All That’s Best of Dark and Bright \ Все лучшее, что есть в Темном и ярком

      Энид нерешительно поднесла руку к щеке Уэнсдей и посмотрела в ее темно-карие глаза, которые были красными и припухшими, что делало очевидным, что она тоже плакала. При мысли о том, что Уэнсдей будет плакать, у Энид защемило сердце. Она только однажды видела Уэнсдей плачущей, сразу после того, как в нее выстрелили.             Полные и упругие губы Уэнсдей быстро привлекли внимание Энид. Ей нужно было поцеловать ее. Дело было не только в том, чтобы выяснить, была ли Уэнсдей больше ее парой. Было ли ей любопытно, могут ли они вообще уложиться в эти десять процентов? Конечно. Но этот поцелуй был бы о чем-то гораздо большем: речь шла бы о том, что Энид наконец-то поцеловала девушку, которую она любила, и любила долгие годы.             — Я собираюсь поцеловать тебя, хорошо? — наконец произнесла Энид. Она поискала на лице Уэнсдей хоть какой-нибудь признак того, что она хочет поцелуя, и ее охватило облегчение, когда Уэнсдей кивнула.             Однако облегчение было недолгим, когда Энид поняла, что Уэнсдей дрожит от ее прикосновений, — Уэнс, ты дрожишь, — тихо сказала она.             Уэнсдей выглядела такой уязвимой. Это было не в ее характере, и Энид находила что-то в том, чтобы смотреть на Уэнсдей так, как большинство людей никогда бы не увидели, невероятно привлекательным.             Когда Уэнсдей снова кивнула, подтверждая, что, несмотря на очевидную нервозность, она действительно хочет, чтобы ее поцеловали, Энид закрыла глаза и наклонилась к ней.             В ту секунду, когда их губы встретились, по Энид пробежал электрический разряд, и она почувствовала любовь с такой силой, какой никогда раньше не испытывала; весь ее разум, тело и душа были охвачены пламенем, которое было ее обожанием Уэнсдей.             Это было оно. Это был тот момент, о котором она мечтала почти всю свою жизнь. Момент, о котором она начинала думать, никогда не наступит. Человек, которого, как она думала, она никогда не найдет, был рядом в течение восьми лет. Уэнсдей Аддамс была ее парой, и Энид никогда ни от чего не была так счастлива.             Энид бросила быстрый взгляд на свои ярко накрашенные ногти после того, как Уэнсдей углубила поцелуй. Ее когти не выпускались наружу, как это было во время любого другого поцелуя, который она когда-либо испытывала. Обычно ее тело переходило в защитный режим, когда она была достаточно уязвима, чтобы поцеловать кого-нибудь. Но на этот раз ее тело знало, что нет необходимости защищаться перед своим партнером; с Уэнсдей она была в безопасности.            Энид заставила себя оторваться от поцелуя. Несмотря на то, что целовать Уэнсдей было единственным, что она хотела делать всю оставшуюся жизнь, Энид не могла больше ждать, чтобы сообщить Уэнсдей, что она ее пара. Когда оборотни находили себе пару, которая была человеком, человек не испытывал таких же ощущений, так что Уэнсдей все еще понятия не имела.              Как только их губы разомкнулись, Уэнсдей отвернулась от ослепительно яркой улыбки Энид, — Это больше никогда не повторится, — сказала она прежде, чем Энид успела что-либо сказать.            — Уэнсдей, нет, ты... — попыталась сказать Энид.             — Энид, пожалуйста. Я не могу так целовать тебя, зная, что я не та, кого ты заслуживаешь.          Энид фыркнула и быстро последовала за ней, когда Уэнсдей пересекла крыльцо и прислонилась к перилам, чтобы посмотреть на открытые поля пчелиной фермы Юджина. Ее пара была столь же неприятной, сколь и милой.             Ее пара.            От одной только мысли об этом у Энид запорхали бабочки. Она задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к тому факту, что долбаная Уэнсдей Аддамс была ее парой.              — Ты - это то, чего я заслуживаю, — сказала Энид, в то время как Уэнсдей продолжала смотреть вдаль.            — Ты заслуживаешь свою пару, и ты это знаешь, — ответила Уэнсдей, — И не пытайся сказать мне, что это больше не то, чего ты хочешь. Возможно, сейчас ты так считаешь, но через дни, недели, даже годы ты можешь пожалеть об этом, а я не хочу быть той, о ком ты будешь сожалеть.          Разочарование начинало даже не скрывать этого. Энид не хотела допустить, чтобы еще одно недоразумение разлучило ее и Уэнсдей ни на секунду дольше, — Ты можешь просто заткнуться и послушать одну минуту?          Энид повысила голос, и ее тон был резче, чем она хотела. Уэнсдей обернулась и приподняла одну бровь, явно застигнутая врасплох небольшой вспышкой Энид. Но она сделала то, о чем просила Энид, и ничего не сказала.             