Чëрный Выброс

Жил он жил на своей Урмиле, помогал благополучно крутиться периодически турбинам АЭС Майтирэн и больше всего на свете обожал читать и учиться. Близких отношений ни с кем из тамошних людей у него, "к сожалению, но по причинам, вполне понятным" не сложилось, зато его "максимально среди коллег проявленные" ясновидческие и телепатические способности позволили ему всерьёз работать в лаборатории, занимающейся вопросами установления контактов с другими мирами и параллелями миров. Но, увы, Урмилу и свою жизнь на ней он, Сэнед помнит очень плохо, невнятными обрывками. Потому что однажды одним далеко не прекрасным утром он проснулся под чужим незнакомым потолком. Пришла какая-то женщина и объяснила, что он, Сэнед, выбран из множества перспективных исследователей для работы в научном центре на АЭС Исса, и этим следует очень гордиться. Потому что теперь у него есть все шансы совершить какое-нибудь великолепное открытие в области физики информационного пространства. О подобного масштаба открытии он и мечтать бы не мог на своей Урмиле, ведь на Урмиле Меридиан пролëг совсем недавно, так что её аборигенам даже не снились такие базы данных, такие приборы и такие технологии, какие есть здесь на Иссе. Сэнед капельку подумал и даже обоадовался. Слишком мало тепла оставил он в родном городе Сиарнаре, а научная работа всегда нравилась ему больше всего на свете. Бэ-энчика даже не смутило, что в соответствии с принятыми здесь нормами безопасности, ему должны заблокировать память о родном мире. Он без малейшего дискомфорта для себя перенёс чуть позже соответствующую операцию и не раздумывая подписал договор, в котором в том числе прописывались нормы секретности и внутренней безопасности, "способные удовлетворить даже самого глубокого параноика". Подозревать что-то неладное Сэнед начал где-то через месяц. Во-первых, судя по содержанию материалов, которые ему выдавали для анализа, руководство этого научного центра интересовали исключительно аварии, катастрофы, опустошительные войны, покинутые планеты и сожжëнные селения. Во-вторых, к станции Исса не прилагалось никакого города или хотя бы посёлка для энергетиков и их семей. ("Покидать станцию нам строжайше запрещалось, но по ноосфере-то я смотрел"). Всё электричество, которое Исса вырабатывала, уходило на её же собственные нужды. ("А ведь это много, очень много энергии"). Домики для сотрудников располагались прямо на территории станции, а весь её младший персонал состоял из роботов, полностью человекоподобных внешне, но, увы, не обладающих в полной мере личностью. Чуть позже и не без труда Сэнед выяснил, что АЭС Исса была... странствующей. Она могла произвольно менять свою координату, попросту исчезая в одном мире и возникая в другом. Причём, миры каждый раз выбирались на удивление мрачные и паршивые. Были на Иссе и двое других активити, "один, как у вас сказали бы, канальный водо-графитовый, второй похож на ваши БВР". Но они работали на двух остальных блоках и в других лабораториях над другой проблематикой. Сообщаться друг с другом персоналу разных блоков не разрешалось. А однажды случилось страшное. Сэнед пришёл в хранилище "инокоординатных образцов печатных материалов" и случайно увидел на одном из столов газету на родном языке. Передовица, оплетëнная траурными виньетками, с глубоким прискорбием сообщала, что в результате пожара и взрыва на третьем энергоблоке АЭС Мейтирэн трагически погибло несколько сотен пожарных, военных и сотрудников станции, а множество жителей города Сиарнара и его ближайших окрестностей получило радиационные и химические поражения разной степени тяжести. Обмерев от ужаса, Сэнед, вцепился взглядом в дату выхода номера. И понял, что газета - из параллельного мира, история которого обгоняет ту, которую он привык считать своей привычной на десять лет. Сэнед никогда не был особым патриотом. И совсем близких людей у него на родине не было. Скучал он скорее уж, по восходам-закатам, запахам и цветам. И может быть, ещё по вкусу ягодного печенья из кафетерия при научном центре. Но одно дело - почти не тосковать по родным местам. И совсем другое - равнодушно пожав плечами, позволить им сгореть. Конечно, параллельные миры на то и параллельные, чтобы история в каждом из них хоть чуточку отличалась. Но где гарантия, что в родном мире Сэнеда не случится имено этой аварии? Что в соответствующем году третий блок родной станции непременно продолжит спокойно работать. А ещё через несколько дней быстронейтронничек совершенно случайно ("Ну, я имею в виду - случайно только то, что мне повезло так быстро. На самом деле после обнаружения газеты я начал, насколько это было для меня возможно, шпионить за начальством станции") подслушал беседу главного инженера Иссы с одним из руководителей научного отдела. И из их диалога понял, что аварию одной АЭС Майтирэн изучают для того, чтобы детально воспроизвести на другой. Главный инженер говорил, что подготовиться нужно как следует, учесть всё до мелочей, и это займëт ещё минимум полгода по времени Иссы. А научный руководитель злился и требовал, чтобы этот срок сократили хотя бы до