое в жизни свидание, так что тут не сработает. Дима чуть хмурится, словно пытается вспомнить, с кем это у Шаста было. Так уж получилось, что практически всё первое у Антона случилось с ним. И свидание, кажется, тоже. В их веселье вмешивается сообщение от Арса, которое приходит Диме. — Арс с Серёжей нашли какую-то, цитирую, великолепнейшую кофейню, и зовут нас присоединиться. Хочешь? — А ты? Дима серьёзно кивает. — Будете вот с Арсом опять под столом за руки держаться. — Мы так делаем? — театрально удивляется Дима. — Ну, если тебе так хочется тоже участвовать в этом, смотри, у меня две руки, и вас двое, и я могу заказать молочный коктейль с длинной трубочкой, издавать смешные звуки и держать вас обоих, кайф? — Кайф, — улыбается Антон. Дима пишет, что они согласны. Шаст тушит сигарету — и всё его этим вечером греет: и посиделки в действительно хорошей кофейне, и очаровательная мысль, что к Игорю сквозь километры летит его сердечко. /// — Ну вот тут мои познания во флористике всё, — Антон с интересом вертит букет — по традиции в крафтовой бумаге, с красной нитью, с открыткой с таким же рисунком, — что это за цветы? Он их правда видит как будто впервые: необычные, белые, фиолетовые и синие, бутоны плотно прилегают к стеблю, и в итоге цветок не пышный, но высокий. — Это дельфиниум, — подсказывает Арс. — Уверен? — Ну я же эксперт по букетам, не забывай, — Арс усмехается, и в этот раз Антон даже не язвит. Арсений тоже не обделён вниманием: среди общих букетов он находит кое-что для себя — он чуть меняется в лице, становится мягче и восторженнее, а потом смущённо прячется за букетом чёрных роз. В гримёрке повисает тишина, потому что Арсу чертовски идёт такая роскошь, которая без криков, просто, прямо и уверенно заявляет: мы тут самые-самые, не отводи взгляд. И ещё очаровательно видеть, как он искренне улыбается. Арс читает что-то, что написано на открытке к букету, и улыбается ещё шире. — Господи, я боюсь его видеть таким растроганным, — честно сообщает Серёжа. — Это какой-то очень богатый поклонник? — Арс, что тебе предлагают? — подхватывает его версию Дима. — Если там красивым мужским почерком написано, мол, Арсений Сергеевич, бросайте “Импровизацию”, поедем со мной на Мальдивы, то мы, конечно, будем осуждать, но в целом поймём. — Арсен, просто бери его деньги и говори, что никаких контрактов получать не будешь, а мы найдём лучший ресторан, чтобы их потратить, — подключается Антон. — Ой дураки, — тянет Арс и довольно выглядывает из-за букета. — Особенно ты, — он смотрит прямо на Диму. Тот меняется в лице — от игривой насмешливости к уверенности в каждом своём шаге. И каждый в гримёрке понимает, что в каких-то других обстоятельствах Дима мог бы быть тем, кто одаривает их букетами, зовёт ужинать в элитные рестораны и везёт в райские места, и никто не думал бы ему отказать — и далеко не только из-за денег. — Ну мы же вчера обсуждали, что у нас случилось юбилейное количество “Опозданий” именно на концертах, а коль скоро опаздываем мы с тобой, это тебе, — Поз пожимает плечами, мол, хочешь лучшую жизнь — держись рядом со мной, что-то такое да будет. — А чё в открытке? — Шаст заглядывает через плечо Арса и с разрешения Димы забирает им с Серёжей почитать. Дима играет с их опозданческой фразой — проснёмся вместе завтра и где-то в течение вечности тоже. — Вы ещё пососитесь тут, — ворчит Серёжа. Арс показывает ему язык — и через пару мгновений оказывается на коленях Димы, чтобы засунуть язык ему в рот. Серёжа тактично отворачивается, Антон бестактно смотрит — просто потому что Дима и Арс, ведомые своей любовью друг к