Быть человеком

Утро вновь начинается с осознания, что никакого Марка в номере не было. Решил на Жениной нервной системе поиграть или что? Ладно, пусть будет так, хорошо. У фигуриста просто нет сил заново пропускать это всё сквозь себя. Буквально весь день проходит в тренировках, разминка, зал, лёд, зал, опять лед, заминка. Семененко старается лишний раз даже не смотреть в сторону возлюбленного, не хочет чтобы на него вновь срывались, не хочет вновь задыхаться от слез и доводить себя до критического состояния. Изрезанная рука болит после каждого неудачного падения, как бы лишний раз напоминая, чем закончилась вчера попытка поговорить. Только вот собрать себя в единое целое при таком раскладе очень тяжело. Не получается думать о чём-то другом, когда разлад с любимым человеком. Юноша то и дело валит ненавистный ему четверной тулуп, который порол на всех важных стартах, шлепается на лёд так, что даже Соколовская начинает переживать по поводу того, чтобы парень себе чего-нибудь не сломал такими темпами. Жене такой расклад не нравится. А ещё больше ему не нравится тот факт, что валится он перед камерами, в то время как остальные члены сборной катаются идеально. Даже Марк, который, судя по всему, Жениных волнений за их дальнейшие отношения не разделяет, доверяя эту уникальную возможность именно Семененко. От осознания, что только Женя жрёт себя изнутри перед прокатами, перед которыми этого лучше не делать, становится тошно и мерзко. И чем он, черт возьми, заслужил такое отношение к себе, а? Какого чёрта его изводят леденящим взглядом и отсутствием каких-либо чувств в его сторону? Фигурист отказывается от обеда, говоря Алексею Николаевичу, что аппетита у него нет, ибо если хоть что-нибудь попадёт в организм, то с вероятностью в 99,9% выйдет обратно в кратчайшие сроки на фоне стресса и огромных нагрузок. Тренер разрешает пропустить приём пищи, но настаивает на ужине, мол, не хватало, чтобы ты у меня тут сознание терять начал от голода. Вечерний лёд, ужин, где с горем пополам пришлось запихнуть в себя рыбу с картошкой, дабы у тренеров вопросов не возникло. Внутри уже на данном этапе зарождается волнение. Уже завтра он выйдет на лёд Пекина без шанса налажать. Марк не приходит. Опять не приходит ночевать в номер. А Жене уже надоело сгрызать себя изнутри из-за каких-то закидонов партнёра, да и у него никаких сил на это нет. Завтра очень тяжёлый день, завтра ему необходимо доказать, что он что-то из себя представляет. Уснуть не удаётся долго, что явно может сказаться на завтрашнем прокате, но Лиза ведь сказала, что меньше ждать его в Питере никто не будет, что меньше любить его не начнут, а не это ли самое главное? С мыслью о родном Юбилейном, о товарищах и темплых объятиях юноша и засыпает. Всё уж лучше, чем в слезах из-за Марка, верно? На завтрак Женя идёт из-под палки написавшей ему Лизы, которая больно уж беспокоится, что молодой человек там где-нибудь с полом поцелуется с голодухи, мол, сегодня нагрузки и физические, и психологические огромными будут, а где ты силы то возьмёшь на такое количество всего? Женя в принципе согласен, действительно ведь такими темпами и до обмороков недалеко, только вот как заставить себя поесть, если не хочется? Парень впихивает в себя какую-то кашу, вновь не пересекается с Кондратюком, но сейчас это даже неплохо, не хочется Семененко заводить серьёзные разговоры прямо перед короткой, он и так неясно коим образом кататься будет, так ещё и при таком раскладе точно завалит все четверные, аксель и даже бедуинский. *** Юноша зашнуровывает коньки, сидя на скамье раздевалки. Меньше часа до Олимпийских коротких. Марк куда-то ушёл, скорее всего, на разминку. Жене тоже надо бы. На телефон приходит сообщение. Семененко ломается пару секунд, старается ведь в принципе не брать в руки телефон перед стартами, но тут почему-то кажется, что надо, что ничего плохого не будет. И действительно, на экране блокировки не какой-то гневный текст от какого-то очередного критика, а видеосообщение от Лизы. Фигурист смотрит, забивает на большое количество людей вокруг. Сначала в кадре только Лиза, которая желает удачи, говорит просто кайфануть от проката, но закончить фразу ей не дают появившиеся в поле зрения Матвей и Глеб, говорящие что-то на перебовой. Забавно. На фоне мелькает Миша, который как только замечает съемку, то мягко