Клише на клише.

- Что? Бросаешь меня? Одного? – Сан возмущенно мяукал, повиснув на Ёсане словно коала на ветвях, и умолял старшего коллегу не покидать его. Последние три дня Сан почти не спал из-за нервов и всепоглощающего страха, не расслабляясь ни на минуту. Он постоянно отвлекался на переписки с матерью и отцом на случай, если Хонджун появится, чем раздражал Уёна. После их перемирия Чон стал вести себя так странно, что порою становилось некомфортно находиться рядом с ним. По всей видимости стресс от ссоры повлиял и на него, потому Сану становилось еще паршивее на душе. Иногда Уён снова становился любящим бойфрендом: уделял Сану как можно больше внимания, ластился и болтал с ним как прежде, но иногда обращался растерянным и раздражительным, излишне эмоциональным и… сложным. Прежде его не волновало присутствие Ёсана в квартире, однако сейчас он при каждой возможности старался вытурить охранника из дома. И Кана это начинало настораживать куда больше, чем Чхве. О, Сан с его вынужденными отчетами Киму полностью выпал из реальности, совершенно не замечая очевидных вещей. И если бы он только мог включить голову и посмотреть незатуманенным взглядом на то, что происходило с его возлюбленным. - Эм... Да? Поеду к сестре, проведаю на пару часов и поговорю с ее лечащим врачом, – скрещивает на груди руки Ёсан, пока молодой наследник был занят готовкой на кухне. Даже в коридоре была слышна музыка из его наушников, и поэтому Кан говорил громче. – Всего на пол дня. Вроде три месяца без меня работал и отлично, или вы до сих пор в ссоре? Уён странно себя ведет, и мне это не нравится. На всякий случай проверяй его зрачки. - Зачем? – немного заторможено отвечает Чхве, хлопая глазками. Только спустя пару мыслительных процессов до Сана доходит, и он с серьезным видом хмурится. – Ты уверен? Я постоянно таскаюсь рядом, и… - И? В тот раз мне понадобилось время, чтобы заметить. А я годами жил с человеком, который без дозы не ложился спать. Опыт наблюдений есть, к тому же… - Кан на миг замолкает, обращая внимание на Чона позади них, - любое подозрение не возникает просто так. Лучше перестраховаться и впарить ему какой-нибудь тест. Психологический фактор тоже сработает. С этими словами Ёсан накидывает на себя куртку и ретируется из квартиры прочь, оставляя Сана наедине с новыми переживаниями. Меньше всего ему сейчас хотелось думать, что Уён вновь вернулся к «хмурому». Даже сама мысль о том, что Чон опять встал на кривую дорожку, заставляла руки испуганно дрожать, а режущий каждую клеточку тела ужас пройтись волнами вдоль всего сердца. Он на грани. Сан в самом деле на грани между нервным срывом и безумием. Голова пухла вместе с глазами, и послушав совет Ёсана, Чхве торопливо надвигается на возлюбленного, оттягивая наушник из его уха и тут же обхватывая смуглое личико его лисёнка в чашу из ладоней. Зрачки узкие, взгляд удивленный. И Сан облегченно вздыхает, от усталости обвивая руками Уёна. Тот обнимает охранника в ответ так крепко, и в то же время нежно, что хочется разрыдаться ему в плечо. - Ты чего? До сих пор из-за ссоры переживаешь? - Не знаю, может из-за погоды настроение скачет? Осеннее депрессивное обострение? Реветь целыми днями хочется, - Сан только крепче прижимает к себе возлюбленного, и Уён обвивает его шею руками, а пальцами забирается в отросшие волосы. Бедняга, он чувствовал, что с Саном не все в порядке, и он явно о чем-то ужасно беспокоился, не в силах даже сомкнуть глаз. И больше всего Уён боялся, что Сан может «догадываться» о нем. На мгновение в голове наследника проскакивает мысль о том, что Сану стоило бы расслабиться с «дополнительной» помощью, и выкинуть из головы все дурные переживания хотя бы на несколько минут, но тут же откидывает эту идею. Он что, с ума сошел сам? Пальцы Чхве забираются под ткань вязанного кардигана с длинным рукавом, и молодой хореограф млеет от теплых рук. То, что нужно. Ему ужасно холодно. - Сан-и? – он