***
Клиника находилась за городом, совсем недалеко – всего в семи километрах. До нее при желании можно было дойти пешком, что Пелли часто и делала, но этим ноябрьским утром все же поехала на автобусе – он в этом направлении ходил редко, не каждый день, но сегодня так совпало - в день встречи, который предложил ей Мигель, автобус как раз шёл. Если правильно подгадает время – может и обратно тоже уедет на нём. Когда она начала называть его Мигелем? Когда он ей это предложил? Как-то ведь недавно – может, полгода назад. Его номер телефона у нее есть уже давно, но на «ты» они перешли лишь в прошлом учебном году. Ну конечно – все же у них существенная разница в возрасте, пусть доктор Диас еще очень молодой специалист, но ему всё же тридцать, а не семнадцать как Пенелопе. Сидя в холодном автобусе, закутавшись в широкий шарф и нахохлившись как воробей, Пелли думала о том, как ей повезло со вторым лечащим врачом отца – прежний не проявлял особого интереса к случаю Стелиоса, а вот доктор Диас, когда приехал в Навьен-Роуд пять лет назад, сразу взялся за этого пациента со всей ответственностью и научным рвением. Было видно, что ему и самому интересно разбирать этот необычный клинический случай, и что он искренне пытается помочь отцу Пелли. Пенелопе было всего двенадцать, когда Мигеля назначили к Стелиосу, но уже тогда она видела, что доктор Диас – хороший человек. Она почему-то сразу ему поверила и продолжала верить до сих пор – что он сможет что-то сделать, он найдет нужное лекарство, найдет нужную терапию. Они уменьшат дозу, и папа начнет воспринимать мир вокруг. А не пребывать вечно в своем состоянии… Однажды он увидит Пелли, однажды они смогут поговорить! Девушка была искренне благодарна Мигелю за его старания – но одно ее смущало: доктор Диас тоже, как и все остальные, верил, что это Стелиос виновен в смерти Келли Гейл. Он пытался доказать это Пелли, но та даже слушать не желала – и правильно! Папа не виновен!! Все как-то очень ловко повесили вину на него, убрав из уравнения того наркомана, который ворвался к ним в дом! Именно у него в руках был нож, не у отца!! Папа даже в приступе болезни не мог такого сотворить! Отобрать оружие и убить им маму?! Невозможно! Невозможно!! Её добрый славный папа… С рук которого она не слезала, который читал ей на ночь, который ласково говорил ей что-то на греческом, когда она засыпала… Она так и не успела выучить этот язык. Язык родины своего отца… «Шиза!» «Шиза!» «Отойдите от нее, она бешеная, как ее папаша!» «На людей бросается!» «Психичка!!» «Шиза!!» Пелли прислонилась лбом к ледяному окну и сжала зубы. Пусть лучше обзывают ее. Пусть бы и дальше пинали в школе и бросались обидными прозвищами, чем считали отца убийцей! Однако Пенелопе, можно сказать, повезло – нападки прекратились, когда все одноклассники переступили рубеж начальной школы, а в средней уже поняли, что Пелли можно неплохо так использовать для списывания. Что она полезна. Она - функция. За девочку-отличницу пару раз заступились учителя, и буллинг постепенно сошел на нет – оставались только редкие плевки и насмешки, вроде той, что в прошлом году бросил ей Кевин от злости и зависти. Да и сама Пелли, будучи совсем еще маленькой, твердо дала понять, что не оставит неотвеченным ни одно обидное слово, сказанное про папу. Она будет спорить, она будет огрызаться, она будет кричать. Она – тихая и спокойная Пенелопа Гейл, малышка с аккуратной косой и в белых блузочках – срывалась на обидчиков, клевалась как отчаянная птица, которую загнали в угол клетки. С такой связываться – себе дороже. Ненормальная! Шиза. Автобус плавно повернул влево. Пелли встрепенулась и поспешно стала натягивать берет и митенки – среди елей уже показалось светло-серое здание клиники.***