четыре месяцев. И ещё они спорили о неком Кукловоде, который по версии главного инженера "спешки и небрежности не одобряет", а по словам его оппонента наоборот "задержек на пустом месте долго терпеть не станет". И как ни хотелось маленькому активити, чтобы этот разговор оказался плодом его воображения, "отмахиваться от объективной истины - удел трусливых преступников и жалких предателей". Сэнед переснял страшную публикацию, тщательно спрятал распечатку и решил бежать. - Я начал с того, что договорился, что у меня на квартире смонтируют установку для принудительной телепортации живых объектов с произвольно выбранных координат в пределах Меридиана. Сказал, что хочу провести кое-какие дополнительные эксперименты в рамках темы моих исследований. Так как я был у руководства Иссы не то, что на хорошем - на идеальном счету, мне пошли навстречу. Так я собирался найти место, где мог бы рассчитывать попросить помощи. Вряд ли я сумею предотвратить аварию один. - Честно говоря, не самый лучший план, - покачал головой Александр Николаевич, - Если ты вытаскивал людей по случайной выборке, могла произойти роковая ошибка. Люди же разные бывают. Ты мог, например, нарваться на восторженного идеалиста. Всем сердцем верящего в доброту и благородство своего человечества, в то время как оно не очень-то и достойно такой светлой веры. Или наоборот - на какого-нибудь отщепенца и бандита напорешься. Сущий позор своего в целом мудрого и милосердного народа. И получится роковая ошибка. - Я просматоивал воспоминания, а ещё задавал контрольные вопросы. И отталкиваясь от этих данных, считывал или аналитически выводил факты о том обществе, с выходцем из которого имею дело. Хотя признаю, методика действительно не лучшая. Но ведь и я не всесилен, я не смог придумать другую. Особенно, так быстро. Светлоярский ВИУР вздохнул и пододвинул к Сэнеду поближе тарелку с бутербродами. Быстронейтронничек благодарно улыбнулся, но ничего не взял. Снова повертел в руках ретранслятор и продолжил. Покидать Иссу без разрешения вышестоящих лиц не разрешалось ни под каким предлогом. От любого рода телепортации между территорией станции ичем угодно за её границами имелась какая-то очень сложная защита. Как именно её расколупать, Сэнед до конца ещё не продумал, но "абсолютно непреодолимые барьеры невозможны технически, я искал способ и я бы его нашёл". В конце концов, украл бы устройство, с помощью которого станцию покидают те, у кого есть эти разрешения". - А если это не устройство? - озабоченно спросила Лина, - А допустим, центральный пульт какой-то, который постоянно и тщательно охраняется? С него вводят команду: снять барьер для такого-то. Как бы ты тогда его украл? Бэ-энчик упрямо вскинул голову. - Я бы всё равно что-нибудь придумал! За четыре-то месяца. Только ничего воровать и изобретать не пришлось. Ваш Фукусима-сан, когда возвращал уважаемого Александра Николаевича, соорудил для этого портал неизвестной мне природы. И он погас не сразу. - И ты, очередь голову, кинулся в телепорт с неизвестной тебе точкой выхода? - скептически прищурился Чернобыльников, - Ничего не скажешь, мудрость и осторожность просто зашкаливают.И только твои предыдущие решения были ещё мудрее! Ни на грош-то он инопланетному активити не поверил! Чтобы понять это даже в голову тошкину заглядывать не обязательно. И так ясно - по голову, по выражению лица. По грустному и осуждающую взгляду, который коротко бросил на сына Александр Николаевич и повисшему в "эфире" обрывку его мысли "А я думал, что ты у меня добрее". Урмильский бэ-эн, похоже, это всё тоже заметил. Опустил голову, завесив лицо длинной пушистой чëлкой. Руки на коленях в замок сцепил. Маленький такой, совершенно одинокий, раздавленный непомерно огромной и тяжело задачей. Задачей, в которой он худо-бедно смог справиться только с первым действием, и то - потому что отчаянно повезло. Где-то там, в мещанина миров, в путанице измерений выдавала в сети киловатты обречëнная АЭС Майтирэн, беспомощно не зная о нависшей над ней страшной опасности. Ползали автобусы по городу Сиарнару, ну, или на чём ещё они там ездят. Люди торопились по делам, совершали покупки, ругали на кухнях правительство. А будут ли они этим заниматься через полгода по времени таинственной Иссы или обуглятся в ядерном огне, зависело сейчас от растерянного маленького активити. У которого ничегошеньки нет для спасения родной станции, кроме храбрости и желания помочь. Причём, помочь, не смотря на то, что, похоже, не очень-то любезно его раньше там принимали... Рэй стянул с сэнедовской тарелки бутерброд и вцепился в него зубами изо всех сил. Будто целый месяц до этого не ел. Потому что если набить рот и жевать, перестанет шипеть в глазах и горький больчих комок куда-нибудь денется из горла. Хотелось, конечно, не жевать, а обнять хрупкого быстронейтронничка, стиснуть так крепко, будто что-то угрожает оторвать его и унести назад на эту страшную Иссу. Уткнуть в себя носом, пригласить чëрные волосы. Сказать, что нечего больше бояться, что самое главное Сэнед уже сделал, и теперь он, Рэйден непременно спасти станцию. А лучше - даже обе станции сразу, Иссе, наверно, тоже ведь не по нраву всё, что на ней творится. Но Рэй не был киношным супергероем. И понимал, что поддаваться этому порыву, мягко говоря, ой, как не стоит. Враньë это будет, мерзкое, самонадеянное, унизительное враньë! Потому что на самом деле он тоже не знает, как спасать Майтирэн и Иссу. И у него тоже для этого ничего нет. Во всяком случае, пока. Нет, он, конечно, этого так не оставит! Он поговорит с Костровым, с Храмовниками, с самой Зоной и с лысым чëртом, если понадобится. Он Меридиан бантиком завяжет и Мироздание в трубочку свернëт! И если есть во вселенной хоть какая-нибудь справедливость, у него всё получится. В конце концов, в прошлом году с Храмом и Тварью же получилось. Хотя там дело тоже казалось поначалу безнадëдным. Тогда Рэю Зона помогла, так неужели и теперь не поможет? Да быть не может такого! Сэнед Ар-Майтирэн, похоже, ощутил его порыв. Поднял голову и посмотрел на светлоярского активити огромными своими глазами, в которых плескалось сейчас столько всего! И боль, и отчаяние, и надежда, и робкая, ещё недоверчивая благодарность, и... В общем, в крохотную, на пару секунд паузу в разговоре вместилась для Рэйдена целая древнеримская река Рубикон. Который они с мелким бэ-энчиком навстречу друг другу вброд перебежали. Сэнед теперь улыбался, и улыбка у него, оказывается, была такая светлая-светлая. Будто от неё одной снова возвращается в город лето. Рэйден вслушался в ноосферу всех остальных. Эрик искренне радовался, что мелкий иномирянин перестал наконец быть таким печальным. Лина, не смотря на всё свойственное ей спокойствие и хладнокровие, прямо-таки сгорела от желания узнать об этом всём больше. Александр Николаевич нисколько за своё похищение не злился и от всей души хотел хоть чем-то бэ-энчику помочь. Дайичи уже прикидываться, какие на быстронейтронных реакторах вообще возможны аварии, и как сделать, чтобы вообще никакие были невозможны. А параллельно с этим сочинял танка о том, как важно в несчастье обрести друга. И только Антон Чернобыльников мучительно диссонировал с этой их общей тëплой волной. Он ощущался сейчас недобрым, колючим, ощетинившимся. Он не верил Сэнеду, злился на его поступок и ожесточённые размышлял о том, с каким удовольствием сдаст "этого ряженого придурка" майору Кострову, как только он в квартире появится. И это было настолько на прежнего привычного Чернобыльникова не похоже, что Рэю захотелось взять Тошку за грудки и долго-долго трясти, пока вся дурь не вы трясется. А на балконе обиженно скулил и повизгивал бедный Клондайк, о котором все от волнения просто забыли. Это было свинство, и Рэй уже не телепатически, а вслух попросил Эрика несчастную собаку выпустить. Через минуту большой добрый пëс ворвался на кухню этаким серым лохматым стихийным бедствием. Он крутился, вставал на задние лапы, рискуя снести стол и всё со стола, молотил хвостом и не знал, кого первым вылизывать - Сосновского, выпустившего его из неволи или обожаемого Александра Николаевича. Воцарилась весëлая кутерьма. С жалобным "дзынь" прекратила таки быть одна чашка. Сэнед смеялся вместе со всеми и притворно испуганно выкрикивал что-то на родном языке. Голос у него оказался тоже симпатичный, хорошо поставленный, певучий такой. И смех приятный. - А здорово, что нас теперь шестеро,- сказал питерский ВВЭР, когда Клондайк, наконец, перестал беситься и улëгся под столом, устремив преданный взгляд на на Александра Николаевича, - Давайте, кстати, решим, заодно, где Сэнед пока что жить будет! - Очень надеюсь, что не у нас! - злобно выдохнул Тошка. Повисло гробовое молчание. От веселья не осталось и следа. - Антон! - ВИУР Назаров посмотрел на сына ошарашенно, - Что ты такое говоришь? - Что надо, то и говорю! - припятский РБМК взял чашку, и тут же грохнул обратно на стол, с такой силой, что она треснула, - Я ни на грош ему не верю, история эта шита белыми нитками, и я готов спорить на что угодно, что он преступник или шпион! - И почему ты так думаешь? - мрачная на глазах спросил Дайичи, - Аргументируй! - Да, аргументируй! - присоединилась к нему Лина, как всегда в таких случаях, не терпящих возражений тоном. А Рэю просто захотелось Чернобыльникова немедленно удавить. Он видел, как в глазах Сэнеда погасла тëплая радость, и он снова сделался одиноким, и пронзительно беззащитным. И как закаменел лицом Александр Николаевич, явно от родного Тошки такой реакции не ожидавший. У Эрика написался полный шок на физиономии, Лина поджала губы. Под столом тоненько и обиженно взвизгнул Клондайк, Кто-то, похоже, наступил бедняга на хвост. - Хорошо, аргументирую, - безжалостно продолжил Чернобыльников и даже встал для пущей убедительности. -Аргументирую! Вся эта история очень уж топорно выглядит! И у неё концы с концами не сходятся, вот! - Это почему? - запальчиво спросил Эрик, - Как по мне, так вполне нормальные концы. И нормально сходятся. - Угу, - набычился Тошка, - Такое прямо "нормально". Сначала этот тип говорит, что его уважали как аналитика и даже в этом качестве пригласили на Иссу, а потом "блестящий аналитик" лепит глупость за глупостью. Которых