вулканический

он посмеётся, перекинет ногу на ногу и зажмет меж зубов запечатанную пачку сухариков. она так оглушительно-громко шуршит в серости застывшего подъезда, что ненароком хочется ткнуть Джисона локтем под дых, чтобы не шумел. здесь так пахнет пылью и прогорклыми дешёвыми сигаретами, что безмерно хочется уткнуться носом ему в плечо — а лучше в шею — и спрятаться от этого удушливого, терпкого аромата. — смотри, — говорит он, вытаскивая упаковку изо рта и кивком головы указывая на крохотный кусочек пробивающегося горизонта между панельных девятиэтажек. — солнце садится. да кому есть дело это этого солнца, до этого янтарного заката, до этого позолоченного неба... когда в волосах Джисона застревают слабые, погибающие лучики: они медью играют на его челке, линии носа и губ — так пленительно-чудесно, что и никакого пейзажа не нужно: самое прекрасное уже сидит рядом. он потянется за стеклянной бутылкой на тонком подоконнике узкого окна подъезда: она звонко донышком ударится о темно-зеленую стену, отзываясь на всю лестничную клетку. следом за ней соскользнут сухарики: никто их даже не поднимет, чтобы не спалиться в уединении на девятом этаже. слишком шумно. Джисон усмехнется, извинится, разом откроет бутылку и протянет попробовать. одна на двоих — на большее не досчитали мелочи — кажется намного романтичнее, чем гибнущее на краю земли солнце. — оно, правда, уже теплое, — улыбается он, — но все равно, может, попробуешь? так хочется подколоть его. пошутить над ним, как обычно все смеются: Джисон так любит гараж, что, кажется, пьет его уже вместо воды. но под последними лучами света его глаза цвета темного меда. и отчего-то кажется, что на вкус он такой же... медовый. придерживая бутылку у основания горлышка, приходится немного привстать, чтобы попробовать пиво на вкус. в нос ударяют пряные нотки имбиря, цитрусов, ненавязчивой сладости. Джисон внимательно наблюдает — он не даст выпить пол бутылки, как обычно бывает, — а затем притягивает гараж к себе. пробует, отворачиваясь к окну. — знаешь, я обязательно уеду отсюда, — говорит он приглушённо, слыша, как скрипит входная дверь внизу... следом — жужжание лифта. — и тебя заберу с собой. если хочешь. Джисон чуть склоняется, вполоборота повернувшись. он вроде как шутит, играет на эмоциях, но отчего-то становится совершенно невыносимо, когда аромат имбиря, лимона — меда — от его дыхания греет губы. солнце тонет за горизонтом. шуршание мастерки о тонкий ледяной подоконник — на черном рукаве остаётся след от пыли, — а затем — его вкус, его мягкость, его сбитый вздох. Джисон чуть поворачивает голову, пальцы — в волосы, сердце — в чужое, душу — нараспашку. ледяной дрожью обдает лопатки, пока в грудной клетке нестерпимо горячо. во рту остаётся пряный, с лёгкой горчинкой, вкус пива. и сладкий, с ароматом липы — меда.