Морские волны

____ Мучительные часы работы постепенно подходят к концу. Аля строго тормошит Александрит за рукав рубашки. Она уже успела задремать на подоконнике, видимо снова всю ночь потратив на свои исследования. Та подскакивает с удивленным лицом, словно опасаясь, что упустила самый важный момент, но, к своему счастью, облегченно выдыхает, видя, что на место потихоньку встают последние кусочки. Она поднимается, подходя ближе к кушетке. Хорошая подруга все также лежит без сознания и все также ослепляет из-за своего отсутствия пудры, но скоро это кончится. Наверняка, когда проснется будет удрученно ворчать как старушка: "Вы что, не могли собрать меня к тому времени, как солнце будет в зените?". Знала бы она, что нашли ее с самого утра, а вот сейчас время близится к закату. И пусть три самоцвета в помещении наполнены счастливым волнением, Рутил, что нашлась на середине работы и помогала собирать ее, ни капли не счастлива. Сейчас, когда вскоре все излечение будет окончено, она не находит себе места, пусть и до этого даже скучала по ней. Они нашли Падпараджу ранее, с треснутой рукой и отколотыми частями. Сколько бы она не собирала ее вновь и вновь - никаких изменений. Красный сапфир не просыпается ни при каких условиях, но если.. Если с возвращением Желтого Алмаза это и случится, то не повторится ли того, что было? Не заберет ли она ее смысл снова, стащив из-под носа в море? Хоть и прошло столько времени, медик несказанно зла на нее. Она бы хотела со стуком каблуков покинуть лазарет, небрежно сказав, чтобы те хорошо повеселились, но не может оставить Падпараджу так близко с этой.. С этим алмазом. Самоцвет раздраженно сжимает стик для нанесения клея в своих руках, когда видит, что Циркон потянулась за рядом стоящей пудрой. С упоением она распыляет ту по всему телу Желтого Алмаза, на ее лице даже стоит некоторое смущение от этого, но она продолжает и продолжает. А как учтиво Алек помогает девушке приподнять ее, чтобы пройтись белым порошком и по задней части ее тела. Просто бесит. - А когда она проснется? - Не знаю.. Может прямо сейчас, может чуть позже. - Положим ее на солнышко? Шутливо и активно спрашивает Аля, внимательно наблюдая за закрытыми веками "сестры". Будет ли она счастлива увидеть их всех разом? Наверняка мигом натянет широкую улыбку, со смущением заявляя, что не стоило собирать целую коллегию во время ее сборки. Ох, а знала бы она, сколько самоцветов сейчас на патрулировании, пусть и искренне хотели бы прийти. Наверняка скоро тоже подтянутся, резво прибежав к медпункту. Желли ведь любят и не зря, хорошая, мудрая и добрая, всегда поможет. Разве просто не замечательный самоцвет? Алмаз удивленно открывает рот, когда чужие глаза начинают дергаться. Циркон только успевает отстраниться с кисточкой в руках, как мигом роняет ее, тоже замечая это легкое подрагивание. Алек с осторожностью опускает "пациента" обратно, позволяя проснуться в чуть более удобном положении. Больная явно хмурится, видимо едва ли готовая к тому, чтобы быть снова в сознании.. А все рядом собравшиеся и затихают, глядя на нее. Только и ожидая момента, когда она снова будет здесь, с ними, они внимательно так внимательно наблюдают. И вот, медлительно и нерешительно, Желтый Алмаз открывает глаза. Прижмуриваясь, она пытается понять, что происходит вокруг. И хоть от нее ждали счастливой улыбки или, по крайней мере, привычного старческого ворчания, она практически вскрикивает от осознания. Резко та делает вдох со звуком, похожим на трагичный всхлип, а на лице ее застывает ужас, что приводит в ступор каждую из тех, кто ее ждал, в особенности Циркон.. Она ведь так старалась, чтобы вернуть ее, неужели она ни капли тому не рада? Может, просто напугана? Может, просыпалась в море, находясь в полу сознании, а сейчас просто растеряна от привычного медпункта? - Желли, привет.. Тихо произносит она с ласковой улыбкой, так надеясь, что напарница прямо сейчас рассыплется в словах благодарности, что просто улыбнется ей. Но Желли тупо смотрит на нее, глаза сияют мутной пенкой, ах, точно, она ведь потеряла часть тела, может просто забыла? Алек, что она знает дольше всех, подключается, надеясь, что к ней то доверия будет больше, а тем более, что подруга будет выглядеть чуть более спокойной. Она встревает прямо перед лицом девушки, чтобы обратить на себя ее внимание. Желли прикрывает рот и нос ладонями, продолжая отчаянно пятиться своими большими янтарными глазами. - Эй-эй, Желли, Желли, я Алек, ты же меня помнишь, не ври что Алму и Циркон забыла, не так уж много ты от тела потеряла. Шутливо произносит она, к своему удивлению не обнаруживая особой реакции. Алмаз все также упрямо молчит, но хотя бы подает признаки сознательности. Она глубоко вздыхает, наконец чуть расслабляя свои веки. С тихим скрипом она приподнимается на кушетке, опираясь на ладони. После и с пренебрежением оттягивает больничный халат, недолго осматривается вокруг, прежде чем в отчаянии уткнуться в свои руки с громким стуком. Это окончательно ставит в ступор тех, кто, казалось бы, ее так долго знал. Аля нерешительно и негромко, словно боясь испугать ее только больше, спрашивает: - Все хорошо? Но вместо ответов алмаз срывается на крик, что громко звучит по всему медпункту, эхом отдаваясь в остальной школе. В болезненной злости она бьет по кушетке с несколько раз, после и вовсе ударяет себя по голове. Это не приводит к каким-либо результатам, кроме громкого звука удара, она не может разбить себя сама, хоть и хотела бы. Циркон в страхе отшатывается от нее, еще никогда ее Желтый Алмаз не была такой. Никогда. - Зачем вы сделали это? Я просто хотела, чтобы все это кончилось! Ради чего? Я специально ушла туда, чтобы меня не трогали, даже Пад позволила мне! Зачем? Истерически вопрошает девушка. Все ее тело дрожит от переизбытка эмоций, от наполняющего его отчаяния и пронизывающей моральной боли. Она не была готова проснуться здесь, просто не была готова проснуться снова в целом. Окружение из близких ей самоцветов не утешает, а лишь угнетает сильнее. Ведь идя на такой отчаянный шаг, планировала ли она видеть их снова? Конечно нет, конечно же нет! Девушка сжимает свои волосы у корней, все больше впадая в безумие от реальности. Но Рутил в ответ на такое заявление даже подрывается со своего места, подходя ближе к кушетке. Заставляет Циркон сделать шаг вбок, практически разъяренная, она готова схватить Желтый Алмаз за руку, выкинуть ее с чертовой кушетки и просто разбить чем потяжелее. И все же, держит себя в руках, ограничиваясь только повышенными тонами, хоть и рука в черной перчатке порывается в ее сторону. - Пад позволила тебе, потому что все тебе позволить готова! На кой черт с собой ее взяла?! Откуда такая безответственность?! Ты просто могла подождать дольше, небось с Пад у тебя бы жизнь сразу засияла другими красками! - Пожалуйста, Рутил, не ругайся на Желли.. Тихо произносит Циркон, но кажется ее голос тут совсем не имеет значения. Даже сама Желталмаз не обращает на нее внимания. Отводит руки от лица, со злостью, с такой болью в глазах смотря на напарницу