бы трëхлетний ребенка не налепил. Хоть бы уж придумал легенду получше, если уж припëрся шпионить! Сэнед поднялся с места, поправил пышный воротник. Взял в руки ретранслятор. Сейчас он уже не казался ни растерянным, ни беспомощным - наоборот, выглядел, как настоящий принц, которого оскорбили, и поэтому он сейчас перчатку в лицо бросит или вовсе прикажет казнить на месте. Плотно сжатые губы, гневно сведëнные брови, ледяной холод в глазах. Шпаги, правда, нету, но, её превосходно дорисовывает воображение. - К сожалению, ты, Антон, сейчас тоже не демонстрируешь блестящих способностей аналитика. Иначе бы сообразил, что тот, кто действительно приходит шпионить, рассказывает, как раз, историю, безупречно правдоподобную. Иначе как бы он мог рассчитывать удачно внедриться? Хотя, я пожалуй, понимаю, почему ты невесть в чём меня подозреваешь. Тебе самому же в компанию умных людей и существ каким-то чудом затесаться удалось. ВИУР нахмурился. Тошка, конечно, перегнул палку, но настолько безжалостно хлестать сына словами Александр Николаевич позволить всё-таки не мог. Лина закусила губу. Эрик, всегда высоко ценивший искусство художественных гадостей, на бэ-энчика смотрел скорее восхищëнно. Дайичи - обеспокоенно. Тошка же, что естественно, просто вскипел от злости. Истошно запрещал лежащий на подоконнике дозиметр. - Я тебе шею сейчас сверну! - зарычал он и полез через стол. Рэю пришлось хватать его за плечи и силой ухаживать обратно. Просто потому что именно он к Чернобыльникову ближе всех сидел, и вот только драки, всё равно, кого с кем и по какому поводу, им всем сейчас и не хватало. - Пусти меня! - орал Чернобыльников, - Пусти, придурок, я его сейчас просто убью! - Сам придурок! Давай сейчас в собственной квартире погром устроить! Озверел? - Да, озверел! - Тошка выдирался так отчаянно, будто Рэй собирался не меньше чем продать его в рабство каким-нибудь дикарям-людоедам, а не от глупости удерживал, - Отцепись от меня, идиот, я ему шею сверну! - Прекратить немедленно! - гаркнул ВИУР, грохнул кулаком по столу с такой силой, что вздрогнули чашки, - Будьте добры в моём доме вести себя, как приличные люди! - Пап, и ты туда же?! - взвился Тошка, - Ты, получается, на его стороне? - Я на стороне здравого смысла, - Александр Николаевич нервным движением стащил с носа очки, по вертел, водрузил на место, снова снял и снова надел, - И цивилизованного поведения. Антон, Сэнед, я требую... требую, чтобы вы сейчас друг перед другом извинились! Он тяжело и шумно дышал - орать и рявкать интеллигентнейшему инженеру Назарову было несвойственно настолько, насколько это вообще возможно. Рэйден и остальные никогда раньше его в таком состоянии не видели. И не слышали, чтобы вообще кто-то видел. Тошка, хвала всем радиоактивным элементам на свете, перестал выкобениваться и сел на место. Набычившись и демонстративно отвернувшись в сторону. - Я охотно извиняюсь, - бэ-энчик снова выглядел трогательным, будто не было только что и быть не могло в нём недавней обледеневшей стали. И голос его звучал растерянно и виновато, даже через ретранслятор, складывающиеся интонации, - Я недопустимо вышел из себя, это был неконтролируемый скачок мощности. Я случайно, правда. Просто испугался, что меня в такой гадости подозревают. Рэй едва не подавился следующим вдохом. Быстронейтронник так спокойно об этом говорит! Сам он скорее предпочёл бы врайлам себя скормить, чем признался, что чего-то боится. И Тошка с Эриком бы ни за что не признались. И Дайичи. И даже Лина, хотя ей как девочке молчаливо позволяется быть чуточку менее бесстрашной. Нет, чисто разумом-то все понимали, (И от разных мудрых людей и альтов слышали, и в книжках читали) что рассказать о страхе зачастую труднее, и требует не меньше мужества, чем этот страх одолеть. Но понимать - одно дело, а уметь сделать это самому - совсем другое. Они вот совсем не могли. А бэ-энчик, оказывается, мог. Рэй поймал себя на том, что урмильский активити с каждой минутой нравится ему всё больше и больше. - Я понимаю, - продолжил Сэнед, - Моим словам сложно доверять. Я наделал кучу глупостей, и из-за этого в момент рассказе полно нестыковок. На любые вопросы я готов честно ответить, любые подробности - пояснить. Но, пожалуйста, не надо подозревать меня в подлости! Уж к этому я точно, никогда и никому повода не давал. - А как тебя не подозревать? - огрызнулся Тошка, - Ты даже говоришь не как нормальный человек, а как чëртов киногерой! К тому же - из плохого фильма. - Это из-за ретранслятора, - бэ-энчик чуть виновато улыбнулся, - Он любую речь делает слишком классической. Люди на улицах так действительно не разговаривают. Но будьте покойны, для меня сейчас ваша речь отображается точно так же. - А как он вообще работает? - спросила Лина, обрадовавшись возможности сменить тему, - У нас тоже подобные штуки есть. Из Ленинграда. - Честно говоря, я сам до конца пока не понял. Мне его на Иссе выдали, сразу как я там появился. Если совсем просто: устройство использует примерно те же принципы, благодаря которым возможна телепатия. По крайней мере, именно диалоговая. Ведь прежде, чем