metamorphosis

- Ты спишь? Мальчик открыл глаза. Полночь. Резко обернувшись, он увидел того, кто стоит перед его кроватью. - Ты видишь же, как темно? Чего не спишь? - А много ли ты увидишь во сне? Просыпайся давай Холд, да тихо, чтобы остальные не проснулись. Он покачал головой и медленно, желая не выдавать лишних звуков, встал. Мируэль всегда был таким. Не терпел возражений и здравых мыслей, просто творил невесть что, а разгребать все приходилось омеге. Как и сейчас, он замыслил что-то неладное и нарушил порядок храма: не гулять ночью. А ведь это был их первый день. Затрепанные волосы мальчик заплетал в легкую косу, чтобы не мешали и зевнул. - Куда мы собираемся? На нем была лишь одна ночная кофточка, слишком большая для его хрупкого тела. На горах ночью от холода пробирало мурашками и он все больше сожалел, что пошел за братом. - Руэль, может не надо? Мне так холодно, да и монахи будут злиться. Мируэль на его жалобы коротко рыкнул и схватив его за запястье, тянул за собой. За ним Холдор волочился словно тряпичная кукла и глядел по сторонам. Привыкшие к темноте его глаза разглядели кусты, несколько прудов и большие камни. Они шагали по извилистым дорогам, и Холдора все больше бросала в дрожь, и он не различал, от температуры это, или от страха. Может быть монахи ходили и проверяли их комнаты, пока они спят. Что если они увидят, что двоим эльфам не спится на своих местах. Не отправят ли они этих двух братьев невесть куда. Ему не хотелось потерять крышу над головой и еще раз скитаться по городам и поселкам в поиске пищи. Его желание развернуться и сбежать крепло, пока Мируэль наконец не остановился. Они остановились близ пруда и Мируэль указал в вглубь воды. - Видишь что светится? Как только Холдор присмотрелся, то увидел нечто зеленое, что горело у дна пруди. Словно драгоценный камень, нет, точнее как зеленый огонь, он притаился средь воды. Но с каких пор огонь мог гореть на воде? - Ты знаешь?- спросил его брат и тихонько рассмеялся, увидев его озадаченный взгляд. - Ну конечно не знаешь, глупенький. Холдор стукнул брата по плечу и тот игриво толкнул его. - Да не обижайся ты, а то быстро состаришься. Так вот, этот камень драгоценный. Мне про него знаешь кто рассказывал?- задумчиво добавил он, стараясь увидеть реакцию наивного брата,- купцы. Так вот, они твердили, что у монахов в горах содержатся такие святые камни. И стоят они бешеных золотых. От страха у Холдора округлились глаза. - Так я точно также был удивлен. А теперь вижу, что это не миф, а вполне себе правда. Здорово ведь? Холдор воровато оглянулся по сторонам. Ну не может же его брат похитить у тех, кто взял их под свое крыло и защиту. Его брат пусть и был смутьяном, ибо по другому они бы и не выжили на улицах, но предательство не было в его крови. - Так вот что я сейчас собираюсь сделать. Мы подождем несколько дней, полностью освоим местность и храм, а потом, когда появится хорошая возможность, украдем. И дело с концом. Холдор закатал головой, за что брат стукнул его рукой. - Ну не выводи ты меня из себя! Сказал, так и сделаем. - Нельзя же так делать! Вообще нельзя! Они ведь нас приютили! Как так можно?! Мируэль закатил глаза и тяжело вздохнул: - Ты как маленький, тебя надо всему посвятить, а то ничего не понимаешь. Ну ладно, ты же не думаешь, что они от большой любви это делают. Ты смотри на слуг здесь, на них лица нет. Исхудали, видно, что пищу скудную дают и не дают нормально отдыхать. Холдор покачал головой, но при виде слуг которых они увидели здесь, он тоже недоумевал. Храмы очень редко страдали от недостатка чего либо, ибо королевская казна, а иногда сами жители давали им достаточно сумм, чтобы покрывали расходы Божественных домов. Но слуги ходили в поношенных тряпках, выглядели уж совсем убого и грязно, и едва отличались от уличных дворняг. - И все таки они ведь нам помогли. - Видно, что не бесплатно. Потом придет наше время и нам придется ходить в тряпье. Да лучше уж быть рабом богача-чужеземца тогда. Ну и ладно, ты подожди здесь и не уходи. Мируэль оставил младшего и пошел за чем-то а Холдор остался, чувствуя как его тело похолодело от яростного ветра. В отсутствии брата он заметил настолько храм был тих и пуст, а также темен. Ему казалось что из кустов вывалится кто-то еще и он от страха повернулся к источнику света, зеленому огню. Неожиданно, но он почувствовал некое тепло, будто огонь и вправду мог согревать его. Зачарованный, он попытался коснуться его, но не достигал дна. Он