другу, чертовски красивые. — А ничего, что без нас с Шастом ничего бы не получилось? — ворчит Серёжа, выждав почти минуту. — Тоже хотите, чтобы я вас поцеловал? — усмехается Поз, и Антон прикусывает губу, чтобы не сказать “блять, конечно, да”. Серёжа тоже чуть мнётся, словно делает усилие над собой, чтобы не соглашаться. — Ну пойдёмте завтра все в какой-нибудь прям ресторан, я, так уж быть, как затейник всего мероприятия, оплачу. — Димка, ты чудо, — Арс целует его в лоб. Завтра — потому что рано утром они возвращаются в Москву, и Поз с Антоном идут на дневной стрим “Площадки”, а потом Диме ещё и комментировать матч, поэтому сегодня им точно надо лечь пораньше, чтобы завтра была хоть какая-то бодрость — и явно придётся досыпать в поезде, но не факт, что получится. Арса заодно берут с собой сразу, чтобы не было прощаний на вокзале и переживаний потом, успеет ли он, хотя до следующих концертов как раз перерыв в один день. Перед сном Шаст пишет Игорю. ты же будешь завтра? конечно и тебя очень жду я буду да если в дороге ничего не случится я по поводу твоего возвращения надел бы шикарный халат но тот серый который вы подарили уже все видели я подарю тебе новый или прикинь парные купим идея огонь поддерживаю причём парные халаты в целом ебланство если вы не живёте вместе типа ну парное же работает когда вы прям оба одновременно в этой одежде в одном пространстве ну придётся тогда пожить вместе идея огонь поддерживаю [2] Теперь Шаст отправляет эмодзи в виде сердца, которое в огне. У них с Игорем, конечно, грандиознейшие планы на жизнь. Ещё осознать бы самим, что они абсолютно серьёзны. /// Стрим получается шикарным, хотя чат с этим согласен не весь. В этот раз ещё больше нытья о том, что подписывались на канал совсем за другим контентом, и если чемпионат мира ещё можно было терпеть — такое важное событие всё-таки! — то эти проходные матчи кажутся всем скучными, а стримы — слишком простой формой контента. Но Антону вообще некогда читать комментарии, кроме самых смешных, где с матами жалуются на гололёд у школы. Некогда, потому что он жмурится от смеха из-за шуток Игоря. Они переписывались каждый день, но Шаст понимает, что успел соскучиться, хотя прошлый совместный стрим был меньше недели назад. С Игорем ужасно хорошо всё — и каламбурить над фамилиями футболистов, и воровать квас, и собирать альбом наклеек. Если быть совсем откровенным, Шасту феерически похуй на происходящее в мире футбола, его мир сейчас фокусируется на том, насколько ему с Игорем комфортно. Они с Джабром выстраивают свой уют на этом диване. — Ты кстати проверяешь свой почтовый ящик? — интересуется Шаст как-то без контекста. — Да я чёто думаю, что поздно уже ждать письмо из Хогвартса, — вздыхает Игорь. — А надо? — Ну иногда заглядывай, — улыбается Антон. — А чё кстати на какой факультет ты бы хотел попасть? Игорь задумывается, зато в игру втягиваются все: распределяют себя, своих знакомых и известных футболистов. — Мне ваще всё равно, на какой факультет, — честно делится Стахович, — мне главное, чтобы я потом уничтожил Министерство Магии, но в хорошем смысле уничтожил, типа реформировал там, а то они какую-то хуйню мутят, а школьникам потом разбираться с последствиями. — Я помню, что Пуффендуй расположен поближе к кухне, я бы туда попал, — рассуждает Шаст. — Ну и я туда с тобой же, — кивает Игорь. — А Поз с его знаниями оказался бы в Когтевране, — предлагает Антон. Дима оспорить или согласиться не может: сейчас он пытается в комментарий футбола вставить фразы, которые ему накидывают с дивана. (Потом он, пересмотрев фрагментами стрим, напишет