сказать что-то собеседнику, мы формулируем это у себя в голове. Машина ловит эти импульсы, расшифровывает и передаëт, причëм, каждому собеседнику кажется, что говорят на его родном языке. - Классная псионическая штука! - одобрил Эрик, - Наши плюс-минус так же работают. - Его ещё можно настроить и на расшифровку речи, - Сэнед сиял, как новенькая монетка, похоже, больше всего на свете он обожал что-то объяснять, - Тогда он, грубо говоря, будет телепатически подсказывает мне, как говорить по-русски. Честно говоря, скорее бы он с анализом покончил, надоело молчать всё время! - А ты в меню поколупайся! - посоветовал Эрик, - Вдруг есть возможность машинку обучить по ускоренной программе. Сэнед заверил его, что обязательно поколупается. Рэйден хотел было спросить, не прихватил ли бэ-энчик ещё чего-нибудь полезного с Иссы, но дверной звонок снова заблямкал. - Кто на этот раз? - угрюмо поинтересовался Тоха, - Соседи, пожарные, милиция? Президент Соединëнных Штатов? - Или товарищ Костров или товарищ Хрусталëв, - успокоил его отец, - Вы же, насколько я понял, звонили обоим. Ребят, стол в божеский вид приведите, пожалуйста. А то как-то неудобно. Визитëром всё-таки оказался Хрусталëв, увы, без Михаила Константиновича. Входя в кухню, директор "Эпи-Центра" пояснил, что товарищу майору сегодня, увы, с работы не вырваться. - Но хотя бы я на ближайшие пару часов в полном вашем распоряжении, - утешил он и, не чинясь, принялся помогать Лине складывать в раковину грязные чашки и вытаскивать из шкафа новые. Эрик в который уже раз водрузил на плиту чайник. Арсений Никитич Хрусталёв был высоким, худощавым и моложавым. Носил длинные, до лопаток, волосы, которые скручивал в пышный импозантный хвост, серебряный, точно мех песца. Никто не знал доподлинно, был ли это его натуральный цвет и сколько седины к нему уже примешалось. Когда-то давным давно, у себя на родине в Ленинграде двадцать третьего века, Хрусталёв оказался жертвой аварии, взрыва. Врачи спасали его с помощью восстанавливающей биованны, а все, кто прошёл такое лечение на вид кажутся практически безвозрастными. Из-за этого, и ещё из-за чуть вкрадчивого, глубокого и мелодичного голоса, аристократических манер и этих самых длинных волос директора "Эпи-Центра" повсеместно звали Эльфом. Арсений Никитич посмеивался и говорил, что про эльфов в очках обожаемый им профессор Толкин ничего не писал, но позывной такой ему, пожалуй, нравится. А ещё основатель "Эпи-Центра" был одним из лучших "эфирщиков" города. Скрыть от него что-то действительно важное было решительно невозможно. Ещё про Арсения Никитича рассказывали, что он полиглот и обладает абсолютной памятью. Так ли это было на самом деле, никто не знал, но интересных фактов из самых разных областей Хрусталëв помнил великое множество. А ещё славился тем, что умеет с кем угодно говорить непринуждëнно, на равных и примерно в той же манере. Была ли у него семья, и если была, то куда в итоге делась, в Светлояре никто не знал. Но жил Арсений Никитич один (Если не считать целых пяти кошек) в крошечной ведомственной квартирке на территории научного центра. "Прямо как Курчатов!" - гордо добавлял Чернобыльников всякий раз, когда рассказывал кому-нибудь про директора. Правда, у Курчатова был целый дом, а котов, наоборот, вроде бы, не было совсем, но это Тошку, в принципе, не смущало. - Ну, познакомьте меня, наконец, с товарищем, - тепло улыбнулся Арсений Никитич, когда минимальный порядок был наверное и очередной чай разбит по чашкам. Сэнед встал, изящно поклонился и в повторил то, что рассказывал всем остальным. И Хрусталëв к его истории отнëсся очень серьёзно. Даже лицом посуровел и закаменел. - Прости, буду вынужден задавать в том числе бестактные вопросы, - предупредил он быстронейтронничка, когда тот закончил вещать. Сэнед кивнул и заверил, что это "ничего". - Итак, если я всё верно понял, тебя однажды переместили с родной твоей станции на АЭС Исса, предложили работать в их исследовательском центре, а потом, кхм... подредактировали воспоминания о родном мире? - Да, - кивнул Сэнед, - Я помню какие-то обрывки. Вкус печенья из станционный столовой, например, помню, а как зовут директора - забыл. Формулы помню, все, какие знал, но именно из общего курса физики, а вот особенности нашей родной Майтирэнской Зоны - совсем нет. Вот - сформулировал общий принцип: моя память, после, если можно так выразиться, обработки стала похожа на альбом с картинками. А не на связное повествование или, допустим, энциклопедический справку. И к картинкам почти нигде нет комментариев. - А как поживает твоя память об Иссе? - Арсений Никитич достал из нагрудного кармана ручку и начал крутить в пальцах, - Ты упоминал драконовские меры безопасности. - Простите, я не совсем понял причём здесь крылатый ящер, - Сэнед чуть смутился, - Но меры действительно те ещё. Без разрешения высшего руководства станции Иссе покидать не разрешается. И нас предупреждали, что у того, кто всё-таки сделает это, воспоминания об Иссе и всём, что там с ним происходило тоже заблокируются. - И у тебя заблокировались? Быстронейтронник низко-низко