Теперь, когда она наконец завладела вниманием Уэнсдей, Энид с трудом сглотнула и взяла себя в руки, — Прежде всего, ты - это то, чего я хочу. Я бы отказалась от поиска своей пары, чтобы быть с тобой, и я знаю, что для меня было бы невозможно когда-либо пожалеть о тебе.          Уэнсдей открыла рот, чтобы что-то сказать, скорее всего, снова возразить, но быстро закрыла его, когда Энид сурово посмотрела на нее.             — Но, Уэнс, — Энид схватила руки Уэнсдей в свои, прежде чем продолжить, — Ты... ты моя пара. Все, чего я ждала, все это время было прямо у меня под носом, — Энид хотела пошутить по поводу роста Уэнсдей, добавив это слово буквально, но решила не портить приятный момент; она прибережет это на потом.             Редкая улыбка появилась на губах Уэнсдей, и сердце Энид чуть не выпрыгнуло из груди при виде до смешного очаровательных ямочек на щеках Уэнсдей.             — Я полагаю, теперь мы пара, — как ни в чем не бывало сказала Уэнсдей.             Энид не смогла сдержать смеха, — Ух ты, Уэнс. Так романтично. Но да, да, это так. Иди сюда.          Когда Уэнсдей шагнула вперед, Энид заключила ее в крепкие объятия. Она вздрогнула, когда почувствовала, как Уэнсдей уткнулась лицом ей в шею.        Ощущение Уэнсдей в ее объятиях стоило того, чтобы пережить восемь лет разлуки, стресс последних нескольких недель и бешеные поездки практически по всему штату Нью-Джерси. У Энид было все, чего она хотела, и так будет всегда.             Однако кое-что все еще давило тяжелым грузом на душу Энид: Пенни. Возможно, она не знает точно, кем была для Уэнсдей, но Пенни явно что-то значила для нее.       — Уэнс?        — Хмм? — сказала Уэнсдей, уткнувшись в шею Энид. Она не сделала ни малейшего движения, чтобы отстраниться от Энид, и даже прижалась еще ближе.             Из-за этого Энид было еще труднее воспринимать Пенни. Она не хотела портить этот прекрасный момент, но знала, что это необходимо; в конце концов, об этом нужно было заговорить, и чем скорее, тем лучше.             — А что насчет Пенни? — Тело Энид напряглось, пока она ждала ответа Уэнсдей.             Уэнсдей отстранилась, чтобы посмотреть на Энид снизу вверх, но ее руки оставались на талии, — Что с ней? — спросила она.             Энид нервно прикусила губу, — Я имею в виду, я полагаю, тебе нужно сказать ей, верно?          — Откуда ты вообще знаешь о Пенни? — Уэнсдей бросила на Энид озадаченный взгляд.            Энид поняла, что Уэнсдей понятия не имела, что она была у нее дома ранее в тот же день, — Твоя мама дала мне твой адрес; она подумала, что ты можешь быть там. Я встретила Пенни, когда пришла искать тебя, — объяснила она.             Уэнсдей кивнула, — Я не собиралась рассказывать Пенни.             Глаза Энид выпучились, и она попятилась от Уэнсдей, — Тебе не кажется, что это немного жестоко? Я думаю, она заслуживает того, чтобы знать правду, — сказала она.             Уэнсдей нахмурила брови, — Как ты думаешь, кем Пенни является для меня?          — Ну, я думаю, я подумала, э-э... что ты спишь с ней или что-то в этом роде, — Энид пристально посмотрела на Уэнсдей. Часть ее не хотела знать правду об интимных отношениях Уэнсдей с Пенни, но понимала, что это неизбежно.             — Энид. Пенни - секретарша в окружном морге, — объяснила Уэнсдей, — Она позволяет мне приходить в нерабочее время, чтобы помедитировать в кабинетах морга.            Энид не была уверена, чувствовать ли ей больше отвращения или облегчения. Она решила уйти с облегчением, потому что медитировать на холодных плитах, предназначенных для мертвых тел, было настолько необычно, что она находила это почти милым. Почти, — Я прошу прощения за поспешные выводы.             — Все в порядке. Я понимаю, почему ты пришла к такому выводу, — Уэнсдей взглянула на часы, — Ларч, наверное, спит, но я могу попросить маму и папу отправить его первым делом с утра, чтобы мы не злоупотребляли гостеприимством Юджина.          Энид кивнула, — Наверное, мне стоит написать Бьянке, — сказала она, — Мой приезд по неизвестному адресу заставил ее забеспокоиться, что кто-то собирается убить меня и сбросить в овраг.          Уэнсдей усмехнулась, — Это просто смешно.            — Я знаю, верно? Никто не стал бы меня убивать, — сказала Энид, вытаскивая свой телефон из кармана слишком большой толстовки Уэнсдей.             — Только убийца-любитель мог использовать такое банальное место, как овраг, чтобы избавиться от тела. Особенно, когда в такой сельской местности, как эта, в изобилии разводят свиней. Учитывая твой вес, среднестатистическая свинья может съесть тебя примерно за пять дней. Их на целую ферму хватит, чтобы полностью избавиться от твоего организма за несколько часов.          