Интроекция

      В комнате слабо шевелятся лёгкие шторы, пахнет благовониями, пол завален подушками, скинутыми с широкой кровати. На них лежит женщина. Красиво раскинув руки, она бездумно смотрит в потолок, а на горле расцветает алыми гибискусами рана.       Над женщиной, такой невесомой, в лёгких шелках и россыпи пшеничных волос, прикрывающих красивое тело, чернел высокий лесной эльф в кожаной броне. Он вытер клинок о рукав и вернул сталь в ножны. Яра увидела его лицо впервые в тот вечер. Молодое и узкое, в обрамлении гладко зачёсанных волос. Белесые глаза с прищуром, в которых будто бы и не было радужки, смотрели заинтересованно и насмешливо. Малышка полуэльфийка громко всхлипывала, икая от слёз. Её пугало это существо.

***

      — Адская бездна, что здесь произошло? — голос Шедоухарт доносится откуда-то сверху, словно из под толщи воды. Видение под веками чернеет и исчезает.       — Используй исцеляющие заклинания! — командует другой голос.       Яре нужно время, чтобы понять, чей это он. Кажется, друид-медведь Хальсин добрался до Рощи.       Нежные руки касаются груди, по телу распространяется энергия. Девушке больно. Сосуды и внутренности, окоченевшие и глухие к теплу, жжет и ломит от неожиданного жара.       — Нельзя, чтобы она сейчас пришла в себя! — вновь Хальсин. Удивительно, такой взволнованный голос, а знают они друг друга всего день.       Кто-то проводит рукой над её лицом.       — Тише-тише, — шепчет Гейл, и второе заклинание смешивается с исцеляющей жреческой магией.       Сознание вновь погружается в темноту. Теперь без сновидений и чувств.       Она лежала на каменном постаменте, такая слабая и маленькая. Совершенно незначительная. Если бы не Нетти — дворфка с микстурами и исцеляющими заклинаниями, порхающая вокруг Яры, — девчонка была больше похожа на агнца на жертвенном столе.       Минтара пришла, и чистосердечная Шедоухарт с тифлингами, Лаззель и колдуном выступили против них. Сквозь каменные двери друидского логова доносились звуки битвы. Астарион остался с Ярой. Вызвался сам, наверняка вызывая подозрения у всеведущей жрицы. Он надеялся объяснить всё девчонке прежде, чем та расскажет их группе поборников нравственности о маленьком грешке эльфа. Ну, или убить её раньше, чем это случится.       — Я ухожу к другим, — сказала наконец Нетти. — Всё возможное я сделала.       Астарион только кивнул, всё ещё стоя неподвижной статуей в нескольких метрах от бесчувственной Яры.       Дождался, пока жрица друидов скроется в переходах пещеры, унося за собой и звук шагов. Только после того, как вокруг зазвенела тишина, прерываемая звуками боя снаружи, мужчина подошёл к Яре.       Она выглядела спящей — спокойное лицо утратило остроту светлых, почти белых глаз, на бледной коже теперь ярче было видно руны, о которых девчонка не распространялась. Однако вампир не был слепым или глухим, Гейл подозрительно косился на исписанное лицо девчонки, как на что-то опасное. Да и сам мужчина видел, что руны не были просто татуировками и уходили дальше по шее, и расползались по всему телу, впивались глубоко под кожу, в мясо и сосуды. Астарион невольно потянулся к горлу. Накрыл две точки от укуса ладонью. Пульс ударился в пальцы, медленно и неохотно.       Эльф не смог подавить раздражённого вздоха, в смятении отстраняясь и отходя к стене. Он мог убить её. Должен был. Эта девчонка точно не будет держать язык за зубами, точно расскажет, и его, Астариона, пошлют к дьяволу. И то, в лучшем случае. Скорее же, на него накинуться все разом. Умирать в планы пока не входило.       Вампир кивнул своим мыслям. Да, он не смог сдержать своего голода. Он никогда не пил человеческую кровь и теперь понимал, почему хозяин запрещал. Кровь живого, мыслящего существа пьянила, давала власть и силы, не сравнимые с жиденькой кровью белок или крыс.       