опустил голову. - Да, - сказал он очень виновато, - У меня иссовских воспоминаний осталось очень мало, и они тоже - отдельными маленькими фрагментами. Которые очень сложно смонтировать друг с другом. - Так называемый "микшерный" тип блокировки памяти, - Арсений Никитич откинулся на стуле, - Все личные воспоминания дробятся на осколки минимально возможного размера, а все ассоциативные связи между ними разрываются. Каждый отдельный кусочек не повреждëн, но изолирован от других, и поэтому практически бесполезен. Увы, как ни цинично это звучит, такой блок гораздо эффективнее полного стирания. И позволяет оставить личные навыки в сохранности. - Прошу прощения, а можно на примерах? - попросил Александр Николаевич, - Я-то, как вы знаете, не псионик совершенно. - На примерах? Пожалуйста! Вы отлично помните лица, но не можете сказать, чьи они, как зовут их обладателей, кем они вам приходятся. Помните отдельные факты о себе, но их последовательность можете выстроить только логически. Личные навыки и тоже "дробятся". Например, если речь о том, как водить машину, вы отдельно помните, как включать зажигание, как давить на газ, как включать поворотник и так далее. Но умение легко восстановить - достаточно один раз объяснить вам последовательность действий, и вы снова водитель. В то время как при полном стирании памяти вам, скорее всего придëтся учиться этому всему заново. Я понятно объясняю? - Более чем. А личное вот так же можно восстановить? - Можно. Но для этого нужен кто-то, кто едва ли не лучше вас самих знает вашу биографию. Причём, подчëркиваю - именно вашу биографию, а не своё собственное представление о ней. - Кое-что можно восстановить логикой, - вмешался бэ-энчик, - Умственные способности-то не пострадали. Я всё-таки, смею надеяться, не зря называю себя аналитиком. Некоторые цепочки я проследил и составил. Но этого очень мало. Собственно, только то, что я смог тут рассказать. - Тогда ты, получается, ничему ни фига не свидетель! - раздражëнно сказал Тошка, - Какого чëрта ты вообще затеял эту ерунду с похищениями и перемещениями, если всё равно толком объяснить ничего не можешь? - Главное он всё-таки объяснил, - Александр Николаевич ещё раз стащил с носа очки, - Есть станция и есть версия, что на ней собираются устроить аварию. А это, скажу я вам, самый настоящий террористический акт. И долг любого честного человека - сделать всё, чтобы этому помешать. Глаза у Тошки сузились и потемнели. - Папка! - яростно выдохнул он, желая паузы после каждого слова, - Ты. Туда. Не пойдëшь! - Конечно, не пойду, - Александр Николаевич пожал плечами, - Потому что пользы от меня в этом, увы, никакой не будет. Там нужны профессионалы, оперативники. Но поставить их, что называется, на уши, я обязан. - Скорее уж, мы обязаны, - мягко, но очень решительно сказал Хрусталëв, - Вы очень верно выразились - это долг всякого порядочного человека. Но беда в том, что профессионалам нужна конкретная информация. С которой наш гость, к сожалению, помочь может только в самой минимальной степени. На бэ-энчика сейчас было больно смотреть. У него дрожали губы и подбородок, пальцы вцепились в чайную чашку с такой силой, что побелели костяшки. А глаза вообще превратились в два озера страха и мольбы. И у Рэя от этого взгляда предательски запершило в горле. Этот взгляд буквально прожигал его насквозь, будто лазер, больно, очень больно, пусть и не физически. И всё внутри просто кончалось, что если он, Рэйден, сейчас ничем не не поможет и ничего не придумает - он будет после этого просто последним дерьмом. Которому и жить-то на свете незачем. - Но ведь ноосфере-то память не стирали! - словно со стороны услышал он собственный хриплый взволнованный голос, - Если как следует взяться, можно восстановить через общее информационное поле. Если можно так выразиться, со стороны. Арсений Никитич, ведь можно же? Можно, да? На мордашке Сэнеда запредельное отчаяние сменилось безумной надеждой. Директор "Эпи-Центра" задумчиво посмотрел сначала на одного, потом на другого. - Я полагаю, что в любом случае стоит попробовать. Мы в зеркало на себя без стыда смотреть не сможем, если хотя бы не попытаемся помочь. Так что, Рэюшка и вы четверо. Поручаю вам заняться этим делом. Я имею в виду - сбором данных. Я тоже со своей стороны постараюсь что-то сделать. По крайней мере, общую информацию по АЭС Исса и планете Урмила везде, где можно, запрошу как можно скорее. - Вы нам только это официально как научное расследование по линии "Эпи-Центра" оформите! - тут же сориентировался практичный Эрик, - А то ноосферный поиск и вообще сбор сведений - дело такое... Времени и энергии требующее, в общем. А у нас школа. - В школу я сообщу, - успокоил его Хрусталёв, - И все бумаги оформлю. - Кстати, хороший вопрос, - подал голос Дании, - А где наш гость жить будет? В "Орбитали"? - А... А можно у нас? - спросил Рэй, сам не понимая, почему волнуется больше, чем в прошлом году, когда впервые пробовал прыгать с парашютом, - У меня в комнате второй диван есть! - Если твои родители не против, то это будет идеальный вариант, - в глазах Арсения Никитича зажглись