Клише на клише.

Сегодняшнее утро выдалось восхитительно омерзительным для Сана. Спал он плохо, поэтому любой шорох мог прервать его пребывание в сонном царстве. Хотелось верить, что наутро возлюбленный будет готов к мирным переговорам, но в ночи Уён прислал ему сообщение, чтобы Чхве не приходил, поскольку на мероприятие по случаю открытия клуба с ним поедет Ёсан. И эти строки словно ножом по сердцу ранили Сана. В попытке написать что-то хореографу, Сан думал обо всякой ерунде, но в итоге ни на какие сообщения Уён не ответил. Ни на рабочие, ни на извинения и слова любви. И Чхве окончательно впал в уныние. Вечеринка будет только завтрашним вечером, а сегодня парню снова выделили выходной, и большую часть времени он провалялся в постели в ожидании сообщений. Он пытался дозвониться до Уёна, но тот не брал трубки, и продолжал игнорировать обидчика. В самом деле - сам виноват. Вчера ему казалось, что Уён пускай и злится, но готов на примирение, однако же сегодня он вел себя так, словно решил вычеркнуть Чхве из своей жизни без возможности разговора. Боже, если бы Сан только мог исправить то, что натворил! До сих пор он не понимал, отчего сорвался на эту глупейшую ссору, и буквально возненавидел себя за то, что ранил Уёна. Как... как вообще он додумался поднять настолько болезненную для него тему и упрекнуть? Конченный кретин! В своем унынии Сан томится до самого вечера, пока его не начинает тошнить от нервов, поэтому он собирает часть вещей и, распрощавшись с родителями, садится в такси до пентхауса. А ведь даже закрытый долг не радовал его. Привычный код из нескольких цифр на электронном замке открывает дверь в роскошные апартаменты, и в коридоре Чхве встречает Ёсана в свободной футболке и офисных штанах. Кан выглядит немного помятым, и судя по бутылкам у двери, кто-то очень хорошо провел вечер. Или очень плохо, если приглядеться к недовольству на лице коллеги. Пускай вчера у Сана мозги полностью отключились, сегодня ему кое-как удалось их запустить, и поэтому перед возвращением домой Чхве оббегал все цветочные магазины в районе в поисках подсолнухов. Он знал, что Уёну нравились эти цветы, поэтому решил немного сгладить углы, да и получать по лицу ими не так больно, как шипами роз. - Он в ванной, дверь открыта, - помешивая что-то в стакане промычал Ёсан и сел куда-то на пол, а потом лег - последствия похмелья. Сан же быстро разулся и с корзинкой свежих цветов поспешил в санузел, когда обратил внимание на распахнутую дверь. Мера предосторожности? Уён сидел в ванной, обхватив колени руками и тихонько сопя, пока шум воды заглушал его плач. Он не сразу заметил Сана, а как только поднял голову, то из темных красных глаз полились слезы. - Я сказал, чтобы ты не приходил, - его голос хриплый и ужасно уставший, а у Сана все внутри сжимается от боли за то, что он стал виной этих слез. - Как я мог? - сглатывает телохранитель. - Мне нужно было прийти сюда еще вчерашним вечером. - Тебе не нужно было приходить сюда вообще больше никогда, - Уён дрожит, обнимая колени, и отводит взгляд, явно не желая говорить с Саном. - Не боишься подхватить ВИЧ? Я же грязный наркоман, который портит всем жизнь своей зависимостью. Будешь ходить со мной по притонам? - Уён-и... - Отъебись! - Сана окатывают водой, на что он лишь грустно ставит на борт широкой ванны цветы и потихоньку раздевается до нижнего белья и футболки. - Не отъебусь, - совершенно наплевав на попытки Уёна сопротивляться, Чхве залезает в ванную и устраивается позади Чона, обвивая его руками за талию и обнимая как можно крепче. И хореограф брыкается, воет, бранится, едва не роняя корзину, пока его не пробивает на новые обессиленные рыдания. - Как ты мог?! Перед своей матерью?! За что? Я не понимаю, за что ты унизил меня так? Я...- он едва не задыхается от слез, пока Сан целует его плечи, - чем я заслужил это обращение?! Разве я не был добр к тебе? Разве не заботился? Ты... ты конченный мудак! Ты...! Как ты мог, Сан? Перед своей мамой, понимаешь, перед ней устроил истерику и стал тыкать носом в мои старые ошибки, которые до сих пор убивают! Как я могу доверять тебе после такого? Мне... мне казалось, что ты иного мнения, но звучал так, словно я последний кусок дерьма и гнилая мразь, наживающаяся на людях! Что я сделал, чтобы ты вот так крыл меня перед своей мамой? Что она теперь подумает?! - Уён вырывает свои руки и закрывает ими лицо, давясь рыданиями и дрожа всем телом. А Сан едва сдерживает слезы сам и поднимается с места, чем внезапно прекращает истерику возлюбленного. Уён тут же опасливо