улыбается, машет рукой - Миш, ну пожелай чего-нибудь - произносит Туктамышева поднимая руку таким образом, чтобы было видно всех - это Женьке? - сходу спрашивает Коляда, а получая утвердительный ответ произносит пару приятных фраз. Миша только успевает договорить, а телефон уже перемещается в руки Матвея, камера переключается с фронтальной на заднюю, показывая поочерёдно всех собравшихся - итак, сегодня в группе поддержки и зрителей: я, Елизавета Туктамышева, Глеб Лутфуллин, Анастасия Солодовникова, Михаил Коляда, Дарья Беклемищева, Егор Александрович Челошкин и Софья Вячеславовна Самодурова, - каждый из названных в свою очередь демонстрирует какой либо жест или эмоцию в камеру - Женя, рви их там всех, мы за тебя болеем! - доносится до молодого человека на последних секундах кружочка голос Самодуровой. А внутри аж тепло как-то становится от осознания, что там, в ветренном Петербурге, целая группа близких людей пренебрегает сном только из-за его проката. Только вот мысль о том, что если они все собрались, то значит Миша выздоровил, не даёт покоя. Тут должен был сейчас быть Коляда. Поршивое чувство. Фигурист решает тоже записать видеоотчёт коллегам, именно поэтому нажимает кнопку записи. - а мы тут уже вовсю готовимся, - рядом подсаживается Андрей, у которого с настроением явно получше Жениного, здоровается, машет в камеру, только потом соизволив поинтересоваться кому же записывается кружочек. Семененко это заставляет усмехнуться. Он ещё какое-то время говорит что-то про предстоящий старт, после чего отправляет видеосообщение. Нервничает, черт побери. Надо уже направляться в сторону льда и проводить разминку, времени до шестиминутки не так уж и много. Пока парень ищет обезболивающее и заглатывает сразу же таблетки три, ибо иначе его спина с вероятностью в 100% развалится после первого же прыжка, на телефон приходит новое сообщение. Селфи со всеми товарищами и подпись с пожеланием удачи. Ну с такой поддержкой он не имеет права на ошибку. Женя не пересекается взглядом с Марком, он в принципе очень старается ни на кого не смотреть. Осознание, что его здесь быть не должно, давит просто до ужаса. Мишин даёт наставления, напоминает о разобранных на тренировке моментах, но замечает лёгкую дрожь в теле ученика, поэтому прекращает повествование, цепляет ладони спортсмена, смотрит прямо подопечному в глаза. Семененко даже так, без слов, чувствует поддержку. Через до боли знакомые, чуть грубоватые, руки, чувствует поддержку не только Алексея Николаевича, но и, кажется, всего родного Петербурга. Это, если честно, греет. Шестиминутка пролетает куда-то мимо молодого человека, а это значит только одно, - он смог собрать все прыжки без отрезвляющих бабочек, степ аутов и падений. Это хорошо, так как на тренировке так не получилось. А дальше ещё больше нервов, финальные наставления перед короткой, «Сделай, как ты умеешь» перед самым выходом на лёд... Вот Женя, вроде, уверенного тангероса играет в своей короткой, но страх в глазах на начальной позе читается вполне себе отчётливо. Надо выкатывать всё, выкатывать идеально. Секунда, и начинаются до боли знакомые мотивы. Он катался под эту музыку уже миллионы раз, но всё равно чувствует этот момент иначе, не как обычно. Юноша убеждает себя, что на льду сейчас только он, что нет камер и судей, нет зрителей и тренеров. И убеждает вполне себе удачно. Парень буквально живёт в номере, оставляет себя на льду и в музыкальных нотах, полностью отдаваясь мощи танго и своим эмоциям. Он выкатывает абсолютно всё, приземляет все прыжки, додерживает каждое вращение, докатывает каждую дорогу. Кайфует, в первую очередь, от самого себя. Финальную позу поменяли, на той же Европе она была совершенно другой, но когда юноша докатывает, то стоит в ней чуточку дольше, старается осознать. Он, черт возьми, идеально выехал короткую программу на Олимпиаде, - самом главном старте для любого спортсмена. Фигурист чуть не забывает про поклон, но в итоге всё таки делает его. Алексей Николаевич обнимает, протягивает маску и чехлы - молодчина, давай также завтра на произвольной, - произносит тренер, провожая в КиК. На повторе элементов происходит разбор полётов, даже в самом идеальном прокате есть недоработки, которые Мишин сейчас сообщает. Выводят оценку за короткую. 