Антону, что им с Игорем дорога в Слизерин — с их-то амбициями, упорством и трудолюбием, которое там тоже ценится, и определённой долей здоровой агрессии по отношению к миру. И Шаст в очередной раз будет восторгаться тому, как хорошо Дима его чувствует.) После стрима они с Игорем идут в бар, потому что в барах клёво, когда есть с кем — и пьют они совсем не до беспамятства, но чтобы чуть-чуть расслабиться, чтобы ничего не сдерживало от того, чтобы накрывать своей ладонью чужую, лежащую на столе, чтобы вообще не стеснятся никаких прикосновений. Антон не помнит, что именно говорит, наверное, ничего такого серьёзного не звучит, куда важнее, что ему вообще хочется так много говорить — и не раздражает абсолютно, когда говорит другой. Они с Игорем и здесь находят какую-то гармонию, меняясь ролями рассказчика и слушателя в идеальные для этого моменты. — Блять, эту жизнь стоит любить хотя бы вот из-за таких моментов с тобой, — весело говорит Игорь, и это воспринимается как тост. В голове Шаста вдруг "Игорь" и "любить" сочетаются так гармонично, что жизнь и правда становится лучше. Их вечер заканчивается тем, что они пытаются обсмеять какие-то схожие травмы, но больше получается поддержать друг друга (и почти не получается сдержать эмоции, поэтому разговор прерывается на минуту утирания мокрых глаз). — Нам точно надо повторить, когда у меня не будет концерта на следующий день, — вздыхает Шаст, глядя на часы. Ему сегодня стоит вернуться домой пораньше, чтобы завтра настроиться на концерт без головной боли, которая может начаться совершенно внезапно. — И у меня каких-то своих проектов тоже, — кивает Игорь, понимая, что им пора уходить. Они работают в каких-то запредельных объёмах — что-то в себе этим глушат, от чего-то бегут, и это их тоже объединяет, и островки совместного спокойствия поэтому становятся ещё комфортнее. Они друг друга воспринимают всеми органами чувств — и пресловутое шестое чувство задействовано в этом ощущении друг друга тоже. На разных такси — в разные концы города. Антон в машине немного трезвеет. Он пишет Диме, чтобы обязательно звал его в “Зашквары” сниматься в одном выпуске с Игорем. Поз оставляет сообщение непрочитанным, и Антон почти разочарованно думает, что теряет красивое завершение безмерного прекрасного вечера, потому что Дима, наверное, спит — после такого стрессового прикола, как комментирование матча, наверное, и правда устал. Уже дома Шаст пишет Арсу проверить догадку — наверняка же Арсений останавливается у Поза, иначе зачем вообще приезжать в Москву, если не к нему, — Арс подтверждает всё, что Антон про них думает. Получается, я к Диме приехал смотреть эдиты в тиктоке Антон присылает стикер с Арсом же, который томно и презрительно закатывает глаза. там же столько мерзкого присылай мне обязательно чё там с нами наклепали Мне три эдита подряд попались, где ты совершаешь суицид Но зацени песню украл из одного видоса, чистый кайф Антону очень смешно, но он покорно слушает: приятный медленный бит, под который хочется грустно танцевать на подоконнике (второго этажа — максимум). песня кайф чё там по моим суицидам, из-за чего я такой(( Не знаю, я не вникаю в половину происходящего Это, конечно, лукавство. Но Антон позволяет Арсу лукавить, сколько ему нужно. Но если тебе надо поговорить, Антош, то… То я разбужу Диму лучшая терапия, конечно Нет, если серьёзно, то я всегда готов к душевным разговорам Просто мы оба знаем, что он действует на нас гораздо… оздоровительнее?? чем мы с тобой друг на друга фу ужас опять его любить а он даже не участвует в диалоге На самом деле я нашёл тут кое-что