своей любви. Просто душераздирающе видеть ее такой, похожей на только пойманную медузу, что отчаянно не желает ютиться в маленькой миске вместо привычного озера. Она рьяно защищается, а сама выглядит так, как будто только что получила несколько стрел в самые болезненные точки. Она морщится, приоткрывает рот в желании сказать что-то, но быстро одерживает себя, вновь утыкаясь в свои руки. Пытаясь спрятаться от всего окружающего, пытаясь оказаться в бессознательном состоянии снова. Ее накатывает осознание: мало того, что она более не условно мертва, так наверняка и Падпараджа все еще в море. Единственное утешение в ее изнуряющей жизни, единственная, кого она так сильно любит, единственная, кем так сильно дорожит.. Вновь они были разлучены, вновь кто-то строго указывает, что быть им вместе нельзя и просто невозможно. И Желли бы могла смириться с этим, не будь взаимности, могла бы просто молча предаваться былым дням с ней, влюбленно и волнительно вздыхать, находясь рядом. Но Падпараджа тоже любит ее беспамятно, также сильно, также глубоко и тонко. В обстоятельствах их жизней это еще раняще, еще больнее. Потому и хотелось избавиться от всего, вечно во сне вспоминать то время, в которое они были так счастливы, неважно, по-детски балуясь или по-взрослому разговаривая. С Пад всегда было лучше, всегда было светлее и радостнее. Она была лучше и больше чем что-либо в мире. И вновь ее пытаются вернуться в суровую действительность, чужой громкий голос снова встречает ее: - Если есть что говорить, то говори! - Рутил, прекращай. Строго заявляет Александрит, руками закрывая Желли от той. По ее разъяренным глазам все так очевидно читается, что даже становится страшно за безопасность только собранного самоцвета, хоть и ее прочность выше. А вот и Алма, и Циркон, смотрят на нее, ожидая, скажет ли та что-нибудь. Напарница в желании наконец услышать свою разгадку, была ли та менее предпочтительна, Аля же - знать, насколько она была привязана к Падпарадже. И все все равно связано с ней, все упирается в нее. Вся жизнь Желли - Пад. Нет другого счастья в жизни, нет ничего лучше, чем она. Ничего не приносит того же удовольствия, ни в чем нет такого глубоко смысла, как в ней. И сейчас, по собственной глупости, по собственному эгоистичному желанию, она ее лишилась, также, как и всех своих напарниц. Она ненавидит себя так сильно, что была бы готова снова повторить то же самое, расколоть себя в море чем угодно на самые крохотные части, такие, что больше не смогут найти и собрать даже через миллионы веков. Она тихо и горестно, так больно практически шепчет, прикрываемая чужими руками: - Я бы никогда не стала тянуть за собой Пад. Она этого не заслуживает, она больше всего и всех, но.. Она сама настаивала на том, чтобы пойти со мной. Я сказала ей, что пойду одна, потому что хотела, чтобы она знала. Чтобы только она знала.. А она пошла со мной. Была со мной тогда. Прежде чем Рутил или кто-нибудь еще успевает сказать хоть слово, Алек склоняется к девушке. Также нежно и тихо, как и сама она говорит, спрашивает ее: - Почему ты так решила, Желли? И все же, их с Алей предположение было слишком отлично от реальности. Кажется, они так глубоко перестали задумываться о том, что подруга испытывает на самом деле. Позже Алек обязательно извинится перед ней за это. А пока в ответ Желли только вымученно стонет, поджимая ноги к себе. Так крепко, как только может, так отчаянно прячется от всех этих вопросов, не желая просто показать свою слабость, признать, что ей было горько и плохо все это время. Ведь так можно только с Падпараджей, только с ней.. - Эй, скажи мне, пожалуйста.. Мы все переживали из-за этого, все хотели знать. Александрит хочет быть с ней как можно более мягкой, но Рутил вновь вплетается в разговор. Она знает ответ на загадку, и если Желли это так стыдно, то она опозорит ее. Так сильно, чтобы она страдала также, как сама медик от утраты Пад. Месть - блюдо, которое подают холодным, и пускай эта разлучница вкусит ее сполна. Пускай подавится им, пускай мучается, пускай уничтожается морально еще сильнее чем сейчас. Она этого заслужила после того, что сделала. Нет, заслужила еще тогда, когда Падпараджа предпочла ее среди всех остальных. - Потому что все это время наш Желтый Алмаз не могла смириться с утратой напарниц, потому что была слишком слабой, чтобы выдерживать все дальше. Решила, что своеобразно закончить жизнь это ее лучший вариант. Вы рассчитывали не на ту. Разве я не права, Желли? Разве не ты была неженкой с самого начала? Кажется, Падпарадже не раз приходилось успокаивать тебя, когда ты истерила? Ах, точно, когда не получалось, ходила к ней плакаться, потому что с остальными смелости не хватало поговорить. Грубо так пользоваться чужой заботой, не думаешь? Я говорила Пад, что она слишком уж добра. В ответ на издевку Желли молчит. Ей бы хотелось сквозь пропасть провалиться прямо сейчас. Ее ночной кошмар сбылся. Все узнали о том, какая она на самом деле плохая, о том насколько ничего не стоит на самом деле. Рутил только ухмыляется про себя, предполагая, насколько больно ей это будет. Так и должно быть. Она бы прямо сейчас вышагала из лазарета, чтобы дополнить свои слова и отвергнув ее физически, но не может устоять перед тем, чтобы не понаблюдать за прекрасным шоу, что устроят ей эти трое. Особенно Циркон, что пугливо расширила свои глаза. Она словно не может принять этого, ее руки нервно подрагивают, а голос дрожит от очевидного отрицания: - Это правда, Желли? Она негромко задает ей этот вопрос, делая шаг назад. Услышать, что на самом деле Желли не всесильная и мудрая, не та, на кого всегда можно положиться и не думать самой.. Болезненно сложно. Одно дело слышать подобное от Рутил, а совсем другое.. Совсем другое то, что она не отрицает того рьяно, а только молчит на это, убивает еще больше. Это начинает злить. Самоцвет делает шаг вперед, мигом после этого убирая руки Алек с подруги. Она растерянно смотрит на эту драму, смотрит на то, как Циркон вынуждает и Желтый Алмаз отнять руки от себя. Их взгляды встречаются. Один, наполненный болезненной злостью за неоправданные ожидания, второй же.. Горький, отчаянный и уставший. Взгляд той, кто был полностью сломлен. Циркон вновь спрашивает ее: - Это правда? Желли просто не может выдержать этого, не может выдержать такого давления, но она сама виновата. Сама виновата, что не могла быть лучше, сама виновата, что не справлялась со всем, что ей давали. Она отводит свой взгляд в сторону, понимая что больше скрывать своей истинной натуры не выйдет. Она шепчет дрожащим голосом: - Правда. Я не сильная, на меня нельзя рассчитывать. Я просто хотела, чтобы все кончилось. Хотела, потому что я слабая. Она жмурит глаза, желая очнуться. Желая выйти из живого воплощения ее самого большого страха, но к сожалению, сколько бы она ни пыталась, ничего не выйдет. И даже Падпараджи не окажется рядом, чтобы поддержать ее, чтобы утешить. Она горько и нервно вздыхает снова, Падпараджа.. В отчаянии она продолжает шептать: - Я потеряла всех, кого любила. Теперь всех. Все мои