95,76. Меньше, чем на Европе и России, но тут тебе вообще-то и не Таллин с Питером. Женя своим результатом вполне себе доволен, пожалуй, большего на льду он оставить и не мог. Алексей Николаевич отправляет в раздевалку, к уже откатавшимся спортсменам. Только вот приходится приостановиться в смешанной зоне, ибо журналистам невтерпеж задать вопросы. Когда юноша все-таки добирается до раздевалки, то телефон уже успевают окупировать сообщения от коллег, близких и родных. Спортсмен отвечает Татьяне Николаевне, которая написала поздравления и пожелания удачи, не забыв спросить по поводу болей в спине; печатает сообщение младшему брату, который, похоже, решил, что это не ему в школу надо вставать буквально через 3 часа; а после заходит в переписку с Глебом от которого уже висит кружочек. Первые пару секунд - улыбающийся товарищ, а потом супер-мега (по скромному мнению Глеба) репортаж от Матвея с Дашиной расчёской вместо микрофона - итак, дамы и господа, срочное включение. Совсем недавно завершил свой олимпийский прокат короткой программы легендарный фигурист из Санкт-Петербурга - Евгений Семененко. Глубиной своего катания он довёл до слез двух чемпионок Европы разных годов - Елизавету Туктамышеву и Софью Самодурову, у которых мы сейчас возьмём интервью - расчёска перемещается к заплаканной Лизе, которая сидит в объятиях не менее заплаканной подруги. - Женечка, ты лучший, - произносит Туктамышева, заставляя Семененко смущённо улыбнуться - Машина просто! - это говорит уже Самодурова - Ребят, так он Ханю обогнал, - слышится голос Миши, а комната моментально наполняется шокированными «чего!?». Женя тоже прибывает в искреннем непонимании, поднимает глаза на висящий в раздевалке экран. Действительно обогнал. На 0,61, правда, совершенно случайно, но всё же реально обогнал. Спортсмен возвращает взгляд в экран телефона. Слышатся миллионы поздравлений и слов поддержки. А у юноши, кажется, на мгновение пропадают абсолютно все проблемы и загоны. Но это ведь хорошо, верно? Иначе он не уедет живым с Пекина, сгинет где-нибудь в ванной от потери крови. Марк тоже смотрит на телевизор, а потом с явной неприязнью в глазах глядит на Женю. Парню под этим взглядом просто жуть как некомфортно, поэтому он спешит переодеться и уйти на трибуны, дабы посмотреть оставшиеся прокаты мужчин, а также девушек. Парня жрут всевозможные мысли. Он не столько следит за происходящим на льду, сколько выступлений прошло, сколько осталось. Ему не до этого сейчас, далеко не до этого. Рядом вскоре приземляется Светлана Владимировна. Какое-то время наблюдает за происходящим на льду, после чего поворачивает голову в сторону молодого человека, видимо, поймав его напряжение. На плечах чувствуется рука, а через пару секунд его и вовсе заключают в объятия. Женя не сопротивляется, но и не льнет, у него просто нет сил выдавать реакцию на это всё. - Женечка, что с тобой случилось? Ты чего загруженный такой? - Соколовская говорит тихо, но разборчиво и понятно. Жене так и хочется сказать, мол, ученик Ваш со мной случился, связался на свою голову и страдаю теперь, но он удерживает себя от подобных слов, его и так Давыденко ненавидит, не хватало ещё Светлану Владимировну в этот список добавить. - перенервничал, похоже, не знаю, - врёт и не краснеет ведь. Его продолжают обнимать, а фигуристу уж до жути комфортно становится, поэтому отстраниться он и не спешит. И вроде как не так уж всё и плохо, и вроде как жить хочется, и вроде бы не настолько он и несчастный... *** День произвольных. Из сна выдертргивает навязчивая трель будильника, не дающая пробыть в царстве Морфея и лишних 5 минут. Сегодня хотя бы более-менее нормированный сон. Уже неплохо. Марк вновь ошивается хер пойми где и хер пойми с кем, а Женя просто уже отпускает ситуацию на самотёк, не желает морочить себе голову, и без того за ситуацию дома переживает, не хватало ещё и из-за марковских загонов себя до пика комедии доводить. Семененко принимает душ, чистит зубы, натягивает на себя спортивные штаны и худак олимпийского мерча. Остаётся лишь только уложить волосы и можно спускаться на завтрак. Только вот плану чуть мешает трель мобильника, лежащего на полке около зеркала, так что приходится чуть отвлечься от приведения себя в божеский вид и не глядя нажать на зелёную кнопку, приложив телефон к уху и зажав его плечом. С того конца провода слышится грубый мужской голос, парень сначала даже не понимает кто ему