немного хрипло шепчет куда-то в плечо охранника, и Сан шмыгает носом. - М? - Люблю тебя. Если отчасти дело во мне, то не стоит беспокоиться. Я в самом деле больше не злюсь, а еще… возможно грудинка немного подгорает, - ему приходится нехотя выбраться из горячих объятий, дабы проверить готовность мяса, и как только Уён переворачивает кусочки, Сан укладывает голову ему на плечо и снова устраивает свои руки на его талии. – Может мы сходим куда-нибудь? Развеемся? В кино или бар? Или на шоппинг? Посмотрим для тебя хорошую куртку или пальто? - А может просто останемся дома? Приготовим что-нибудь особенное вместе и, не знаю, поиграем в приставку? Дождь льет, - он отмазывается как ребенок, который ужасно не хотел в школу, но к его счастью Уён решает поддержать выбор любимого. Сан знал, что за ними слежка – он много раз замечал людей Хонджуна возле их дома и работы Чона, и каждый раз был вынужден отписываться о положении наследника. Право, не будь Ёсана рядышком, Чхве сошел бы с ума от страха, ибо пока с ними ошивался этот безобидный с виду доберман, головорезы не решались даже подойти ближе. Интересно, заметил ли их Кан? Знает ли о них Чонхо? В самом деле голова шла кругом. До самого вечера влюбленная пара просидела за играми, устроившись на диване с джойстиками в руках, пока за окном лил дождь, а небо заволокли тучи. Вместе с Уёном его страхи и волнения уходили на второй план, и впервые ему удалось хоть немного расслабиться, пока Чон отбивал его атаки и возмущенно визжал на ухо, что Чхве его надувает. Однако с каждой минутой их игра из веселой и ненапряженной стала превращаться в какое-то яростное соревнование, и когда Уён проигрывает матч, он резко толкает Сана от себя и грубо бранится, подходя к консоли и тут же отключая ее от сети. Все ему не нравится, и все его ужасно злит! И от такой реакции Сан, право, теряется. Вены на шее Чона вздулись от злости, а сам он пинает кресло и уходит в спальню. Первая мысль – обиделся. А вторая в его голове звучит голосом Ёсана, и Чхве поджимает губы и лезет в телефон на поиски подсказок гугла касательно поведения наркоманов. И чем больше строчек он читает, тем скорее на глаза накатывают слезы. Наплевав на сомнения, Чхве срочно пишет Ёсану о тесте на запрещенные вещества, а сам убегает к Уёну. - Что ты делаешь? – он забегает в ванную комнату, где наследник словно мусорный енот копошился в аптечке в поисках каких-то таблеток. - А на что похоже? Ищу свои лекарства, - язвит брюнет, тут же переворачивая коробку с блистерами на пол и отсортировывая таблетки по назначениям. Его трясло, лицо посерело, а руки дрожали. И Сан глядит на тот чертов пластырь на кисти мужчины, появившийся из-за пореза. И сердце явно намекает ему, что Чон лжет. – Блять, как же херово! – с воем Уён хватается за волосы и ложится на пол в позу эмбриона, впиваясь пальцами в кожу головы и скуля, словно побитая псина. А у охранника в самом деле понемногу начинают сдавать нервы. - Я вызываю неотложку. - Зачем? - И ты еще спрашиваешь?! Ломает, да? – его отчаянная ухмылка звучит с какой-то издевкой, но Уёну настолько погано, что он даже игнорирует слова возлюбленного. Он с трудом поднимается на ноги, трясясь словно осиновый лист на ветру, и начинает судорожно раздеваться, при этом делая такое злобное и раздраженное лицо, что это даже выглядит комичным. Сан бы и помог, но он весь цепенеет от непонимания, от чувства растерянности, и из глаз градом начинают литься слезы, когда Уён забирается под кипяток и пытается расчесать свои плечи. Вода настолько горячая, что Сан немного обжигает ладони. В попытке облегчить озноб, Чон набирает ванну, и тогда же хватает за руку возлюбленного, поднимая на него полные слез глаза. Слова так и застревают в горле вместе с криками, вместе с разочарованием и ненавистью к себе. Он облажался. Он облажался настолько, что мысли о последствиях вводят его в неописуемый ужас. И к горлу подступает тошнота, и огромных трудов