Злые люди

      POV Эбигейл Кенсингтон       Я вдыхаю знакомый мне аромат сырости. На лице непроизвольно появляется улыбка. А душе становится спокойнее. Я дома. Идя по улице на меня кидают взгляды, после чего глаза людей расширяются. Видимо в их мире я уже была мертвой, и видеть мертвеца вполне себе живым, не самое частое явления даже для Бирмингема. Я подхожу к конторе, которая все еще закрыта. Но я не все. Мне открыт путь везде, куда я захочу.       - Закрыто, - кричит мне женский голос, но я все равно захожу. Напротив, меня стоит девушка с небрежными косичками и заспанным взглядом, - Я же говорю, закрыто!       - Думаю, мне назначено, - спокойно успокаиваю ее я, пока она не выкинула меня на улицу. Из-за дверей появляется Полли. Она смотрит на меня удивленно.       - Эбигейл? – не веря своим глазам, она спрашивает меня. Я начинаю ей улыбаться, подходя к ней ближе и обнимаю. Ее руки крепки обвивают меня за спину, и она кладет свой подбородок мне на плечо. Девушка впереди смотрит на нас, и выглядит она озадаченной. Видимо Полли не очень часто проявляет свои чувства, - Почему ты приехала? Писала же, что не собиралась!       - Решила, что пора возвращаться к работе, - она смотрит мне в глаза, и я понимаю, что она мне не верит. Она знает, что я лгу. Поэтому я перевожу взгляд на девушку, - Я Эбигейл Кенсингтон.       - Тогда все становится на свои места, - улыбается мне девушка и пожимает протянутую мной руку, - Я Эсме.       Я киваю в знак приветствия и начинаю разглядывать помещение. Здесь практически ничего не изменилось. Осталось все так же мало света и много столов с бумагами. Но мой взгляд цепляется за бутылку спиртного у стола Полли. Я смотрю на нее долгим взглядом, а потом перевожу глаза на Эсме, которая выглядит печальной. Она подходит к Полли ближе.       - Полли, - тихо начинает она, словно боясь, - Я не хочу вмешиваться в твою жизнь, но ты должна кое-что знать. Та женщина – шарлатанка.       - Какая женщина? – не обращая внимания на Эсме, Полли продолжает заполнять бумаги.       - Ее сестра сегодня была в прачечной, хвалилась что за ее столом была Шелби, - и Полли словно отмирает от этих слов, но все еще не поворачивается.       - Какая женщина?       - Цыгане говорят с друг другом.       - Какая женщина? – задает в третий раз вопрос Полли, но уже с яростью в голосе.       - Вчера вечером ты была на вечере миссис Прайс, - объясняет Эсме. Полли резко поднимается со своего места и хватаясь за куртку Эсме, прижимает ее к стене, я подхожу ближе, контролируя ситуацию.       - Полли, - предупреждаю ее я, но она меня будто не слышит.       - И что ты знаешь?       - Все что там было трюк. Мужчина толкает стакан, а говорят тебе то, во что ты и так веришь. Я решила, что ты должна об этом знать, - не смотря на ситуацию, Эсме спокойна.       - А в этой чертовой прачечной они сказали зачем я приходила? – прижимая еще ближе Эсме к стене, она начинает шипеть. Девушка кивает. Полли резко достает нож и прижимает его к горлу девушки. Я подхожу еще ближе и вытягиваю руку, преграждая путь ножу к шее девушки, - Скажешь кому-нибудь, я клянусь, что порежу тебя.       - Тебе не нужно пугать меня, чтобы я сохранила тайну, ведь это дело чести, - протягивает лениво Эсме.       - Давай я это заберу, - тихо шепчу я, вытягивая из рук Полли нож, и она уходит. Мы остаемся наедине, - Зачем она туда ходила?       - Узнать про своих детей, - тут же выдает тайну Эсме. Я смотрю на нее минуту и ухожу следом за Полли. Она сидит на диване и пьет. - Полли, - начинаю я, но меня перебивают. - Не начинай. - Мы можем узнать о твоих детях, но без шарлатанства, - не слушая ее, продолжаю я, - Томас поможет тебе. И я помогу. Ее взгляд натыкается на мой, и вижу в ее глазах слезы. Она заглядывает мне в глаза и молчит. Потом встает с дивана и обнимает меня. Крепко. Так сможет только она.       - Я рада что ты приехала, - вздыхает она, - Все будут рады, - я невольно улыбаюсь.       - Кстати, а где Томас?       В коридоре больницы жутко темно и воняет спиртом. Где-то вдалеке слышны крики, которые эхом раздаются на весь этаж. По коже бегут мурашки. Ноги ватные и мне приходится прикладывать много силы чтобы двигать ими. Но к счастью палату, отведенную только для главаря Острых козырьков, я нахожу быстро. Я собираюсь постучаться, но в миг слышу за дверью разговор. Томас с кем-то говорит, а я решаю не вмешиваться и не прерывать двоих. Просто стою рядом с дверью, слушая шипение за стеной и продолжительные крики кого-то из пациентов. В коридоре холодно, или это меня морозить от обстановки вокруг. И как Томас лежит здесь вообще? Когда я слышу жалобный стон за стеной, то открываю дверь без стука, решая, что разговор пошел не по плану. Рядом с койкой Шелби стоит упитанный мужчина с округлой шляпой на голове. В руках он держит трость, что сейчас с силой упирается в плечо лежащего. Он глядит на меня с интересом и разгадывает. Томас же внимательно смотрит на него, держась рукой за его трость, что причиняет сейчас ему боль.       - Думаю вам пора идти, мистер? – задаюсь я вопросом.       - Мистер Кэмпбелл, - отвечает он, и его трость отстраняется от плеча, от чего Томас с облегчением вздыхает, - Я порошу вас выйти, мне надо договорить с ним.       - А я думаю, что вам пора идти. Моему брату нужен покой, - раздраженно говорю я, заглядывая в глаза мужчины.       - Сестра? Вы Эйда Шелби?       - Вообще-то Эйда Торн, насколько я знаю, - я смотрю на Шелби, а он кивает, подтверждая мои слова, - И нет, я не она. Я мисс Кенсингтон.       - Эбигейл, - догадывается он и усмехается, - Я читал о вас. О вашем происхождении и как вы попали в семью. И что вы делали с вашими «братья», - он ставит кавычки пальцами в воздухе, - И где вы были все эти три года.       - Тогда вам прекрасно известно, что будет если вы сейчас не уйдете, - я сую руки в карманы, и он это замечает. Злостно вздыхает и направляется к выходу из палаты. Напоследок кидает на меня взгляд и громко закрывает дверь. Я сажусь рядом с кроватью и забираю сигареты что лежат на животе у Шелби. Поджигаю и закуриваю, кладя их обратно. Томас внимательно разглядывает меня, словно видит впервые в своей жизни.       - Когда ты вернулась? – хрипит он полуживым голосом. Я морщусь от этого.       - Сегодня утром. Сразу узнала много новостей.       - Надеюсь хороших?       - Ну, сам посуди. Ты лежишь в больнице практически мертвый, и к тебе заявляется этот старый хрыч. Даже не хочу знать, что он тебя хотел. Артур сходит с ума постепенно. Эйда в Лондоне со своим сыном. Вы, все из Острых козырьков, решили, что вам жизненно необходимо расширяться, и заграбастать себе Лондон. А Полли ходит по вечерам к гадалкам, ну или точнее к шарлатанкам, и выясняет что произошло с ее детьми…       - Стой, стой. Хватит. Я понял, - останавливает меня Томас, когда ему надоедает слушать нотацию от меня. Он закрывает глаза и о чем-то думает, - Как там в России? – резко задает он вопрос.       - Полный пиздец, - откровенно говорю я, из-за чего он поднимает голову и непонимающе смотрит на меня, - Моя мать жива.       - Что? Ты говорила, что ее убили.       - Да, я тоже так думала. Пока не увидела ее в доме, в котором жила. Она богата, в отличии от меня в детстве. По глазам Томаса видно, что ему жаль, но он ничего не говорит. Сам складывает пазл у себя в голове и удивляется всей ситуации. Через час он начинает подниматься на ноги.       - Что ты делаешь? – спрашиваю я, наблюдая за мучениями мужчины.       - Мне надо в Лондон.       - Ты с ума сошел?       - С твоей или без твоей помощи, но я доберусь до туда, - говорит он, и резко встает с кровати, пошатываясь и глубоко дыша. Я придерживаю ее за руку и помогаю натянуть кофту. С штанами он справляется самостоятельно. А вот с пальто приходится вновь помогать. На улице уже стемнело и похолодало. Мы идем возле реки, где Томас раздобудет лодку и отправится в ней до самого Лондона. Он говорит с мужчинами, что долго возмущаются, но в итоге отдают лодку. Тогда Томас подходит ко мне.       - До Лондона плыть четыре дня. Там несколько дней. И назад столько же. Передашь всем.       - Стой, подожди. Ты едешь один?       - Нет, со мной человек.       - Я еду тоже.       - Ты только приехала, езжай домой и отдохни.       - Шелби, я отдыхала три года, с меня хватит. Тем более за эти четыре дня в лодке, ты можешь помереть с такими травмами. Тебе нужен человек, который сможет написать завещание. Так что я еду с тобой, - я прохожу вперед к лодке, оставляя Томаса одного. За четыре дня изменилось немногое. Томасу явно становилось легче, но выздороветь до конца он не успел. Но свежий воздух и долгий сон все-таки сделали свое дело, и он стал куда бодрее. Ближе к Лондону, он смог сам уже ходить. Томас рассказал о плане, от него я не была в восторге. Но я прекрасно понимала почему Шелби это делает. На его месте я бы поступила бы также. Возле входа в пекарню нас обоих обдало чувства тревоги. Неуверенность затаилась где-то внутри, так и нравясь выпрыгнуть. Томас зашел первым, а я следом. Внутри пахло свежим хлебом. А еще потом. Что было не совсем ароматно. К нам подошел худощавый парень и попросил снять пальто. Томас так и поступил, показывая, что при нем нет оружия. Я стояла все еще в пальто. Походящий парень посмотрел на меня, а я на него, отчего он слегка отшатнулся.       - Олли, - раздался грозный голос вдали нас, который постепенно приближался, - Оставь их в покое, - проговорил мужчина в бороду, смотря на Томаса и переводя свой взгляд на меня. Грузный мужчина, чуть выше Шелби. С густой бородой и растрепанными волосами. И это главный в еврейской мафии? Больше похож на медвежонка, но не стоило забывать, что медведи страшны в ярости, - Хотите осмотреться? – тихо проговорил он, направляясь обратно вглубь здания, - Мы печем здесь все сорта. Десять тысяч булок в неделю, можешь представить? – обращался он к Томасу, - Хочешь попробовать? – остановился он возле стола с алкоголем. Томас не раздумывая выпил. Я оставалась настороже, наблюдая за мужчиной. Он последовал в свой кабинет, искоса смотря на меня, когда я тоже туда заходила. В кабинете был только один стул, так что я осталась стоять за спиной у Шелби.       - Я слышал ужасные вещи о вас, людях из Бирмингема, - спокойно и монотонно начал мужчина, смотря только на Томаса. Он в свое время достал сигареты и закурил, - Вы же цыгане, - указал он пальцем на Шелби, - Это правда, что вы живете в палатках, в повозках? А ты? – тыкая в меня пальцем, спрашивал он, - Ты тоже цыганка?       - Нет, мистер Соломонс. Я буду похуже, - подала голос я, отчего еврей сузил глаза, внимательно исследуя меня.       - Мистер Соломонс, - сказал Томас, привлекая к себе внимание, - Я приехал сюда по делу, - не обращая внимание ни на что продолжал Томми. Следя за эмоциями мужчины напротив, все проходило пока что успешно. Он явно вселился от этого разговора. Его серо-зеленые глаза внимательно смотрели на Томаса. Иногда он почесывал свою бороду, в такие моменты он кидал свой взгляд на меня, и сразу же отводил. На его руках были развешаны несколько золотых колец, показывая статус владельца побрякушек. Но в какой-то момент, от издевательской полуулыбки не осталось ни следа, а мышцы на руках напрялись. Через один миг в его руках появляется пистолет, а дуло направлена в лоб Томаса. Я невольно напрягаюсь, и засовываю руку в карман пальто, нащупывая пистолет, но не достаю. Быстро сменил свой гнев на вновь появившуюся улыбку, пистолет лег на стол обратно.       - Он не нормальный! – громко заявляю я, когда мы выходим из адской пекарни и Томас кивает головой, соглашаясь со мной.       - Да, но у нас нет выбора.

