Город дышит и он, кажется, живой

Машину Кореш не глушит, готовый уехать в любой момент. Грызёт ногти, трясёт ногой, бьёт пальцами по рулю, не решаясь написать. Он врубает музыку и ставит на рандом, обещая себе, что поступит так, как подскажет следующий трек. Судьба или молчит, или от волнения он не распознаёт слова, но ответа нет. Кажется, помощи сегодня ждать неоткуда. И Лёша решается. «Не хочешь покататься?» На отправку эти трёх слов ушли, кажется, последние силы, словно он их по одному лично поднимал Парадеевичу на десятый этаж. Совершенно вымотанный, Лёша кладёт лицо на руль, когда слышит звук пришедшего сообщения. Смотреть в телефон нет сил, и он гоняет деструктивные мысли. Думает, что раз Саша так быстро ответил — там точно «нет», а значит он зря поддался своей безумной идее, взял тачку у Илюхи и приехал сюда в полпервого ночи. Хотя, учитывая зачем он приехал, может это и хорошо. Может это судьба. Приходит ещё одно сообщение, но Лёша его даже не замечает, размышляя, что пора, наверное, ехать домой. Но сначала нужно поесть, только бы не заляпать салон машины соусом. А то Илья снова даст пизды, а тачку вообще больше не даст.. Мысли прерывает стук в стекло. Лёша вздрагивает и смотрит в окно. Там стоит Саша и что-то ему говорит, но Лёша ничего не слышит приступа счастья и из-за великолепной звукоизоляции немецких машин. Он быстро опускает стекло и ловит только конец фразы: —…Придурок. Стараясь не выглядеть сильно счастливым он отвечает: — Испугал меня! И сам ты придурок! Садись давай. Саша быстро оказывается рядом, занося с собой в машину холод. — Чё не отвечаешь на сообщения? Я чуть не замёрз, пока нашёл тебя. Лёша разглядывает его и понимает, что тот явно только из душа, с мокрыми волосами, которые хоть и спрятаны под капюшоном куртки, всё равно уже начали превращаться в сосульки. — Парадеевич, ну какой ты долбоёб. — Лёша пытается говорить серьезно, но нежность сочится из каждого слова. — Ну что я не так сделал? — Саша прикидывается глупым. Игра, в которую они играли уже тысячу раз, но обоим она так и не наскучила. — Да потому что ты сейчас простудишься, а что я без тебя делать буду? Кто с мокрой головой выходит на холод? — он заносит руку, чтобы постучать Саше по голове, но передумывает на ходу и касается влажных кудрей. Холодные. Саша ничего не отвечает, а Лёша врубает печку на максимум. В машине становится тепло. И в груди тоже. Они молчат, но Лёше хорошо до кома в горле. Он уже, кажется, и забыл зачем приехал. От чего так резко подорвался, вытащил себя и Саню на улицу, напряг Илью с машиной. Он бы так и ехал с кайфом по ночной Москве вместе с Сашей, если бы тот не спросил: — Мы куда-то конкретно едем? — и после паузы. — Ты зачем меня позвал? Саша спрашивает без наезда, не требует ответа, но на Лёшу лавиной обрушивается все то, о чём он думал последние недели. И ему хочется ебануть по тормозам, выйти из машины и убежать. Он с силой сжимает руки на руле, так что белеют костяшки и надеется, что Саша этого не замечает. Через несколько секунд чувствует как дико болят зубы. Челюсть он оказывается тоже сжал. Саша, будто бы, действительно внимания не обращает. — Выглядит расслабленным, подпевает какому-то треку, который Лёша даже не распознаёт. Но Лёшу это не радует. Наоборот, он всё больше и больше напрягается от того, что время идёт и надо что-то делать. Сегодня всё должно решиться. Лёша сам того не замечая доезжает до их любимого Мака. Ну точнее уже не Мака, а как он теперь там называется? И предлагает поесть, но Саша сомневается. ЗОЖ, прыщи, все дела. Почему-то от этого пустякового события у Кореша внутри всё закипает. И Мак блядский уже не мак, а какая-то хуйня, и Саша бургеры не ест, а какие-то сраные сырые овощи. Но самое главное - их отношения дали трещину. Трещину, которую, кажется, даже Парадеевич починить не может. Или не хочет. Уже