глядит на то, как Сан выходит из воды, до ужаса перепуганный тем, что Чхве действительно может уйти! Но тот возвращается в воду, сев напротив Уёна. Он без слов берет его руки, убирая от лица и притягивая к себе так, чтобы можно было коснуться сгибов локтей, полных шрамов и рубцов. И каждый из них Сан мягко зацеловывает. Бугорки под кожей, старые раны, каждый он покрывает поцелуями, а затем оглаживает пальцами, тяжело вздыхая. - Ты самый лучший человек из всех, кого я знаю, - тихо хрипит он, - я поступил как последняя мразь, недостойная твоей любви и заботы. Мама... когда ты ушел, она сама огрела меня сковородой за цирк, что я устроил и сказала, что не ожидала от своего сына подобной грязи. Она разозлилась и стала переживать о тебе, велела вымаливать твое прощение на коленях. - Боится, что работу потеряешь? - Нет, что позорю семью и ее воспитание, она никогда не учила меня быть мудаком. - Ого, в кого же ты такой? - фыркает Чон, отворачиваясь и переводя взгляд на цветы. Такие красивые, в самый раз для осени. - Отбили голову, пока я продавал тело, - хмыкает телохранитель, касаясь кончиками пальцев шрамов. - Если я тебя сейчас уволю, вернешься в свою яму? - Сан ожидает подобной реакции, и лишь вздыхает, не отпуская чужих рук. - Нет, отец договорился со знакомыми и решил нашу проблему, так что... устроюсь в кафе и в свободные дни буду бегать за тобой хвостиком и пробираться через охрану. У меня, знаешь, связи в вашем доме, а еще я знаю твой адрес и все пароли. - Даже если я начну встречаться с кем-то, кто будет любить меня и уважать? - Чон презрительно хмыкает, не прекращая смотреть на свои цветы. - Тогда я буду следить за вами и портить каждое свидание, отпугну всех конкурентов, пока ты снова в меня не влюбишься. - О, я больше не влюблюсь в человека, который попрекает меня семьей, где я вырос. Знаешь, один бывший назвал моих родственников бандитами, что наживаются на загнанных в угол бедняках. Заставляют выплачивать кучу денег... - Уже бывший? - Он стал им сразу, как только выдал это. Хотелось прибить его к черту за эти слова. Неблагодарный урод, а ведь эти бандиты прекрасно относились к нему! - он закатывает глаза, а потом все же переводит взгляд на Сана и забирает у него руки, не желая больше касаться его. - Как глупо, ты совершенно не стал исключением. Прежде я встречался с парнями из очень бедных семей, вел себя скромно, не пытался их задеть или что-то в этом духе, но им все равно ужасно нравилось тыкать меня носом в то, насколько я богат по сравнению с ними. Что не знаю цен на какие-то вещи, услуги. Как пользоваться моими подарками - так это сразу любовь, а стоит только намекнуть на их достаток, так я сразу избалованный и не знаю цену деньгам. - Тогда почему ты не встречаешься с теми, у кого достаток больше твоего? - Потому что они еще хуже, - на какое-то время Чон замолкает и шмыгает носом, немного сползая в воде, - долго тут торчать еще собираешься? - Пока ты меня не простишь. - С какой стати? - С такой, что ты любишь меня, а я хочу исправить ошибку, которую совершил. - Почему ты просто не можешь оставить меня в покое? - Уён уже воет от усталости и поднимает смуглую ногу, упираясь ступней в чужую шею, как вдруг Сан касается гладкой кожи и поддается ближе, оставляя на лодыжке поцелуй. - Потому что прежде я никогда не встречал таких удивительных, добрых и искренних людей. Настолько, чтобы мне хватило недели влюбиться до беспамятства. Знаешь, еще пару месяцев назад я был уверен, что никогда не буду плакать из-за отношений, и вот я тут, опухший и бледный. Чон Уён, я ни за что не отпущу тебя из своей жизни! Это... может прозвучать ужасно, но я рад, что бился все это время на ринге, и что Чонхо взял меня к себе на работу, - Сан сглатывает, снова чувствуя тошноту от бьющего ключом волнения, как вдруг замечает, что Уён поглаживает пальцами лепестки цветов. - И что я встретил тебя. Сан поддается ближе на свой страх и риск, закидывая ноги парня к себе на бедра и упираясь руками в борта по обе стороны от шеи Чона. - Что мне сделать, чтобы ты простил меня? Но Уён молчит. Его гнев и обида потихоньку затихают, пока он смотрит на цветы и тяжело вздыхает. Сан... полный идиот, Чон понял это при их первой встрече. Красивый, странный и отчего-то наивный, когда влюбляется. Он еще совсем молод и легко поддается эмоциям, так и не разобравшись в проблеме, чем может ранить, и все же он осознал вчерашнюю ошибку сразу. Начал написывать возлюбленному в надежде помириться. Он не давил на свою точку зрения, не пытался убедить Уёна в том, что