Волны

Ближайший̆ мотель раскрыл свои объятия. Ночь после выступления правила зрение изгибами пьяных рук. Со скрипом распахнулась дверь. В маленькую комнатушку ввалились двое. В полумраке на худом лице Квашонкина горели серые огни, из капкана которых Малому уже не выбраться. Да нужно ли выбираться, если он с радостью сам упал в объятия мёртвой̆ хватки? Бесцветный̆ взгляд сжигал, и что-то странное начинало крутится в грудной̆ клетке. Ранящее, шумящее, чувство это было знакомо Саше, не покидало ни на секунду, когда Леша был рядом. К черту бабочек в животе, это были настоящие волны в легких. Они, жесткие и соленые, бились о ребра, не оставляя ни единой̆ возможности вдохнуть. Глаза напротив светились как никогда раньше. Саша вдруг ослеп, растворился в них, в одном луче, круге света. Он будто мотылёк. Тонкий и незримый. Воздушные локоны струились словно шелковые крылья. Он так глупо летел на свет, следуя своей слепой мечте. Острые сереющие огни впивались в сердечко мотылька, открытое, трепещущее перед ними. Вот он, милый̆, как на ладони, продрогший̆ котенок - заблудшая душонка. В этом потерянном существе Леша всегда находил свое отражение, частичку себя. Влюблен он был, любил или что-то еще? Это казалось неважным, всё вокруг в странном вихре теряло значение и происходящее начинало походить на сон. На самый̆ странный̆ и неуловимый̆ сон. Холодные пальцы, поправив за ухо буйную прядь, скользнули по горячей̆ щеке, приподняв подбородок. Старый мотив давно забытой милой песни играл в еле уловимых чертах. Леша, не успев ни о чем подумать, накрыл его губы своими. Они оказались сладкими как сон, как волны... но рано или поздно приходится проснуться. Леша открыл глаза, с трудом оторвался от нежных губ. Что-то неприятное пробежало по спине. Почему все так? Он несколько раз тяжело моргнул, потерявшись в пространстве, растеряно сел на краю кровати. Холодной, обжигающей волной на него накатило осознание. Неопределённость. Неискренность? Паршивое чувство, что лишь позволяешь себя любить. «Господи. Что. Я. Наделал, — Воздух внезапно кончился, Леше вдруг отчаянно захотелось исчезнуть с лица земли, — Нет, так нельзя, так просто нельзя» В голове крутились и извивались сотни червивых вопросов: почему нельзя? Зачем все это, зачем? Неужто ты его не любишь? — Эй, Лех, все нормально? — Саша, лежа на спине, приподнялся на локтях, пытаясь сесть. Квашонкин закрыл лицо руками. - нормально? - он не спрашивал, просто глухо повторил. А может он любит? Правда любит это нежное создание? Сашина ладонь аккуратно легла на худое плечо. Любит? Секундное промедление, казалось, разлилось на вечность. Две маленькие, хрупкие душонки повисли в стеклянном молчании. Пальцы, всегда холодные, накрыли мягкую кисть. Она оказалась тёплой, её хотелось прижать к сердцу, но от этого Леше стало страшно. Мучительно страшно. Он пытался заглянуть внутрь себя, но терялся в липком страхе, выедающем все изнутри. «Ты его любишь? Не любишь? Почему?» «Да потому что я, сука, женат» Леша сам нашел ответ на свой вопрос. Все решил. Он с силой̆ сбросил с себя руку, резко поднялся с места. Его трясло. Он с шумом втянул воздух, собирая последние силы. Внутри черепной коробки гремели тучи, готовясь выплюнуть пучок молний. — Что-то случилось? — Саша, определенно ничего непонимающий̆, вдруг испугался, путаясь в дурацком одеяле, вскочил, пытаясь заглянуть в лицо Лехи. Серые огни пылали все тем же светом, но сейчас в них мелькало что-то холодное и страшное. — Что случилось? Ты, блять, серьезно? — знакомый̆ бархатный̆ голос теперь звучал яростно, откуда-то издалека, как будто говорил незнакомец — хочешь сказать, это нормально? Он уже не спрашивал. Рычал. И старался не смотреть в глаза. Куда угодно, только не в широко распахнутые глаза, в которых сейчас, казалось, жила смерть. Чернь, клубившаяся в его сердце, разлилась по всему телу, царапала глотку, запрещая словам жить. Всю жизнь свою он не может сказать все то, что нужно сказать. — Почему все так? — Леша вдруг сорвался на крик, который̆ пронзил юношу, будто разряд тока, — Нет, так нельзя. А как же Ксюша? — произнеся имя жены, голос его упал, перейдя на шепот, — Все, хватит. Малой̆ не издавал и звука, волны, злые и холодные, терзали вздымающуюся грудь. Весь свет в миг перевернулся, а гребни страха и боли внутри пытались утопить. Но их взгляды все же пересеклись. Сердце Леши пропустило удар, заскулило, забилось куда-то в угол, при виде этих глаз. Слезы, скатываясь по лицу, падали на пол, образовывая круги света. — я тебя не-на-ви-жу, — прошипел Леха, не Саше, скорее себе. Подхватил с пола футболку, нашел где-то у входа кожаную куртку и вылетел за дверь, вильнув хвостом своей̆ кометы. Волны продолжали рыдать внутри. Саше хотелось выдрать себе ребра, только чтоб эта проклятая вода исчезла.