- …Они обещали, что приедут весной – наверное, ближе к маю. Сказали, что закончатся клинические испытания нового препарата – сильного и по перспективам довольно действенного. Но пока лишь в теории. - Понимаю, - кивнула Пелли и свела брови, напряженно сжимая ручку. Она фиксировала каждое слово доктора Диаса, записывала все сроки и сложные названия лекарств. Которые, конечно, снова вскоре выучит наизусть. Она помнила всё. Дозировки, действующие вещества, прогнозы, термины… Побочные эффекты, конечно же… Мигель пару раз виделся с ней за стенами клиники – Пелли в его кабинете и Пелли за его пределами – просто две разные девушки. Когда дело касалось ее отца, Пенелопа превращалась из робкой девочки в уверенную в себе молодую женщину с твердым взглядом. Так было всегда – даже когда ей было двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Он никогда не видел в ней подростка – только женщину. Спокойную, решительную, взрослую не по годам. Как она заботилась о безнадежном отце! Как верила в него! С какой любовью приносила тщательно отобранные для него вещи и разрешенные вкусности! Такая женщина никогда не предаст, будет любить – самоотверженно, крепко, до конца… Это сейчас большая редкость. Прекрасный раритет с длиннющей косой и изумительно-глубокими глазами. Однако неважно, что Мигель видел – женщину или нет – по сути она была еще девочкой. Подростком. По документам точно. Но сейчас… Сейчас Пенелопе почти восемнадцать. И надо быть полным идиотом, чтобы упустить такую! Скоро мужчины вокруг нее встрепенутся, обратят внимание на этот распустившийся цветок, и заботливая красавица с добрым сердцем станет женой кому-то другому. Так что давай, доктор Диас, пришла пора действовать! - Мигель, - перебила она его мысли, - можно попросить тебя кое о чем? - Конечно, Пелли, - улыбнулся молодой мужчина. Пенелопа не ответила на улыбку. Она была максимально серьезна. - После седьмого апреля подготовь документы на моё имя, пожалуйста. Все отчеты, все рецепты – переадресуй их на меня. Чтобы тёте перестало всё приходить сразу после моего восемнадцатилетия – не надо ей и лишнего дня напоминать о прошлом… «О том, что Стелиос убил ее кузину…» - промелькнуло в голове Мигеля. - О том, что тот человек убил маму и спровоцировал болезнь отца… - тихо закончила Пелли. Мужчина подавил глубокий вздох – она до сих пор ничего не желает слышать. И даже если он сейчас скажет девушке самый главный факт, которого она еще не знает, Пенелопа его не воспримет. Только снова распушит перья и бросится яростно защищать отца… Тогда может позже – когда они станут более близки и он сможет утешить её, спасти от последствий этой новости… Когда она станет ему доверять… - Конечно, Пелли, - только сказал он, - я всё сделаю. Девушка благодарно кивнула и снова нахмурилась, отложив ручку. - Мигель… Неужели совсем ничего? – проговорила она и с мольбой заглянула в глаза психиатра. Тот едва смог выдержать этот взгляд – столько в нём было боли и надежды! - Ничего, но… - торопливо добавил Мигель, - ты не отчаивайся, скоро прибудут новые лекарства! Его никто не бросает и не бросит. Я его не брошу – будь уверенна! Мы будем пробовать, пытаться уменьшить дозу… Наука не стоит на месте, Пелли. Скоро я поеду в Уайтмаунтен на конференцию – возможно, там получится узнать что-то новое, интересное для всех нас. Пенелопа слабо и благодарна улыбнулась. Как хорошо, что вокруг нее есть неравнодушные люди! Это ей очень нужно. Это очень нужно папе. - Кстати, об этом, - молодой испанец отклонился назад в офисном кресле, - именно поэтому я позвал тебя сегодня, а не на выходных как обычно – у меня завтра начинается отпуск, а потом я еду, собственно, на это мероприятие. Так что в другой день, увы, у нас бы не получилось поговорить. Ты прости, что из-за меня пришлось прогулять школу. - Ничего, - мотнула головой Пелли, - меня легко отпустили. - Послушай… - замялся смуглый мужчина и слегка закусил нижнюю губу. – Ты… ты не хотела бы вечером выпить кофе в городе? Я знаю одно неплохое место. Круглые удивленные глаза. Замешательство. Ступор. А потом – кротко опущенный взгляд и мягкий извиняющийся голос: - Прости, пожалуйста, Мигель… Я… у меня сегодня занятия вечером – я не могу их пропустить. «И я не хочу их