второй раз за вечер Саша ловит его на самом краю эмоциональной бездны. — Слушай, возьми мне Бигмак и латте. На неозвученный Лёшей вопрос про ЗОЖ и прыщи отвечает: — Похуй. Лёша улыбается и делает заказ. Несмотря на поздний час, внутри куча людей, и они решают поесть в машине. — Ты же понимаешь, что Илюха нас убьёт, если узнает? — Саша улыбается будто подначивая Лёшу. А он с кайфом ведется: — А как же он узнает, если мы ему не скажем? — Лёша тоже улыбается и на секунду он как будто переносится на два года назад. И похуй, что у Саши волосы длинные, а у него наоборот короткие, и сидят они в дорогущей тачке, а не гуляют по Москве на своих двоих, но что-то очень родное и правильное проскочило между ними сейчас. Забрав пакет с заказом, Лёша предлагает поехать куда-нибудь, где потише и ставит пакет Саше на колени. Пакет съезжает ниже и Саша кричит: — Блять, яйца! Лёня, ты спалил мои яйца! Пакет опасно наклоняется и Лёша ловит его в последний момент, случайно касаясь внутренней стороны Сашиного бедра. И его самого обжигает. Но не горячей едой. Во время всего этого неловкого и опасного копошения, Саша шутит и смеётся, а Лёша опять погружается в какой-то ступор, говорит и действует на автомате, гоняет по кругу одну и ту же дурацкую мысль: какое твёрдое и мускулистое у Саши бедро. Они уезжают на парковку какого-то торгового центра. Машин вокруг практически нет, света тоже. Если бы не огромная развязка шоссе впереди, а на ее фоне стройка очередных человейников, легко можно было бы представить, что они в этом мире остались вдвоём. Лёше бы радоваться, ведь наконец-то Саша принадлежит только ему, но ему страшно, потому что спрятаться уже не получится, и отвлечь внимание тоже. Саша предлагает пересесть назад, чтобы было удобнее. Лёша соглашается, он бы сейчас на всё согласился. Он двигает переднее сиденье, думая, что точно получит от Илюхи за это, а потом понимает, что ему на это сейчас похуй. Он негромко включает какую-то фоновую музыку и хватает злополучный пакет. Пока пересаживается на заднее сиденье, успевает замерзнуть. Почему-то только сейчас понимает, что уже практически зима. Он ест медленно, почти не чувствуя вкуса, зато Саша очень наслаждается. Лёша любит исподтишка смотреть, как Саша после сыроедения и прочих ограничений, с кайфом вгрызается в какую-нибудь вредную еду. Лёша смотрит в окно и видит, что на город опускается туман. Выглядит красиво и зловеще. Дорога уже скрылась, видно только красные огоньки на подъемных кранах на стройке и редкие фонари на парковке, но это ненадолго. Лёша не может отделаться от чувства, будто сама природа укутывает их, прячет, оставляет наедине и создает подходящую атмосферу. Он аккуратно кладет свой бургер обратно в коробку и даже потом суёт это всё в пакет. Как будто руки от волнения не удержат еду. На Сашу не смотрит, на это его смелости точно не хватит. Лёша сидит не двигаясь, со стороны, даже может показаться, что он расслаблен, но внутри у него огнём горит желание освободиться от этой тяжелой ноши. В то время как мозг кричит ему не делать ничего, просто сесть за руль, отвезти Сашу домой, вернуть Илье машину и спрятаться ото всех дома на неделю. Кого слушать Лёша не знает. Он смотрит на свои руки, которые трясутся как у больного человека, и не понимает от чего они трясутся: от острой жажды или леденящего страха. Он зажмуривает глаза и про себя считает до десяти. Он поворачивается к Саше и уже открывает рот, чтобы выпалить это чертово признание, но замечает, что Саша весь заляпался соусом. Видимо, от нервов, но Лёше от этого становится смешно до истерики. Он шутит про то, что Саша превратился в Илью и ест теперь как свинья, и что, видимо, дело в машине. Лёша на автомате стирает соус с его губ и облизывает пальцы. Саша от этого жеста замирает и даже как будто весь съеживается. Его рука сжимает бургер так сильно, что