Астарион сжал кулаки до белёсых костяшек. Его дыхание срывалось, а еда, пусть даже слегка надпитая, беззащитно лежала рядом. Он вновь приблизился. Снедаемый неуверенностью, заглянул в спокойное личико. Можно подарить ей тихую, быструю смерть. Это даже милосердно! Скорее всего, после такой кровопотери полуэльфийка не выкарабкается.       Почти убедив себя, Астарион наклонился ближе, вдыхая запах волос и тёплой кожи. Замер. Девчонка не реагировала. Вампир открыл рот. И закрыл.       — Адово пламя! — в сердцах воскликнул он, отшатываясь от жертвы.       Ему хотелось рвать и метать, свалить с полок склянки чёртовой Нетти, разорвать в клочья пергаменты и свитки. Что с ним происходит?! Чего он боится?!       Тяжело дыша, мужчина подавил ещё один поток грязной ругани и развернулся к девчонке. Её, беззащитную, спящую, лежащую на каменном столе, будто готовую к употреблению, нельзя было убивать.       С паразитом в голове нужно было разобраться и, Астариону хоть не слишком нравилась компания, собранная Ярой, но он понимал, что один едва ли сможет найти средство. Всё еще со сбившимся дыханием, эльф подошёл ближе. И неожиданно увидел девчонку совсем по-другому.       Она была полезна. Принимала верные решения, сама того не замечая, оставляла последнее слово за собой, думала о выгоде, а не о пресловутой морали, что особенно нравилось мужчине. И при этом позволила ему выпить крови! Астарион сомневался, что кто-то ещё согласился бы стать бесплатным ужином для вампира.       Она ему нужна. Не надолго, конечно, пока они не доберутся до Врат Балдура, пока он не подчинит червя в голове, пока не сможет избавиться от хозяина. Она нужна, потому что, вопреки её молчаливости и отчуждённости, Шедоухарт, Гейл и даже Лаэзель к ней прислушивались. Она внушала уверенность в своей правоте, и ей было плевать на чужое одобрение. Она делала, что должно.       Астарион заулыбался своим мыслям. Он оставит её, пока что. Привяжет к себе, соблазнит и будет манипулировать, чтобы у девчонки даже мысли не возникло однажды предать его. Касадор держал Астариона и ему подобных, как развлечение. Неужели будет так несправедливо, если после двух веков рабства и подчинения, мужчина получит маленькое лакомство в награду?       «Лакомство» медленно открыло глаза. Радужка блеснула настоящей сталью, прежде чем Астарион успел отскочить в сторону. Удар пришёлся по носу, уже второй раз с их знакомства.       — Тебе так не нравится моя горбинка, я не понимаю? — не упустил возможности пошутить вампир, проверяя переносицу.       Но девушка не слышала:       — Ты чуть меня не убил! — рявкнула она, тряся ударенным кулаком. Она кое-как спустилась с постамента, опасно пошатнулась.       Астарион хотел было галантно придержать её, но вовремя заметил искры льда в ладони девушки и отступил.       — Но с тобой же всё в порядке! Мертвец не может похвастаться таким здоровьем, — он послал ей одну из своих обворожительных улыбок.       Сработало плохо. Яра тряхнула волосами, придерживаясь рукой за постамент, на котором лежала. На ней не было лица. Кожа совсем серая, колени подогнуты, трясётся как осиновый лист — она едва ли справится с сытым вампиром.       — В порядке? — девушку замутило, она погасила заклинание в руке, оперлась второй, тяжело дыша. На лбу выступила испарина, но разъяренно шипеть полуэльфийка не перестала.       — Хорошо, признаю! Ночью я слегка увлёкся, — он галантно поклонился. — Приношу свои извинения.       Яра, только вот казавшаяся на пороге обморока, вскинулась. Брови сдвинулись к переносице, Астарион понял, что его обаяние в такой ситуации абсолютно не работает.       — Послушай, я повёл себя не типично для... самого себя! — объясняться стало сложнее, слова на языке путались под гневным взглядом. — Но, клянусь, такого больше не повторится!       — Чего конкретно? — рявкнула Яра. — Укуса или трусливого бегства?       Она попыталась встать на ноги. Получилось с третьего раза.       — Ты даже не попытался мне помочь! Мог придумать какое угодно объяснение, чтобы не раскрывать своего вампиризма, но нет, — она громко рассмеялась, подобно злой колдунье из сказок, — было проще бросить меня умирать!       Астарион не понимал, куда может вставить слово, чтобы перебить поток обвинений, только открывал и закрывал рот, наблюдая как ослабевшая полуэльфийка делает неуверенные шаги в его сторону. Мужчина не боялся заклинаний — Яра сейчас бы и фокус показать не смогла, хотя пыталась, однако её упрямая злость вызывала некоторое опасение.       — Послушай, сытый вампир это грозное... — начал он, но закончить не успел.       — Ты трусливое ничтожество! — перебила девушка, пальцем тыкая в камзол эльфа на каждом слове. — Ты сволочь, Астарион!       — Прекрати истерить! — взорвался мужчина, больше не в силах как-то заговаривать зубы наглой девчонке. — Да, я не хотел, чтобы твоя подружка-жрица порвала меня на лоскуты с волшебником на пару!       — Трус, — тихо и зло выплюнула Яра.       Стало неприятно.       — Я просто думаю над последствиями своих действий и слов, — мрачно ответил мужчина.       Хотел звучать устрашающе, но девчонке было вопиюще плевать. До такой степени, что она даже не отвела взгляда, буравя в переносице вампира дыру.       — Это угроза, Астарион?       — Может быть, Яра, — не скрывая презрения, ответил мужчина.       «Нужно было прирезать её, когда была возможность», — заключил он, потянулся к кинжалу на поясе, но дотронуться не успел.       Неожиданно для обоих черви в головах зашевелились, тонкими щупальцами вытягивая мысли и эмоции. Глаза передёрнуло чёрной дымкой, словно вуалью накрыло. Астарион ощутил страх, животный, сковывающий тело, давящий на грудь двумя метрами земли и вдруг...       ...Увидел из глаз кого-то маленького.       Незнакомый лесной эльф присаживается перед ним на одно колено и касается подбородка. Пальцы эльфа шершавые, пахнущие железом и выделанной кожей, а глаза такие светлые, словно в них нет радужки. За ним видно, как из распоротого горла человеческой женщины, проститутки, судя по виду, струится кровь. Она медленно впитывается в лёгкое платье и разбросанные вокруг подушки. Хочется плакать, спрятать лицо в ладонях, но незнакомец поднимает его на руки и, бережно закутывая в одеяло, покидает комнату.       Яра коротко замахивается и пощёчиной выводит Астариона из своего сознания. Девушка не плачет, но в лихорадочно сухих глаза стоит столько горечи, что можно утопить Врата Балдура.       — Никогда. Больше. Так. Не делай, — чеканя каждое слово, приказала Яра.       — Я делаю это непроизвольно, как и ты, — возразил в свою защиту Астарион, растерянно потирая лоб. — Кажется, личинки не хотят, чтобы мы друг друга прирезали.       Девушка вдруг обмякла. От злобной бестии осталась только тень. Она покачнулась, грозясь завалиться на пол и разбить свою милую головушку. Вампир перехватил девушку за плечи автоматически. Довёл до постамента. Усадил. Яра не возражала. В глазах у неё стояла дымка — то ли от увиденных воспоминаний, то ли от усталости.       Астариону не нравилось видеть слабости. Он не мог принять своих, почему должен разбираться в чужих? Впрочем, когда он сел рядом на постамент, мужчину осенило. Девчонка, сгорбленная и уязвимая, наконец успокоилась, а значит, это шанс договориться.       — Я понимаю, я кругом виноват. Я не смог себя сдержать и не помог сразу...       — Струсил помогать, — вставила полуэльфийка.       — Да! Да, я струсил! — вспыхнул эльф, прежде чем успел подумать. Выдохнул, успокаивая себя. Смягчил тон голоса. — Не мог себя контролировать от голода.       — Давишь на жалость? — опять вставила Яра, очевидно чувствуя мрачное удовольствие, видя как бледный эльф сдерживается, чтобы не плюнуть на попытку извиниться.       — Я пытаюсь объяснить, — почти прорычал мужчина. — Ты первый человек, чью кровь я выпил. Я не слышал и не видел ничего, кроме твоего пульса и славной шейки. Такого больше не повторится.       Помолчали.       — Я... — начал Астарион, неожиданно пронзительно и искренне, даже для самого себя. — Мне не хотелось влезать в твои воспоминания. Вышло само. Прости.       — Я тоже смотрела твои, так что не за что извиняться, — девушка всё ещё злилась, но кричать и выплёвывать саркастичные фразочки перестала, однако эльф вопросительно взглянул на неё. Ему было интересно, что конкретно открыло его сознание. — Я видела, как ты выбираешься из могилы.       Астарион задумался. Неохотно и тяжело, подбирая слова гораздо тщательнее, чтобы этого не заметить, он продолжил:       — Я клянусь, что такого больше не повторится, — с трудом проговорил эльф и тут же сбивчиво пояснил. — Я про кровь, конечно, не про личинок. Их-то я контролировать не могу.       Поняв, что говорил много лишнего, Астарион замолчал.       — Я хотел сказать, — спустя мучительную минуту тишины, продолжил мужчина, — если ты позволишь мне пить твою кровь, я больше никогда не доведу до такого.       — А если не позволю, то убьёшь? — мрачно усмехнулась девушка.       Астарион вздохнул. Кто ж знал, что с Ярой так тяжело разговаривать больше двух минут.       — У тебя на удивление острый язык, — молчаливой девчонка нравилась вампиру больше. — Я не хотел тебе угрожать.       Девушка тяжело вздохнула и спустилась с постамента. Эльф поспешил помочь ей устоять на ногах, но пришедшая в себя полуэльфийка остановила руку и замерла. Колени у неё дрожали.       — Я никому не скажу, что ты такое, — твёрдо сказала Яра. — Но взамен ты не будешь пить кровь кого-то из нашего лагеря.       Астарион нетерпеливо топтался на месте и торопливо закивал. Он только сейчас заметил, что больше не слышит звуков битвы, только приглушенный голос Хальсина, распекающего свою заместительницу.       — Тогда я не смогу пить кровь наших врагов, — заметил Астарион.       Яра задумчиво покивала.       — Да. Я позволю тебе пить мою кровь.       Эльф просиял. Всё шло как нельзя лучше, девчонка заартачилась немного, но согласилась. Она, конечно, скалила свои мелкие зубы, как крыса, загнанная в угол, но всё равно пошла на поводу у «раскаявшегося» вампирского раба.       — Но, — она подняла на него льдистый взгляд. Такой чистый и холодный, что Астарион на миг решил, что ошибся, что это он угождает в ловушку, а девчонка ставит капканы. — Ты будешь делать это на моих условиях, а не когда вздумается, — жестко припечатала она и двинулась к выходу.       Шаги её были нетвёрдыми и покачивающимися, на миг она споткнулась совсем не так гордо и чуть не прочертила носом по каменному полу. Астарион подхватил её раньше и по-хозяйски приобнял за талию.       Он всё ещё был под впечатлением и ощущал слабое беспокойство. Вдруг Яра тоже ведёт свою игру, как он сам? Хотя зачем ей? Вампир посмотрел на девчонку снова — ослабевшая, всё ещё мертвецки бледная, растеряна, с некоторой показной брезгливостью принимающая свою слабость и цепляющаяся за его камзол. Она не знает его, не знает его господина. В чём смысл ей что-то придумывать?       Незаметно выдохнув, Астарион под протестующий вскрик подхватил девчонку на руки и заулыбался:       — Всё, что пожелаешь, душа моя.