пропускать!». - Да… - быстро кивнул доктор, глядя в сторону, - да, конечно… - Может, в другой раз? – вдруг улыбнулась ему Пенелопа. – После твоего приезда? На душе у Мигеля потеплело – как будет здорово, если такая нежная светлая улыбка будет встречать его каждый вечер дома! Тогда он сможет забывать о тяжелой работе, с такой-то женой! - Давай. Тогда я позвоню, когда вернусь в Навьен-Роуд? - Договорились! - улыбка еще раз блеснула и вдруг потухла. Как и ее взгляд. – Мигель… Могу я его увидеть? - Да, он стабилен, - тон доктора снова стал серьезным, - можешь навестить его, но помни… - Не очень долго, да. Я оставлю вещи Луизе как обычно. Там… печенье домашнее – вы все тоже угощайтесь, коробка большая, на всех хватит. А папе дайте его любимое – шоколадное, хорошо? - Хорошо, Пелли. Невысокий смуглый мужчина, сидящий за широким столом, печально смотрел вслед девушке с длинной черной косой, в джинсах и свободном бежевом свитере с необычными узорами. Бедная девочка! Однажды ты поймешь, что его не спасти. Что из его состояния нет выхода – какие бы медикаменты они ни пробовали. Однажды ты поймешь, что именно натворил Стелиос и почему он это сделал… Но когда к тебе придет это страшное осознание, рядом будет человек, на которого ты сможешь положиться. Он поможет, как помогал всегда. Ты будешь не одна.***
Привет, пап. Прости, что две недели не заходила – ты же знаешь, меня не пускали. Надеюсь, они не делали тебе больно. Ты… ты верь им – они хотят как лучше! Они советуются со мной и с тетей Фло. Так что не бойся – мы не допустим, чтобы случилось что-то плохое. И мы тебя вылечим, папа… Пап, я там печенье принесла – шоколадное, как ты любишь. Я сама делала. Ну как всегда, впрочем. Согласись, оно получается всё лучше и лучше с каждым разом, да? Наверное, мои первые попытки было совсем невозможно есть?.. Жаль, что ты мне не можешь этого рассказать. Я бы тогда понимала – добавить больше шоколада или меньше… Я просто помню еще с самого детства, что ты ел только его. А может оно тебе уже не нравится? А? Пап?... Папа?... Посмотри на меня. Пожалуйста. Хоть на секундочку. Взгляни на меня. Папа… Ты не можешь, да?... Не можешь… Я этот свитер сама связала – было трудно, узоры сложные, да и крупные вещи мне пока не очень даются, но… Но я старалась. И сегодня надела его, чтобы ты посмотрел. Мне очень хочется верить, что ты всё же меня видишь. Видишь, какой я стала. Какой я становлюсь. Мне кажется, я знаю, почему. Вернее - благодаря кому. Помнишь, я рассказывала про нового историка, мистера Морта? И что я с ним занимаюсь? Он… он как будто меняет меня. Заставляет спорить, высказываться, не опускать руки и голову… С ним так интересно, пап! Он всегда знает, что ответить, что сказать – он просто бездонный колодец знаний! А самое главное – он внимательно слушает. И такое чувство, что… он единственный в этом городе меня понимает. Не одергивает, не перебивает, не заставляет менять точку зрения! Пап… как бы я хотела рассказать тебе, что мне с ним хорошо. Спокойно. Тепло и мирно. Как бы я хотела рассказать тебе, что он для меня значит – чтобы ты выслушал, порадовался за меня… А может - заволновался бы… Не волнуйся, пожалуйста! Я не их тех легкомысленных девчонок, что вешаются на преподавателей! Он просто очень хороший человек… Он ни разу не прикоснулся ко мне, не переступил грань дозволенного – и я никогда не переступлю, пап, не думай про меня так! Просто рядом с ним мне тепло. Как было бы рядом с тобой… Если бы ты был дома, если бы ты меня видел и слышал… Мистер Морт носит в себе какую-то огромную боль… Она отравляет его, клонит к земле, тушит огонь в его глазах… Какие же у него красивые глаза… Не волнуйся, не волнуйся, у меня на уме только поступление! Не бойся, у тебя серьезная дочь. Некоторые говорят, что даже слишком… Папа, я столько лет жду! Жду, когда мы сможем поговорить! Когда я смогу тебя услышать, твой голос, который я уже начинаю забывать… Я столько лет пытаюсь до тебя достучаться! Говорю – я здесь, я всегда здесь, я люблю тебя!! Я люблю тебя!!! Но ты не слышишь… Ты не рядом. В этом нет твоей вины. Но ты не рядом. Пап… я очень скучаю. Всю жизнь по тебе скучаю… Но верю – всё это однажды пройдет. Ты меня услышишь. Мы снова станем семьей. Пока всё так, как есть. Ничего. Мы это переживём. Пап… Меня уже зовут. Говорят, что пора. Я постараюсь прийти снова как можно скорее. А ты пока слушайся врачей, слушайся доктора Диаса и… кушай печенье. Оно вкусное, пап. Честно.***