напарницы по моей вине остались на луне. По моей же вине теперь Пад в море. Я любила Пад больше всего, она была для меня всем. Была единственной, кто был рядом и так хорошо знал меня. И я сама виновата в том, что теперь не смогу даже просто смотреть на нее. Это было моим единственным утешением, говорить с ней вот так. Скучать по ней вот так, думать о том, как мы раньше проводили время. Циркон, я давно не та, на кого можно полагаться. Собеседница хмурит брови, глаза наливаются яростью от разочарования, но все же, она не может не жалеть ее. Не может не испытывать к ней сочувствия прямо сейчас, ведь Желли все равно ей так дорога.. Но она предала ее, предала дважды. Сначала обманула, что всесильна и надежна, после - своей любовью к другой. Ее сердце только что было разбито той, из-за которой она была готова пожертвовать собой в любой момент, той, кого собирала несколько часов подряд в надежде, что она очнется. Кинув на нее свой последний взгляд, Циркон медлительно отдаляется, делая оглушающие шаги назад. Их звук быстро учащается, также и ее небольшая фигура стремительно отдаляется от медпункта все дальше и дальше. А Желли только виновато смотрит на свои руки, понимая, насколько же на самом деле ошиблась с самого начала. Лучше бы ее не было. Никогда не было. - Желли, ничего.. Она просто немножко расстроена. Мы ведь все хотели бы, чтобы ты была нашей старшей сестренкой. Как-то разочарованно произносит Алма. И хоть она напрямую того не говорит, Желли только по одной этой интонации может понять, что на самом деле вызвала к себе отвращение и разочарование. То, чего она так сильно боялась. То, из-за чего веками молчала, лишь бы ее любили, лишь бы всегда окружали самоцветы. И все ее страхи, все опасения, оказались не просто шальной фантазией тревожных инклюзий, а вполне реальным раскладом дел. Только сильнее добивает. Она ненавидит себя. Всегда ненавидела ровно с того момента, как потеряла Зеленый Алмаз. Из-за этой ненависти была столь скрытна, полностью убежденная в том, что стоит кому-нибудь узнать ее лучше, и те станут искренне ее презирать. Что разочаруются в ней, готовые принимать только фальшивую, улыбчивую и легкомысленную Желли. И она столько времени была той идеальной Желли, которую все и хотели видеть. Пока окончательно не сломалась. Пока в ней окончательно не осталось сил. Пока она просто не возжелала, чтобы все навсегда кончилось. Рутил только наблюдает за происходящим, за тем, как от Желли один за другим отворачиваются дорогие люди. И только Алек заставляет ее недовольно цокнуть языком. - Без разницы, кто и чего хотел. Желли, я тоже потеряла свою напарницу, и я тоже любила ее больше чем кого-либо. Я знаю, какого это, и это не слабость, это только доказывает твою любовь и привязанность к ним, и я удивлена, что ты смогла любить кого-то просто после Зеленого Алмаза, тем более после всех. И послушай.. Ты неправильно поняла, мы нашли и Пад тоже. Раньше тебя. Девушка резко вскидывает свою голову, перекидывая по комнате зайчики желтого цвета. Также, как и отблески солнца в темной комнате, эти слова - ее единственная надежда. Она пораженно смотрит на Алек так, словно прямо сейчас ждет, что она скажет, что пошутила или соврала, но та только делает шаг назад, протягивая руку девушке. Она не ждет от нее ответов, только хочет, чтобы она поднялась. И Желли с трудом делает это, опираясь на чужую руку. Практически падает с ног, только сейчас замечая, что одной из них нет. Она была слишком сосредоточена на своей боли, чтобы заметить это, чтобы вообще обратить внимание на состояние своего тела. Она в ужасе отбрасывается обратно на кушетку, смотря на нещадно расколотую часть себя. Покрытая некоторыми вмятинами и сколами, так некрасиво и грубо отрубленная, она больше совсем не выглядит как то, с чем можно жить. В ее глазах застывает кажется тот страх, который по определению самоцветы не должны испытывать.. И Алек только и может, что протянуть к ней руки в попытке чуть успокоить. - Эй, эй, не так страшно, можно жить, мы ведь можем найти материалы и восстановить ее, Желли, все хорошо, посмотри на меня. И хоть нашлась единственная, кто не собирается ненавидеть ее нефальшивую часть, Рутил с другого конца комнаты добивает. Дьявольским тоном настоящего мучителя она дополняет: - Ага, только навряд ли найдем Желтый Алмаз. Твой камень конечно не такой редкий, как у Падпараджи, и все же... Как думаешь, как удобно будет жить с конечностью из золота? Или чем-нибудь еще похожим на это? Наверняка просто мучительно, всегда будешь чувствовать, что это не твоя часть и не твоя нога. Представляешь, как сложно будет ходить? Ах, точно, твоя скорость.. Знаешь, определенно снизится. Не боишься стать бесполезной, Желтый Алмаз? Алек злобно хмурится Рутил в ответ. Даже если она на самом деле на нее зла, это не повод говорить такие ранящие вещи, особенно той, кого еле смогли вернуть в нормальное состояние. И Желли это в самом деле задевает. Она стала еще более отвратительной, чем была раньше. Теперь она не сможет принести пользу кому-нибудь хотя бы своей скоростью, теперь никогда не сможет быть той, кем была раньше, даже если сможет найти в себе силы. Она потеряла свою ногу, став теперь неполноценной не только морально, но и физически. И только подруга вырывает из этого бесконечного потока отчаяния. Алек берет девушку за руки, приподнимая ее вновь, позволяет полностью опереться на себя той частью тела, где не достает ноги. Она заставит Желли посмотреть на чертову Падпараджу, чего бы это не стоило. Потому что если это ее единственный смысл и единственная надежда, то она обязана ее увидеть, просто обязана. Терять подругу в пучине морских волн снова точно не хочется, даже если они смогут ее отыскать, то в следующий раз может не доставать и второй ноги, может головы, может вообще всего тела. Тогда Желли забудет больше, будет совсем неузнаваемо другой. Наверняка забудет и Алек, и Циркон, и Алму, вообще всех. И из этого смогло бы порадовать только то, что она забыла бы эти грубые слова Рутил и Циркон, эту невключенность Али, может хоть одну из бывших напарниц, что тяжким грузом оседают на ее плечах. И все же, оно того не стоит. Александрит делает шаг вместе с ней, стремительно уводя ту от чужих глаз. Не только от Алмы, что не соизволила и слова хорошего сказать "сестре", но и от Рутил, что только язвит и явно пытается сделать ей хуже. Вперед по коридору со стуком каблуков. Ее "кровать" все такая же, как и раньше. И стоит ей только показаться рядом, как Желтый Алмаз отстраняется от чужих рук, мигом вместе с тем падая на пол. Как мучительно на коленях пытаться доползти всего ничего, когда всю жизнь она была самой быстрой, когда всю жизнь ее ноги были бесспорным преимуществом, когда раньше она бы преодолела это расстояние наверняка за миллисекунды. Как унизительно быть настолько слабее чем раньше, и все же.. Все же, приподнявшись, стоя на коленях, она видит ее. Закатный свет снова играет с ее волосами, отражая тысячи оттенков красного, снова она также красива, как и всегда.. Ее длинные ресницы также ярко переливаются в