это он виноват в случившемся. Сан ужасно нервничал сам, и явно больше, чем обиженный Уён. Он оставил столько сообщений и звонков...! И... то, как он целовал уродливые шрамы на руках возлюбленного, ничуть не брезгуя и не заставляя Уёна стыдиться. Все это понемногу умасливало обиженного наследника. - Сан, если еще хоть раз ты упрекнешь меня в зависимости или родительском доходе, это будет наш последний разговор. И больше ты меня не увидишь, - оттолкнув парня от себя подальше, Уён выходит из воды и оборачивает вокруг бедер полотенце, свободными руками хватая корзинку. - И спишь ты сегодня в гостиной. И завтра тоже. И обмякнув в прохладной воде, Чхве облегченно вздыхает и впервые за два дня расслабляется. Его все еще гложет это неприятное чувство после ссоры, и поэтому он быстро выбирается из ванной и бежит к комнате возлюбленного, едва не шлепнувшись из-за мокрых следов на паркете. Он протискивается в дверь и хватает Уёна за талию, отчего брюнет вскрикивает. - Эй, что? - фыркает Чон, уже готовясь покусать нарушителя своего спокойствия, как вдруг Сан разворачивает его к себе и целует в знак примирения. - Чем быстрее ты меня простишь, - шепчет наглый кот, - тем быстрее я буду готов принять твой член, знаешь? - Засранец, я на это не поведусь, - возвращаясь к поцелую Уён тихо хмыкает в чужие губы, кусая их. - А жаль. Представь, как я прогибаюсь в спине перед тобой, пока ты сжимаешь мой зад или мнешь мою грудь. Она ведь так тебе нравилась? Как я двигаю бедрами и поддаюсь тебе навстречу, не сдерживая стоны, - Сан зализывает место укуса, многозначительно глядя на парня, пока Уён не проводит вдоль влажного участка губ языком сам. - Представь, как горячо внутри, и узко, каким податливым я могу быть в твоих руках, пока ты втрахиваешь меня в простыни...и! Внезапно наследник хватает парня за волосы и грубо впивается в его губы, сминая их с такой яростью, что Сан довольно хмыкает. Его отталкивают от себя так же быстро, как и прижали, и Чон отставляет подсолнухи в сторону, скидывая с себя полотенце. - Я уложу Ёсана в спальню, а ты - найди в ванной специальную насадку для душа и подготовься. Смазку не забудь, любовничек, - Сана вдруг кусают за ключицу, пока Уён натягивает на мокрое тело шорты и ретируется прочь, оставляя партнера в легком шоке. Что же, потрепанная задница - это меньшее, чем мог отделаться Чхве. *** Обиды Уёна очень дорого стоят. Сан думал об этом по дороге в клуб, пока Чон болтал с кем-то по телефону и смеялся, не обращая внимание на охранника. Уён все еще не горел желанием идти на вечер с личным телохранителем, отдав предпочтение Ёсану, но Чонхо вызвал того на другую работу, приставив к Главе семьи как дополнительную фигуру к его свите охраны, а Сонхва внезапно приболел, поэтому Чонхо вернул Сана на его привычное место. И с саднящей после вчерашней ночи задницей, Чхве как и прежде выполнял работу. Казалось, ситуация разрешена, и Уён вроде как уже не злился, но все так же немного держал дистанцию, до конца не отойдя от пережитых эмоций. И Сан не торопился его дергать, его самого этим утром нехило выдрали, пока Ёсан в срочном порядке уничтожал в себе последствия похмелья и отправлялся на задания. Нет, утренний секс явно был придуман режиссёрами фильмов! Уже в клубе пара разделяется, и Уён уходит к самому организатору мероприятия, во всю обнимаясь с ним и мило хихикая, широко улыбаясь и открыто флиртуя перед камерами. И ладно бы, это был только один человек! Бесстыжий лис одаривал всех присутствующих друзей объятиями и поцелуями, позволяя касаться своей талии и прижиматься уж очень близко. Казалось, он заключил в объятия вообще всех, кого только знал, сверкая острыми зубками в дорогом брендовом наряде. И Сан злобно стискивал челюсти, искренне мечтая перегрызть ими чью-нибудь глотку. Того, кто позволяет себе слишком многое, а такие были. И Сан чертовски сильно желал приклеиться к объекту охраны и отпихивать всех ему неугодных, но, как и прежде, стоял с другими стражами порядка, не отрывая взгляда от Чона. Он словно нарочно покидал поле зрения Сана, уходил от него как можно дальше, и Чхве следовал за ним, минуя других гостей, лишь бы Уён никуда не спрятался. Потому что народу было много, а света мало, и в мерцании неона и сверкающего отовсюду блеска несложно было лишиться концентрации. Он не прекратил обижаться, восхитительно! Уён или нарочно издевался, или просто хотел скрыться от назойливого охранника, вызывая у Чхве настоящую ярость! И среди вереницы гостей и темноты, шума со сцены и танцующей толпы, Сан теряет Уёна!