прекрасное Арс скидывает несколько эдитов, в каждом кадре которых — чистейший восторг Позом, Антон всегда такие лайкает особенно активно. Один из эдитов посвящён тому, как Дима во времена “Евродома” проползает под натянутыми над конусами верёвками. Антон честно смотрит его раз пять и нервно облизывает губы. это огонь, арс, за что нам такое вот Просто?? Ну типа вот такая вот хорошая жизнь у нас, Антош, привыкай И ладно я побуду ответственным, иди спать? Кто нам завтра в опоздании будет язвить, если ты будешь сонный и не успеешь за нашими разгонами? ой да ага не успею я за тем как вы перебираете весь алфавит Они обмениваются эмодзи-сердечками, потому что — никакой злости, это всё у них полюбовно и весело. Антон переходит на профиль автора последнего эдита с Димой и попадает на человека, который активно любит “Площадку” — даже больше как будто, чем “Импровизацию”. Человек просто делает видео, полные любви к каждому из них, и явно отдельно обожает Поза и Игоря. Шаст отправляет автору ментальный молниеносный респект, как любит говорить Стахович, и смотрит эти видео, потому что разделяет эту любовь абсолютно: Игорь — Дима — Дима — Игорь — Арс — Игорь — Дима — боже, как же ему, блять, повезло всех их знать и по-разному любить. Шаста накрывает волной щемящей и страшной любви к жизни, и он пишет самому близкому человеку — маме — короткое сообщение-благодарность за то, что привела его в этот мир и как-то так воспитала, что его сейчас размазывает в собственной кровати от любви. /// — Да как это можно было не угадать? — ворчит Дима в гримёрке из-за Арса, который не смог до конца угадать его роль в “Вечеринке”. — Мой любимый актёр, между прочим. Ну, после тебя. Серёжа фыркает с этого добавления, хотя в глубине души честно считает это роскошным ходом, и то, что даже в таких мелочах сквозит нежность, — это радует, особенно после стольких-то лет совместной дружбы, когда Арсу разбивали сердце, а Серёжа осторожно его пытался собрать обратно — получалось так хорошо, как только может в таких условиях, — с иногда весьма ощутимо саднящими шрамами. И всё же они, кажется, в итоге все неплохо справились. Арс машет руками: — Ну, может, надо было чуть активнее мне помогать? — Да как я тебе изображу Бенедикта Камбербэтча так, чтобы ты прям понял? Если бы я мог быстренько за минуту сделать себе британские скулы и загадочные серо-голубые глаза, тогда да, но увы. У Димы была роль Камбербэтча, который из-за приколов забыл своё собственное имя. Антон думал, что про этот мем почти все забыли, но предложила одна зрительница, и ему в тот момент показалось это шикарной идеей, может, как раз из-за того, что он тоже знает, что это один из любимых актёров Позова. Арс, в общем-то, зря ругает его сейчас: он дошёл до формулировки “а-а, это тот актёр из “Шерлока”, чьё имя всегда стебут” — и это с поддержкой зала решили засчитать, чтобы не мучить уже его (а помучить Серёжу сложносоставленным словом для “Опоздания”). — Да я даже “Шерлока” толком не смотрел, — оправдывается Арс. Дима машет на него рукой, мол, ладно, что с тебя, такого непутёвого, взять теперь. — Ой, — Шаст уже почти забывает, что ему присылают загадочные цветы, и удивляется, обнаружив букет с привычным оформлением. Сердечко сегодня чуть небрежнее, и Антон думает, что так мог бы рисовать пьяненький Игорь. Было бы очень смешно, если бы Джабр пытался нарисовать какой-нибудь эскиз татуировки, а Шаст её бы действительно набил — не одному же Диме сводить с ума рисунками на коже, чтобы хотелось проводить сначала пальцами, потом языком. Антон чуть розовеет от смешанных картинок в голове, и