всё содержимое вылезает из булочек и падает на обивку сиденья. Илья их точно убьёт. Лёша суетится, собирает весь этот пиздец обратно в пакет, трёт салфетками, а перед глазами стоит испуганное лицо Саши, как у оленя в свете фар. Что это вообще была за хуйня? Он выскакивает из машины, чтобы отнести злополучный пакет в мусорку. Туман такой плотный, что его, кажется, можно есть ложкой. Он ищет мусорку долго, не только потому, что в машину возвращаться страшно, но и потому, что видимость нулевая — не видно даже собственную руку. Выбросив пакет, Лёша поворачивается, чтобы идти назад и замирает: впереди не видно вообще ничего. Он знает, где находится машина, но так хочется сделать вид, что он потерялся в тумане. Саша уже пересел обратно, в салоне жёстко пахнет Биг Маком. Или как он там теперь называется? А Лёша замёрз. В салоне тишина — музыка заглохла, когда Лёша слишком далеко отошёл от машины, включать её снова кажется слишком большой работой. Сил у него не осталось. Он заводит машину и тянется к ручке переключения передач, но Саша кладёт свою руку сверху. Лёша вздрагивает и смотрит вопросительно. Саша тихо говорит: — Давай ещё посидим.. И Лёша вырубает зажигание. В голове зудит вопрос — Саша волнуется о нулевой видимости на дороге или реально хочет побыть ещё вдвоём? Но Лёше кажется, что ответ он знает. Саша лезет в телефон, а Лёша закипает. Он бесится от того, как тупо всё сложилось. Он хотел, чтобы сегодня был день, который изменит всё, а в итоге он кажется ещё сильнее вязнет в этом сраном болоте. Он смотрит на Сашин профиль и думает как так получилось, что он так сильно полюбил и привязался практически с первого дня. А ещё он думает о том, насколько же надо было быть тупым, чтобы так долго думать, что это была дружба, а не любовь. Лёша готов был ехать в другую часть страны, чтобы провести несколько дней с Сашей, готов был кривляться и выставлять себя идиотом, чтобы его веселить, не спать ночами, выслушивая Сашины идеи, и жертвовать всем, что у него было, чтобы эти идеи реализовать. Он смотрит перед собой и не видит ничего: ни приборную панель, ни туман, который кажется, начинает рассеиваться; он словно смотрит кино про свою жизнь. Точнее самые яркие её эпизоды. Вот он впервые в жизни летит на самолете в Челябинск и ему очень страшно. Вот он стоит в аэропорту и видит светлую кудрявую голову с короткой стрижкой. Вот оно — их первое рукопожатие, от которого Лёшу словно пробило током — забавно, ведь тогда он подумал, что действительно стрельнуло статическим электричеством. Вот он в комнате Саши и думает только о том, как же странно быть по эту сторону экрана. Лёша как будто со стороны видит как они лежат в одной кровати, и шёпотом болтают обо всём, боясь кого-нибудь разбудить. Комната у Саши маленькая, зато кровать большая и Лёше выдают своё одеяло и подушку, но он всё равно едва заметно заползает ногами под Сашино одеяло. Лёша вспоминает как он боролся со сном до пяти утра, боясь потерять ту особенную связь, которая зарождалась между ними, как смотрел в сонные Сашины глаза и молился, чтобы тот не засыпал, как ебашило сердце и дрожали пальцы, а Лёша думал что это просто от счастья, что он нашёл своего самого близкого друга. Возможно, у Лёши Синдром главного героя, но ему кажется, что прямо сейчас должно что-то произойти. Если бы он и правда был в кино, играла бы какая-нибудь особенная духоподъемная музыка, но в машине тихо. Слышно только как Саша периодически что-то набирает в телефоне, но Лёша справится и без неё. Он выхватывает телефон из Сашиных рук и швыряет его куда-то на заднее сиденье, а когда Саша поворачивается возмутиться, очень быстро, чтобы не успеть передумать, Лёша кладёт ему руку на затылок и притянув к себе целует. Они дурачились так десятки раз, и Лёша десятки раз касался Сашиных губ, но сейчас всё по-другому. Наркотики он не пробовал