***

- В каком же отчаянии ты был вчера, раз вспомнил обо мне? - за громкой музыкой голос звучит приглушенно, но у барной стойки нет того грохота. Невысокий мужчина в дорогом костюме с красным декором на рукаве и плече хищно улыбается этим своим безумным взглядом, пока Уён сглатывает и жмурится, явно не уверенный в том, что собирается сделать. Вчера и день до этого ему было так больно и паршиво, что он то и дело думал о знакомой до ужаса эйфории, ибо только она могла избавить молодого танцора от страданий. Достаточно всего пары граммов, чтобы забыть о слезах, о горечи и страхе, забыть о том, что сделал Сан, как опозорил его и растоптал чувства, да и что такого!? Уён же мог остановиться! Ему ведь нужно всего немного, в лекарственных целях! Разумом Чон уже простил возлюбленного, он действительно любил Сана и не хотел терять, но сердцем ужасно злился, и ничего не мог с собой поделать. И ему пришла в голову эта дрянная мысль. Всего малость, всего раз! От того количества вещества отходняк будет совсем слабым, будто простуда, но Уён выдохнет. - Не играй в психолога. Просто, как договаривались, пока мой охранник не спалил нас, - Уён сглатывает, опасливо оглядываясь и оставляя без внимания бокал шампанского. Большая ошибка, потому что Хонджуну хватает и мгновения, чтобы подсыпать щепотку своей "волшебной пыльцы" в алкоголь, прежде чем Средний Господин обратит внимание. Уён потому и не хотел брать с собой Сана - уж очень его парень внимательный, хотя Ёсан еще хуже, в виду образа жизни он немного дикий, поэтому запутать его в толпе сложно - Кан словно доберман будет распихивать всех, а вот Сан обычно сканирует каждого, кто вообще говорит с Уёном из-за природной ревности. Чон просил главу охраны поставить с ним хотя бы Сонхва, но Пак приболел. Уён, правда, не знал, каким будет миролюбивый охранник в работе, прежде Сонхва с ним не оставался наедине, да и не общались они особо, но вот Сан... был проблемой. Внезапно ладонь Хонджуна касается пальцев Уёна, отвлекая того от поисков возлюбленного, и брюнет тут же хватает бокал, почти осушая его залпом. Он пытается вести себя непринужденно, чтобы Чхве точно ничего не заметил, и в этом ему помогает спиртное. - Ты разве не завязал? - Ким хитро хмыкает, вскинув бровь и поправляя пепельно-лавандовые волосы. - Развязался, - только и бросает Чон, понемногу раздражаясь от этих неуместных вопросов. Ему было чертовски некомфортно с этим человеком после того, что между ними было, но Ким единственный мог запросто достать столько, сколько Уён попросит. Без вопросов и прочей болтовни. И не станет склонять Чона к непристойным деяниям. Так ему хотелось верить. И поскорее вколоть душевное обезболивающее, но ублюдок все тянул время, пока Уёна не стало тянуть в сон. Голова тяжелеет, перед глазами слегка темнеет, а от светомузыки тошнит. И ведомый странным неприятным туманом, Уён ныряет в толпу и пытается добраться до уборной. К счастью, Хонджун подхватывает его под руку и кружит в странном вальсе, распихивая и наступая на ноги в этом бесцеремонном танце вставшим на их пути. Свет яркий, пестрит, от него становится совсем плохо, и этот парфюм Хонджуна такой резкий - мускус и смородина, отвратительно. Его руки грубые, сухие, он касается Уёна так, как ему не нравится. И когда эти двое заваливаются в туалет, Ким буквально зашвыривает едва стоявшего на ногах Чона. А Уён полностью теряется, расслабленный и потерянный, он тихонько скулит, ищет Сана, шепчет его имя. Но Хонджун лишь широко ухмыляется, напоминая