это, наверное, забавный контраст с белыми розами — что-то про нежность и невинность наверняка. — О-о, в этот раз твоему поклоннику пришла зарплата, — ехидничает Арс, за что получает толчок локтем в бок от Серёжи, чувствующего, что Шаста и его мягкие отношения с кем-то за пределами сцены надо оберегать. — Отъебись, — беззлобно бурчит Шаст. Организаторы концерта просят актёров поторопиться со сборами, потому что вечером после них тут ещё планируется мероприятие. Дима, конечно, сразу записывает кружок в свой канал, сетуя на то, что их выгоняют из зала так же, как выгнали с телека, но под конец становится серьёзнее и предупреждает всех, чтобы никто не собирался паниковать, что это просто шуточки их, они же комики — а то знает он, какие иногда в фандоме бывают ранимые люди. Но всё же четвёрка слушается, и вскоре все разъезжаются по своим домам. Антон, впрочем, едет на съёмки нового выпуска “Контактов” — успеет передохнуть в такси. Поз перед его отъездом говорит, что лучше бы Шаст позволил себе отдохнуть, но Антону как будто нормально, как будто если остановится — задохнётся. К тому же у него в гостях будет Рома Зверь — а он по юности так любил эту группу, и даже сейчас сможет спеть с десяток песен наизусть. От такого не отказываются даже при сильной усталости, а Антона работа, напротив, бодрит. Съёмки получаются удачными, Шаст кожей чувствует, как кайфует от процесса, а главное — в каком восторге от выпуска сам гость — в меру шутит, подхватывает все разгоны, между вопросами они успевают спеть — и что-то даже войдёт в окончательный монтаж, — и звонят смешным людям, и всё Антона веселит. Он выходит из офиса уже поздним вечером, передаёт в кружочке Диме привет от Ромы, потому что и Дима, конечно, десяток песен “Зверей” не то что споёт — сыграет на фортепиано. Поз записывает голосовое — радостный и бодрый, благодарит за такой подгон. — Кстати, Антош, мы тут с Арсом устроили марафон “Шерлока”, только начали вот, если хочешь, приезжай, будешь с нами пересматривать. Антон бы с радостью, но на всякий случай пишет Арсу — надеется, что это пройдёт в тайне от Димы, всё-таки Арсений у них умеет скрываться, — не будет ли тот против, а то вдруг это нарушит какие-то его собственные планы на Поза. Но Арс как будто честно отвечает, что всё хорошо, — по буквам об искренности сложно судить, но Антон, кажется, научился. Он едет к Диме: у них там с Арсом настоящий рай — чипсы, кола, пицца и “Шерлок” на огромном диване. И ни капли сомнения, что Антону в этом раю тоже найдётся место. — Как съёмки? — интересуется Арс. Шаст показывает большой палец. Он входит в особый режим немногословности, когда радость жизни никуда не девается, просто не хочется разговаривать. Поз устраивается на большом диване между ними, позволяя и Арсу, и Антону льнуть к нему, хохотать в его плечи с действительно смешных моментах и держать за руки, когда начинается что-то напряжённое. И хотя Шаст смотрел это не один раз — и всё с Позом, — он всегда рад ещё раз вернуться к этому сериалу. Арс тихонько что-то комментирует и делится эмоциями — Дима его внимательно слушает, старается не спойлерить и радуется, когда они совпадают во мнениях. Когда на экране Шерлоку приходит смска, рингтон для которой — женский стон наслаждения, — Шасту приходит сообщение от Игоря. ты реально мне отправил открытку лол ты лучший знаешь прикинь подумал что мне надо чаще говорить что я люблю тебя и мне и мне Антон печатает, не задумываясь, и диалог как-то смешно обрывается именно на этом. Это могла бы быть интересная завязка сценария Эмира Кашокова, где герои в начале признаются друг другу во