никогда, но прямо сейчас сказал бы, что он употребил все вещества разом. Время как будто замедляется и растягивается, и Лёша успевает увидеть всё: как Саша хмурится от его выходки и как открывает рот, чтобы что-то сказать. Лёша видит веснушки на носу, морщинку между бровей, кудрявую прядь, упавшую на лицо и яркие губы. Все чувства тоже обостряются до предела. Он слышит запах фастфуда и Сашиного шампуня, чувствует как дует горячий воздух из печки и как ощущается Сашина шея под рукой. Губами он ощущает нежную кожу, горячее дыхание. А ещё собственное сердце, которое бьётся так сильно и быстро, что кажется его должно быть слышно на всю машину. Но время идёт, а Саша не отвечает и Лёша уже жалеет, что во всё это ввязался. Почему он не мог удовлетвориться тем, что было раньше? Почему не мог радоваться тем крупицам, которые ему перепадали под видом приколов? Почему не коллекционировал взгляды, прикосновения, запахи, пока была такая возможность, а потом наслаждался этими воспоминаниями? Лёша хочет сбежать, исчезнуть, раствориться. Он боится, что не сможет больше смотреть лучшему другу в глаза. Но Саша вдруг словно оттаивает, едва заметно подаётся навстречу и, словно испуганно, отвечает. Лёша, к сожалению, выдержкой не отличается и, едва заметив эту перемену атакует: сминает губы своими, ласкает языком, притягивает за шею ближе, а потом перемещает руку на горло и сжимает. Наверное, он делает Саше больно, но отступить, отпустить, убавить напор не может. За ним прямо сейчас стоят годы сильных чувств, природу которых он не понимал и Лёша целуется как в последний раз. Впрочем, он, действительно может быть последний, потому что будет после того, как их губы разъединятся, он не знает. Сердце у Лёши стучит бешено, и в какой-то момент этого всего становится слишком много. Ему жарко, трудно дышать и становится страшно. Он первый разрывает поцелуй, но продолжает обнимать, своим лбом касаясь Сашиного. В глаза мужества смотреть нет, говорить что-то тоже. Саша тоже молчит, но и контакт разрывать не хочет, а может быть просто терпит, пока Лёша опомнится, как делал всегда, пережидая все его заёбы. — Прости меня, — Лёша сам удивился, что это первое, что он произносит. Он ожидал от себя чего угодно, но не извинений. Он ведь даже не понимает, за что извиняется: за то, что все эти годы терпел или за то, что не вытерпел сегодня. — Всё в порядке, — от Саши он этой фразы тоже не ожидает. Она ведь, в свою очередь также не проясняет ничего: он не обижается, что Лёша полез целоваться или рад этому? Лёша понимает, что через секунду перейдёт черту и ему очень страшно. — Я тебя люблю, — Лёша не говорит, а скорее выдыхает. Пальцы на ногах непроизвольно поджимаются и внезапно холодеют, хотя печка вроде бы все еще была врублена на полную. Саша молчит, кажется, слишком долго. Сердце переворачивается внутри, и за собой тянет все органы. Становится слишком страшно, пока Лёша не слышит тихое: — Лёнь, я тоже тебя люблю. И Лёша всё понимает по одной только интонации. Не тянет она на жаркие признания в любви и страстную клятву вечной верности. — Но не так, как бы мне хотелось, правда? Сашин ответ Лёша не выдержит, это точно, поэтому он резко отодвигается назад, садится прямо и смотрит перед собой. Туман рассеялся окончательно, можно ехать. Но жать на педали сил нет. — Я устал. Поведёшь? — он обращается к Саше, но в глаза ему не смотрит. — Лёх, давай поговорим. Лёша выходит из машины на негнущихся ногах, обходит её спереди и открывает пассажирскую дверь. Саша смотрит на него снизу вверх, ищет его взгляда, Лёша это замечает боковым зрением, но встретить этот взгляд не сможет — кишка тонка. Саша на то и Саша, что может взять себя в руки, когда надо, довести дело до конца, справиться с эмоциями. Он послушно пересаживается на водительское место, заводит машину и мягко трогается. Лёше на