Она могла бы дождаться автобуса. Посидеть в приемном, поболтать с медсестрой Луизой или даже с Мигелем, если он не очень занят – и потом только пойти на остановку, прямо к приезду транспорта, но… Она решила, что хочет проветрить голову. Холодный ноябрьский полдень, сухой, светлый, не солнечный, но и без осадков – семь километров по такой погоде – ерунда и приятная прогулка. Она старалась так ходить до города каждый раз после свиданий с отцом – слишком сильно они выбивали ее из колеи. Надо было прогуляться и поставить мысли на место. А сегодня еще Мигель ее пригласил на кофе! Ух! Ну и утро! Машин в такой час и на такой дороге почти не было, так что Пелли полностью погрузилась в раздумья, идя в своем обычном среднем темпе, изредка попинывая особо крупные камешки на обочине. Папе опять ничего не помогло. Это было и так понятно из документов, присланных доктором. Но всё же она надеялась, что Мигель скажет в личном разговоре хоть что-то обнадеживающее, ну хоть что-то… Иногда Пелли начинала злиться на врачей – вас столько и все такие умные! Почему до сих пор не придумали, как ему помочь?! Но тут же одергивала себя – они стараются, стараются помочь, стараются разобраться, приезжают каждый сезон – изучают, сравнивают, наблюдают… Пытаются вылечить… Папа снова смотрел сквозь нее отрешенным стеклянным взглядом. Он ничего вокруг не слышал, не видел, не понимал. Хорошо хоть мог жевать и глотать… И дышать. Пенелопа знала, что лучше так. Лучше так, чем они снова уменьшат дозу и тогда… Это произошло два года назад. То ли от отчаяния, то ли от излишней самоуверенности один из врачей скорректировал прием медикаментов так, чтобы Стелиос пришел в сознание. Он пришёл. И на следующий день чуть себя не убил. Вилкой. Простой вилкой. Схватил со стола зазевавшегося персонала. И несколько раз ударил себя по запястью – сильно, с остервенением, с яростью. Соображай он тогда чуть лучше – начал бы бить по шее и тогда его бы точно не спасли. А так… быстро обезвредили, перевязали и… вернули прежнюю дозу препарата. Пару раз потом пытались уменьшать, но… результат был похожий – попытки суицида. Постоянные. Жестокие. Как будто в его голове царствовал только один голос, который непрерывно повторял Стелиосу одно и то же. И замолкал только после приема лекарства. После погружения его в состояние полуовоща. Пели не заметила, как дошла до развилки. Обычно она шла дальше по дороге в город, но сегодня… Сегодня мысли об отце и том, что он пытался с собой сделать, заставили ее выбрать другой путь. «Последний путь». У этого моста была дурная слава – и надо думать! Сорок лет назад там погибли люди. Мимо Навьен-Роуд проходили железнодорожные пути – через небольшую речку в глубоком каньоне был перекинут мост. Однажды что-то случилось с пассажирским поездом, шедшим в Уайтмаунтен, и он сошел с рельс. И так неудачно – прямо на мосту. Один из вагонов пробил ограду и упал в реку с большой высоты. Тогда мало кто выжил. Громкое было событие. И трагическое. Эти пути уже на тот момент были скорее рудиментом – поезда по ним ходили редко, неподалеку строилась дублирующая дорога, так что после аварии их даже не стали восстанавливать - просто закрыли этот путь. «Последний путь» - как его мрачно окрестили местные. Через мост можно было перейти без проблем – вот только от того выломанного участка стоило держаться подальше – огромная брешь зияла в перилах, вывороченные рельсы и торчащие шпалы напоминали ребра давно умершего животного, его вскрытую грудную клетку. Этот мост еще называли «Мостом