взаимной симпатии, а потом абсолютно никак не общаются, и во всём этом разлита какая-то бытовая трагедия, основанная на психологических вывертах. Но Шасту слишком лениво отвлекаться от просмотра и чужого тепла рядом, чтобы писать длинное сообщение Эмиру, поэтому он оставляет эту затею. /// Концерта сегодня два, поэтому Шаст удивляется, увидев букет после первого — обычно он появлялся в самом конце вечера. — Чудеса какие-то. Это вообще что за цветы, ирисы? — он беспомощно смотрит на Арса, который может ему помочь. — Ага, — кивает тот. — Я вот пытаюсь понять, в этом же должна быть какая-то логика? — делится своими мыслями Серёжа. — Ну, что тебе всё время дарят разные цветы. — Может, просто человек не знает, какие я люблю? — А какие ты любишь? Антон и сам задумывается, пожимая плечами. Да, иногда и ему доставались после концерта персональные букеты, но он был просто рад знаку внимания, а думать о том, какие цветы лучше, какие хуже как-то не приходилось. — У меня нет предпочтений в цветах… — он выглядит таким расстроенным, что Арс растрёпывает его волосы, чтобы как-то утешить. — Да это ж нормально, — Дима тоже его успокаивает, — я думаю, у большинства людей нет каких-то предпочтений в этом плане. А логика в букетах, может, и правда какая-то есть. — Да кто будет делать подарки с загадкой? — хмурится Шаст. Арс и Дима синхронно усмехаются. — Чё-чё-чё там у вас? — Антон тут же любопытничает и садится на стул послушать историю. — Однажды Арс подарил мне тонкий стальной браслет, — начинает Дима, — на котором были какие-то точки и тире. В целом понятно, что это была азбука Морзе, хотя я сначала решил, что это просто интересный загадочный узор, оставалось только расшифровать. А с учётом того, что буквы в азбуке Морзе обозначаются разным количеством символов, мне пришлось долго думать, где правильно расставить границы. Но в итоге я справился и расшифровал фразу. Он смотрит на Арса, и тот чуть кивает, разрешая рассказать, что там было. — “Всё проходит, кроме тебя”. — Оу, — восторженно выдыхает Антон. — Это ведь наверняка ещё какая-то отсылка к чему-то, я прям чувствую. — Да, это из легенды о царе Соломоне, у которого на кольце была фраза “всё проходит — и это пройдёт”. — Господи, как красиво у вас всё, — Антон даже не иронизирует: он правда в восхищении из-за них двоих. — Ох, ну у этой истории, конечно, есть продолжение, — ворчит Арс. — Дима тоже сделал мне такой же браслет с азбукой Морзе, и мне стоило бы насторожиться в тот момент, когда я понял, что количество точек и тире явно не тянут на сильную фразу. И там, конечно же, было слово. — Господи, хоть бы это был хуй, — Шаст скрещивает пальцы. — Если бы щас стрим какой-то шёл, то этот момент стал бы легендарочкой в Интернете, — смеётся Серёжа. — О, лучше бы это был хуй, — Арс скрещивает руки на груди. — А что там было? — “Еблуша”. Серёжа и Антон синхронно смеются — почти до слёз — от контраста и искреннего Арсового возмущения. — Ну ты ведь после этого стал любить меня ещё больше, — усмехается Дима, явно довольный всем, что происходит. Арс чуть прикусывает губу, потому что Поз, конечно, его разгадывает. — Так что, возвращаясь к твоим букетам, — Дима чувствует, что надо бы сменить тему, а то они затронули в целом нечто смущающее, — может, тебе тоже с буквами поиграть, может, из первых букв в названиях цветов попробовать сложить слово. Антон задумывается, пытается вспомнить, что ему в каком порядке приходило. Это занятие весьма его успокаивает перед следующим концертом. Арс успевает подъебать его этим в заходе на “Вечеринку” — “разгадал тайное послание в букетах, значит, время