позвонил, но ровно до момента пока звонящий не представляется. Мамин лечащий врач. А зачем? А почему? А что случилось? Медик какое-то время говорит какое-то время говорит какие-то общие фразы, по типу: «мы сделали всё, что могли; такое бывает; без шансов». Мозг уже успевает осознать какая фраза сейчас прозвучит, но сердце это упрямо отрицает, правда, ровоно до момента, когда врач сообщает то, ради чего позвонил. «Умерла, сегодня в 2:13 ночи». У русоволосого внутри что-то обрывается и летит вниз, разбиваясь к чертям собачьим. Ошарашенный взгляд бегает по помещению, а ноги в момент подкашиваются, заставляя отшатнуться чуть назад, оперевшись на край ванны, иначе есть риск не удержать равновесие. Ему какое-то время выражают слова соболезнования, а после спрашивают, когда он сможет подъехать заполнить документацию. «можно, пожалуйста, через пару дней?» - звучит до ужаса сдавленно и тихо. Медик даёт добро, а после сообщает, что позвонит и бабушке, ибо её номер есть и это представляется возможным. Женя тихонько соглашается, а затем просто опускает руку с телефоном, глядя пустым взглядом вперёд себя. Слезы уже стоят в горле, но воля им пока ещё не даётся, не время, не сейчас. Фигурист не засекает, сколько он так стоит, но по прошествии какого-то времени всё же покидает ванную, на негнущихся ногах направляется в прихожую, где с трудом справляется с кроссовками, после чего идёт в сторону столовой. Людей, благо, немного, так что достаточно быстро удаётся выбить взглядом наливающего чай Алексея Николаевича, расстояние до которого преодолевается молниеносно. Тренер удивляется такому резкому появлению ученика, так что звучит достаточно логичный вопрос: что случилось? - мне домой надо - еле различимо произносит молодой человек. Мишин удивляется, смотрит с заметным непониманием. - ты с дуба рухнул, Жень, у тебя произвольная сегодня, какое домой? - пожалуйста - это звучит совсем жалко, а в глазах встают хрусталики слез. - Женька, ну откатаешь произвольную и поедем домой с тобой - я не откатаю, не смогу, не получится - фигурист мотает головой, дескать, реально не получится, наваляюсь по полной и не выкатаю нихера - что-то дома случилось? - Алексей Николаевич, видимо, понимает в чем суть дела, так что вопрос звучит достаточно понятно для травмированного сознания, поэтому юноша отвечает относительно быстро - у меня мамы не стало. Ночью сегодня - к концу фразы голос и вовсе срывается на шёпот, а по щекам по полной программе льётся солёная жидкость. Русоволосый судорожно вытирает слезы, но они лишь продолжают литься сильнее, за что приходится простить прощения. - не надо, не извиняйся - советует Мишин, а когда понимает, что чет всё совсем плохо, то приобнимает ученика за плечи, отводя к тренерскому столу, ибо тот является ближайшим. Женя опускается на стул, сразу же закрывает красное лицо ладонями, прячется от всего и всех. Его похлопывают по плечу в поддерживающем жесте, треплют по волосам, только вот успокоиться это не позволяет. Юноша слышит голос Андрея, который интересуется у Алексея Николаевича что же стряслось, но получает ответ, что всё в норме и это просто нервное. Ну да, как же. Через какое-то время эмоций самую малость ослабевают, позволяя послушать тренера. - Женька, откатайся, пожалуйста, хотя бы как-нибудь. Я понимаю, что сложно, но просто хотя бы на лёд выйди сегодня, уже очень хорошо будет Парень согласно кивает, мол, я очень постараюсь, но ничего обещать не могу. К нему пододвигают чашку с чаем, звучит и тихое предложение поесть хотя бы чуть-чуть, но спортсмен отказывается. Его ж вывернет при первом удобном случае на фоне жуткого стресса. Алексей Николаевич не настаивает, говорит, что в таком случае можно подняться в номер и поваляться минут 40, если желание есть. Семененко соглашается, ибо только-только началось утро, а у него уже никаких сил. Тренер провожает до самой двери в комнату, а уже перед тем как отпустить парня отдохнуть, обнимает, похлопывает по спине и выражает соболезнования, после чего всё таки отпускает в номер. Женя без сил заваливается на кровать, рыдает лицом в подушку. Может ну нахер эту произвольную? Он ведь сам квоту заработал, имеет право распоряжаться ей сам. Просто есть риск опять опозориться, ибо нервы сдают, а принимать на себя ещё и хейт всей страны в и без того сложный период не особо хочется, по правде сказать...