Ночь перед судом

Север. Ночь. Пустота галереи. Аварийный рассеянный свет. И бесстрастно, пугающе реет Флаг на крыше. Как будто бы нет Никого в полуспящей могиле Человеческих жизней. Они — Точно призраки. Яркая сила Их погасла, как гаснут огни Перед тем, как проснётся судейство. Как откроется ровная дверь, Позовут по фамилии. Действо Это знает лишь "здесь и теперь". Скоро суд. Они ждут, уместившись На потёртых сиденьях скамьи. На обломках так мало прожившей, Но нашедшей друг друга семьи: — Худощавый, весёлый мужчина. Он смеётся её волосам, Треплет "ведьму" за кудри. Без чина, Без былых должностей. Лишь он сам, Его мягкий простуженный голос, Сам он — весел, и нежен, и строг, А она — обнимает. И космос Расцветает в груди. И у ног У приехавшей в эту глубинку Юной девушки — вечность готов Он сидеть. У его половинки, Тоже любящей книги, котов Тоже пишущей длинные письма, Выступающей против войны... Социальное самоубийство. Но она-то не видит вины За его обличительной речью, За пикетами, жизнью и им! — И ему с ней спокойно. Он знает — Этой "ведьмой" он молча любим. Слишком медленно, чтобы привыкнуть. Слишком мягко, — как будто назло. В тёмной гриве пушистые нити. Нежность. Чистое серебро. И пронзительно, женственно, ёмко Смотрят в рыжее солнце глаза. У зрачка по неровной каёмке Льётся золото. Как полоса, Что осталась на утреннем небе. И сменяется на голубой Слитый с золотом аспидно-серый. И смеётся, светлея душой Эта девушка. Пальцы вплетает В гриву тёмных отросших волос. Шепчет что-то, покрытое тайной, И касается светлых полос На груди арестантской рубашки. Гладит скулы, щетину у губ, И цепляется пальцем за бляшки На наручниках. Праведно-скуп Этот вечер на нежность. Лишь ветки Синих елей стучатся в окно. Арестанту и милой студентке, — Им, забытым, сейчас всё равно На неверность превратных суждений, Сплетни, тóлки, — полнó пересуд Наше общество. Прыгают тени По стенáм коридора. И суд Уже знает от строчки до строчки, То, каким прозвучит приговор. А он спит в эту тихую ночку На коленях у девушки. Вор, Наркоман, террорист ли, мошенник — Кто он? Лёгший своей головой На колени к подруге. Решеньем Не скрывать своих чувств. И конвой Смотрит молча. Не тронет, не смеет Ту, чьи пальцы в его волосах, Кто целует в висок — а он млеет, Улыбаясь сквозь сон. На весах В это утро опустятся совесть, Мир над миром и слово "война". И щемящая острая горечь Снова ноет в груди. Но она Молча смотрит на серые стены, На уставшие лица людей. Как у Цоя — нужны перемены. Это чувство горит всё сильней, Обжигая, сжирая, комкая Как бумагу в судейском столе Мысли тех, кто измучен до края, Кто устал, но не сдастся в борьбе. Будет утро. Огромная зала. Руки — в цепи. Захлопнется дверь. Срок — лет двадцать. Как будто бы мало Им без этого страшных потерь. И безмолвным, отчаянным криком Разлетится над севером вновь Поцелуй в лоб безмолвно поникшей, Но не бросившей верить в любовь.