устроить…” — время устроить какой-нибудь разъёб точно, усмехается сам себе Шаст, потому что слово может быть связано только с одним человеком. А после концерта в гримёрку Шаста отправляют одного: Дима и Арс поспешно куда-то уводят Серёжу, обещая всё ему рассказать, пока они будут отсиживаться в какой-нибудь другой комнате, ожидая развязки этой истории. Антон не удивляется, увидев Игоря, опирающегося на подзеркальный столик. В руках он держит букет — в этот раз не совсем цветы, а ветви с очаровательными белыми цветами, каждый из которых напоминает сюрикен, зато на месте красная нить. — Это что-то на д? — угадывает Шаст. — Ага, что-то на д — Джабраилов, — Игорь протягивает руку, словно они знакомятся, и самим становится очень смешно с взаимного смущённого ебланства. — Но на самом деле да, ты прав, и это тебе. Он протягивает цветы — Шаст берёт их с какой-то непривычной для себя робостью. — Это вообще первый раз, когда мне цветы дарят вот так, лично, — честно признаётся он. — Ну я вот прям щас захочу расплакаться, ну что ты такое, — Игорь заключает его в самые крепкие объятия, на которые сейчас способен. — Тебе хоть нравится? — Я в восторге, конечно. Как это называется? — Дёрен коуза. — Это как будто заклинание. — Да, на призыв румяных щёк. Антон фыркает — румянеют на самом деле оба. Шаст опирается на столик рядом, чтобы никак не словить своё отражение. — Как ты вообще это всё удумал? — Ну я сказал Позову, что ты мне нравишься и я хочу с тобой в какое-нибудь путешествие, чтобы, знаешь, не было ебучей работы, которая выхватит в любой момент даже в отпуске, поэтому от неё надо уезжать, желательно в другую страну, и мне надо было как-то совместить попытки ухаживания за тобой и намёк на то, что я вообще-то совершенно не шутил о том, что хочу срочно-срочно уехать с тобой в Мадрид на пару недель, и Поз сказал, что можно попробовать по самой классике — начать с цветов. — А мне сказать, что я тебе нравлюсь? — чуть обиженно тянет Шаст и проводит носом по шее Игоря. — Ты мне нравишься, — уверенно говорит он. — Боже, как же ты мне, блять, сильно нравишься. Шаст вытягивает руку вперёд: — Мурашечки бегут почему-то. Это всё пиздец как взаимно кстати, — спешит обрадовать Игоря он. — В Мадриде меня ой как потянет целоваться, — Джабр говорит чуть смущённо и серьёзно. — А в Москве не тянет? — Шаст наклоняется чуть ближе, и хотя щёки горят румянцем, ему очень хочется, чтобы и в Москве посреди зимы вдруг стало по-испански тепло. — И в Москве тянет, — Игорь чуть облизывает свои губы, а потом целует Антона — нежно, мягко, почти невесомо, словно проверяет, в той ли он реальности вообще сейчас. — Мы можем… — Антон тянется за поцелуем снова, но Игорь останавливает его — кладёт ладонь на грудь, словно очерчивает границу, но при этом держит Шаста рядом. — В Испании мне совсем крышу снесёт, — обещает Игорь, — а пока это всё надо обдумать. — Чтобы потом всё твоё обдумывание послать к хуям? — усмехается Антон. — Именно, — кивает Игорь. — Но ты готовься ко всякому. И я тоже постараюсь, — он вздыхает, а потом говорит серьёзнее. — Я пойму, если в аэропорт ты так и не приедешь. — Ты дурак что ли? — Антон смешно круглит глаза. — Да я готов хоть щас туда ехать. Он чуть наклоняется и шепчет Игорю на ухо: — У меня, может, тоже в Испании крышу снесёт. И мне этого очень хочется. Они смущённо улыбаются и стукаются кулачками. И уже знают, что и после испанского теплейшего счастья ничего не закончится — и когда самолёт приземлится в Москве, солнечные лучи, притворяющиеся красной нитью, связывающие их запястья, совершенно никуда не исчезнут.