зверя, что вот-вот сожрет свою добычу. За грудки он хватает юношу и заталкивает в кабинку, заперев за ними дверь. - Я... я не хочу, мне ничего не нужно, - хрипит Уён в попытках встать, но голова совсем тяжелая. Ему становится страшно, - забери стафф себе, я передумал. - Да неужели? Тебе же было так плохо, Уён-щи, - изящные пальцы Хонджуна хватают наследника и встряхивают за ворот пиджака, - ты же отыскал мой контакт, поборол свою гордость. Столько месяцев чистоты, и снова срываешься? Какая драма! Твое милое сердечко кто-то растерзал? Сан-и тебя обидел? Негодяй! Внезапно краем уха Ким слышит грохот входной двери и уже знакомый голос, что звал эту развалину в его руках. - Господин Чон? Уён-щи? Ты здесь? - перепуганный до чертиков Сан снова и снова выкрикивал имя любимого, окончательно потеряв его в толпе. И Уён пытается отозваться, но Хонджуну хватает его за лицо и сминает эти губы руками, не давая парню не то, что закричать, не давая ему вздохнуть. И Сан то пытается достучаться, то докричаться из последних сил, пока кто-то из кабинки не посылает его, на что Чхве растерянно выходит и пытается набрать номер возлюбленного. И Хонджун выхватывает из кармана брюнета телефон, отключая звук освободившейся рукой. Когда Сан окончательно покидает комнату, Хонджун толкает жертву на унитаз, а сам достает из потайного кармашка приличный с виду пакетик порошка, заполненный почти что до конца. Колоться в туалете клуба ему банально отвратительно, и Ким лишь убирает товар в кармашек пиджака Уёна, мило похлопав его по щеке. Сейчас его и без "хмурого" будет плющить еще какое-то время, давление сильно упало, но ненадолго. Хонджун в этом "бизнесе" столько лет, что лучше любого поисковика и химика разбирается в дряни. Он мог по секундам определить, когда та или иная доза перестанет действовать. Знал, сколько грамм и миллиграмм нужно для того или иного эффекта, веса и длительности действия. И щепотки "пыльцы" хватит Уёну еще минут на пять. Тот, конечно, что-то мякал и ныл, звал возлюбленного, и норовил сползти на пол, но Хонджуну было все равно. Мальчишка получил свое на эту неделю, а дальше... дальше он разберется уже сам, и с Саном тоже. А пока можно насладиться музыкой. Включив звук чужого телефона вновь, Ким вышел из кабинки, оставив ее открытой, и покинул комнатку, смешиваясь с толпой. Лишь спустя пятнадцать минут и одну седую голову Сан дозвонился до Чона, когда того кто-то вынес из уборной. Незнакомый мужчина помог наследнику подняться на ноги и немного прийти в себя, а потом проводил до двери, где Сан быстро поднял своего пропавшего. - Мы едем домой, - первым делом выдает Чон, вцепившись в Сана так резко, что Чхве даже удивился. Домой? Уён выглядел очень пьяным и уставшим, от него пахло странными духами, но Сан спустил это на бесконечные ароматизаторы. Утащив его прочь с приема, телохранитель вышел на улицу и тут же уволок Уёна в авто. - Ты как? - Не очень, - хрипит пострадавший. Разум понемногу начинает возвращаться к нему, но давящая мутная пелена перед глазами все еще не отпускает. - Прости, выпил что-то не то и...видимо, после вчерашнего развязло. - Тебя тошнит? - настороженный Сан наклоняется к любимому, прикладывая ладонь к его лбу, но Уён мотает головой и льнет к руке. - Очень хочу спать. Голова не соображает, - только и мяукает парень, прикрывая глаза. - Тебе ничего там не подсыпали? Уён мотает головой. Сейчас ему слишком тяжело думать и составлять какие-то логические цепочки, и в какой-то момент он просто засыпает в машине.