добрые истории, - Во-первых, ты поможешь Сэнеду адаптироваться. А во-вторых, заниматься анализом ноосферы сможете в любой момент. - Тогда я пошёл сейчас звонить! - Рэй вскочил с места так порывисто, что едва не своротил всё со своей стороны стола. В душе у него поселилось тëплое-тëплое предчувствие чего-то хорошего. Будто обещание праздника. Будто для него одного сейчас вместо осени пришла весна. Радость была такой яркой, такой ощутимой, что казалось, она щекотки шевелится за пазухой, будто котëнок. Только бы разрешили! Меридиан и все атомные станции мира, только бы они разрешили! И тогда не смотря на все трудности и даже опасности впереди вдруг разольëтся целое море чудес и счастья. Ведь не только же расследованиями про Майтирэн они заниматься станут двадцать четыре часа в сутки! Будут и разговоры обо всём на свете, и тихие прогулки по Меридиану, и бесконечные споры, и один плеер на двоих, и шуточные драки подушками. У Чернобыльникова есть Генка-оруженосец, а у него, Рэя, будет маленький принц! Кстати, эту книжку надо будет Сэнеду обязательно сунуть, как только он научится читать по-русски. Ему понравится! - Я сам с Виктором Петровичем сейчас побеседую, - сказал чудесный, волшебный, самый лучший во Вселенной директор "Эпи-Центра", - В том числе и о материальной стороне дела. Рэй только благодарно кивнул. Материальная сторона дела его не то что не волновала совсем, даже в сознании толком не помещалась. Так, абстракция какая-то, которой нет места в только что начавшейся сказке. - Я очень, очень и тысячу раз очень тебе благодарен, Рэйден, - сказал Сэнед, крутя в руках свой ретранслятор, - Я, честно говоря, совсем не хотел бы жить в гостинице. Боюсь, мне было бы там отчаянно неуютно. Сейчас он улыбался, доверчиво и безмятежно. И улыбка у него была такая, такая... Будто весь мир вместе с ним улыбается. Арсений Никитич вышел, судя по звукам, на балкон (Клондайк, недовольно Гавану, вылез из-под стола и последовал за ним, приглядеть), а когда вернулся, сказал, что всё в порядке. Семья Головановых согласна помочь "Эпи-Центру", так что можно ни о чём не беспокоиться. К тому же, "что, согласитесь, в нашей ситуации немаловажно", квартира председателя горисполкома снабжена всеми возможными и невозможными защитными устройствами. Так что, если Сэнеда будут искать, об этом моментально станет известно и КГБ, и милиции и "Закону". Да и сам Рэйден - "мягко говоря,весьма далëк от понятия "беспомощное мирное население". - Галина Андреевна, конечно, будет бухтеть, - шепнул Рэй телепатически Лине, - Но главное, что отец согласен, она с ним ругаться ни за что не будет. - Я рада за тебя и за бэ-энчика, - про транслировала в ответ ИАЭС, - А вот Тоха наш меня сейчас смущает. Не нравится мне его общий фон. - Какой фон? - не понял Рэй, - Нету же никакого фона! - Я эмоциональный имею в виду, а не радиационный. Что-то он, по-моему, удила закупил. Рэй взглянул на Тошку и понял, что Лина права. Потому что вид у однотипничка был такой, будто у него вдруг заболели все зубы сразу. И три топливных канала в придачу. - Тошк! - ткнул он Чернобыльникова в бок, - Ты чего такой мрачный, а? - Я не мрачный, я трезвый, - ухмыльнулся Чернобыльников, - Просто отстаньте от меня и всё будет о'кей! - Антон! - Александр Николаевич строго свëл брови, - Может, хватит изображать из себя персонажа немного детектива? Что у тебя стряслось? - Ничего у меня не стряслось! - Толка вцепился пальцами в край стола, - У меня всё в полном ажуре! - Что за выражения, Антон? Ты на атомной станции работаешь, или... - ВИУР вмешался, не умея сразу подобрать нужное слово, - Или в кафешантане? Что такое "кафешантан", Чернобыльников, разумеется, не знал, но звучало это очень обидно. И плюсов к настроению не добавило. - Какие хочу, такие и выражения! Каких вы заслуживаете, вот! - Это почему это мы их заслуживаем? - Почему? - взвился Тошка, - Почему? Ну, например, потому что вы так здорово тут без меня всё решили! И в шитую белыми нитками историю сходу поверили, и задание от "Эпика" взяли! А может, я не хочу для него ничего искать? Может, у меня своих проблем полно? Но папочка даже не спросил ведь, как у меня дела, ему не до этого было, ему перед клоуном ряженым выплясывать надо! - Во-первых, история никакими нитками не шита, - Александр Николаевич тоже встал, скрестив руки на груди, - Исса существует, я пробыл там какое-то время, несколько часов так точно. Мы много разговаривали. И Сэнед не производил впечатление челове... эээ... существа, недостойного доверия. Если бы он не пришёл по портальному следу, я бы сам в "Эпи-Центр" поехал. Потому что авария это авария, её в любом случае нельзя допускать. - Но тогда, может быть, по дороге ты обратил бы высочайшее свою ВИУРское внимание на то, что у меня тоже авария! Та ещё! И все остальные тоже, может быть, соизволили бы обратить. Ну, мало ли! Чем Зона не шутит! - Но ты же ни слова вслух не сказал, что у тебя гадость стряслась! - возмутился Эрик, - Бэ-эн вот чуть ли не целый доклад приготовил... - Конечно! - ядовито процедил Чернобыльников, - Разумеется! Именно что приготовил. Заранее. Чтобы вы