и правду был глубже чем казалось. А огонь манил да манил. Он сбросил кофточку, чтобы не промокла, и обвел длинной косой шею и вошел в пруд. От холода он вздрогнул. Вода достигала до его талии. Решив сесть на корточки, он опустил ноги и руками ухватился за зеленым светом. То, чего он считал за огонь оказалось странным камнем, острым и он нечаянно порезался. Однако Холдор вовсю не чувствовал порез, ему стало так тихо и спокойно. Словно он лежал на теплой ванне или подставил лицо и тело навстречу теплому дождю. Его тело плавилось от касании с камнем и он чувствовал, как нечто расползается по его жилам, словно заменяя ему кровь. Вода вокруг бурлила, деревья и травы гудели и необычно тихая ночь внезапно ожила. Теперь Холдор желал прикоснуться лицом к камням, но стоило ему опустить лицо на воду, как его тут же вытащили грубые руки. Сначала он даже не понял. Чувствовал лишь острую боль в скальпе, и видел как недоуменно на него смотрел Мируэль. - Ты совсем сдурел! Выходи давай! Только теперь Холдор почувствовал некое недоумение и боль, что его отлучили от камня. Словно он стал пуст, как пустая раковина. Мируэль все больше злился и сам же поднял голого мальчика и без всякой нежности, бросил на землю. - Одевайся живо! Сейчас же холодрыга такая! Что на тебя нашло? "А когда я касался камня, не было так холодно" подумал Холдор, и содрогнулся от холода. - Кто там шумит! - Быстро проверь! Откуда-то далеко слышались голоса. Должно быть монахи проснулись. Мируэль взял его ладонь и собирался убежать. Должно быть это плохо. Ведь они могут их поймать. Но об этом Холдор не думал. Призрачные касания камня все еще дарили тепло и согревали кончики его пальцев. В ноздри ударил резкий запах железа. Такой сильный, душный, невыветриваемый запах от которого кружится голова. В юности лет, пока Холдор еще учился быть магом, он частенько практиковал дар лечения. На самом деле это был общий предмет, которому обучались все те, кто имеют в крови хоть чуточку волшебства. Эльфы народ воинственный, а лекари тем более необходимость. Как тогда, на поле битвы, когда солнце село за бортом, а всюду слышатся стоны боли и крики, где он, малолетний Холдор пытается отжать из тела максимум магии, чтобы не дать очередному солдату умереть и едва стоит на коленях, отпугивая очередных воронов от тела солдат, он не замечает, как этот запах оседает там, глубоко в его легких и потом, после войны он все также не может избавиться ни от запаха, ни от ощущения. Он трет тело сутками, он избегает любое место где может пролиться кровь, он избегает раненых и больных, чтобы не вернуться в те времена, когда был небольшим и маленьким эльфом. Он защищает свое тело и остальных сильнейшими заклинаниями, лишь бы не увидеть смерть и все без толку. Потому что прямо сейчас Холдору невыносимо больно и мерзко, он не может разлепить веки, а запах крови обволакивает все вокруг. Он хочет позвать первородную магию, дабы избавиться от этого. Его тело дрожит, от спазма хочется лежать и скулить, но магия никак не приходит. Он двигает пальцами, чтобы позвать Богиню и ничего, все пусто. Только теперь он замечает, как на самом деле он не чувствует ничего. Нет его обостренного слуха, с помощью которого он мог слышать хоть за пределами видения, нет острого носа, хотя должно быть это скорее даже хорошо, ведь он мог бы уж совсем потерять свой рассудок, продолжайся все по тому и месту. Он открывает рот, но во рту все пересохло и никакой звук оттуда не выходит. Но тот кто рядом словно просыпается от этого. - Лекарь, он похоже пришел в себя,-звучит писклявый голос. К нему в одно и тоже время приближается несколько существ и трогают его то за лоб, то за щеку. Он вздрагивает и хмурится, в свое время его не касались даже самые близкие знакомые, что у него были. А эти хозяйничают там, словно он какой-то пациент, а не... Мысль свою он прерывает. - Вы можете что-то сказать? К нему обращается какой-то старый орк, облаченный в голубое. Через пелену в глазах, он видит этот назойливый цвет. - Таше,-хрипло произносит он. Один из малых уходит, громко зовя его знакомого, а второй со всей осторожностью, словно он яйцо курицы, дает ему чашку с водой. Эльф замечает, как дрожит его рука. - Еще я хотел бы встретиться с вожаком,-произносит он, четко и коротко.