тёплый

небо цвета глубочайших льдов прошивает крохотный самолёт, оставляя после себя длинную белую линию, похожую на нить. кричат чайки, пролетая мимо, а горячий песок омывает прохладная вода. Минхо опускает взгляд, закапывает пальцы ног и слегка проваливается у мягкого податливого мелководья. — если бы у меня ничего не было, — вдруг начинает он, — мог бы я надеяться, что ты будешь здесь? он не смотрит в глаза, словно боится увидеть в них свои сомнения. словно уверен, что им не заинтересованы, как человеком, а смотрят лишь на выгоду, которую из него можно извлечь. но единственная выгода — его порой неуместные шутки, когда он лежит рядом и касается бедра. его мягкий, словно округлый смех, когда он опускает голову и слегка покачивает ею, прячась за прядями челки. единственная выгода — ощущение его губ на коже шеи; его шепот, когда он сбивается с темпа, и щекотка от его волос, когда Минхо прижимается щекой к щеке. выгода — в запахе его парфюма с нотками цитруса, остающийся на одежде. в том, как Минхо открывается совершенно с другой стороны поздними ночами, когда никто не смотрит, и, перебирая пальцы чужой ладони, распахивает душу. он часто сомневается, но никогда об этом не говорит: предпочитает решать все в одиночку и лишь любит, как у него получается, даже если это не то, что написано в книгах и сыграно в фильмах. он признался об этом на рассвете, когда солнце будило небо. пальцами — по его ладони. Минхо слегка покачивается вбок, цепляет за руку и сплетает замочком, затем поворачивает голову и касается губами макушки. сказать ему... — даже если у тебя ничего не будет, кроме этого неба и песка, я останусь рядом. он приоткрывает глаза и склоняется, чтобы посмотреть в лицо. улыбается. шипят пенистые волны у щиколоток, а Минхо прищипывает губы и легонько прижимается грудью, повернувшись спиной к морю. а он сам не меньше моря, но ярче солнечного света, отражающегося от глади воды. а он сам порой такой же шумный, редко — холодный, но всегда — без исключений — мягкий, как эти волны у ног, как этот мокрый податливый песок, как этот теплый, но не жаркий день... как это небо, прошитое самолётом, и эта любовь, не преследующая выгоды. как поцелуи в тишине пустой комнаты для танцев. как поздние сообщения и японский пудинг... Минхо касается плеч, гладит по рукам ниже, к кистям, берет за кончики пальцев и, поднося к губам, целует костяшки. он вынуждает развернуться, меняясь местами: теперь он — на горячем песке, а не у пушистых волн. ловит взгляд на себе и делает шаг вперёд. к морю и любви без выгоды.