Мы что-нибудь придумаем...

      — Хааанс, — тянет Финн, залезая в палатку. — Я хочу трахаться.       Он цепляется ногой за болтающийся край палатки и теряет равновесие, неловко приземляясь где-то под боком. Пьяно смеётся, щекоча дыханием мои обнажённые ребра. Кое-как поднявшись, застегивает замок палатки — чтобы никто не мешал.       — Ну все, — мурлычет он, нависая надо мной. — пора наконец сбросить напряжение. Ты как, не против?       — Может быть в другой день? — я чуть пожимаю плечами, настолько, насколько это возможно в моем положении.       Финн улыбается, он в курсе, что я не в духе, но все равно целует меня в уголок губ оставляя привкус травы и дешёвого пива:       — Да ладно тебе, неужели те самые дни начались раньше времени? Ты поэтому злюка больше обычного в последнее время?       Тяжело вздыхаю поворачиваясь на левый бок. На него невозможно злиться. Да и сил на это нет.       — Просто устала. День херовый, все из рук валится.       Слышу, как он хмыкает, слезая с меня и садится где-то рядом. Значки и металлические кнопки звенят, когда он снимает жилетку и откидывает её куда-то в изголовье, следом отправляются ножны.       — Снова с Кэсс поцапались? — голос серьёзный, озабоченный.       — Помирились, — отвечаю я.       Он молчит. Задумался.       Наконец сдаюсь:       — Финн, обними меня.       Без лишних слов он ложится впритык, подтягивает меня к себе за плечи и крепко обнимает.       Слышу, как гулко бьётся его сердце через ткань заношенной футболки, чувствую, как мерно опускается и поднимается грудь при каждом вдохе и выдохе, чувствую жёсткость его тела и тепло обнажённых рук на спине и плечах. Обнимаю в ответ, запуская ладони под футболку и оглаживая худые бока. Он чуть ерзает — боится щекотки.       — Ханс, — говорит он в полголоса. — ты можешь доверить мне все, что угодно. — гладит меня по плечу большим пальцем, иногда чуть сжимая, целует в лоб.              Молчу в ответ. Нужно подготовиться морально, чтобы снова не разреветься. Эмоциональные качели нам не нужны.       — Финн… — глубокий вдох и выдох. — У меня задержка.       На мгновенье он застывает. Сердце начинает биться быстрее, дыхание учащается.       — Сколько?       — Две недели.       Он вздыхает:       — Тест делала?       — Да. Штук десять за последние три дня.       — Зачем так много?!       — Хотелось верить, что это ошибка! — чуть ли не рычу от досады.       — Положительный? — тихо и низко. Он чуть сжимает плечо, снова, а потом гладит.       — Восемь из десяти, да. Два просроченных оказались, не сразу заметила. Пришлось у Ингрид просить ещё. И те два тоже положительными были.       — Еп твою… Ребёнок ведь мой?       — Либо твой, либо это непорочное, мать его, зачатие!       Он тихонько посмеивается:       — Вот уж не думал, что стану отцом так рано.       — Не станешь! — отрезаю. — С нашим образом жизни детей некуда девать!       — Хэй, ну чего ты, милая, — его голос стал мягким и ласковым, а ладонь переместилась с плеча на живот, чуть оглаживая. — Придумаем что-нибудь. Найдём жилье, работу, обустроимся. Все хорошо будет. Не волнуйся. Семью не бросаем.       Финн провел пальцами по моей щеке, приподнял за подбородок чуть вверх и нежно поцеловал в то место, где у меня под глазом тату, а потом:              — Я буду рядом, Ханс.       — Я не готова, Финн.              Из его груди вырывается горький вздох. Расстроился. Я тоже. Горячие слезы снова просятся наружу. Прижимаюсь к нему сильнее и стараюсь сморгнуть всю влагу на ресницах изо всех сил, но через секунду понимаю, что тело неконтролируемо содрогается в рыданиях.       — Тише, тсссс… Я приму любое твоё решение, Ханс. Ты же знаешь это, — от всегда весёлого Финна не остаётся и следа. Голос совсем растерянный.       Он садится и, поддерживая меня, усаживает к себе на колени. Обнимает так, что голова укладывается на его плечо.       — Я рядом, все будет хорошо. Тише-тише…       Гладит вдоль позвоночника, целует в шею, прижимает к себе крепко-крепко.       — Мы что-нибудь придумаем…