ему стоит подняться на ноги и повернуть тело к раковине, чтобы все съеденное вышло именно туда. Со стороны коридора раздается звон, оповещающий о гостях, и через мгновение в ванной материализуется перепуганный до чертиков Ёсан. И как только он видит склонившегося над раковиной Уёна, он так и оседает на полу среди сброшенных вещей. А ведь Уён клялся ему… И горечь разочарования вместе с болью настигает его в тот же миг, когда Чон прячется под горячую воду снова и вновь возвращается к расчесыванию ноющей кожи. - Собирай его вещи, мы едем в поместье. Я разберусь с Уёном, а потом позвоню Чонхо, - утирая накатившие на глаза слезы, Кан отпихивает Сана в сторонку и уходит на кухню за водой. Сан напоминал потерянного в песочнице маленького ребенка, которому мама приказала собрать игрушки, а сама давным-давно ушла. И он напуганный бегал по этой песочнице, собирал какие-то формочки, лопаточки… Так странно, сколько бы Чхве не копался в одежде любимого, он не находил никаких следов запрещенного препарата. Только после ему приходит в голову воспользоваться поднимающим механизмом их кровати, и среди полок с бельем Сану на глаза попадаются шприцы и медицинский мусор в виде пластырей, ваты, упаковок и того злополучного зип-пакета с остатками белой пыли на стенках. В детстве его пугали рассказами о наркотиках, оттого героин для Чхве был равен самому жуткому и опасному яду в мире, с которым даже черная мамба не стояла рядом! Отец всегда говорил, что даже одного раза хватит, чтобы подсесть на иглу и умереть от передозировки! Что наркоманов видно сразу, и что они за сутки превращаются в ходячий труп, их руки покрываются язвами, а ноги отказывают и гниют. Но как долго Чон принимал этот белый яд? День? Два? Месяц? Сан лишь раз оставил его без присмотра, когда уехал к родителям, и неужели Чон воспользовался этим моментом, чтобы купить наркотики? Чем дольше Чхве об этом задумывался, чем громче выл Уён, чем чаще звучали его рвотные позывы, тем ближе Сан подступал к черте. Если бы только он оставался в своей бойцовой яме… Если бы только он никогда не соглашался на предложение Чонхо, не велся на красивое личико Ёсана и возможность заработать, не подставляя свою рожу! Если бы только…! Если бы тогда он не влюбился в Уёна до беспамятства! Очухивается молодой телохранитель в поместье. Всю дорогу он провел в прострации, придерживая отключившегося от снотворного Уёна, чтобы тот не запрокинул голову назад, и его не стошнило. А теперь стоял и слушал крики Чонхо, глядя в пол пустыми глазами, в то время как их семейный врач обследовал Чона под присмотром Ёсана. И его убитый голос, и мольба избавить его от боли, чтобы он поскорее выключился, окончательно добивает Чхве. Он никогда еще не видел Уёна таким уязвленным, таким измученным и заплаканным. И Сан понимает, что это конец. И он падает обессиленный на колени перед начальством и все теми же опустошенными глазами смотрит в пол. - Я сдаюсь. Господин Чхве, я… Я больше так не могу. Мою семью взяли в заложники, моих мать и отца убьют в любой момент, а вместе с ними еще уйму невинных детей. Если я не буду сливать информацию о… - на середине своих слов Сан начинает задыхаться, и это не отпускающее его сдавливающее чувство страха вновь накатывает волной, и Чонхо испуганно хватает парня за плечи и пытается как-то успокоить. Заставить дышать, но Сану не удается сделать даже малейший вдох, будто бы легкие сами выталкивали воздух из себя! С губ слетает только тихий хрип, и лишь с помощью доктора им удается привести телохранителя в чувства. - Кто? О какой информации идет речь, Сан? – стискивает зубы Чонхо, и Сан выдает все, что только может. О долгах, покрытых Хонджуном, о том, что он преследует Уёна и ходит за ним по пятам, что именно он тогда был в ресторане, на парковке которого Чхве и сбил руки в кровь перед камерами. И об убийстве брата Сонхва, о каждой мелочи, которая только приходила на ум. - Он не оставит меня. Не оставит