все тут ухи развесили! Он и сам не мог сказать, что злило его больше. То, что в сэнедовом рассказе столько нестыковок, а никто, даже Хрусталëв их в упор не видит или то, что из-за мелкого инопланетного быстронейтронника на его, тошкино горе всем, получается, плевать. Эрик, чтоб ему парогенератор разорвало, самый умный, блин, тут! "Ты же не сказал!" А ему дали хоть какую-то возможность? Естественно! Это же свой в доску привычный обыкновенный Чернобыльников. А не сенсация ходячая - первый инопланетный активити в Светлояре. Чего ради на него-то внимание обращать?!? Он терпел, сколько мог. Терпел весь этот дурацкий разговор, но у всякого терпения есть лимит,и сейчас он исчерпан. Сейчас он, наконец выскажет им всё, что думает, и словами и через ноосферу, благо её тут никому за неуплату не отключили. Сейчас ему самому стало плевать! Вот так вот, плевать и всё! Пусть считывают, как он к ним теперь относится и до чего ему всё равно. теперь он им и телепатически и не телепатически... Пусть знают, что ему на них смотреть противно! И противнее всех - на Рэя, который весь вечер глаз с быстронейтронника не сводит. И мурло при этом такое - глупое и блаженное, будто ему на руки десять щенков вывалили и одного отдать обещали! Пусть считывают! И да - радиацию, которая у него тут из-за них нафонилась, тоже пусть сами подбирают! Впрочем, Дайичи, кажется, именно этим уже и занят. Дозик, лежащий на подоконнике, по крайней мере, не орëт. - Может, я пойду? - робко подал голос Сэнед, то-есть, конечно, его ретранслятор. Всё тот же поганый Сосновский ободряюще положил ему руку на плечо. - Уймись! У Чернобыльникова просто нервы сдали. И он всегда нууу... немного хамский тип. Дайичи и Лина на Тошку смотрели осуждающе. Хрусталëв молчал. - Сэнед, ты же совсем не знаешь города! - подлец Рейден начал вылезать из-за стола. Если ты пойдëшь, то я с тобой. Ба-бах! Что и требовалось доказать - плевать всем на Чернобыльникова. Никто не на его стороне. - Реально не понимаю, чего ты взъелся? - питерский ВВЭР построил нарочито дурацкую физиономию, пытаясь хоть так разрядить обстановку, - Не можем же мы тут раздвоиться! С Сэнедом хотя бы минимально решили, теперь можно и о твоей бяке поговорить. - С Сэнедом они решили! - Тошке стало уже почти весело. Тем страшным весельем, которое горше всякого горя и которое бывает, когда понимаешь что терять уже нечего. Все мосты полыхают киношколу ярким синим пламенем, исправить ничего нельзя и остаëтся только на чëрных крыльях ярости лететь в пропасть и припадок пропадать там, - Решили они! А ничего так, что он, вообще-то, моего отца похитил? И что я на сто процентов уверен, у меня вся интуиция просто вопит, что время он всё? Роль какую-то играет с неизвестной нам целью! Я пытался до вас донести, что у него концы с концами не сходятся, а вы ему всё равно верите! Потому что он воспитанный и на котëночка похож, глазками хлоп-хлоп... И готово - все растаяли, как мороженое... - Антон, будь добр, выйди на балкон и успокойся! - холодным металлическим голосом приказал Александр Николаевич. Рэю стало не по себе даже. Таким добрейшего ВИУРа Назарова он раньше не видел никогда. Впрочем, Тошка тоже хорош - закатить скандал на пустом месте! Ну да, Эрик прав, нервы у Тохи сдали, а у кого бы не сдали от таких-то "приятных" новостей? Но у всего же должны быть пределы! Вот он, Райден, тоже РБМК, а сдерживаться уме... Ой, в смысле, конечно, тоже не очень-то умеет, природа и Зона снабдили обоих РБМК-1000 в равной степени буйным и гневливым характером. Но всё равно, блин... А теперь непонятно, что делать, и перед Арсением Никитичем стыдно, устроили тут! Теперь, чего доброго, не дай небесное МАГАТЭ, директор решит, что они тут всё не специалисты, а дети малые, и никаких интересных заданий давать не будет. В общем, Тошка, конечно, очень-очень хороший, и помочь ему разобраться с его проблемой надо. Но сначала шею намылить и КМПЦ оторвать! Всё это промелькнуло в рэевской голове за одну секунду. А в следующую секунду этот чëртов Чернобыльников двумя руками сгрëб со стола большое, расписанное петухами и курочками блюдо из-под бутербродов и со всей силы грохнул об пол. - Пошли вы знаете куда? - яростно прошипел он, открыл портал и исчез. - В Припять, - ещё через одну - бесконечно-долгую секунду пояснил ВИУР. Вся сталь из его голоса исчезла, был он теперь усталый, грустный и виноватый, - Он всегда убегает в Припять, когда мы ссоримся. - А единицы посуды тоже всегда страдают? - нервно хохотнул ВВЭР. Лина послала ему уничтожающий взгляд. - Александр Николаевич, я его разыщу и приведу, - сказал Дайичи, - Рэй-кун, вещи мои из коридора забери, пожалуйста. Завтра в школе вернëшь. - Нам, наверно, всем лучше по домам пойти, - выдавил из себя Рэй, - Тем более, уроки ещё. Какие-никакие. Александр Николаевич, с вами точно всё будет в порядке? - Я, если вы, товарищ, не возражаете, ещё на полчасика могу задержаться, - директор "Эпи-Центра" взглянул на часы. Тошкин отец ответил обоим сразу. Что в порядке и не возражает. Сэнед смотрел на всех грустно и как-то всепонимающе. Как младенец Иисус со старинной иконы.