лучах, а идеальная форма лица столь же чарующа. Только теперь на ней чертова пудра. После того, как она видела ее в море, хочется просто смыть это и как можно скорее, пока еще есть лучи, что станут изломлять ее прекрасное нутро, что вновь напомнит о том, что было между ними под водой. Хотя, и изменившееся выражение лица может.. Обычно Падпараджа всегда засыпала с легкой ухмылкой на губах, ее выражение было так спокойно, сейчас же.. Сейчас же на нем сияет горечь и сожаление, что так непривычно от нее видеть, пусть и спящей. Желли протягивает ладонь к ней, оставляя ту на холодной щеке. Про себя усмехается: на губах ни одного скола. Кажется, медик на самом деле постаралась над ее телом. А она бы, как и обычно.. Как и обычно сказала бы, что это лишнее, что не стоит пытаться собрать ее. . . . - Ну и на кой черт клей тратишь? Недоуменно вопрошает Пад, то и дело размахивая треснувшей рукой. Едва ли она повредилась, но Рутил упрямо станет собирать ее, чего бы это не стоило. И без разницы, что это возможно бесполезно, это ведь Пад. Желли просто неудобно мнется рядом, она знает, что возлюбленная треснула из-за нее. Кто же знал, что одно неловкое соприкосновение может привести к такому результату? И все же, она прячет свои отколотые кусочки под одеждой, чтобы медик слишком на нее не ругалась. Позже разберется с этим сама, опыт боев позволяет. Но в любом случае.. Это нежное касание до талии от нее практически свело с ума. И все равно, на боль, все равно на наличие осколков. Оно того стоило и будет стоить, сколько бы времени еще не прошло. - А что прикажешь делать с тобой? - Потом собрать, если получится меня вернуть к нормальной жизни. Все равно сейчас снова отключусь. И хоть она разговаривает с Рутил, с нежностью и некоторой хитростью смотрит только на Желли рядом. На Желли, что в ответ улыбается ей также, зная, в чем был их маленький секрет, из-за которого на самом деле образовались эти сколы. И сколько бы Рутил не спрашивала, они все равно упрямо будут молчать. Разве можно рассказывать другим самоцветам о том, что они ненормальные, которые так сильно хотят касаться друг друга? Конечно же нет, но.. Как воздержаться, когда голова мигом затуманивается просто от нахождения рядом друг с другом? - Не собираюсь. Даже если будешь спать, то в приличном виде. - Ооо, она всегда спит в неприличном виде. Подмечает Желли, посмеиваясь, чем заставляет Пад опустить взгляд на свои ноги и неловко улыбнуться в ответ. Кажется, любимая никогда не отстанет от несчастных чулков и расстегнутой рубашки. - Простите, госпожа Желтый Алмаз, в следующий раз постараюсь встретить вас в более приличном виде. ___ Желли с болью смотрит на девушку от новых воспоминаний. За время, что она была без сознания, тело кажется полностью отвыкло от такой душераздирающей боли, от этих ощущений, от того, как инклюзии бьются в отчаянии. Истошно кричат в мольбе о прекращении всех этих страданий, словно горят в ярком и безжалостном пламени. Но Желтый Алмаз знает - пока она будет жива, эти ощущения никогда ее не покинут. Пока она жива, она вынуждена до бесконечности страдать и мучаться так сильно. Так было всегда. А с той, кто является единственным бальзамом на душу, им никогда рядом не быть. От этой мысли уже мнимое сердце разрывается в клочья, обливаясь кровью и слезами. Можно ли испытывать столько боли и чистой любви одновременно? Она склоняет свою голову, молча подчиняясь этой девушке, перед которой так бессильна. Скорее даже не перед ней, а своей необъятной любовью. Кто же решил, что она должна быть такой замечательной и великолепной? Наверняка это просто злая шутка, нельзя самоцветов делать настолько чарующими и восхитительными.. Желли сползает на пол по стенке. Больше ничего не будет. Даже если Пад проснется снова, то их не оставят наедине. Не только потому что теперь они обе едва ли функционируют, но и из-за Рутил. Было бы глупо полагать, что после этих событий она позволит влюбленным быть вместе. А красный сапфир от нее зависима, зависима от ее решений и выводов, от того, что скажет и сделает она. И справиться с этим никак нельзя, нельзя просто послать ее и больше никак не взаимодействовать с ней. Только медик, работающий над этим годами, знает, как обрабатывать для нее камни, знает, какие подойдут.. Желли ведь отнюдь не такая умная. Даже если бы очень постаралась, то не смогла бы спрятать Падпараджу. Так только обрекла бы ее спать вечно, да и куда им бежать вдвоем? Вокруг только сплошная вода. - Видишь? Я не врала. Тихо говорит Алек издалека. Она не собирается жаться и давить своим близким нахождением, ей страшно от того, как Желли может отреагировать. Но то, как она ведет себя.. Смотреть на это больно. Больно видеть, как она ломается, как отчаянно не видит больше той же беззаботной радости даже в том, что ее раньше так сильно утешало. Кажется, последняя надежда на излечение ее морального дефекта погасла на ее глазах. - Хотя бы она тут.. Тихо говорит Желли, по крайней мере больше не чувствуя, как с каждой секундой истерия и паника накатывают с новой силой. Только волны боли, к которой она так привыкла при одном взгляде на нее. Приятная и успокаивающая энергетика Пад всегда была такой поразительной. Даже спящей она может молча утешить Желли одним своим существованием. - Рутил может ее собрать, ты ведь знаешь.. Желли, все будет хорошо. Просто не нужно так делать больше, пожалуйста. Ты можешь.. Мы ведь можем попросить Жад больше не утруждать тебя, даже когда сможем восстановить ногу. Хочешь работать со мной? Ну или с кем-нибудь еще, в общем просто.. Просто не в разведке, не с Циркон. Она давно начала работать с Рутил в медпункте, думаю не сильно скучает по патрулю. Только по тебе скучала. И я тоже. Она закусывает губу, произнося все это. Так надеется, что эти слова как-нибудь повлияют на подругу, но та только обращает свой взгляд на нее. На губах - измученная и печальная улыбка, что явно дается ей слишком сложно. - Спасибо. Я подумаю над этим. Ее глаза сияют отчаянием и пустотой, каких никогда раньше не было, и все становится ясно. Становится ясно, что она просто соврала, что наверняка ее совсем не воодушевляют эти идеи. Алек шумно вздыхает, смотря на то, как Желтый Алмаз вновь приподнимается, чтобы быть ближе к Падпарадже. Как снова протягивает к ней руки в нежных касаниях. После того, что случилось, ей уже все равно, что про нее подумают. Хочется просто хоть немного утешить себя нежностью с Пад, хочется просто хоть немного быть к ней ближе. Она уже так соскучилась, хоть и последними воспоминаниями были объятия и поцелуи. После этого незабываемого опыта просто невозможно думать о чем-то другом. - Ты ведь не подумаешь, да? - Подумаю, честно. Просто.. Дай мне сейчас немного побыть с Пад, хорошо? Алек кивает, хоть ее и не могут услышать, а после и растерянно повторяет жест согласия вслух: - Да, конечно. Я если что буду у себя, хорошо? Можешь прийти ко мне и.. Просто посидеть или можем поиграть в карты, если ты захочешь. - Угу. Ее ответ звучит так холодно и отстранено, так больно. И все же, подруга более не хочет ее беспокоить. Делает