***

      Вернулись домой мы спустя неделю. Вечером должно было состояться открытие «Гарнизона». И вся семья с нетерпением этого ждала. Но один вопрос все еще ждал своего решения. Где черт возьми Корнелия? Я стучусь в дверь и мне открывают. Молодой мужчина лет 25-ти. Он стоит полураздетый и пьяно мне лыбится.       - Ты кто? – холодно спрашиваю я.       - Важнее кто ты красавица, - его голос расслабленный, но свозь пелену алкоголя он пытается со мной заигрывать.       - Здесь живет Корнелия Кенсингтон?       - Так точно мадам, - говорит он и я его толкаю подальше от входа, от чего он недовольно бормочет. Я поднимаюсь на второй этаж и открываю все двери подряд, пока не нахожу свою сестру. Она спокойно спит на кровати. Рядом на полу стоят множество уже пустых бутылок, валяются бычки от сигарет, а на столе рядом стоят маленькие синие колбочки с белым порошком внутри. Я иду в ванную комнату и набираю холодной воды в ковш. Возвращаюсь в комнату и выливаю воду на сестру. Та незамедлительно просыпается.       - Какого черта ты творишь? – кричит она.       - Я хочу спросить у тебя то же самое.       Она минуту трет глаза, а потом смотрит на меня.       - Когда ты вернулась?       - Неделю назад, потом уехала в Лондон. А сейчас приезжаю и вижу тебя, бухающую и нюхающуюся бабу! Что блядь случилось? – ору я.       - А чего ты ожидала? – она встает с кровати покачиваясь и направляется ко мне, - Ты бросила меня на три года! А теперь возвращаешься и ожидаешь поцелуев и объятий?       - Нет, - отвечаю честно, - Но я хотя бы думала, что ты будешь трезвая. И не будешь выглядеть как шлюха, которую драли всю ночь!       - Роберт мой парень! – возражает она.       - Твой Роберт сейчас валяется внизу на полу и спит! Такой жизни ты хочешь? Хочешь, чтобы как у Полли блядь все случилось? Родишь детей от пьяницы, а потом их заберут, когда он сдохнет. Этого ты хочешь? – она молчит, внимательно меня разглядывая.       - Проваливай!       - Что?       - Убирайся из моего дома! – кричит она мне, пихая меня к выходу, - Не хочу тебя больше видеть!       И я ухожу. Закрываю за собой дверь, в надежде что жестокие слова правильно подействуют на мою сестру.       Вечером того же дня, из паба льется оглушительно громкая музыка. Я вхожу во внутрь и попадаю словно в другой мир. Меня встречают многие знакомые, беседуют со мной, обнимаются. За три года что я отсутствовала произошло многое, но самое главное ждет меня в центре зала.       При видя меня Эйда обворожительно улыбается. Она идет ко мне в объятия.       - Это Карл, - представляет она своего сына, передавая мне его на руки. Мальчик улыбается мне так же, как и его мать. Он тянет ко мне свои руки и щупает лицо, от чего начинает смеяться, - Ты ему понравилась, - отмечает девушка.       - Он очень похож на него, - говорю я, намекая на отца ребенка. Эйда понимает и грустно улыбается, - Мне очень жаль, что так случилось.       - Меня радует то, что он хотя бы побыл с ним какое-то время.       - Он был хорошим человеком. Ну, ты и сама это знаешь, - на это замечание она вновь улыбается.       - Слушай, может ты приедешь погостить у нас, в Лондон? – предлагает она, в ее глазах таится страх. Никто из семьи не поддержал ее стремление переехать, - Мы бы вместе сходили куда-нибудь, да и Карлу не помешает компания кроме меня.       - С радостью, - отвечаю я и вижу, как страх с лица Эйды уходит, и она вновь начинает улыбаться.       Я прихожу домой очень поздно. Наполовину пьяная голова отказывается соображать. На входе у дома, я замечаю письмо. Со второй попытки нагнуться, у меня получается забрать конверт, и я медленно поднимаюсь в свою спальню. Садясь на кровать, я разрываю конверт и отбрасываю в сторону. Буквы бегают, но я все равно читаю: «Давай встретимся в Лондоне через неделю, твоя мать». А снизу точный адрес. Я откидываю письмо рядом, чтобы с утра еще прочитать его и убедиться, что мне не мерещиться. И с утра я читаю его, и через пару дней я выезжаю в чертов Лондон.       Жизнь подготавливает мне слишком много блядских сюрпризов.