Последний шанс на спасение

      Ветер городской, ветер прибрежный и ветер морской соединяются в каком-то неразделимом вихре, сплетаются в причудливом предсмертном танце, с утроенной силой вгрызаются в прибрежный камень. Насквозь пронзают пустынные улочки, хаотично изгибающиеся под разными углами. По ночам Лос-Анджелес становится как никогда противоречивым: тихие порывы ветра соединяются воедино с воем полицейских машин.                     Сейчас это прекрасно находит отклик в душе фигуристки, которая сползает вдоль перил своего домика, что располагался почти на берегу Тихого океана. В ее душе то же самое: спокойствие объединяется с громким сигналов всех атрибутов с пометкой «Опасность!». Неделя тишины, инициатором которой была она, будто бы не давала ответов на главный вопрос: «Чего ты сама хочешь, Ален?»                     — Чего я хочу? — она заливисто смеется, откидывая голову, — Как же мне все это надоело! Как же мне надоела ты, блядская Щербакова! Как же мне надоели все эти игры! Хочешь знать ответ? — она достает телефон, открывая чат с лучшей подругой.                     «Вот сначала вернись в Америку без хвоста и заинтересованности в новой девушке, тогда и делай такие предложения».                     Ветер ласкал ее лицо, развеивая кудрявые белокурые волосы. Она немного жалеет о резкости ответа, который откладывала несколько дней, но ничего уже не может с этим сделать. Аня прочитала.                     «Встретишь завтра в 12:00 в аэропорту?»                     Взгляд чемпионки мира цепляется за фото, которое было отправлено Щербаковой несколько дней назад. Фото не четкое, но она точно знает этого парня.                     ________              Валиева с мрачным взглядом оглядывает свою комнату в московской квартире, не ощущая ни капли спокойствия. Будто вся ее реальная настоящая жизнь осталась в небольшой американской квартирке. Он осталась там, где она оттолкнула Сашу от себя, предоставив себе возможность ковырять психологическую травму. Возможно, не одну. Там, на льду дворца «Хрустальный», она на доли минут забыла о том, что с ней случилось, поддавшись неистовому порыву своей любви к фигурному катанию. Там же она перестала вдруг бояться прикосновений к себе, идущих от чужих людей.                     Можно ли считать Щербакову чужой, если она буквально спасла ее жизнь в момент полнейшего отчаяния, когда его голос шептал слова, наполненные пошлости, ее лучшей подруге.                     — Посмотри на себя, — шепчет Камила себе, встав перед зеркалом, — Все, что ты можешь, это вызывать желание тебя трахать. Как это сделал он, как это могла бы сделать она. И ты ни разу не боялась, признайся. Просто ты жалкая, как и он. Жалкий трахал жалкую, а она не хотела. — наспех схватив телефон, она набирает номер психолога, продолжая рассматривать себя в зеркало. Шорты, грудь прикрытая топом, распущенные волосы.       — Я думала, что наша работа окончена.       — Ты как-то сказала, что ты лесбиянка. Почему же, когда у тебя была возможность, ты не использовала ее, чтобы взять меня? Тебе противно? — Камила перевела фронтальную камеру, представ перед Щербаковой в зеркале.       — Что ты от меня хочешь? Я психолог, а не лесбиянка, трахающая всех девушек. К чему этот вопрос? — Анна отвела взгляд от тела, которое рассматривала еще два часа с особым интересом, восхищаясь им.       — Я противна?       — Нет.       — Почему нет, тогда? Приезжай, возьми это тело, раз оно тебе понравилось.                     Щербакова проклинает себя за свои же игры. Нет, она никогда прежде не была заинтересована в своих клиентах, просто Камила была той, о ком часто беспокоилась Косторная. Она к ней относилась с особым интересом, ведь просила сама Алена. После и правда, Валиева стала ей интересна, но не настолько глубоко, чтобы размышлять о сексе. И то, что произошло с ними в Москве, эти контакты личного характера — это проблема. Анна готова была себя держать в пределах разумного, выявив основную проблему девушки — ей нравится быть жертвой. Сначала психолог думала о возможности виктимного поведения у Камилы, но сейчас она смотрит на нее по-другому. Жертва несправедливости жизни из-за фигурного катания, жертва насилия. Изучая внимательно дело и прежнюю жизнь Камилы, а также некоторые воспоминания Алены, Аня поняла, что после травмы на Камилу свалилось огромное внимание: жалость, признание в любви, вера в лучшее.                     Когда случилось изнасилование, она все это получила в полном объеме от Трусовой, а в Москве уже от Щербаковой. И тут же получила холод и равнодушие.                     Аня задумалась над предложением девушки.                     — Если я приеду, ты и правда мне отдашься? Или скажешь, что я тебя насильно взяла?       — Я хочу тебя.       — Прилетай в Америку, обсудим. А пока мне надо ехать в аэропорт. До свидания!                     Отказ. Второй отказ за один вечер.                     _________                            — Доброе утро!       — Уже день.       — Спасибо, что встретила.       — Я рассказала Саше.       — Не хочу думать об этом. Я устала от чужих проблем.       — Начнешь решать свои?       — Я вернулась. Где ответ?       — Аня…       — Хватит! — девушка срывается на крик, оглушая тишину салона автомобиля, — Хватит, пожалуйста… Я устала от твоей беготни. Я хочу домой.       — К тебе или ко мне?       — Хотелось бы к нам.       — Аня…       — Заткнись, Косторная!