шаги вдаль от нее, надеясь, что Желли не подумает повторить того же, что и до ее пробуждения. Ах, нет. Она слишком волнуется об этом. По дороге она подхватывает и Алму, в итоге оставаясь на улице в том месте, где обзор шире всего. Теперь она может поговорить с Алмазом, да и в случае чего выловить Желли и остановить. Но та так и покорно сидит напротив возлюбленной, любуясь ею. Инклюзии больно бьются друг о друга в трепете и несказанном отчаянии. Ей печально просто смотреть на нее сейчас. - И снова все так, да, моя любовь? Моя душа, мое счастье.. Мой смысл. Я не хочу, чтобы так и дальше было. Ты ведь не станешь злиться, если я усну тут? Я просто.. Кажется так устала. Желли ласково проводит по ее щеке снова. Наклоняется чуть ближе, с тихим стуком оставляя поцелуй на чужих губах. Она была бы рада лечь рядом с ней, но.. Не может позволить себе такой вольности. Отстраняясь, она вновь садится, опираясь на стенки. Поджимает к себе ногу, устало прикрывая веки.. Она так устала, так сильно. Если бы Пад сейчас не спала.. Все ее мысли скатываются в тугой узел бесконтрольного беспокойства, одно совсем не может зацепиться за другое. Четкими образами стоит только их последняя встреча, на которой, как ей казалось, все решилось. И все же, она снова здесь, ее снова собрали.. И Падпараджа тоже тут. Это так больно. Веки становятся все тяжелее с каждой секундой, а голова кажется приобретает невыносимую тяжесть. Постепенно девушка опускает ее на свои руки, засыпая. Вероятно, она упадет на пол, но ей уже все равно. На все все равно. ___ - Желтый Алмаз, уходи. Строго заявляет медик, только закончив пересчитывать камни, найденные на пуповине. Ей изрядно надоело, что алмаз не делает ни шага в сторону от Падпараджи. И даже сейчас она просто игнорирует ее. Самоцвет, как и неделю назад, как будто и совсем не изменив своего положения, лежит на полу рядом с ней. Лицо полностью скрывают золотистые пряди, не отражающие никакого света. Чужая кровать практически полностью перекрывает его доступ к ней и лежать здесь для больной и не полностью набравшейся сил - чистое самоуничтожение. Рутил делает несколько шагов к ней, сверху вниз смотря на ту, кто раньше была одним из главных звеньев разведки. Одна из рода алмазов, уважаемый Желтый Алмаз.. Сейчас по ней и не скажешь, что когда-то она имела подобный статус. Валяется на полу словно мусор, никак не реагируя на проходящих мимо. Стоит ли упоминать, что и на Алек, и Алму она также никакого внимания не обращала? Это начинает бесить. Тем более, теперь тут так часто ошиваются все, кому только не лень. Вокруг красного сапфира стало слишком уж шумно. - Ты меня слушаешь? Я сказала подниматься и уходить. И снова молчание. Рутил бы даже стало бы как-то совестно, если бы дело не касалось Пад. Это непростительно, непростительно так забирать то, что принадлежит ей. Потому пускай Желли так и страдает. Но подальше от любимого смысла жизни. Медик присаживается на корточки, насильно приподнимая пряди волос с чужого лица. Золотые локоны податливо остаются где-то сзади, но она никак не реагирует.. Ее взгляд не сдвигается даже на миллиметр. Янтарные глаза пусто пялятся куда-то в пол, словно она и не в сознании. Медик ежится от некоторой смеси страха и отвращения. Пусть она и видела расколотых самоцветов тысячи раз, странно видеть ту, кто выглядит так, словно бы абсолютно не в сознании, хоть и ее тело в полном порядке. - Хватит лежать и жалеть себя, сделай хоть что-нибудь. Будь такой же дурой, какой и была раньше. Она поджимает губы, произнося это. Мигом заставляет взглянуть себя выше, вспомнить, из-за чего она злиться на Желли, прекратить жалеть ее. Небольшое красное свечение, что создается из-за яркого, падающего на Падпараджу света, встречает ее взгляд. И после она вновь опускает глаза, кажется чувствуя, что набралась достаточно злости, чтобы не сюсюкаться с ней, но.. Тусклый Желтый Алмаз в тени той, кто обычно никогда не пытался затмить ее. Кто просто стоял рядом, пока она без умолку болтала со всеми подряд, с особым трепетом поглядывая на нее. Сейчас же она сознательно словно прячется за Падпараджей от всего окружающего мира, больше не готовая показывать ему себя. И словно в дополнение, она закрывает свои глаза, одним этим жестом произнося: "я больше не готова и смотреть на него". Рутил нервно вздыхает, снова пытаясь привести ее в чувство словами. - Вообще-то Алек ждет тебя. Ты ведь знаешь, что она приходила. Ладно ты игнорируешь меня, но она что тебе сделала? Живи свою жизнь. Хватит тут лежать. - А ты живешь свою жизнь?.. Тихо и обессиленно спрашивает она, наконец подавая хоть какие-то признаки жизни. И только они заставляют медика снова разгневаться, в отрицании она подскакивает с корточек, чтобы морально возвышаться над Желли. Но та этого даже и не видит, просто не собираясь открывать глаза, чтобы видеть вообще хоть что-нибудь. - Что?! Она моя напарница, что еще мне прикажешь делать?! - Жить свою жизнь, как ты мне говоришь? Безразлично спрашивает она, устало вздыхая. И это безразличие и безэмоциональность раздражают только сильнее, как она вообще смеет вести себя так, как смеет говорить такие вещи? Медик с раздражение поправляет свои перчатки, вновь держа руки при себе, хоть и хотелось бы прямо сейчас хорошенько ударить по ней одним из инструментов для обработки камней. - Это другой случай. С твоей напарницей все нормально. Ах, да, только она отказалась от тебя. - Потому что я жалкая, я знаю. Можешь не напоминать. Просто попробуй собрать Пад снова, пожалуйста. Она прикусывает губы, когда произносит это и только сейчас на ее лицо возвращаются эмоции. Слабые и тихие, те, что она явно скрывает, и все же.. Даже по отчаянному изломлению тона на последнем предложении можно понять, что ей ни капли не все равно прямо сейчас. Что она все еще мучается и страдает, что все еще испытывает отчаяние и боль. Терзаемая противоречивыми чувствами, Рутил слушает эту просьбу. Она делает пару шагов от девушки, вставая перед своей пациенткой уже несколько веков. Медик глубоко вздыхает, стараясь себя успокоить. Нельзя со всей дури просто всовывать в нее камни, это может повредить чужое тело. Самоцвет все же оборачивается, медленно принимаясь за свою работу. Медленно вставляет минерал за минералом, по ее мнению, украшая девушку имплантами, по мнению лежащей рядом - порча. С тихим звуком они идеально входят. Рутил уже несколько веков никогда не ошибалась в размерах. И стоит последнему камню встать на место, как даже Желтый Алмаз приподнимается, устало глядя на свою любовь. Они молча наблюдают за ней с минуту, пытаясь уловить хотя бы малейшее движение век. Но.. Ничего не происходит. Губы Желли отчаянно подрагивают, и она сводит свои брови ко лбу. В вымаливающем тоне она обращается только к той, кто для нее - весь мир. - Ты мне очень нужна, пожалуйста.. И хоть она совсем тихо шепчет это, Рутил прекрасно понимает смысл этих слов. Она в отвращении морщится, ей так хочется просто оттолкнуть девушку прямо сейчас, но она продолжает пытаться сосредоточиться только на спящей. Может, мольба ее