Энид нахмурилась, глядя на снимки, когда отправляла сообщение Бьянке.            Энид: Не убита и больше не одинока.            Бьянка: Черт возьми, мы подобрали несколько действительно милых нарядов для различных пресс-конференций, посвященных твоему исчезновению.        И поздравляю. Самое время, черт возьми.          Энид: Мне нужно еще так много тебе рассказать.            Бьянка: Расскажешь мне позже. Иди освободись от того сексуального напряжения, которое наполняло нашу квартиру с тех пор, как Аддамс вернулась домой из больницы.            Щеки Энид мгновенно покраснели. Она попыталась избавиться от румянца, прежде чем Уэнсдей это заметит, но безуспешно.             — Что такого сказала Барклай, что заставило твое лицо покраснеть? — спросила Уэнсдей.            — Ничего, она просто ведет себя глупо, — Энид сунула телефон обратно в карман, — Мы можем зайти внутрь? Количество жучков здесь действительно выводит меня из себя, — Она с опаской посмотрела на чрезмерное количество мотыльков и бог знает каких еще летающих насекомых, окружавших фонари на крыльце.             Уэнсдей кивнула и повела Энид внутрь и вверх по лестнице в гостевую спальню, которую она занимала, когда жила у Юджина.       Она была оформлена в строгом стиле, а на старой кровати лежало черное стеганое одеяло. Энид улыбнулась этому маленькому жесту, который показывал, насколько Юджин заботился о Уэнсдей.             — Тебе нужна пижама? — спросила Уэнсдей, начиная рыться в своей сумке.            Энид опустила взгляд на то, что было на ней надето. Футболка и леггинсы были не так уж далеки от того, что она обычно надевала в постель, поэтому она покачала головой, — Я думаю, со мной все будет в порядке, — Она сняла толстовку и положила ее на кресло-качалку, стоявшее в углу комнаты.             Достав пижаму, Уэнсдей неподвижно стояла посреди комнаты с очень неуверенным видом. Энид поняла, что Уэнсдей не была уверена, стоит ли ей переодеваться у нее на глазах, несмотря на то, что она и раньше видела Уэнсдей полностью обнаженной.             — Не переусердствуй, Уэнс, — мягко сказала Энид, — Просто делай то, что тебе удобно.        Уэнсдей колебалась еще несколько секунд, но затем стянула через голову свою черную рубашку и выскользнула из брюк. Она действительно повернулась лицом к стене, когда расстегнула лифчик и позволила ему упасть на пол, прежде чем надеть пижаму.             Всего несколько дней назад Энид почтительно отвернулась бы, но она не могла заставить себя отвести взгляд от Уэнсдей, — Красивая, — это было бы полным преуменьшением, чтобы описать ее. Энид не была уверена, как ей удалось стать такой везучей.             Одевшись, Уэнсдей отвела Энид в ванную, дала ей запасную зубную щетку из-под раковины Юджина, и они почистили зубы в уютной тишине, прежде чем вернуться в комнату. Энид немедленно забралась под одеяло, но Уэнсдей просто стояла рядом с кроватью.             — Хей. Поговори со мной, — сказала Энид, увидев, что Уэнсдей снова колеблется, — Все в порядке.            Уэнсдей уставилась на нее, прежде чем сделать глубокий вдох, — Я понимаю последствия того, что новая пара делит постель. Я понимаю, что мы много раз делили постель раньше, но я... я полагаю, я не готова сделать такой большой шаг.           Энид потребовалось несколько секунд, прежде чем она поняла, что Уэнсдей думал, что она ожидает, что они займутся сексом этой ночью, — Ой! Уэнсдей - нет. Я понимаю. Мы можем и должны не торопить события.          Уэнсдей явно охватило облегчение, и она забралась в кровать, — Я бы хотела обняться, — призналась она.             Энид раскрыла руки, — Иди сюда, — сказала она с широкой улыбкой. Уэнсдей подвинулась, устроилась в объятиях Энид и положила голову ей на грудь.             Ничто еще никогда не казалось таким естественным и совершенным. За последние пару недель они много раз просыпались переплетенными, но, делая это намеренно, чувствовали себя совершенно по-другому. Энид могла бы лежать так всю оставшуюся жизнь.             Ее сердце действительно немного сжалось, когда она подумала о том, что восемь лет были потрачены впустую. Она проклинала себя за то, что не понимала, что ее так тянет к Уэнсдей с первой секунды их встречи, потому что она была ее парой.             Не было смысла зацикливаться на том, что могло бы быть. Кроме того, Энид была рада, что влюбилась в Уэнсдей еще до того, как узнала, что они друзья.       Осознание того, что их свела вместе не только луна, но и их искренние чувства друг к другу, делало все гораздо более особенным.