самоубийц» - слишком удобное место для сведения счетов с жизнью – глубокий овраг, темная бурлящая река с каменистым дном, открытые перила моста, через которые даже не надо перелезать – зашел за них и всё. Конец. Один шаг – и ты уже не здесь. Так просто и сложно в одно и то же время. Некоторые пользовались такой возможностью. Пелли не могла их винить – ведь она не знала причин, по которым они на это решались. Только жалела этих людей – ведь рядом с ними в тяжелую и страшную для них минуту не было никого, кто мог бы их утешить, прижать, отговорить… Или просто резко дернуть назад – от черной пустоты. За которой – ничего. Пелли осторожно обошла опасный участок – от кривого металла, искореженной арматуры и подгнивших от времени досок несло тоской и страхом. Столько смертей в одном месте! Зачем она вообще сюда пошла? Выбрала эту дорогу? «Последний путь». Нет. Нет! Нет! И нет! Это не про отца! Он будет жить! Они найдут выход! Они отыщут лекарство! Они смогут его вылечить! «Последний путь» - это ведь не про нас, да, папа? Ведь правда?.. Уйти, уйти поскорее из этого страшного места и больше никогда сюда не возвращаться!***
- Не торопись, цветочек – так и подавиться недолго! - Пвасти, фёфя… - Прожуй сначала! – засмеялась Флоренс, глядя, как голодная племянница уплетает морковный кекс. - Прости, тётя, - Пелли вытерла рот салфеткой, - но я и правда тороплюсь. - Куда? Я думала, ты сегодня отпросилась из школы… - У меня занятие по истории, помнишь? - А, да… Ты всё время на занятиях. Цветочек, а как там поживает доктор Диас? Пелли чуть не подавилась. - Мигель? Да неплохо, вроде бы, а почему ты спросила? - Ну…. – загадочно улыбаясь, потянула тетя Фло, - он звонил недавно, спрашивал о тебе… - Да? – сделала удивленный вид Пенелопа. Она пока решила не говорить, что молодой доктор пригласил ее на кофе. Зачем девушка будет это рассказывать? Она ведь еще сама ничего не решила. - Пелли, - внимательно посмотрела на нее тетя, - не моё дело это, конечно, детка, но… Ты бы присмотрелась к нему. Он хороший доктор и хороший человек. Заботливый, чуткий, с отличной профессией… И ты ему очень нравишься, цветочек мой. Это видно. Девушка молчала, тихо улыбаясь. Да знает она, знает. Это видно. Флоренс восприняла эту мечтательную улыбку по-своему. - Понимаю, тебе сейчас не до того – у тебя экзамены, но… Человек-то он и правда хороший, да еще и врач… - Ох, тетя! – засмеялась Пелли, вставая из-за стола и относя кружку в мойку. – Если случится чудо и я уеду в Уайтмаунтен, то точно знаю – Мигеля ты пристроишь быстро! На самом деле, Пенелопа еще сама не знала, что ей делать. Да, доктор Диас был и правда отличным человеком – надежным, обходительным и в меру серьезным. Может действительно дать ему шанс – чего она теряет?.. Но едва она начинала думать о смуглом испанце с приятными чертами лица, как перед глазами тут же вставала обсидиановая скала. Перегораживала обзор, заслоняла собой весь горизонт. И всех остальных мужчин. Если доктор Диас – хороший человек, то кто же он? Лучший?***
- Мисс Гейл? Мисс Гейл? – звал учитель. Только со второго раза Пенелопа его услышала – мысли об отце мешали сосредоточиться не то, что на теме занятия, но и на окружающей действительности в принципе. - Мисс Гейл, - заполыхал теплый очаг, - вы сегодня так рассеянны… - Извините меня, я немного устала… Не выспалась… - забормотала Пелли, не зная, какое оправдание прозвучит получше. - Может тогда прекратим? Пойдете домой, отдохнёте… - Нет! – резко встрепенулась девушка. – Нет, всё в порядке – я справлюсь. Только, пожалуйста, повторите ваш последний вопрос – и я обещаю, что буду более собранной. Рэймонд обеспокоенно покосился на ученицу, но тем не менее, продолжил: - Ладно… Мы с вами начинали обсуждать династию Флавиев… Пелли смотрела на мистера Морта, слушала его голос, а в голове звенела только одна мысль: Не прогоняй меня! Дай побыть здесь. Мне так тепло с тобой, так спокойно… Ты – хороший человек. Прекрасный человек. Пусть и не доктор. Автор главы: Tae_Nerr