любви заставит ее подняться в этот раз? Но.. Проходит еще минута, две, три, четыре.. И все еще ничего. Желли в отчаянии, громко звеня своим телом, утыкается лбом в скрещенные на стенках руки. Медику только и остается тихо вытащить чужеродные минералы из ее тела. Как же ее инклюзии привередливы к подбору. - Твоя мольба ничего не решает, как видишь. Огорченно говорит она, словно и забывая всю свою обиду. Кажется, боль от того, что Пад снова не просыпается ярче чем злость. И ведь на самом деле, из всех самоцветов, Желли единственная, кто может понять ее в полной мере. Ведь испытывает такое же отчаяние каждый раз, когда сапфир не прерывается от вечного сна. - Я и не надеялась. Алмаз приподнимает свою голову, тихо протягивая руки к девушке. Может, если она снова коснется ее, то сможет магическим образом исцелить хотя бы на считанные секунды? Хотя бы чтобы.. Чтобы услышать от нее вновь "моя любовь". Хоть что-нибудь, что заставило бы Желли не желать вернуться в море так яро. И ведь теперь за ней все следят, не спуская глаз. Даже если бы она смогла пересилить себя и как-нибудь дойти до пучин вод даже без ноги, то была бы остановлена кем-нибудь из своих. Вот только от такого желания продолжать не появляется. Появилось бы, очнись Пад сейчас, но она все также только тихо дышит. Желли с нежностью гладит ее щеку, грустно улыбаясь от того, что хотя бы она может отдохнуть. А вот Рутил приходит в настоящее бешенство от таких жестов Желтого Алмаза. Она откидывает чужие руки в сторону, повышая свой голос: - Что ты делаешь?! Не думаешь о том, что можешь ее поцарапать? А Желли только печально усмехается, даже не обращая внимания на разъяренного медика. Она прекрасно понимает, что та ревнует, но.. Может ли устоять перед тем, чтобы погладить любимую, когда ей так плохо? Конечно нет.. - Я много раз касалась ее так и практически никогда не царапала. - Много раз?! В опечаленной злости вскрикивает она, понимая, что сама такой чести не была удостоена. Еще когда они были напарницами и Пад проводила намного большее время в сознании, ну.. На самом деле, тогда Рутил по детской глупости пыталась коснуться ее как-нибудь нежно. Но девушка только улыбалась, мягко отводя чужие ладони от себя. И тут оказывается, что чертова Желтый Алмаз опередила ее даже в этом?! Рутил хочет продолжить бить ее в самое сердце, ранить ее так сильно как только может, но.. Резко в ее голову забредает другая идея. Словно ошпаренная, она принимается садистски улыбаться. Последний камень она оставляет на подоконнике, решив повозиться с уборкой позже. Медик делает шаги прочь, что все также не заставляет Желли обращать внимания на других. Перед ее глазами только любимая Пад, которую она ласково гладит. . . . - У тебя нежные руки. - Ха-ха, у меня такие же руки, как и любого другого самоцвета, любовь моя. Подлизываешься? Она с некоторым ехидством задает этот вопрос, но не перестает ласково гладить яркие локоны. До Пад так приятно касаться. Словно бы вместе с этим тактильным взаимодействием, все спокойствие и умиротворение перетекают и в Желли, распространяясь по ее напряженному телу. Может, это самовнушение, но она в самом деле чувствует себя гораздо лучше после этого. - Неее. Ты просто вся нежная, понимаешь? Каждый раз так ластишься.. Очаровательная.. Восторженно шепчет она, смотря в глаза напротив. Ее взгляд такой родной и дорогой, как красиво янтарные глаза оранжевым сиянием переливается на солнце. Падпараджа рада проводить с ней время без других, когда никто не сможет помешать, несмотря ни на что. И все, же, видятся они все также редко.. Что говорить о личных встречах? Рутил кажется нравится просто мучать сапфир в попытках удержать ее в пределах своего медпункта, что теперь для той больше похож на тюрьму. - Пад, ты тоже очаровательная. Просто великолепная, превосходная. Поэтому и не могу не ластиться рядом с тобой, хочется просто коснуться тебя. С тобой дышать становится легче. - Мне тоже, Желли. Всегда. Она так четко говорит это с такой уверенной улыбкой, что от особого удовлетворения Желли широко улыбается. Хотелось бы ей просто прижаться к ней и никогда не отпустить больше. Отдать хоть свою жизненную энергию, хоть кусочек своего тела, да что угодно, лишь бы она была в сознании регулярно, лишь бы была с ней рядом так долго, как только возможно. И все, же, это все - несбыточные мечты. И с этим приходится просто мириться, ограничиваясь малым. Хотя с Падпараджей и малое становится многим. Настолько многим, что весь мир схлопывается до одной нее. До одного ее нежно-хитрого взгляда багровых глаз, до одного ее поглаживания по голове. Если бы Желли могла быть точно такой же твердости и вязкости, как и она.. Если бы. ___ Сегодня шаги в коридоре намного более тяжелые и шумные, чем обычно, но Желли все равно не обращает на это своего внимания. Она не передвигается со своего места вообще никоим образом, даже головы не вскидывает, чтобы понять, кто это может быть. Пришедшего итак из-за яркого беспокойства, это озадачивает еще сильнее. Он сосредотачивает взгляд на своей спутнице, что хочет ему что-то сказать. - О чем я и говорила, Адамант. И только сейчас Желли, под прядями своих волос, удивленно раскрывает глаза. И все же, в ее теле слишком мало сил, чтобы она могла подняться. Да и страх велик. Неужели теперь ее пришел отчитывать и мастер? Его дыхание теперь ощущается оглушающим, даже не ясно, как она сразу этого не заметила. А вокруг звучит шепот тех, кто видимо решил запрятаться где-то между колоннами, чтобы понаблюдать за выговором самого старшего самоцвета. Она жмурится, готовая отчаянно простонать, зная, что вполне возможно ее ожидает. И все же, физически все еще никак не реагирует. Может, если он подумает, что она спит, то будет возможность хотя бы на день отложить свое наказание за слабость? Отвратительная и плохая Желли, какая же плохая. Он пристально смотрит на девушку с пары секунд, прежде чем громко, кажется на всю школу, сказать: - Хорошо, я понял. Буду признателен, если все кроме Желли и Падпараджи не будут присутствовать при нашем разговоре. И я знаю, что здесь не только Рутил. Его строгий тон мигом заставляет Морганит вывалиться из-за колонны, вместе с тем и раскрыв местоположение остальных своих спутниц. Адамант смотрит на них глазами, не принимающими никакого сопротивления своему решению, и Алма, Гоше и Морга уж очень нервно ежатся, практически мигом стремясь сбежать в другую часть школы. Вслед за ними устремляется и Рутил, что так-то хотела посмотреть на это, но спорить не имеет желания. В любом случае, после она еще увидит только более сломленную Желли. И только Алек сомневается, смотря на подругу. Она вновь прикусывает свои губы, и почему она ничего так и не смогла сделать для Желли? Это так расстраивает.. Она вскидывает свой взгляд на мастера, с беспокойством и тихо прося его: - Не ругайте Желли, пожалуйста, она не виновата, ей просто плохо. - Я виновата. Сдавленно слышится от Желтого Алмаза, упирающейся лицом в пол. Она не понимает, зачем Александрит защищает ее, если на самом деле все более чем очевидно. И все же, она