пассажирском комфортно и очень привычно. Ездить с Сашей он любит больше всего, к тому же сиденье хранит его тепло и, благодаря этому, чуть-чуть унимает тремор. Они едут обратно тем же путём, но Лёша смотрит на дома каким-то новым взглядом, как будто они проезжали тут не несколько часов назад, а в прошлом году. Он краем глаза видит, как Саше некомфортно, как он ёрзает, как пытается придумать, что сказать, а иногда даже открывает рот, но ни на что не решается. Лёша этому очень рад. В себе он сейчас не уверен как никогда, его внутренние весы колеблются между вариантами «заорать» и «разрыдаться». К моменту, когда Саша, наконец, заговаривает, Лёша уже забывает, как звучит его голос: — Давай я тебя завезу домой, а машину Илюхе сам отвезу. Лёша знает, что забота — это Сашин способ показть любовь, дружескую, разумеется, показать, но ему от этого так тошно. Он пожимает плечами соглашаясь. У Лёшиного дома они оказываются через десять минут езды в тяжёлой тишине. Лёше хочется оказаться в своей кровати, накрыться одеялом и отключить телефон. От того, как колеблется Саша — глушить машину или нет — сжимается сердце, и ему почти удаётся выйти из машины, но Саша ловит за руку, а потом за шею притягивает к себе. Лёше хочется вырваться, но он подавляет это чувство. Надо вести себя как взрослый человек. Хотя бы постараться. Впрочем, Саше сказать оказывается нечего, и он просто обнимает. Лёше понимает, что своим признанием он усложнил Саше жизнь, возложил на него тяжёлую ношу, но нести её одну он был уже не в состоянии. — Пообещай, что ничего не поменяется. Если ты, блять, меня жалеть будешь или избегать, я тебя убью просто, — встретиться взглядом Лёша по-прежнему не осмеливается и смотрит куда-то перед собой. — И приколы заканчиваться не должны. Саша где-то рвано вздыхает над ухом и, кажется, кивает. — Ну всё, дурень, спокойной ночи, — за этот бодрый голос Лёша сам себе бы Оскара вручил. — Я тебя люблю, — всё-таки осмеливается на прощальный взгляд. Лёша выходит из машины и идёт к подъезду. Шею аж сводит от напряжения — он изо всех сил сдерживает себя, чтобы не обернуться, потому что слышит, что Саша ещё не уехал. Дома он медленно раздевается, моет руки, игнорируя желание выглянуть в окно, которое, к его несчастью, смотрит на парковку. Как и хотел, он забирается под одеяло целиком, но телефон не отключает, а наоборот малодушно пялится в Телеграм. Он больше не чувствует себя главным героем фильма, иначе, Саша бы уже выбил его дверь с ноги. Лёша живёт в реальном мире, и забывшись тяжёлым сном, роняет телефон на подушку, не получив ни одного сообщения. *** Саша не знает, сколько уже сидит в машине. Он впал в какое-то оцепенение и в реальность вернуться не может. Это и есть знаменитая Лёшина дереализация? Он не выпускает телефон из рук, но что с ним делать не знает. Написать? Позвонить? Отправить голосовое? А что он скажет? Что у него есть девушка? Что они не в той стране? Что пацаны не поймут? Что это сложно? Что они заебут друг друга за неделю, а дружба будет проёбана? Он уверен, что Лёша и сам это всё знает и понимает, и говорить очевидное ему не хочется. Саша понимает, что если прямо сейчас не уедет — ёбнется. Он ставит машину во дворе Ильи, замечает свет в окне и поднимается, чтобы отдать ключи. Илья смотрит на него как-то обеспокоенно, спрашивает всё ли в порядке. Саша просто кивает, говорить по-прежнему не выходит. По иконке такси попадает раза с третьего, руки дрожат и не слушаются. Пока ждёт машину, Саша успевает замерзнуть, и думает, что уже практически зима. — Навигатор не работает нормально. Покажете куда уехать? — от вопроса таксиста в груди всё сжимается и за секунду в Сашиной голове проносятся картинки: он едет к Лёше, заходит в квартиру, подходит сзади и обнимает. Побеждает, конечно же, здравый смысл и он объясняет, как доехать до себя. Пора домой. Кая ждёт.