мою семью, он убьет их. А если не доберется, то убьет детей, которых учит мой отец. Которых учил я. Их семьи, и мы все погрязнем в этой чреде убийств, все они лягут на наши плечи. Ему нужен Уён, он нужен ему живым и невредимым, - Сан почти выкрикивает все это, давясь хрипом и воздухом, пока Чонхо и сам пребывает в растерянности. В растерянности и ярости. - Господин О, никуда не отходите. Ёсан, оставайся в комнате и смотри за средним Господином, - Чонхо хватает Сана за шкирку как котенка и уволакивает прочь из спальни, тяжелым шагом ступая по коридору. У него самого сейчас сдадут нервы от всей этой вереницы абсолютного дерьма! Если с зависимостью Уёна еще можно было справиться, отправив его в реабилитационный центр на несколько месяцев, то вот ситуация с Саном выбила его из колеи. Будь на его месте другой сотрудник, Чхве бы погнал его в шею и закрыл глаза на последствия, в конце концов, и без него умирают. Он и сам избавлялся от таких же людей с семьями по приказам отца, какое вообще ему дело теперь? На кону сохранность жизней, за которые он нес ответственность, разумеется они будут в приоритете, а родители Сана ему совершенно чужие люди. И какие-то дети из их школы боевых искусств... и что дальше? Но его черствое сердце не может не болеть при виде потерянного и загнанного в угол абсолютной безысходности Сана. - Я поговорю с людьми Госпожи Сон, и отправлю вас в Ульсан. Там тоже есть реабилитационные центры, и те территории закрыты для других группировок. Я постараюсь обеспечить тебе и твоим родителям защиту, но я не могу гарантировать ее детям из вашей школы. Но сначала... - спустившись на нижний этаж, Чонхо уверенным шагом ринулся к дверям спальни одного из сотрудников, и стал настойчиво колотить по дереву. Спустя минуту оттуда показался заспанный Сонхва, и стоит ему разлепить глаза, как он замечает бледного словно смерть Сана, по лицу которого лились слезы. И у старшего все сжимается комом в груди. - Ким Хонджун, знакомое имя? А? - от тона Чхве Сонхва не менее растерянно начинает хлопать глазками в недоумении, пока Чонхо постепенно закипает. - Твой старый знакомый, верно? Кто он? Его род деятельности? Насколько широко его влияние в Сеуле и округе? Что ты о нем знаешь? Теперь бледнеет Пак. Он ищет объяснений у Сана, и этого измученного взгляда вполне хватает, чтобы понять - он выбрал новых жертв, и Сан оказался в их числе. - Наркоторговец. Поставляет и производит тонны запрещенных веществ. Уверен, Господин Сон знаком с ним, - казалась, даже Сонхва был напуган. Он берет ладони Сана в свои и старается согреть их, пока Сан балансирует между новыми паническими атаками и истерикой. - Раньше он сидел в Инчхоне. Его еще называли "Черным Пиратом". - Это у его людей песочные часы на предплечье? - вопрошает Чхве, и Сонхва кивает. Тогда неудивительно, что Минги его знает. Пучхон и отделял Инчхон от Сеула, и поэтому помощь Сона тут как ни кстати необходима. - Блять, сучий выродок, сидел бы и дальше в своем порту не лез в чужой город. За такое...- внезапно Чонхо замолкает, когда на верхних этажах слышится истошный вопль, от которого Сана вновь накрывает. И среди криков можно было различить имя главы охраны. Все трое мгновенно покидают цоколь и бегут на шум, когда Чонхо буквально влетает в тело и врезается в стену, отбросив крикуна на добрые пару метров. - Чонхо, там Уён...! Уён он...! - по округленным глазам Ёсана становится понятно, что его целиком поглотила паника. И как только Сонхва окидывает в полутьме дома его фигуру, то замечает кровь на руках и футболке. - Там Господин О...! - из нечленораздельных криков сложно уловить хоть что-то внятное, и когда компания из охранников добирается до спальни, они застают их семейного доктора, склонившегося над Чоном. Тот усиленно вдавливал раз за разом ладони в его грудину, оказывая реанимацию, но самое страшное, что попадается на глаза Сану - перемотанные жгутами окровавленные руки и залитый алым пол.