твердо сжимает свои кулаки, продолжая смотреть на Адаманта. Тот мягко улыбается самоцвету, кивая. Этот молчаливый жест согласия и мягкость на его лице успокаивают подругу. Та облегченно выдыхает и благодарно улыбается тому в ответ, после чего чувствует себя готовой уйти. В последний раз с волнением кидая взгляд на обессиленный алмаз, она тихо покидает их, не оставляя после себя ни слова. И только когда стук чужих каблуков полностью теряется в корпусе школы, мастер спускается на колени перед своей подопечной. Он не смеет трогать ее, не смеет повышать своего тона или проявлять хоть какой-то строгости. Он точно знает, что Желли не та, кто беспричинно бы стал поступать таким образом, а тем более, после излечения просто лежать рядом с Падпараджей, ничего не делая. Он горестно спрашивает ее: - Желли, поделись со мной тем, что случилось. - Я бы отказалась. Мастер, уходите, пожалуйста. Он вздыхает, проводя рукой по своим бровям. Кажется, после того, как малютка Желтый Алмаз выросла и перестала устраивать переполохи на всю школу, Адамант успел и забыть о том, насколько она упряма. И все же, ведь есть один способ заставить ее рассказать все. - Доложи мне, что происходит, Желтый Алмаз. Ее плечи сильно вздрагивают, и хоть наставнику хочется утешить несчастную, тот молчит, понимая, что это возможно единственный вариант. Желли из рода алмазов, что специализируется на разведке. Конечно, для нее слово "доложить" не пустой звук, а что-то, что говорит о неопровержимой важности ситуации. К тому ее приучила еще самая первая напарница. Она сжимается сильнее, тихо начиная: - Когда Падпараджа проснулась, мы наедине пошли прогуляться. Я сказала ей, что хотела бы уйти в море, потому что слишком устала. Я не рассчитывала на такой исход, и мне просто хотелось рассказать ей, но она настояла на том, что пойдет со мной. Мы зашли в море вместе. Падпараджа разбила меня, а сама потеряла сознание. После меня собрали. - Прямо сейчас, Желтый Алмаз. Девушка вздыхает, измученно и пусто смотря в пол. К ее собственному счастью, мастер не видит ее лица, как и кто-либо, кто проходит мимо. Можно тупо пялиться в пол сколько влезет, быть может, она бы хотела столкнуться с "дефектом" человеческой расы? Но из ее глаз вытекать абсолютно нечему, что делает это абсолютно невозможным. Желли все молчит, не зная, что конкретно ему сказать. В итоге, наконец открывает рот, решив также сухо изложить факты, не вдаваясь в подробности своих чувств. - Я лежу рядом с Падпараджей.. Некоторое время, извините, я не могу сказать точно. Ничего не делаю и не приношу никакой пользы, поднимаю шум в школе и раздражаю Рутил. Мне жаль, мастер. Но даже если мне искренне жаль, то я не могу начать делать что-нибудь. Простите. - Из-за чего? И почему ты решила пойти в море с Падпараджей? Он боится услышать ответов, и все же, раз самоцвет игнорирует даже Александрит, Алмаз и Циркон то кто еще сможет разобраться с этим? Сейчас и вовсе вокруг стоит глухая тишина. Только спящая и едва ли функционирующий Желтый Алмаз напротив него. - Я пошла в море с Падпараджей, потому что.. Она вздыхает, не желая делиться такими вещами с наставником. И все же, не может отказаться от той правды, которую он требует сейчас. Доложить.. Даже если она стала бесполезной патрульной, не имеет никакого права поступать как самый младший самоцвет. - Я устала. Мне больше ничего не хотелось. Только чтобы все кончилось. Мне не хотелось бы, чтобы лунарианцы забирали меня, поэтому море. Будь это кто-нибудь еще, я бы отказалась идти с ним, но.. Я отношусь к Падпарадже по-другому. И сейчас я не могу ничего делать, потому что устала и ничего не хочу. Мастер, я больше не вижу смысла в чем-то. Единственное, что радовало меня - Пад. Но чем старше мы становились, тем реже она просыпалась, тем меньше ее было в моей жизни. Я бы прождала еще целую вечность, как бы мне больно ни было, но сама она больше не хочет этого. Больше не хочет ждать. Падпараджа устала от отношения Рутил, устала от того, что просыпается всего на ничего. И думаю.. Жалеет меня. Простите. И все же, хоть она и собиралась сказать все сухо, не выдерживает. Выдает практически все с потрохами, сохраняя только секрет об отчаянной любви и тех касаниях друг к другу в море. Желли морщится от отвращения, она слишком болтлива. Слишком много сказала, слишком.. Она не должна была. И все же, ее инклюзии так больно спотыкаются друг от друга в отчаянии, а не страхе. Ей больнее и печальнее не от того, что она сказала это, а от того, что это чистая правда, просто то, как все есть и как на самом деле обстоят дела. Когда она сжимается вновь, окончательно становясь такой крохотной и закрытой, как и в первый день своего появления, Адамант резко вздыхает. В его голове складывается пазл, в котором его ошибка, вековая ошибка, так ярко зияет. Тогда.. . . . - Я хочу быть в паре с Желтым Алмазом, Рутил зануда! Грубо и резво выдает Падпараджа, что, к удивлению, стала чуть активнее чем раньше. Вместе с их дружбой с Желли, она явно начала вести себя иначе, что ставит даже в недоумение. Халтурщица и лентяйка вместе с ответственной и трудолюбивой патрульной. Эта пара вызывает недоумение не только у Адаманта, но и у остальных самоцветов более чем. И вот, сейчас красноволосая так категорично ему это заявляет, пока Рутил только растерянно оглядывается, то на нее, то на него. - Мастер, что вы мне с ней прикажете делать?! Он крайне убежден в своих решениях, в том, что то распределение партнеров, что есть сейчас наиболее верное. Разве оба алмаза не должны стоять в одной паре? Тем более, Зеленый Алмаз всегда может устаканить уж больно шабутную Желли, что на месте ни секунды не сидится. А вот Падпараджа наверняка начнет баловаться вместе с ней, забывая о работе.. - Нет, Падпараджа, ты стоишь в паре с Рутил. Она цокает языком и так показательно закатывает глаза, что Адамант даже посмеивается. И все же, эта парочка достаточно смешная. Что только взять те случаи, когда творили они что-нибудь вместе, а раскаивалась только Желли, неловко смотря в пол. Что же Пад? Своенравно задирала голову, словно ничего и не произошло. И была готова признать свою часть вины только если понимала, что иначе вся ответственность перетечет на Желтый Алмаз. - Вы ведь можете общаться с Желтым Алмазом и вне разведки, так? Спокойно спрашивает он, в ответ на что самоцвет только недовольно угукает. Ее напарница, стоящая рядом, сурово хмурит брови, повышенным тоном донося до нее: - Вот и не надо жаловаться! Вы с Желли все в щепки разнесете, забыла, какой вы кавардак последний раз в медпункте устроили?! И только сейчас красный сапфир приподнимает голову, натягивая на лицо хитро-довольную улыбку. Она скрещивает свои руки на груди, в гордости задирая подбородок, словно это было самым большим подвигом в ее жизни. И какими же были их мотивы? Да черт их знает конечно же. - Не забыла. Ехидно произносит она, делая шаги из комнаты. Рутил уносится за ней, кажется продолжая ругаться, но Адамант рад тому, что по крайней мере своенравный самоцвет не стала дальше проявлять своего упрямства, кажется