- С Бользе. Орк словно недоумевает от его состояния и держит его за руку, чтобы присмотреть за пульсом. Холдор же держится не проронив ни слова, прямо сейчас ему нужна твердость, чтобы с ним поговорили на равных. Орк кивает третьему лекарю и тот сразу же исчезает с юрты. Когда на пороге объявляется Таше, Холдор едва сдерживается, чтобы не пустить пустую чашку в его лоб. Не помогает и то, что обычно уверенный в самом себе орк не скрывает своего волнения, и едва шагает в его сторону. При виде его виноватой рожи, эльфу хочется плюнуть. Вся слабость его словно куда то исчезает, переменившись в гнев. - Рад видеть хоть одно знакомое лицо,-шипит он, оскалившись. Голос у него выходит таким едва слышным,- Жаль, что этот знакомый решил не быть честен со мной. Таше опускает глаза в смиренной позе и Холдор чувствует, как весь его яд и гнев словно рассеиваются от этого знака. Будучи омегой такого никогда не происходило. Он редко позволял своей ярости выходить за рамки дозволенного, однако когда он был в бешенстве, то ничто не могло его остановить. А омеги в такие моменты вызывали лишь еще большую злость. А сейчас его сущность будто не может держаться за ненависть из-за акта покорности, словно какая-то альфа. Он мотает головой, должно быть он просто устал. Он все еще омега. Просто не чувствует свои магические способности, но это можно исправить. Все всегда можно исправить. - Впрочем не важно, сейчас главное успеть. Если Таше и имеет вопросы, то он решает не просить об этом. Бользе тоже не заставляет себя ждать. Несмотря на нетерпение, которое скребет его душу, Холдор дожидается, пока Бользе не устраивается поудобнее. Он все еще держится за надежду, что все можно исправить. - Как себя чувствуешь? - Могло быть лучше, но не жалуюсь,-отвечает он ровным тоном. Дышать становится не комфортнее, всю юрту наполняет запах другой альфы и ему это отчего-то не нравится. Он все еще лежит, пока другие сидят. И это ему тоже не нравится. - Я рад, ты заставил нас вчера поволноваться,-хохочет Бользе, пока Холдор пытается не дышать. Кажется альфа этого замечает и устраивается подальше. - Я боюсь мне и сегодня придется вас напрячь. Я не совсем понимаю что вы со мной сделали, но уверен что это можно убрать. Было бы лучше, если бы скорее помогли с этой...проблемой. Он всячески игнорирует острую боль в горле, пока бета, и альфа смотрят на него удивленно. они моргают один раз, потом другой, переглядываются. - Кхмм... думаю вы очень ослабли на сегодня, почему бы нам не продолжить этот разговор далее, когда вы поправитесь?- наконец-то подает голос Таше. - Нет, я очень даже хорош,-кричит эльф от нетерпения и пытается встать, как резкая боль пристреливает его в промежной области. Он охает и быстро садится. Боль словно затуманивает ему разум, а сильные запахи альф и бет и омег и духота юрты сводят его с ума. - Просто сделайте все по другому! Верните меня в прежнее положение! Я требую это как гость! Бользе же уходит от комнат не проронив ни слова, пока Таше пытается его успокоить. Он смотрит на удаляющегося альфу и чувствует как ненависть растет в его груди, хочет позвать альфу, но горло резко саднит и ему остается лишь кашлять, унимая резь. Он закрывает глаза и произносит самое сильное и отчаянное заклинание на которое способен. Даже потеряв достаточную силу и энергии, будучи в смертельном положении, это заклинание было можно провести, имей в каплях крови малейшее благословение Богов, да крупинку магии. Заклинание было подобно последнему отчаянному всплеску тела, все еще желавшее защитить хозяина, словно последний вздох. Холдору не обязательно было остановить альфу или подорвать юрту, да и не получилось бы учитывая как он ослаб, ему было бы достаточно почувствовать свою законную силу, иметь в себе надежду, что все еще не потеряно. Когда он открывает глаза, он все еще слышит голоса орков, юрта цела, Бользе нет и ничего не переменилось. Он не чувствует разряд в своем теле, лишь глухую боль и ощущение пустоты. Словно он совсем пусть. Эльф падает на постель и оседает на самом дне. Он смотрит за рукой, где должна была быть татуировка Богини, которую он заслуженно получил еще маленьким. Он был самым юным среди монахов. На ней лишь гладкая белая кожа. - Что вы надед...-ему не удается что-то сказать. Перед глазами мерцают звезды, а слабость заполняют все его тело, от кончиков пальцев до ног. - ТАШЕ! Перед юртой зовет его незнакомый голос, пока Холдор полностью теряет сознание. Кажется в комнату врывается тот же крикун, и юрту наполняет густой аромат полыни, словно освежая пространство. Становится легче и Холдор пытается сконцентрироваться на нем. Он засыпает, желая никогда не проснуться.