смирившись с тем, чтобы просто дружить с Желтым Алмазом вне патруля. ___ И только сейчас он начинает осознавать, как глубоко ошибся тогда, ограничивая и без того малое время так привязанных друг к другу. И все же, в попытке хоть немного оправдать себя, он спрашивает: - Относишься к Падпарадже как? И только сейчас ее голос приобретает светлые и теплые окраски, кажется на ее лице застывает совсем слабая улыбка. Она закрывает глаза, вспоминая кажется каждую из встреч, что к сожалению оканчивалась печальным образом. И хоть это разрывает мнимое сердце, она практически шепчет, словно боясь, что хоть кто-нибудь подслушает это честное признание. - Падпараджа для меня самая лучшая. Я дорожу ею больше всех. Каждое мое воспоминание с ней - самое ценное и дорогое, я всю жизнь просто мечтала быть рядом с ней. Так близко, как только возможно. И все же, мы всегда порознь. И сейчас она снова спит. Мастер, я просто хочу быть ближе к той, кого люблю. Не заставляйте меня уходить от нее хоть раз, пожалуйста. Я знаю, что Рутил ненавидит меня за это, что хочет, чтобы я ушла, но.. Пад бы не отказалась. Я знаю, что она не отказалась бы.. Если бы она любила Рутил, а не меня, то не пошла бы со мной в море. Этот ответ.. Не опровергает его ошибки, а только ее подтверждает. Возможно, он своими руками сломал самую старшую из своих самоцветов, что пережила больше всего утрат. Ему казалось, что она отлично ладила с каждой из своих напарниц, но кажется всегда в ее инклюзиях ярче и сильнее всего сохранялась одна только Падпараджа. Он горько вздыхает, осознавая, что вероятно больше ничего хорошего не сможет для нее сделать. Что вероятно Желтый Алмаз более не способна ни к жизни, ни тем более к каким-либо делам. С горькой тяжестью на душе он смотрит на нее, принимая только одно для себя решение. Безмолвно Адамант приподнимает такой хрупкий в его руках алмаз, что кажется истончил себя бесконечным страданием. Она вздрагивает, наконец встречаясь глазами с мастером. Он не улыбается, но и не хмурится, только печально смотрит в пустые янтарные глаза, что так сильно утратили свой детский и радостный блеск искреннего счастья. И только сейчас он начал понимать, что все это время самая старшая из самоцветов делала вид, что с ней все в порядке. Все это время.. Вновь и вновь он сравнивает ее поведение тогда и сейчас. Ему казалось, что она изменилась так сильно со взрослением, но кажется, это переформирование было вызвано отнюдь не им. Не им, а глубокой, беспамятной скорбью и тоской по тем, кем она дорожила. И сейчас, капля за каплей, в стакане ее терпения и силы воли больше не осталось места. Он поднимается вместе с ней с пола, заставляя девушку жмурится от солнечного света, что теперь кажется слишком ярким. Инклюзии моментально принимаются впитывать его энергию, так долго не получавшие нормального питания. Желли чувствует себя виноватой за то, что что-то все еще напитывает ее силами. И все же, она превозмогает себя, чтобы с недоумением уставиться на Адаманта. - Что вы делаете? Пожалуйста, мастер, не заставляйте меня уходить.. Больно и так трагично произносит она, боязливо окатывая глаза. Только сейчас в ней появились настоящие и яркие эмоции от перспективы разлуки с Падпараджей. Только не это, только не снова.. И хоть она уже готова отчаянно умолять его, лишь бы остаться здесь, к ее удивлению ее не уносят далеко далеко от нее.. С совсем тихим стуком, так негромко, он укладывает ее рядом с любимым красным сапфиром. Инклюзии мигом успокаиваются, переставая поднимать шум и панику, также как и она замолкает. Только тихий вздох удивления и восхищения доносится от нее, когда она смотрит на ее любовь столь близко. С болью наставник улыбается, наблюдая за Желтым Алмазом сейчас. Покорно опуская голову, так открыто признавая свою вину, он тихо начинает: - Желтый Алмаз, Падпараджа, я совершил ошибку по отношению к вам. Простите, что тогда я не позволил вам быть в паре. Он удрученно вздыхает, стягивая свои губы в более широкой улыбке. Янтарные глаза внимательно наблюдают за ним, что уже стало непривычным за весь их диалог. - Вам обеим пора отдохнуть. Его голос нежным эхом проносится по всему зданию. И Желли раньше быть может и стала бы препираться этим словам, может и вновь отказалась бы, даже если бы сам мастер просил ее об этом, но сейчас.. Измученная, окончательно сломленная, она лишь вновь переводит взгляд на Падпараджу. Она едва заметно дышит, очаровывая ее только этим вновь. Она прекрасна и великолепна, настолько, что находиться так близко к ней ощущается как что-то фантастическое, как то счастье, которое она так давно забыла. Тихо, совсем незаметно Желли касается ее ладони кончиками своих пальцев, прикрывая глаза. Она рядом так успокаивает, успокаивает так сильно, что ее начинает клонить в глубокий сон.. Так быстро ее сознание начинает отключаться. Перед глазами проносится вся жизнь до, все те воспоминания, что она так бережно хранила день за днем, стараясь ни одного не упустить. Последним в калейдоскопе остается их первая встреча с Пад. Тот момент, когда и началась вся бескрайняя любовь. Оно настолько яркое, словно она вновь всего лишь маленький самоцвет, недавно обнаруженный на пуповине, словно правда оказалась в прошлом. Но в этот раз события развиваются иначе, в ее фантазии Пад кидается на нее с объятиями. Она поразительно мягка, а из глаз ее течет соленая и обжигающе горячая вода. Они не разбиваются от касания друг к другу, лишь дарят мягкое тепло, поражающее каждую клетку тела изнутри. Желли чувствует, как такая же странная вода стекает по ее щекам, со странным вкусом оставаясь во рту. Что такое вкус? Она не знает. В странной и яркой сказке она целует Пад снова, также, как и в глубинах воды. Без стука, без посторонних звуков или боли. На губах остается только нежность и трепет, что заставляет ее крупно вздрогнуть от новизны ощущений. Прежде чем сознание полностью покидает ее, усталыми губами она безмолвно шепчет: "Я люблю тебя" Адамант, только что сложивший руки в мольбе, опускает те и горько смотрит на них обеих. Сжавшаяся и лежащая на боку Желли с грубо отколотой ногой, рядом со спящей Падпараджей с ее природным дефектом. Он сам поспособствовал тому, чтобы все окончилось именно так. Если бы Падпараджа была здорова, а он не был бы таким глупым, то обе они были бы счастливы. Он оказался не самым лучшим наставником, верно? А то исправление ошибки, что он дал им сейчас, не выглядит как лучшее из всех возможных решений. Адамант глубоко вздыхает, в скорби сводя свои брови друг к другу. - Больше вас никто не потревожит. Заключительно произносит он, делая шаги из помещения. А солнце только раскидывает свои закатные лучи и, словно не осознавая происходящего, играет с волосами обеих девушек. Вновь оно создает красивый градиент, что в полном смешении похож на сияющий оранжевый цвет. Больше их инклюзии не беспокоятся и не пытаются напитаться энергией. Больше в них нет боли от совместных воспоминаний, больше нет вовсе каких-либо чувств. Больше они не дышат. Больше они обе никогда не увидят снов и друг друга. Все закончено. ___